Готовый перевод Немые птицы / Немые птицы: Немые птицы

Часть 1.

Глава 1.

Молодой господин британо-итальянского происхождения Генри Альпари ехал из долгой командировки в свой загородный особняк по заснеженной дороге. Автомобиль его легко несся, преодолевая крутые повороты.

Сам особняк находился между двух горных хребтов, которые сейчас и проезжал Генри. Вновь завернув, он, наконец, увидел родные края. Прямо перед ним открылся великолепный вид: долина, в которой стоял дом его предков. По обе стороны от особняка возвышался сосновый лес, посаженный когда–то потомками юного Альпари. Могучие деревья, раскинувшие свои ветви, добавляли шарма всей картине данной местности.

Генри был рад вновь вернуться домой. Он ехал всю ночь и очень устал. Наконец, остановившись у обочины и выйдя из машины, он полной грудью вдохнул в себя свежий морозный воздух. Пробыв долгое время на юге, молодой человек успел позабыть этот холод. Надев на голову шапку и намотав на шею свой старый шерстяной шарф, Генри наклонился, зачерпнул в ладони снега и с тихим оханьем растер его, умываясь. Кожу рук и лица приятно защипало. Холод бодрил не хуже любого кофе. Закончив, Альпари прыгнул в машину и двинулся по направлению к дому, издалека рассматривая стальные кованые ворота ручной работы. Сработал фотоэлемент, замерцала оранжевая сигнальная лампа. Электроприводы начали медленно открывать ворота.

Генри въехал во двор. Припарковав машину около крыльца и нетерпеливо взбежав по мраморным ступенькам, открыл тяжелую, массивную дверь.

Он помнил, как весело проводил здесь время еще в далеком детстве со своей матушкой. Помнил уют и тепло, окружающие его. Сейчас же, вернувшись сюда после стольких лет, прожитых вдали, все это казалось отрывком из его сна. Генри покинул особняк еще подростком, за границу, чтобы получить образование и профессию. Все это время дом находился под присмотром прислуги, которую наняла его милая матушка.

Войдя внутрь, первое, что он увидел – это был широкий зал с множеством столов для банкетных приемов и огромной, украшенной различными стеклянными подвесками – отливавшими на свету всеми цветами радуги – люстрой на потолке. В конце зала находилась двойная лестница, ведущая на второй этаж.

Повесив свое пальто на вешалку у двери, юный Альпари крадущимися шагами, стараясь не выдать свое присутствие, побрел на источник шума, удивляясь и недоумевая от того, что могло случиться. Он медленно поднимался по лестнице на второй этаж, все больше и больше хмурясь. Он не ожидал такой «радужной» встречи…

– Стоя-я-я-ть! Убью гада! Хватит убегать! Ты у меня сполна ответишь за испорченную форму! – где-то совсем рядом кричала (верещала!) женщина.

Генри вздрогнул, что-то глухо ударилось о стену, и… застонало.

– Я случайно! Извини! – мужской голос, больше походящий на визг поросенка, разносился по залу.

– В аду извиняться будешь, если язык раньше не отпадет! – злобно выкрикнула женщина, голос которой, как решил Генри, должен принадлежать скорее дьяволу, чем человеческому существу.

Хозяин семейного особняка стоял посреди второго этажа ошарашенный, не решаясь уж, наконец, открыть дверь, из-за которой доносились вопли. От всего этого у юного Альпари медленно, но верно начал дергаться глаз.

Вдруг дверь с тяжелым грохотом открылась, и из нее выбежал паренек в фартуке и поварском колпаке. Облокотившись о перила, и тяжело дыша, он активно жестикулировал и с попеременным успехом что-то выкрикивал молодой девушке, той самой обладательнице столь чудного голоса.

– Подожди, Грандушка, я могу все объяснить! Все можно решить мирным путем! – чуть ли не плача кричал поваренок.

– Скалку тебе в прямую кишку, а не извинения! – с этими словами молодая девушка в костюме горничной с силой толкнула паренька, и тот, комично взмахнув руками, шлепнулся на многострадальную пятую точку прямо перед Генри.

Горничная, не теряя ни минуты, замахнулась столовым ножом и кинула его в парня, совершенно не заботясь о последствиях. Нож со звоном воткнулся в сантиметре от головы нерадивой жертвы. На лице сего отразился неописуемый ужас от осознания произошедшего, а горничная же самодовольно и гордо подняв голову, уже собиралась вернуться к своим прямым обязанностям, как заметила молодого господина Альпари. Генри стоял, как вкопанный, боясь шелохнуться и занять место парня, лежащего под его ногами. В зале на некоторое время воцарилась мертвая тишина. Очнувшись, Генри поспешил помочь пострадавшему. А горничная, пользуясь тем, что внимание хозяина с нее переключилось на бедного повара, бесшумно сбежала по ступенькам вниз. Вернувшись через мгновение, она вместе с парнем в один голос пропели: «Извините за предоставленные неудобства!», после решив в этот раз ретироваться вместе. Ситуацию спас дворецкий. Он появился в тот момент, когда Генри Альпари был уже готов признать свое решение вернуться в семейное гнездо ошибочным и необдуманным.

Дворецкий был худощав и стар, но держался гордо и немного отстраненно.

– Вижу, вас уже встретили слуги. Я надеюсь, все прошло хорошо? – спросил мужчина, и стряхнул невидимые пылинки с фрака.

Вдруг откуда ни возьмись, вновь появилась эта сумасшедшая парочка и, как ни в чем ни бывало, пропела на ухо дворецкому:

– Все по высшему разряду!

Генри решил не уточнять, что именно было сделано на отлично. То, что он чуть не повернул обратно или то, что он теперь не сможет спокойно отдавать приказы слугам, зная, что они могут.

Повар и горничная подошли к дворецкому, что-то шепнули ему на ухо и остались стоять, не делая больше лишних движений. Через некоторое время к ним присоединилась служанка и молодой парень, подмастерье старого дворецкого.

Первым начал говорить дворецкий.

– Приветствую вас, молодой господин. Позвольте представиться. Меня зовут Альберт. Моя должность – дворецкий. Я руковожу прислугой в ваше отсутствие, а также – приглядываю за домом в ваше отсутствие. Это повар Роберт, – протянул дворецкий с еле заметным акцентом и важно указал на паренька в колпаке c пухлым и добрым лицом, обрамляющими всклокоченными светлыми волосами, – думаю, вы уже успели познакомиться.

– Еще раз прошу прощение произошедшее, – краснея и вздыхая, произнес Роберт, вновь поклонившись вместе с горничной Грандой.

– Кхм… – продолжил разговор Альберт – позвольте также представить вашу служанку Маргариту и моего юного ученика Эдварда, – он указал на красивую девушку, лет двадцати, с каштановыми волосами, собранными на затылке в хвост и сверкающими, словно изумруды, зелеными глазами. А затем и на молодого юношу, стоящего рядом со служанкой. На вид ему было лет семнадцать, он был немного бледен, о его скулы запросто можно было порезаться, но это все лишь добавляло ему красоты, – и наконец, еще одна служащая – Гранда.

Это была девушка довольно симпатичной наружности. Никто и не догадывался, что ей тридцать лет. Она была среднего роста, стройная, с прямой осанкой и гордо вздернутым маленьким курносым носиком. Строгая форма горничной придавала ей статности. Темно-рыжие волосы, собранные в хвост, падали на плечи пышными волнами. Бледноватая кожа и длинные пальцы, изящные брови и серые глаза. Она с легкостью могла стать фотомоделью, но выбрала такую неприметную профессию.

Господин Альпари, быстро придя в себя от недавнего шока, поторопился было сам представиться:

– Очень приятно. Что ж, я Генри Альпари, молодой хозяин этого поместья, но вы можете меня звать просто Генри – сделал приветливое лицо юный отрок семейства Альпари. ¬

– Мы не ожидали, что вы приедете так быстро, потому не совсем успели подготовиться, за что я приношу извинения. Сейчас мой помощник занесет все ваши вещи в дом.

Коротко кивнув, Эдвард поспешно покинул второй этаж.

– Господин, извольте отужинать, вы ведь так устали после столь трудной и утомительной дороги,– склонил голову в поклоне дворецкий.

– Пройдемте в столовую, Генри? –¬¬ улыбнувшись, сказал пожилой дворецкий.

Дверь в столовую находилась на первом этаже, слева от лестницы. Альберт открыл дверь, пропуская молодого хозяина. Генри прошел вперед.

Это был большой зал, в центре которого располагался роскошный дубовый стол. Под потолком, украшенная старинными росписями, была подвешена золотая люстра, когда-то освещавшая столовую свечами. Теперь же освещение было заменено на электрическое. Справа находилось три больших окна, которые освещали всю огромную столовую с лихвой. Генри заметил, что один из столов уже был накрыт на одного человек, на нем были аккуратно расставлены серебренные столовые приборы и другие обеденные принадлежности. В воздухе витал приятный запах.

Дворецкий отодвинул стул и, сделав приглашающий жест рукой, произнес:

– Прошу, садитесь, а я схожу наверх и зажгу свечи. Скоро стемнеет. А в особняке на данный момент проблемы с электричеством. Приятного аппетита!

