Готовый перевод Daoist Master of Qing Xuan / Даосский мастер Цин Сюань: Глава 39

В этом мире, даже несмотря на наличие цыгун, позволяющего ходить по снегу, не оставляя следов, было невозможно беззаботно прогуливаться по двору.

Это уже было нарушением обычаев, и невозможно даже с помощью боевых искусств.

Цзянь Шисань родился на пике Минцзянь, и его знания были обширны. Он понимал, что даже если бы каналы Управляющий и Зачаточный были полностью соединены, это было бы невозможно сделать, даже если бы это было совмещено с жизненной силой вселенной и внутренняя ци была бы безгранична.

Даже Лин Чунсяо не обладал такой способностью.

Если только эта женщина не была невесомой. Или она была каким-то потусторонним существом.

Синь Шисынян заметила замешательство в глазах этого смертного, но она не удивилась. Разве ей следовало нарочно притворяться женщиной из мира смертных? Она действительно не могла этого сделать.

"Можешь сам решать, хочешь ли остаться или уйти", — равнодушно сказала Синь Шисынян. Возможно, это Синь Шисынян держалась слишком отчужденно, а может, погода была настолько холодна, что кусала. Цзянь Шисань был без причины потрясен. Он не мог произнести ни слова, и холодок пробежал по его спине. Он только чувствовал, что эта захватывающе красивая женщина была страшнее других мастеров, которых он встречал за всю свою жизнь.

Цзянь Шисань сделал глубокий вдох, подавил страх внутри себя и неосознанно ответил с уважением: "Мой молодой господин все еще снаружи, мне нужно доложить ему, не возражаете?"

"Ты не вернулся бы, чтобы доложить, если бы я возражал? Не думай о том, чтобы тратить время, быстро иди и возвращайся", — Синь Шисынян была очень нетерпелива.

...

"Ты говоришь, что в храме есть леди, и она не оставила никаких следов?" — неторопливо спросил молодой господин в паланкине.

"Да, говорят, что этот храм давно заброшен. По праву в нем не должно быть людей. Происхождение той женщины загадочно. Молодой господин, входить нам или нет?" — Цзянь Шисань не мог быть до конца уверенным в точных данных о Синь Шисынян. Исходя из своего опыта в Цзянху, лучше всего было лично не вмешиваться в этот риск. Однако молодой господин был гордым, и если бы он посоветовал ему не входить, это дало бы противоположный результат.

"Цзянь Шисы, как ты думаешь, нам следует заходить или нет?"

"Молодой господин желает зайти". На этот раз это было всего лишь шесть слов, которые все равно звучали как будто бы они исходили из скалы.

"Хорошо, Цзянь Шисы. На самом деле зря ты служишь моему дому". Тем не менее молодой господин в паланкине захлопал в ладоши. Цзянь Шисань беспомощно вздохнул, ибо это означало, что ему ничего не оставалось, кроме как пойти.

После того как они вошли в храм, Синь Шисынян, конечно же, не стала там ждать.

"Какое удовольствие — гости издалека. Уважаемые гости, просто идите на задний двор". Это был уже не тот женский голос, который звучал раньше, а говорил пожилой человек.

Направление его голоса исходило от небольшого переулка в стороне. Несмотря на то, что зеленая трава на его вершине была покрыта белым снегом, это не притупило ее бодрости. Иногда проглядывали зеленые участки, что давало ощущение дзена в лунном свете.

Дойдя до конца дороги, Цзянь Шисань, который шел впереди, почувствовал, как расширилось его поле зрения. Старая сливовая цветущая вишня колыхалась на ветру, а бледно-желтый цветок на ее вершине наполнил воздух слабым ароматом.

Паланкин остановился у входа, и занавес открылся. Предстала истинная внешность молодого господина. Его губы были естественно красными, черты лица необычайно четкими, а глаза походили на глубокие пруды чистой воды. Между бровями у него была красная точка. Он был прекрасен, как лунные лучи, переливающиеся на воде. Изящество, с которым он был рожден, не нуждалось в словах.

Это был молодой господин пика Минцзянь, выдающаяся фигура среди молодого поколения Цзянху.

Основываясь на своем происхождении и внешности, он вполне мог бы стать мечтой любой молодой девушки в этом мире.

Обычно сожалений о такой жизни было не особо много. Даже принц не был бы так беззаботен и счастлив, как молодой господин известной семьи в Цзянху. Тем более, что он был единственным сыном главы Пика Минцзянь.

Впрочем, боги все-таки были справедливы.

Дело в том, что когда занавес был поднят, он не вышел сам, а медленно выехал, сидя в инвалидной коляске.

Он поднял голову и произнес:

— Хорошая луна.

Опустил голову и продолжил:

— Хороший снег.

Потом перевел взгляд на цветущую сливу и добавил:

— Хорошая слива.