– А за что та служащая избила повара? – спросил Генри, не отрывая взгляда от окна.

– Этот недоумок умудрился пролить суп на мой только что выстиранный и выглаженный белоснежный фартук, – сказала появившаяся из ниоткуда Гранда.

Роберт лишь развел рукам в стороны и, вздохнув, ушел помогать Рите на кухне. Через некоторое время принесли блюдо. Рита аккуратно поставила поднос перед Генри, после открыв и убрав крышку в сторону. Голова молодого Альпари закружилась от изумительного запаха. Это была телятина, запеченная в рукаве. В детстве ее часто готовила его мать. От великолепного аромата желудок протестующее заурчал.

Генри принялся за еду. На некоторое время он выпал из реальности, а когда очнулся, увидел перед собой юного помощника дворецкого Эдварда.

– Давно вы тут стоите?

– Только подошел. Ваши вещи уже отнесены в комнату, сир, – ответил ему Эдвард, сделав самую добродушную улыбку, обнажив при этом ряд идеально ровных, сверкающих белизной зубов.

– Спасибо. Принеси-ка мне бутылку Рислинга.

Вернулся Эдвард через несколько минут, неся на серебряном подносе бутылку белого вина и бокал. Откупорив горлышко и, налив в бокал вина, удалился, вновь оставив хозяина одного.

Генри взял бокал и, состроив умное лицо, посмотрел на вино через свет, после чего усмехнулся. Допив вино, он аккуратно промокнул губы салфеткой, подозвал служанку, приказал ей прибрать все и удалился осматривать свое поместье.

А на улице уже вовсю хозяйничала госпожа Ночь. А так как в поместье были перебои с электричеством, изучение своих владений пришлось отложить до утра. Генри на ощупь попытался добраться до своей комнаты, но споткнулся о ступеньку лестницы и совсем не аристократически выругался. К счастью на помощь пришел дворецкий с подсвечником в руке и немного насмешливой улыбкой.

– Завтра все починят. Я провожу вас в вашу комнату, – сказал дворецкий.

До комнаты они дошли в немом молчании, Генри было не до разговоров, а Альберт не хотел тревожить господина.

В коридоре промелькнула чья-то тень. Генри решил, что это все разыгравшиеся нервы.

– Света нет во всем особняке? – с беспокойством спросил Альпари, когда добравшись до комнаты, он пару раз щелкнул выключателем.

– Да, – сухо ответил ему Альберт. – Я сейчас зажгу свечи. Не беспокойтесь.

Дворецкий медленно вошел в комнату и тьма полностью его поглотила. Альпари нервно сглотнул: он еще ребенком безумно боялся темноты и с возрастом этот страх не прошел, а лишь немного притупился.

Глаза Генри медленно привыкали к темноте, с трудом еще удавалось уловить какое либо движение в комнате. Юному Альпари ничего не оставалось, как напряженно следить за танцующим огоньком свечи, которую держал дворецкий, чтобы окончательно не потерять его из вида.

Но вот приготовления были окончены. Свечи зажжены.

Генри осмотрелся. Эта была отнюдь не его старая детская. Посреди комнаты на деревянном массивном столе стоял канделябр с тремя горящими свечами. У стены – огромная двуспальная кровать…

«Спасибо хоть без балдахина, – со смешком подумал Альпари».

На этом изучение местности было завершено, поблагодарив дворецкого и пожелав ему спокойной ночи, Генри закрыл дверь изнутри и после, устало махнув рукой, без сил упал на кровать. Через минуту было слышно мирное сопение молодого господина.

Дворецкий улыбнулся, прислушиваясь к тишине. Но вдруг краем уха уловил чьи-то шаги. Он повернулся к источнику звука.

– Как поживаешь, темный? – донесся голос из темноты коридора.

Старик улыбнулся еще шире.

Маленькая черная фигурка сидела у противоположной стены.

Глава 2.

Когда Генри проснулся, за окном было все также темно. Спросонья он не понял, где находится и что за противный звук его разбудил. Он несколько раз мотнул головой из стороны в сторону и нашел виновника противного стука. Бушевавший за окном ветер раскачивал многолетние ели, чьи ветки сейчас и бились в окно его комнаты. На столе стоял уже потухший канделябр, от которого шел легкий дымок. Фосфоресцирующие стрелки наручных часов показывали почти три часа ночи.

Генри протер глаза и прокашлялся. В горле пересохло.

Парень встал с кровати и понял, что спал в одежде. Туфли сиротливо валялись под кроватью.

Он нехотя поднялся с кровати и, шлепая голыми ногами, вышел в коридор. Слабое свечение исходило из приоткрытых дверей. Генри подошел к первой из них. Видимо, в этом коридоре располагались комнаты для прислуги.

Через узкую щель Альпари увидел служанку Гранду. Она лежала на кровати и хрустела яблоком, при этом увлеченно читая книгу в свете керосиновой лампы, стоящей на прикроватной тумбочке. На обложке ему удалось различить две цифры – 33.

Еще раз, окинув мимолетным взглядом обстановку, Генри заметил: на стенах обои с эскизами каких-то животных, разноцветные томики на полках книжного шкафа. Слева от кровати – туалет – овальное зеркало, под ним деревянная тумбочка. Слева от шкафа – окно с красными занавесками. А рядом с окном – мольберт с пригвожденным к нему чистым ватманом. Под мольбертом было еще что-то, но в темноте было скверно видно. Приглядевшись, Генри различил в полумраке квадратный лист бумаги, видимо, использовавшийся как палитра и баночки с краской. На стене рядом висели полотна разных размеров, наверное, уже готовые картины. Альпари был приятно удивлен.

Решив не тревожить зря служанку, он тихо отошел от двери. Идя дальше, Генри невольно стал свидетелем чьего-то разговора. Он прислушался. Из-за двери чужой комнаты глухо доносились два голоса.

– Мне кажется, он заметил тебя, – усмехнувшись, сказал кто-то.

– Наверное, я уже совсем старый, если не могу не заметно прошмыгнуть мимо человека, – последовал незамедлительный ответ на реплику первого.

Оба засмеялись.

Один из голосов показался Генри знакомым. Кажется, это был Альберт, старик дворецкий.

За дверью кто-то негромко кашлянул, и Генри, боясь быть замеченным, тихо прошел дальше.

Из-за двери следующей комнаты лился приятный зеленый свет. Подойдя ближе, Генри увидел за дверью небольшую комнату со скромной обстановкой. Застеленная кровать, рядом тумба, на ней лампа с зеленым матовым плафоном, к которой шел провод от стоящего на полу аккумулятора, слева кресло, у противоположной стены книжный шкаф, на обоях цветочный незатейливый узор, на полу пушистый ковер. Под окном стояла небольшая плетеная корзинка, в которой лежали разноцветные клубки шерсти. Рядом – картонные коробки из-под обуви. В них – спицы и крючки.

В уютном кресле сидел молодой повар Боб. В руках у него были спицы. Рядом с ним на полу – клубки шерсти. На правом подлокотнике кресла мирно спала рыжая кошка. На голове у повара были наушники, а на коленях кассетный плеер «сони». Боб покачивал головой в такт музыке и вязал носочки. Он вдруг поднял взгляд, но Генри успел тихонько отбежать от двери и спрятаться за угол коридора. Парень услышал шорканье тапочек повара, хлопок закрывшейся двери.

Генри вышел из-за угла и по-доброму усмехнулся

«Повар вяжет? Гранда рисует? Похоже, меня ждет еще множество сюрпризов…»

Он подошел к лестнице и, держась за перила, аккуратно начал спускаться, неторопливо шлепая босыми ногами по деревянным ступеням. Спустившись на первый этаж, он пересек парадный зал и подошел к высоченным (примерно в два раза выше Генри) окнам. От них сильно дуло. Настроения этот факт Генри не придал. Дом нуждался в ремонте.

Генри взглянул в окно.

На улице началась буря. Ветер подхватывал крупные хлопья снега, кружил их в бешеном вальсе. И надо всем этим стояла, и глядела гордо сверху вниз, полная луна. Тяжелые свинцовые облака плыли по черному небу. Генри невольно вспомнил про свою машину, припаркованную около дома. К утру она станет солидным сугробом.

Простояв еще пару минут у окна и окончательно замерзнув, Альпари поднялся к себе. Сон сняло как рукой. Он обул туфли и, порывшись в шкафу, нашел новые свечи.

«Молодец, дворецкий, как знал, что пригодятся», – подумал Генри.

Он выковырял из канделябра все то, что осталось от старых свечей, и поместил в него новые, после чего зажег их спичками, оказавшимися лежащими на столе. Взяв теперь свой мини-маяк, Генри вновь направился к лестнице на первый этаж. Вся прислуга уже спала. И он немного им позавидовал. Уже спускаясь на первый этаж, юный Альпари почувствовал спиной чей-то внимательный, прожигающий насквозь взгляд. Обернувшись, он никого не увидел, лишь собственная тень на полу – раздвоенная и дрожащая от колеблющегося огня свеч.

Он спустился и прошел в столовую, из нее в кухню, чтобы поставить чайник. За всеми этими сборами он зверски проголодался. Пару раз, щелкнув конфорками, Генри выругался. Все работало от электричества, которого не было.

Уже возвращаясь назад, он вновь почувствовал это взгляд. В своем собственном доме, в котором он провел все детство, ему было страшно и неуютно. Обернувшись еще раз, Генри все-таки удалось различить что-то шмыгнувшее из одного угла столовой в другой. Уже не заботясь о том, что свечи могут погаснуть, господин Альпари пустился наутек в свою комнату.

Маленькая черная тень проводила его взглядом.

Глава 3.

Проснулся Генри уже поздним утром, он озяб и теперь рукой пытался нащупать, сползшее ночью на пол одеяло. Вчерашний день, а в особенности ночь теперь казались ему каким-то нелепым сном, разыгравшимся воображением. Он начал припоминать недавние события.

Перепрыгивая через две - три ступени, Генри впопыхах добрался до своей комнаты. Запер дверь, разделся до трусов и прыгнул под толстое пуховое одеяло. И только оказавшись в постели, он немного расслабился. Юный Альпари удобно устроился и прикрыл глаза, желая поскорее уснуть, но сон не шел. Ничего не помогало, ни ворочания и взбивание подушки, ни сотая овечка, которая все никак не желала перепрыгнуть через воображаемую стену. Генри было не привычно в новой обстановке, ему все еще мерещились черные силуэты, прячущиеся по углам комнаты. И вот так, в борьбе за такой долгожданный покой Альпари и сам не заметил, как уснул.

Генри встал и сладко потянулся. Несмотря на то, что проспал он недолго, чувствовал себя довольно бодро и даже беспокойный тяжелый сон не смог омрачить его настроения. Он огляделся по сторонам, разглядывая обстановку. Рядом с кроватью стоял массивный дубовый комод. В углу шкаф, такого же типа.

Генри поспешил одеться и спуститься вниз, чтобы проверить, как исполняют слуги свои обязанности. Он подошел к большому, черному лакированному чемодану, чтобы достать все необходимое. Но внутри оказалось пусто. Юный господин удивился и, смеясь с самого себя, решил проверить комод. Открыв первый ящик, Альпари впал в ступор. Все его вещи были аккуратно разложены. Генри открыл одну дверцу шкафа и совсем потерял дар речи. Все костюмы висели на вешалках, распределенные по цвету и крою на разные группы.

«И когда успели?…Я же ничего вчера не разбирал».

Он надел домашние брюки, рубашку, засунул ноги в мягкие хлопковые тапочки. И уже собирался выйти из комнаты как бросил взгляд на окно.

«А ведь совсем скоро рождество…»

Альпари медленно подошел к окну, чтобы полюбоваться великолепным видом. Везде был снег. Он оттягивал ветви деревьев вниз, к земле, отражал солнечные лучи, блестя на солнце. Кажется, что за время ночной бури природа истратила все силы и теперь мирно спала. Генри распахнул окно, чтобы вдохнуть полной грудью острого морозного воздуха. Где-то вдалеке послышался лай собак.

«Надо обязательно слепить снеговика».

Еще немного постояв, Генри закрыл окно и вышел из спальни. Особняк уже давно бодрствовал: из комнат доносился шум пылесоса, с первого этажа – тихое звяканье посуды. Хлопали двери, шуршали тряпки, щетки. Генри не спеша скользил тапочками по паркету, поминутно зевая и потягиваясь. Он был счастлив вернуться домой. Спустившись на первый этаж, он начал оглядываться по сторонам, вспоминая, где находится ванная комната.

С правой стороны от лестницы, в небольшом коридорчике, находилась дверь, ведущая в ванную. Довольный тем, что не забыл устройства комнат, Генри направился приводить себя в порядок. По пути он встретил Эдварда.

– Доброе утро, сир, – сверкнул он своей безупречной улыбкой, к которой Альпари, видимо, долго еще придется привыкать. – Как спалось?

– Не очень, – зевнув, бросил Генри.

– Завтрак для вас уже готов.

Через десять минут, умывшись и приведя себя в порядок после тяжелой ночки, Генри зашел в столовую. За столом сидел, читая газету, Альберт, а перед ним стояла чашка с блюдцем, из которой шел ароматный пар. Рядом с ним, возле стола, стоял повар в своей светло-серой форме и колпаке. А рядом у окна – Гранда. Все они отвлеклись на звук открывающейся двери, и, увидев перед собой их господина, пожелали доброго утра.

Генри сделал им плавный жест рукой – привет – и сел за стол.

Роберт ушел на кухню.

– Как вам спалось? – отложив газету, спросил Альберт.

– Плохо, с непривычки, наверное, – ответил ему Генри.

– Акклиматизация, – понимающе улыбнулся дворецкий. – Ничего, это пройдет. У нас тут в горах воздух такой… Уже сегодня ночью как младенец спать будете.

Гранда подсела к ним за стол и сказала:

– Почему бы вам не прогуляться по особняку? Вы ведь так давно здесь не были.

Генри одобрительно кивнул.

– Неплохая мысль. Я займусь этим после завтрака.

Роберт появился, будто из-под земли, держа в руке поднос с блюдом.

– Лучшее из блюд от лучшего из поваров, – тихо засмеявшись, сказал повар.

Он поставил серебряную тарелку на стол и открыл крышку. Лучшим из блюд оказалась обычная овсяная каша с нарезанными кусочками свежих фруктов...

«Овсянка. Если это лучшее, то пора менять повара».

Тут Генри кое-что вспомнил.

– А, кстати, Роберт!

Роберт дернулся так, будто его обожгло кипятком.

– Слушаю.

– У вас есть кошка? – спокойно спросил Генри и тут же пожалел об этом, потому что физиономия повара исказилась так, словно его ударило током.

Такой, казалось бы, простой вопрос вызвал у несчастного Роберта какой-то страшный приступ или припадок.

Но через пару коротких мгновений повар прекратил дергаться, улыбнулся и сказал хриплым голосом:

– Нет, что вы, прислуге запрещено держать домашних животных. Приятного аппетита!

И ушел.

– Да, это действительно так, – подтвердил слова повара Альберт. – К тому же если бы кто-то из прислуги держал бы в особняке животных, я бы об этом точно знал, уж поверьте мне.

«Так эта кошка мне привиделась, что ли? Да, наверно просто спросонья показалось».

После трапезы Генри, не медля больше ни секунды, пошел гулять по коридорам особняка. Он быстро взбежал по ступенькам на второй этаж и огляделся по сторонам. Справа располагались его комната и прислуги. Слева были комнаты гостей, и заканчивался коридор дверью, ведущей в спальню, принадлежащую когда-то его родителям.

Стены коридора украшали репродукции картин Ван Гога, Врубеля, Мунка, а на полу была постелена роскошная ковровая дорожка, привезенная когда-то давно отцом Альпари из путешествия по странам востока.

Дойдя до конца коридора, Генри свернул направо. Тут находилась еще одна лестница, ведущая на третий этаж. Он не спеша поднялся по ней, попутно разглядывая все вокруг. Поднявшись, он попал в среднюю по размерам комнату, стены которой были отделаны деревом. Две большие из темного дерева двери находились по обе стороны от Генри – через одну можно было попасть в кабинет старшего Альпари, через другую – в ванную комнату для гостей.

Генри, недолго думая, из двух выбрал комнату отца. Уже направляясь к кабинету, он случайно поднял взгляд вверх и замер. Над дверью находилась небольшая квадратная дверца.

«Что это?».

В коридоре второго этажа послышался шум. Генри услышал бодренькую песенку в исполнении Эдварда с его безжалостным отсутствием музыкального слуха.

– Эдвард! – крикнул Генри. – Подойди сюда.

Не успел Альпари и глазом моргнуть, как юный подмастерья Альберта уже стоял в метре от него.

– Да, сир.

– Можно я тебя буду Эдди звать? Так проще, – спросил Генри, положив руку на плечо будущему дворецкому.

– Конечно, сир

– Ты не знаешь, случайно, что это? – Генри указал ладонью на дверцу.

– Кажется, это люк, – сказал Эдвард, прищурившись одним глазом.

Генри хмыкнув, почесал подбородок задумчиво и сказал:

– Стремянка есть? Неси.

Эд дернул головой и скрылся в неизвестном направлении. Минуты через две сзади послышались оханья и чертыханья – Эдвард, с красным, как помидор лицом, тащил стремянку. Они поставили лестницу прямо под люком.

– Спасибо, Эдвард!

Альпари начал медленно подниматься по стремянке вверх. Уже приблизившись к цели, Генри долго рассматривал всю конструкцию.

«Разве это тут было раньше?»

На одной из сторон дверцы была небольшая ручка, которую Генри сразу не заметил. Он несколько раз дернул за ручку- безрезультатно. С досады юный господин с силой ударил кулаком по дверце, и она провалилась внутрь. Еще немного повозившись и полностью перепачкавшись в пыли и грязи, Генри, наконец, смог полностью открыть этот люк. В лицо дохнуло холодом и сыростью, а в лицо полетела пыль и непонятная труха.