Именно в этот момент появилась Синь Шисынян. Он посмотрел на нее и растерялся, не зная, как начать разговор.

Синь Шисынян уперла руки в боки и улыбнулась, ее глаза заблестели, когда она произнесла:

— Что с тобой, малыш? Кошки язык проглотили? Три раза подряд произнес «хорошо», а я вдруг плохая? Я хуже луны в небе, снега на земле или даже маленького цвета сливы?

Цветок сливы, услышав последнюю фразу, невольно задрожал, опасаясь, что Синь Шисынян обрушит на него свой гнев. Для растений и деревьев обладать разумом — большая редкость. Ему было нелегко обрести такой разум, и он очень им дорожил.

Если бы он мог превратиться в человека, он бы, наверное, склонил голову до земли, выражая свою преданность.

В конце концов, никакой пронизывающий ветер или смертоносный снег не страшнее Синь Шисынян.

Он заметил, что Синь Шисынян не проявила никакой странной реакции, не было ни жалости, ни насмешки, когда она увидела его сидящим в инвалидной коляске, что почему-то обрадовало его.

Раз так, то он посчитал, что прямота Синь Шисынян не сравнится с другими женщинами, которых он встречал в жизни.

Он тихо произнес:

— Ты настолько прекрасна, что слово «хорошая» недостаточно, чтобы тебя описать. Ничего другого в голову не приходит, а такие обычные сравнения твоей красоты с цветами и луной сочту для тебя оскорбительными.

— Молодой человек, не стоит ее расхваливать, а то от нее совсем берега поплывут. Раз уж мы встретились по воле судьбы, не зайти ли на чашечку чая? — снова раздался тот же старческий голос.

— Вы вперед, старейшина. Мне, молодому, негоже не подчиниться вам.

Когда они вошли в дом, оказалось, что это была обитель медитации. Чистая и хорошо освещенная.

Одежда старейшины была опрятной и аккуратной, его седые волосы отливали серебром, а в воздухе витал дух учёной изысканности, что резко контрастировало с непредсказуемым характером Синь Шисынян.

Два раба с мечами стояли по бокам от молодого человека, толкая его к пожилому, а Синь Шисынян стояла за стариком.

Старейшина заговорил:

— Моя фамилия Синь, а это моя дочь, Шисынян. Путешествовать в такую снежную ночь — подвиг незаурядный, молодой человек. Откуда ты родом?

— Я Е Лююнь, рад знакомству, старейшина Синь.

— Так ты молодой господин Пика Минцзянь, неудивительно, что обладаешь такими манерами и изящной осанкой.

Е Лююнь подумал про себя: «Говорят, что в странствиях по Цзянху нужно остерегаться трех типов людей: стариков, женщин и детей. Эта пара отца и дочери отвечает за первые две категории, весьма любопытно, что они сразу же раскрыли мою родословную».

— Не думал, что мое имя дойдет до ушей старейшины. За честь почитаю. Если не против, то кто вы? Прошу простить мою грубость и невежество, что не могу узнать столь великого человека.

Старик едва заметно улыбнулся, но не ответил. Вместо этого он поднял чашу с вином.

Е Лююнь хорошо переносил крепкие напитки, но после нескольких чаш почувствовал легкое опьянение. Что было дальше, он уже не знал.

Когда он очнулся, было раннее утро, и он снова был в паланкине.

Когда он раздвинул занавеску, Цзянь Шисы с Цзянь Шисанем одновременно испугались. Это был уже официальный тракт, расположенный у подножия гор, вдали виднелась внешняя стена Государственной столицы Цин.

Е Лююнь пробормотал: "Что случилось прошлой ночью?"

Цзянь Шисан ответил: "Вчера, по-моему, мы вошли в храм на вершине горы, чтобы заночевать. Как мы очутились здесь?"

Цзянь Шисы молчал, потому что то, что сказал Цзянь Шисан, было ему известно, поэтому не было нужды лишний раз говорить об этом.

Е Лююнь вспомнил события вчерашнего дня и тихонько вздохнул: "Говорят, за спиной каждого талантливого человека всегда стоят другие талантливые люди. Либо отец и дочь, которых мы встретили вчера, были неземными бессмертными, либо они были демонами в облике людей, иначе с какой стати они бы незаметно нас обманули?"

— К счастью, у них не было злых намерений.

— Не стоит подозревать их в том, что демоны недостаточно смелы, чтобы вести себя опрометчиво в мире смертных. Давайте войдём в Государственную столицу Цин, найдём тот предмет, чтобы избежать непредвиденных обстоятельств, — Е Лююнь, с другой стороны, принял решение и не видел смысла в том, чтобы разбираться в давних событиях. Первоначально он использовал четыре слова в тексте («少主想去»).

http://tl.rulate.ru/book/19041/4006731