– Эдди, а у тебя случайно…

– Фонарь?

– Как ты догадался? – изумленно посмотрел на дворецкого через плечо Генри.

Тот только улыбнулся как-то странно.

Уже вооружившись фонарем и недюжинной терпения юный, Альпари полез исследовать люк. Шатаясь на лестнице, он медленно и аккуратно начал залезать в узкий проход, ежеминутно чихая и кряхтя. Но мучения его оказались недолгими. Не пролез Генри и трех метров как очутился в пыльной, темной комнате, освещенной только одним окном интересной треугольной формы. Но большую его часть закрывал деревянный шкаф. Генри направил свет фонаря в сторону окна и зацепился взглядом за странные письмена, нацарапанные на шкафу.

«Чердак».

Какие-то сундуки, тряпки, корзины с бельем, картонные коробки, склянки, тюки макулатуры, пальто на полу, опять коробки. Казалось, на этом чердаке можно было найти все. Вот шариковые ручки в банке из-под кофе, старая стиральная машинка, красный резиновый мячик, толстая книжка, укрытая слоем пыли толщиной в палец. С одной стороны помещения – связки журналов, с другой – связки газет. Всю эту макулатуру как будто бы собирал кто-то кропотливо и скрупулезно. Стаскивал сюда календари, брошюрки, бесплатные газеты, листовки.

Стараясь ничего не свалить и не свалиться сам, Генри медленно обходил новые, неизведанные территории. Чердак был довольно просторным. Здесь бы поместилось еще столько же хлама, сколько здесь уже было.

Посветив фонарем вниз, Генри заметил изрядно потрепанную и сложенную дважды банкноту. Ему стало интересно.

Сам Генри был когда-то ярым поклонником нумизматики. Это увлечение и половина коллекции старинных монет передалась ему от его деда. Будучи подростком, Генри имел целый ящик редчайших монет. Но в один прекрасный день его по случайности выкинула его матушка, во время уборки в комнате сына (на самом деле она просто рылась в его вещах, надеясь найти что-нибудь такое, за что она могла бы его наказать).

Взявшись за шкаф и приподняв его одной рукой, что у него прекрасно получилось, Генри выдернул купюру. Забывшись и совершенно не думая о том, что вся мебель тут старая и стоит на одном честном слове, Генри выдернул руку из-под шкафа, и тот с громким звуком упал. Его старые ножки издали подобающий старому гнилому дереву треск и полностью сломались. Шкаф медленно, но верно начал падать в сторону окна. Очнулся Генри от оглушительного звука бьющегося стекла. Шкаф разбил окно. Единственное, что успел сделать Альпари – это схватить его за части оставшихся ножек и не дать выпасть на улицу.

– Сир, у вас там все в порядке? – послышался беспокойный голос сзади.

Генри обернулся и увидел торчащую из люка голову Эдди.

– Да, все нормаль…

Дикий треск и звук сыплющегося стекла прервал Генри на полуслове. Обернувшись, он увидел падающий вниз, будто в замедленной съемке, шкаф. Грохот был такой, словно это не шкаф упал, а сам особняк.

«Какое продуктивное утро».

***

Раздав задания прислуге, Альберт решил и себя чем-нибудь занять. Очисткой двора от снега, например. Одевшись и вооружившись всем, чем было необходимо, дворецкий вышел на крыльцо. За ночь снега насыпало столько, что запросто в нем можно было утонуть. Альберт, который ростом был не такой уж и маленький, сойдя с крыльца, провалился почти по колено.

«Одной лопатой тут не обойдешься»

Минут двадцать ушло на то, чтобы пробиться к гаражу, в котором стояла заскучавшая по работе снегоуборочная машина. И еще столько же, чтобы перенести ее к крыльцу.

«Какое все же утро хоро…».

БАБАХ!!!

Невероятной силы удар. И шкаф, лежащий аккурат на машине господина.

Альберт повел усом.

«Какое все же утро хорошее».

И ни один мускул на его лице не дрогнул.

Почти…

Глава 4.

Генри стоял, ошалело хлопая глазами, не двигаясь и даже не дыша еще несколько секунд, пытаясь понять, что вообще сейчас произошло. Очнувшись, Генри побежал на улицу, совершенно не заботясь о том, что находится в домашних тапочках и тонкой рубашке.

Его Паккард 1939 года выпуска был раздавлен, словно консервная банка. Гладкие линии кузова и сто шестьдесят лошадиных сил, когда-то плавно и практически бесшумно порхавших по дороге, сейчас были безжалостно раздавлены чертовым шкафом. Сердце Генри обливалось кровью.

На улицу уже сбегались слуги. Эдвард, стоя около старого дворецкого, с беспокойством смотрел то на Альберта, то на Генри. Вскоре вышла Гранда. Оглядевшись вокруг, она улыбнулась, медленно, пытаясь скрыть это, но, не выдержав, начала тихо хихикать. Но, не сдержавшись и вовсе начала смеяться в голос. Столь вызывающее поведение заставило Генри удивленно поморгать. Он почувствовал, как его лицо нагрелось, покраснело от нахлынувшей на него волны стыда и злости. Ему пришлось закусить губу, чтобы успокоиться и взять контроль над собой. Проигнорировав неадекватную реакцию Гранды, первое, что он сделал – спросил у Альберта, все ли в порядке с ним и после, извиняясь за произошедшее, на что тот молча кивнул головой, стряхивая стеклянные осколки и деревянные щепки с себя. Слегка успокоившись, поняв, что все более-менее в порядке Генри достал из кармана ту самую купюру по вине, которой все это и произошло. Это был российский рубль конца девятнадцатого века, бог знает, как занесенный в эти края. Развернув бумажку, Генри обнаружил, что на ней толстым маркером было написано – «Не трогать эту купюру!». Альпари истерически засмеялся, слезы выступили из уголков глаз. Но через секунду он со злостью разорвал банкноту на мелкие части и начал втаптывать их снег.

– О боже какая шутка! – злобно пробормотал себе под нос красный от злости Альпари.

К Генри подошли Роберт с Эдвардом.

– С вами все в порядке? – спросил Эдди обеспокоенно.

– Да, да – сказал Генри, пытаясь прийти в себя от бесконтрольного порыва гнева.

– Что собираетесь делать? Отвезете в ремонт? – парень посмотрел жалобно сначала на машину, затем на Генри.

– Да, скорее всего! Только сначала бы тут прибраться, а после вызвать эвакуатор, – он еле сдерживался, чтобы не разораться и не сломать что-нибудь уже осознанно. Но его воспитание не позволяло сего.

В восемь пар рук все быстро было убрано и расчищено настолько, насколько позволяла ситуация. Вызвали эвакуатор. Генри хотел заночевать в городе, купить новое окно и заплатить за машину. Потому наравне с эвакуатором ему пришлось вызвать такси.

– Ну, Альберт, я еду в город. Я надеюсь, что больше ничего нехорошего сегодня в особняке не случится. – Сказал Генри, взглянув на машину. – Вы ведь все проконтролируете?

– Конечно, – сказал старик с такой интонацией, что ему невозможно было не поверить, и чуть поклонился.

Вскоре, все слуги зашли в особняк.

От досады и злости на самого себя Генри хотелось кричать.

Альпари нервно глянул на часы.

Не прошло и тридцати минут, как приехали эвакуатор и такси.

– Слава тебе! – закричал Генри, вскинув руки к небесам.

Погрузили машину. Прыгнув в такси, парень объяснил водителю, куда нужно ехать и через пять минут двор особняка снова был пуст.

***

Когда младший Альпари отъехал от особняка был уже день. Все вернулись к своим прямым обязанностям. А Эдвард решил навестить Риту. Его озадачило то, что ее не было на общих работах, да и в особняке он ее не видел.

«Вдруг с ней что-то случилось?»

Первым делом Эдди отправился в ее комнату. Он постучал в дверь один раз, второй. Никакой реакции. Прислонил ухо к двери – тишина. Дворецкий аккуратно ее открыл, так как в особняке не было принято закрывать двери на замок. Зайдя внутрь Эдди, улыбнулся от умиления. Рита спала, лежа на животе и раскинув сжатые в кулачки руки в разные стороны. Скрипнула дверь, Рита сонно потянулась и вытащила затычки из ушей. Не сразу заметив Эдварда, Рита, зевая, с трудом открывая глаза. На ней был белый узорчатый халатик, украшенный кружевами, который подчеркивал ее почти идеальную фигуру. На голове стоял полный бардак, который словами не описать.

–Рит, вот не ожидал, что ты такая соня – с упреком сказал Эдвард.

На эти слова, еще не проснувшаяся Рита лишь отмахнулась и пожелала доброго утра.

– Привет… – сказала она сонным голосом, что вызвало у Эдди легкую улыбку на лице. Помахав рукой в сторону двери, мягко намекая, чтобы дворецкий вышел, она начала медленно подниматься с кровати и, запутавшись в одеяле, шлепнулась на пол. Со стороны казалось, что Маргарита словно ленивец, которого разбудили силой. Молча выйдя из комнаты, Эдвард усмехнулся себе под нос. Долго ему ее ждать не пришлось, и через несколько минут уже бодрая служанка вышла из своей комнаты, одетая в форму и причесанная как подобает. Только Эдвард хотел задать вопрос, как вдруг получил пощечину.

– Это тебе за то, что заходишь в комнату девушки без стука! – сказала она, гордо подняв острый носик. Потом она резко развернулась и отправилась по своим делам, избегая лишних объяснений за свой проступок перед Эдвардом и придумывая объяснение Альберту, на случай если его юный подмастерье ему все доложит.

– Н…но – начал, было, Эдди, но служанка уже скрылась за углом. Догонять ее ради объяснения такой мелочи уже не было никакого смысла.

На самом деле Эдварду она уже давно нравилась, но никто об этом не знал, потому, что он тщательно скрывал свои чувства. Он потрогал щеку в том месте, где краснел след ее ладони, и, опустив взгляд вниз, молча ушел.

День пролетел в спешке и хлопотах. Эдвард не стал докладывать старому дворецкому об этом инциденте. А Рите не пришлось придумывать байку о том, как она не слышала ничего за шумом пылесоса…

Часть 2.

Глава 5.

«… А ты, о птица, вскрикивай о жизни,

Вот я иду, где-то ты летишь,

Уже не слыша сетований наших,

Вот я живу, а где-то ты кричишь

И крыльями взволнованными машешь».

Иосиф Бродский.

Зайдя с улицы, Альберт снял пуховик и прошел в столовую. Как он и предполагал, вся прислуга собралась там, чтобы за чашкой кофе или чая обсудить произошедшее. Но увидев дворецкого все вдруг умолкли.

– У вас перерыв? – спросил он.

– Да, – опустив взгляд, неуверенно сказала Рита.

Альберт оценивающе посмотрел на всех.

– Ну, вы хорошо поработали сегодня, так что думаю, как минимум до завтрашнего утра вы можете отдохнуть, – сказал он, смягчившись и все спокойно выдохнули.

– Все-таки он, Генри, хороший. Не то, что та старуха, – сказала Рита.

Она стояла у окна и, держа в руках чашку чая, смотрела в белоснежную даль.

–Да уж, – подала голос Гранда. Она сидела за столом и рисовала что-то в своем блокноте.

Потом все затихли.

Эдди бросил взгляд на Риту. Прядь волос закрывала ее глаза. Она осторожно отпивала чай, держа чашку у самых губ.

Он отвел взгляд и глубоко вдохнул. Внутри что-то защемило.

«Кислорода мне не хватает».

– Ну, – быстро начал он – раз уж у нас появилось свободное время, то я прогуляюсь, пожалуй.

Никто не ответил, никто даже не обернулся. Ничего не сказать он не мог, но все равно почувствовал себя неловко.

«Что я здесь делаю? – иногда думал он. – Почему я выбрал именно службу дворецкого? Я лишний среди них».

Накинув на себя куртку, он вышел на улицу. Сам того не осознавая, он громко хлопнул входной дверью.

«Да что это со мной?».

На улице была подходящая для прогулки погода. Эдди торопливо покинул территорию особняка. Ему совершенно не нравилось тут. Ему были совершенно противны этот особняк, эти горы, этот вечный холод и снег. Он бы уже давно бросил все это к чертям, если бы не она. Уйдет она, думал он, пойду за ней. Плюну на все и пойду за нею хоть куда угодно!

Было безветренно и поразительно тихо. Для этих мест такая погода большая редкость. Небо заслоняли свинцовые облака, простиравшиеся до самого горизонта. И снег падал тоже тяжелый и черный, словно металлический пепел. Казалось, если он дотронется до кожи, то обязательно оставит ожог.

Эдди странно себя чувствовал. Все вокруг было таким медленным, густым, вялым, будто кто-то пультом вмешательства в его жизнь замедлил скорость воспроизведения. Вот по дороге на всей скорости и в тоже время очень медленно пронеслась машина. Кадры невыносимо долго сменяли друг друга.

Ему было плохо, но в тоже время он ненавидел, когда его кто-то жалел. А еще он ненавидел себя, но скрывал это за улыбкой. Он споткнулся о лежащий в снегу камень и упал. Он не поднимался, потому, как не видел в этом смысла. Он жалел только, что упал на обочине, а не на дороге, потому, что на дороге его могла бы задавить проезжающая машина. Он нехотя и тяжело поднялся и ощупал себя. Вроде бы цел.

Он пошел дальше. Существовало одно место, куда он часто сбегал.

В месте, где дорога резко заворачивала вправо, он переступил через ограждение и начал спуск вниз по небольшому холму. Перед его взором предстала промерзшая безымянная река, которая словно рана на коже разделяла два похожих друг на друга берега. Но только на одном из берегов – на том, на который спускался Эдди – стояла старая заброшенная усадьба. Это было старое каменное сооружение, которое по неизвестным причинам было покинуто своими хозяевами и вот уже несколько столетий стояло пустым. Внешний вид усадьбы не мог не омрачать. Пустые глазницы окон, растрескавшиеся входные двери больше напоминали гнилые зубы. Провалившаяся внутрь крыша, чердак, на котором наверняка уже давно свили себе гнезда птицы. Эдди представил себе темные, давно не слышавшие человеческих голосов, комнаты. Истлевшую мебель, никому не нужные шкафы, набитые доверху золой, которая была когда одеждой. Никто не знает, что стало с хозяевами и почему усадьбу оставили. Возможно, там произошел пожар или какой-нибудь другой несчастный случай. Возможно, убийство. Так или иначе, сейчас она заброшена. Может быть, по ее пустым коридорам бродят, беззвучно взывая к помощи, призраки, духи или еще кто пострашнее. На берегу Эдди увидел нескольких заблудившихся овец, которые разбежались, когда он приблизился к ним. Остановившись на месте, он оглянулся вокруг. Холодная, безжизненная пустота. Вот ржавые детские качели тихо скрипят, покачиваясь на ветру. Вот прогнившая деревянная скамейка, на которую никто уже не сядет, почти полностью засыпанная снегом. Тоскливо.

Он от нечего делать заглянул в камыши, увидел какую-то бутылку с запиской, но решил не трогать. Посидел немного на большом круглом камне. Поднялся. Найдя на берегу более-менее крепкую деревянную палку, он подошел ко льду, чтобы проверить его на прочность. «А впрочем, не все ли равно?», подумал он и откинул палку. Он пошел по льду, делая, все же, осторожные шаги. Именно сюда он частенько сбегал. На середине замерзшей реки стояла навеки застрявшая во льду деревянная лодка.

Путь до лодки занял у него около пяти минут. Запрыгнув в лодку, он облегченно выдохнул. Он хоть и знал, что лед крепкий, все равно боялся по нему ходить. Забавно, думал он, ведь умереть под колесами машины я не боюсь. Ледяная вода это совсем другое. Это гораздо болезненней.

Как-то раз он стащил из особняка старый плед и принес его сюда, чтобы не так холодно в лодке было лежать. Он устроился поудобнее. В небе над ним беззвучно пролетели птицы. Интересно, думал он, они глухонемые что ли? Ни разу не слышал, чтобы они пели или щебетали или хотя бы кричали.

Свернувшись клубком, он закрыл глаза и забылся тревожным сном.

Глава 6.

Генри снова ехал по заснеженной дороге и уже почти не переживал из-за разбитой машины – виды за окном действовали на него успокаивающе.

Он включил радио. Приемник тут же поймал какую-то испанскую волну. Родные музыкальные мотивы окончательно оправили его.

Парень глянул в зеркало заднего вида – эвакуатор с его машиной плелся сзади.

Показался город. Сразу же на въезде Генри увидел местных жителей.

Это был небольшой провинциальный городишка с населением в пару тысяч человек, зарабатывающий на лесозаготовке. Бумажный завод, мебельная фабрика. Несколько улиц, пару многоэтажных жилых домов, один рынок, скотобойня и овраг, разделяющий город пополам. Вот, пожалуй, и все, что тут можно было найти.

Такси ехал по почти пустой улице.

Снежная пустота вокруг. Высоченные трубы бумажного завода швыряют в небо серый дым, коптят бледный солнечный диск.

Такси вдруг остановилось.

– Куда дальше, шеф?

Генри отвлекся от раздумий.

– Как… Вы разве не знаете?

– Так откуда бы мне? Я ведь не местный. Я вообще тут впервые, – ответил водитель, оглянувшись.

«Вот оно как».

Генри снова посмотрел в зеркало.

– А водитель эвакуатора?

– Тоже нет.

– Почему?

– Мы с ним соседи, – ответил водитель, оскалившись идиотской улыбкой, отчего зубочистка, торчавшая у него между зубов, упала на пол.

Генри ничего не понял, но на всякий случай решил улыбнуться в ответ.

– Ладно, поехали дальше, спросим дорогу у местных.

Остановившись на единственном перекрестке, по правую сторону от себя на тротуаре Генри увидел прохожего. Это был мужчина лет сорока, одетый в потрескавшуюся кожанку, протертые старые джинсы и валенки. На его голове Генри к своему удивлению вместо шапки увидел шлемофон. Густые кустистые брови закрывали глаза, а под носом у него росли усы шевроны с легкой проседью.

Таких людей Генри еще не встречал.

Мужчина курил папиросу и постоянно глядел на наручные часы, словно ждал автобуса.

Генри попросил водителя подъехать поближе к нему и остановить машину. Открыв дверь и вылезши наружу, он крикнул мужчине:

– Сударь, простите за беспокойство, не подскажите случайно, где в этом славном городе находится ближайшая автомастерская?

Усач лениво поднял взгляд, посмотрев сначала на Генри, затем на покореженную машину. Он тихо засмеялся, оскалив при этом ряд желтых зубов, между которыми торчала папироса, а потом и вовсе загоготал во весь голос. Его пузо под кожаной курткой задергалось так сильно, что ему пришлось даже схватиться за него, чтобы оно ненароком не выскочило наружу. Смех этот, больше похожий на уханье какого-то чудовища, был настолько громким, что его эхо, наверно было слышно на другом конце города.

Генри ожидал такой реакции.

Через несколько невыносимо долгих минут мужчина успокоился, и, вытерев, сухими, мозолистыми руками выступившие от смеха слезы, пробасил:

– Ой, умора-то... Вот! По этой улице езжай до оврага, значит, потом поверни направо. Потом, вот, снова прямо. Потом слева, по другую сторону оврага будет лесопилка, после нее, метров через сто, справа от тебя будет мастерская, вот. Там главный работник у них – мой хороший друг. Умелец! Вот, – он оттопырил большой палец вверх.

– Благодарю! – Генри улыбнувшись ему, сел в машину и поехал по указанному маршруту.

***

Очередной рабочий день подошел к концу.

– На сегодня все, можете быть свободны,– объявил Альберт.

Эдди чувствовал себя выжатым лимоном. Хоть ему досталось немного работы, за день он все равно жутко вымотался. Он бросил завистливый взгляд на повара и служанку. Уж эта парочка никогда не устанет, думал он.

Роберт задорно присвистнул, затем, сняв с головы колпак, подбросил его вверх на пару метров. Он собирался, уже было его поймать, но ему помешала стоявшая рядом Гранда, дав повару подзатыльник. Поднимая упавший на пол колпак, Роберт, зло цыкнул, на что служанка лишь звонко рассмеялась. Видимо, ее цель – разозлить повара – была успешно достигнута. Так они и общались – ежедневно подшучивая друг над другом.

Эдди устало вздохнул, и, понурив голову, хотел было пойти к себе, чтобы забыться сном, но заметив мелькнувший перед лицом каштановый хвостик, вдруг замер. Быстро вспорхнув по лестнице, она стала на перекрестке двух коридоров, и, немного подумав, шмыгнула в один из них. Эдди, кажется, догадывался, куда она собралась. Поднявшись к себе в комнату, он накинул на себя куртку, и, заперев дверь, уверенно направился в тот же коридор, что и Рита. Пройдя его, он вышел к лестничному пролету. И в коридоре и на лестнице освещение не работало, и поэтому Эдди приходилось идти на ощупь.

Он начал не спеша подниматься по ступеням. Преодолев последний лестничный пролет, он уперся ладонями во что-то холодное. Это была небольшая дверца, которая, судя по размерам, подходила скорее гномам, чем людям. Конечно, она была не заперта. Он дернул ручку на себя, и дверь с протяжным скрипом открылась. В лицо тут же ударил порыв холодного ветра, стихший через короткое мгновение. Он оказался на крыше. Перед ним была небольшая квадратная площадка, огороженная по периметру сеткой. У правого края стояла низкая деревянная скамья с металлическими опорами. Рита лежала в центре площадки на расстеленном пледе, кутаясь в пуховик. Эдди протиснулся в узкий дверной проем, но не успел сделать даже шага, как оказался в совершенно другом месте.

Необъятное поле. Высокая зеленая трава слегка колышется под порывами теплого ветра, который приносит запахи цветов и ягод. Передо мной на небольшом холме возвышается дерево с толстыми ветвями и сочными, ярко сверкающими листьями. Кажется, это дуб. Под ним лежит девушка в белом платье, лицо которой скрыто волосами. Надо мной – небо без единого облачка, усеянное россыпью предрассветных звездочек. Оно еще не сияет голубизной, потому как сейчас еще, видимо, раннее утро. Солнце только-только начинало лениво выползать из-за горизонта. Я стоял босыми ногами на сырой черной земле, но мне не было неприятно, скорее наоборот. Я глубоко вдохнул, и меня охватило два чувства – легкость и свобода.

Я словно сломал железные цепи, сбросил с себя что-то тяжелое, что мешало мне двигаться. Не знаю почему, но я вдруг побежал. Роса, висящая на кончике каждой травинки, вонзалась в мои ладони, в мое тело. Я запрокинул голову вверх и увидел, как надо мной пролетела, проглотив висящих в воздухе и мерцающих призрачным зелеными цветом светлячков, стайка серебряных рыб. Справа и слева от меня разливалось пурпурно-желто-белое море полевых цветов, источающих дурманящий аромат. Я все бежал, не чувствуя усталости – роса словно придавала мне энергии. Я, наконец, приблизился к дубу. Девушка слегка обернулась ко мне, но не встала с места. Ветер играл с ее короткими голубыми волосами, запутывая их. Она была стройной и казалась очень хрупкой, словно хрустальной. Первые лучи солнца отражались от ее бледной, как снег кожи. Ее лица я так и не увидел. Я нагнулся и сорвал цветок одуванчика. Почувствовал на себе чей-то взгляд – обернулся назад, но никого не увидел. В следующее мгновение случилось неожиданное – пошел дождь. Крупные и горячие, словно парное молоко, капли воды срывались с абсолютно чистого, безоблачного неба. Я упал спиной на траву, не собираясь что-либо еще делать, и решил остаться здесь навсегда.

И тут наваждение растаяло, как туман.

«Что это было?» – подумал Эдди.

Ладно, не важно. Переутомление, усталость, какая теперь уже разница, по какой причине это случилось и что это было?

– Здравствуй,– сказал он.

Маргарита, запрокинув голову назад, ответила:

– О, это ты, Эдди? Привет.

– Можно к тебе прибиться? – спросил он, ступая на выложенную каменной плиткой площадку.

– Да, конечно.

Он прошелся вокруг, коснулся руками ограждения, и, перегнувшись через него, глянул вниз. На редкость темная и спокойная ночь, подумал он.

– Хочешь прилечь? – сказала Рита.

Эдди обернулся к ней. Она приглашающе хлопнула ладонью по пледу.

– Здесь еще есть место, – улыбнувшись, добавила она.

– Ладно…

Он осторожно лег рядом с ней. Сердце бешено застучало, а уши загорелись от смущения, но он старался не подавать виду.

– Потрясающее сегодня небо, – выдохнул он.

– Сама налюбоваться не могу, – ответила она.

Эдди устроился поудобнее, подложив руки под голову.

– И часто ты так делаешь? – спросил он, глянув на нее.

– Ну.… И часто ты за мной следишь? – лукаво улыбнувшись, ответила она.

Эдди еще больше покраснел. Она заметила это.

– Да ладно тебе. – Она, смеясь, щелкнула пальчиком по его носу. – Ну…. Довольно часто.

Эдди немного успокоился.

– Хорошо, когда есть свое укромное местечко.

–Да уж, – протянула она.

Было безоблачно и безветренно, на небе была отчетливо видна каждая звездочка. Они просто молча лежали. Это не была неловкая тишина, потому, что им действительно не нужно было ничего друг другу говорить. Они словно молча разговаривали вслух. Разговаривали о всякой ерунде, о всяких повседневных мелочах. Болтовня ни о чем без слов.

– Знаешь созвездия? – спросил он.

– Нет, – мотнула она головой.

– Я вот знаю парочку.

И вот он стал искать на небе знакомые звезды.

– Созвездие лебедя, например. Вот это, видишь? – говорил он ей, указывая ладонью в небо, – это его крылья, а эти три звездочки – шейка и хвост. Это созвездие мне почему-то раньше казалось, человеком, раскинувшим руки. А вот эти яркие пять звезд, это лира. Вон там – ковш большой медведицы. А ведь свет многих звезд, из тех, что мы видим, начал свой путь тысячи лет назад, возможно сейчас их уже нет.

Он ненадолго замолчал, собираясь с мыслями, затем продолжил:

– Знаешь, я, когда мальчишкой был, летними вечерами часто так голову задирал и звезды разглядывал. Я в деревне жил, там яркого освещения не было, и поэтому их хорошо было видно. Выбегал из дома вечером и несся в поле или на какой-нибудь высокий холм. Мог хоть целыми часами лежать так на мягкой траве и пялиться в небо, на звезды. Сейчас я повзрослел, но все равно поражаюсь им. Сколько лет прошло, а они, все так же висят там, не сдвинулись ни на сантиметр, не изменили своего положения. Ты рождаешься, стареешь, умираешь, а звезды вечны. Погаснут все фонари, высохнут все океаны и моря, сгорят все леса, а звезды так и будут светить.

Закончив свою речь, Эдди выдохнул. Повернувшись к Рите, он увидел, что она смотрела на него так, как никогда раньше. От этого взгляда прекрасных изумрудных глаз, внутри у него что-то взорвалось.

Они все так же лежали. В этом не было ничего особенного, но они чувствовали себя в тот момент самыми особенными на всем белом свете, наверное, единственными людьми в мире. В тысячах таких же городов, на тысячах таких же крыш, наверное, лежали тысячи таких же парочек. Но им было все равно на тысячи, на сотни, на миллионы других людей. Для них в тот момент не существовало больше никого.

Остаток ночи они провели на крыше.

***

«Как он там говорил? По этой улице до оврага, потом направо, потом снова прямо. Вроде так. Не хватало еще заблудиться в этой глуши!»

Поднялся ветер, усиливающийся с каждой секундой. Машины ехали по узкой колее, засыпанной гравием. Назвать это дорогой язык, конечно, не поворачивался, но выбирать не приходилось. По правую сторону от них был перелесок. Северные деревья-гиганты, стройные, но очень высокие, чуть покачивались под порывами ветра. Они напоминали огромных ледяных великанов с кожей серебряного цвета.

Ветер усилился, началась метель. Облака на небе стали еще более тяжелыми. За окном стемнело. Деревья раскачивались все сильнее. Генри даже сидя в машине, слышал их скрип. Ему стало не по себе.

Вдруг машина резко затормозила. Генри, опешив, посмотрел на водителя, но тот широко раскрытыми, чуть блестящими в полумраке, словно стеклянными глазами смотрел на дорогу. Присмотревшись, Альпари с ужасом понял, что тот вовсе не моргает и даже не дышит. Генри начало захватывать чувство паники и страха. Между лопатками, куда-то вниз по спине, пробежал неприятный холодок.

Тут скрип деревьев и свист ветра за окном машины резко прекратился, как будто выключили звук. Это было абсолютно ненормально и странно. Генри на миг показалось, что он просто оглох.

Альпари посмотрел в окно – метель уже бушевала вовсю. Вдруг в салоне автомобиля раздался щелчок, который в оглушительной тишине, показался Генри выстрелом из пистолета, сделанным прямо над ухом. Альпари дернулся, испугавшись, но краем глаза успел заметить, едва уловимое движение пальцев левой руки водителя. Загорелись фары, в ярком желто-оранжевом свете которых, посреди снежной бури, на дороге, в нескольких метрах от машины, Генри различил маленький черный силуэт.

Он почувствовал дежавю. Словно подобное он уже видел. Будто преследует его что-то черное, смутное, маленькое. И каждый раз ему не удается выяснить, что именно его преследует.

В голове Генри раздался тихий смех.

Ветер на короткое мгновение поутих и видимость улучшилась.

На дороге перед машиной, в свете фар, сидел средних размеров кот. Угольно-черная шерсть и серебристые усы развивались на ветру, неестественно длинные острые уши торчали, словно антенны. Но больше всего завораживали его огромные глаза, цвета аквамарина, от которых невозможно было отвести взгляда. Кот будто погрузил Генри в гипноз. Альпари совсем не заметил, как вокруг стемнело, словно уже наступила ночь. Генри уже ничего не видел кроме кота, с огромными сияющими аквамариновыми глазами, сидящего в пятачке света, посреди кромешной тьмы и неистовой снежной бури.

Тишина уже не была полной: Генри слышал, где-то рядом, словно за своей спиной, толи детский смех, толи топот, толи пение птиц, толи плачь, толи дыхание. Он слышал также еще много-много разных звуков, но разобрать какой-то определенный не мог, так как все они смешались в одном диком водовороте.

Но все это продолжалось не дольше нескольких секунд, после чего кот, видимо, наигравшись с разумом Генри, решил отпустить его. Альпари помотал головой, отвел взгляд от кота, но, не удержавшись, снова посмотрел на него. Тот сидел все там же, склонив голову слегка на бок. Затем он поднял вверх пушистый хвост и резко опустил его на землю, после чего откуда-то сзади послышался сильный удар.

***

Генри словно окатили ледяной водой. Он резко подскочил, больно ударившись головой о потолок машины. Глубоко и шумно вдохнув, он осмотрелся, и, придя в себя, понял, что это был просто сон, хоть и очень реалистичный. Сердце бешено колотилось, перед глазами была мутная пленка. Генри не сразу заметил, что руки его мертвой хваткой впились в кресло, на котором он спал. Он с трудом разжал одеревеневшие, холодные пальцы.

Генри бил легкий озноб, да и вообще он чувствовал себя странно, словно в каком-то опьянении.

Он не помнил, как и когда заснул, да и сам сон уже почти полностью стерся из памяти. Снежная метель, силуэт в свете фар на дороге. Уже окончательно отойдя от тяжелого сновидения, Генри вздохнул легче.

Он огляделся. За окнами был все тот же унылый зимний пейзаж. По правую сторону возвышался перелесок, по левую сторону – овраг, который тянулся далеко вперед вдоль дороги.

Генри закашлял, почувствовав запах табачного дыма. Он посмотрел на водителя. Тот курил папиросу, был хмур и явно чем-то недоволен.

Увидев, что Генри проснулся, он сказал невозмутимо:

– Доброе утро.

Генри, видимо, не понял его шутки и спросил удивленно:

– Я так долго спал?

– Да нет, спали вы минут двадцать. Причем так неожиданно и быстро уснули! Вы же приезжий и совсем недавно здесь, я так понимаю. Вот я и подумал, что это утомительная поездка сказалась, и решил не будить.

– А, спасибо.

Генри отвернулся к окну и очень громко и красноречиво кашлянул.

Водитель, поняв его намек, опустил стекло, и, щелкнув пальцами, выстрелил сигаретный окурок наружу.

Вдруг Генри осенило.

– Почему мы так долго едем? Уже ведь должны были добраться.

– Распогодилось, – ответил водитель. – Снегопад сильный начался, да еще и ветер поднялся.

Генри задумчиво хмыкнул. Вся эта ситуация казалась ему очень знакомой.

У Альпари больно кольнуло в мозгу, и он вспомнил в одно мгновение все детали своего сна. Дорога, деревья, метель, силуэт, смех, удар.

Генри понял, что сейчас что-то будет.

От налетевшего порыва ветра деревья начали раскачиваться, словно гигантские метрономы. Одно из них, видимо, самое гнилое и старое, звонко затрещав, начало медленно крениться. Генри, поняв, что уже не сможет и не успеет что-либо сделать, зажмурился и прикусил до боли губу.

Вот уже второй раз за этот день он слышит этот дребезг, ломающий его вместе с машиной напополам.

– Что за?! – водитель резко затормозил и посмотрел в зеркало заднего вида.

Генри устало вздохнул, и, закрыв лицо руками, обреченно опустил голову.

Выйдя из такси и оглянувшись назад, Альпари произнес тихо:

– Как же так?

Генри просто закрыл глаза. Он уже устал злиться, негодовать, нервничать.

Он открыл глаза, посмотрел на небо и порадовался хорошему зимнему дню. Холодный ветер немного потрепал его волосы и успокоился. Генри поежился, поднял ворот пальто, улыбнулся и произнес мысленно:

«Все образуется».

Он ничуть не удивился, увидев, что сам эвакуатор не пострадал – автомобиль Альпари героически принял на себя весь удар.

Дерево было высоким – метров десять, не меньше, – но довольно тонким в диаметре. Но и этого хватило, чтобы машину согнуло в бублик.

Генри усмехнулся своим мыслям.

«Бублик».

Капот и багажник практически соприкасались друг с другом, отчего автомобиль напоминал перевернутую на спину букву «С».

Водители эвакуатора и такси повыскакивали наружу.

– Ну, ничего себе!

– Вот так штука!

– Надеюсь, она у вас застрахована? – спросил подошедший к Альпари водитель такси.

Генри уже было безразлично.

– Нет, – холодно ответил он.

– У, сочувствую, – протянул таксист, не спеша, прикуривая сигарету.

Один из водителей эвакуатора вызвал какую-то службу, которая должна была заняться деревом.

Генри вспомнил, что направлялся в город не только из-за починки машины, но и для того, чтобы заказать новое стекло в особняк. Он решил поручить это задание таксисту. Записав размеры стекла в блокнот огрызком карандаша, тот сказал – Будет сделано! – и, сев в машину, умчался куда-то вперед.

Минут через тридцать к месту происшествия приехал фургон. Открылась его задняя дверь и наружу выпрыгнуло три человека в защитных касках. Одеты они были тепло (что впрочем, не удивительно, учитывая местный климат). Поверх курток на них были надеты оранжевые рабочие жилеты и пояса с различными инструментами.

Рабочие расчехлили бензопилы. Один из них дернул пару раз пусковой трос. Пила взревела, выплюнув облачко выхлопного газа. Двое остальных рабочих повторили действия первого. Началась работа. Пильные цепи, вгрызаясь в промерзшую древесину, высекали из нее струи острых опилок.

Генри надоело наблюдать за этой возней, и он заскучал. Рядом стояли водители эвакуаторов и оживленно болтали, изредка поглядывая на разбитую машину Альпари. Один из них, обратив внимание на Генри, сказал:

– Вы, наверное, замерзли?

У Генри зуб на зуб не попадал от холода (хоть тот и был одет тепло), но он, не подавая виду, спокойно и как можно увереннее ответил:

– Ничуть.

Водитель кивнул, и, подойдя к эвакуатору, залез в кабину и тут же вылез, держа в руках средних размеров металлический цилиндр.

– Кофе угоститься не желаете?

Цилиндром оказался обыкновенный термос.

Генри помолчал немного, делая вид, что думает, а потом сказал, улыбнувшись:

– Почему бы и нет?

Мужчина отвинтил крышку и в нее же плеснул парящей приятным ароматом коричневой жидкости. Генри обхватил крышку-стакан обеими руками, согревая окоченевшие ладони. Он сделал осторожный глоток и сладко зажмурился, чувствуя, как напиток согревает его горло. Стало даже слишком тепло. Генри принюхался к кофе.

– Он с коньяком?

Водитель улыбнулся, и, подмигнув, ответил:

– Средство от холода.

Пару раз со стороны города подъезжали машины, но видя, что путь перекрыт, разворачивались обратно.

Вскоре работа была закончена. Дерево, распиленное на бревна, было убрано.

– Так-с, начальник, мы все, – подытожил главный в небольшом отряде рабочий.

Настало время решать, что дальше делать с машиной.

– Спустите ее.

Водители эвакуатора кивнули, и через некоторое время автомобиль всеми четырьмя колесами стоял на холодной земле.

Подойдя к нему, Генри провел рукой по его помятому алюминиевому боку и горько улыбнулся. За то недолгое время, пока Альпари ездил на нем, он успел сильно к нему привязаться. Это было похоже на расставание со старым другом. Но Генри уже все решил.

Альпари, глубоко вдохнув, зажмурился и, упершись руками в багажник автомобиля, тронулся вперед. Машина была не такой уж тяжелой, так как кузов ее был из легкого алюминия, а не из тяжелой стали, и Генри не составило особого труда сдвинуть ее с места. Холодный ветер, дувший в спину, словно помогал ему. Автомобиль мягко покатился по снегу.

Генри почувствовал на своей щеке мокрый, холодный след.

Сзади слышались удивленные голоса:

– Простите, а что вы делаете?..

– Э?..

– Чего это он?..

Вскоре Генри почувствовал, что толкать стало легче – машина уже катилась по склону вниз. Отпустив, холодный метал автомобиля, Генри прошептал: «Прощай». Слышно было лишь шуршанье снега под колесами. Генри медленно моргнул и, открыв глаза, увидел противоположную сторону оврага. Там были такие же деревья и такая же дорога, что и на этой стороне. Поразительная схожесть. Словно зеркальное отражение. Генри, приглядевшись, даже различил на том берегу эвакуатор и каких-то безликих человечков в оранжевых защитных касках и в жилетах и еще двоих в синих робах рядом с ними. Еще там стоял он, Генри, и смотрел вперед. Альпари и его отражение встретились друг с другом взглядом. Отражение беззвучно открывало и закрывало рот, словно рыба, выброшенная на берег, пытаясь что-то сказать Генри. Альпари жестами показал ему, что он не слышит его. Тогда Отраженье обреченно ссутулилось и опустило руки. Лицо у него было усталым и изможденным, а под глазами были синяки.

Генри еще раз медленно моргнул и наваждение исчезло. Противоположная сторона была пуста. На дне оврага что-то тихо ухнуло, но Генри решил, что не будет смотреть вниз.

Генри заплатил водителям и рабочим за их услуги. Те были, мягко говоря, удивлены и испуганно смотрели на него, нервно перешептываясь друг с другом. Генри полагал, что его приняли за сумасшедшего, но ему уже было плевать.

Вскоре на дороге стало пусто – все уехали. Таксист долго не возвращался. Генри подумал, что его оставили тут, как он оставил свою машину в овраге.

Альпари стоял, словно парализованный, и смотрел на противоположную строну оврага, ожидая снова что-то увидеть в зазеркалье. Но там было пусто.

«Что же это было? Сказывается усталость и утомление? Или стресс? Или все сразу? Или может быть это действительно какая-то душевная болезнь? Насколько я помню, в моей семье шизофренией никто не страдал».

Генри мог бы еще долго размышлять на эту тему, но сзади раздался гудок – водитель все-таки вернулся за ним.

Глава 7.

Вокруг все было таким унылым и серым, что Генри казалось, будто он попал в старый черно-белый фильм. В голове у него было пусто и тихо, а в ушах звенел какой-то гулкий, далекий, но смутно знакомый, загадочный отголосок чего-то неизведанного и пугающего. Он чувствовал себя старой надоевшей всем тряпкой, которую разорвали на лоскуты и выбросили в мусорное ведро.

Он ехал в такси обратно в особняк. Снаружи смеркалось, наступал вечер. Настоящий вечер. Генри почему-то был уверен, что это не сон, не очередной бредовый кошмар. Альпари тупо и без каких-либо эмоций пялился в окно, наблюдая уже осточертевший ему смертельно тоскливый пейзаж. Никаких красок, только грубые карандашные штрихи. Деревья, снег, снова деревья. Заканчивался один перелесок, сразу же за ним начинался другой. Ни конца, ни края.

«Может мы заблудились? Попали в какую-то хитроумную ловушку, в лабиринт, из которого нет выхода».

Бесконечное отчаяние.

Генри лежал на переднем сиденье такси, и, каждый раз, когда машина проезжала по кочкам и выбоинам, его тело безвольно метало из стороны в сторону, словно мешок с трухой. Не было ни грусти, ни веселья. Ни сытости, ни голода. Ни усталости, ни бодрости. От Генри Альпари осталась лишь пустая оболочка, целлофановый пакет с воздухом внутри.

И вот, наконец, выбоины и колдобины закончились, началась ровная асфальтированная дорога. Генри вздохнул и немного обрадовался этому событию. Такси проезжало через тот городок, где он спрашивал дорогу у прохожего мужчины. На улицах было все так же пусто и безжизненно. Но, тем не менее, городишко был обитаемым – из окошек одноэтажных домиков лился уютный желтый свет, за занавешенными окнами двигались человеческие силуэты. Вот по тротуару пробежала толпа детей, лиц которых не было видно. Вот мимо проплыла светящаяся в наступающем вечере витрина супермаркета. За кассой сидел явно скучающий парень, клевавший носом, и, видимо, с нетерпением ждавший окончания своей смены. Вот начали медленно, один за другим загораться фонари, путеводные светлячки, освещающие дорогу редким, загулявшимся допоздна прохожим. Водитель включил фары. Генри из любопытства глянул на него. Выглядел он устало. Пальцами правой руки он скреб щетину, а пальцами левой – нервно барабанил по рулю. Заметив на себе взгляд Генри, он пробасил:

– Курить охота, шеф.

Генри пожал плечами.

–Ну, кури.

Водитель не доверчиво хмыкнул:

– Э, а что, уже можно?

В ответ Генри сделал жест руками, который можно было расшифровать, как: «пожалуйста».

Водитель достал из кармана слегка помятую пачку.

– Со мной не поделишься?

Этот вопрос слегка удивил водителя.

– Я думал вы не курящий, – сказал он, чиркнув зажигалкой.

– Иногда можно.

Он взял сигарету. Да, иногда он позволял себе травиться такими ядами, как табак. Водитель дал ему огня. Генри затянулся, и, выпустив струйку горького дыма, спросил:

– Как вас зовут?

– Виктор, – ответил немного приободрившийся водитель.

– Генри.

Они обменялись рукопожатиями. Вообще, Виктор был довольно красивым мужчиной. Средней длины, черные как смола волосы, такие же черные широкие брови. Мужественные скулы и подбородок, острый кадык. Он напоминал Генри какого-то рок музыканта, имя которого ему не удавалось вспомнить. На улице тем временем совсем стемнело. Генри в голову внезапно пришла одна мысль: люди, взрослея, становятся теми, кого боялись в детстве. Если бы ему маленькому, допустим, пятилетнему показали его нынешнего, двадцати пяти летнего, и сказали: «смотри, Генри, это ты, но постаревший на двадцать лет», то он бы сначала не поверил, а потом испугался. Все дети хорошие, но взрослея, они неизбежно портятся.

Генри открыл окно и выбросил окурок. Теперь он не был пуст – внутри него витал серый табачный дым. Ему невероятно сильно захотелось спать.

Машина выехала из города на шоссе. Здесь фонари закончились. Виктор включил дальний свет фар. Ночью эта дорога выглядела совсем иначе, нежели днем. Яркий желтый луч фар разрезал густой мрак, заполнявший шоссе со всех сторон и в его свете мелькала убегающая назад разметка на дороге. Включив воображение, можно было представить, что такси несется по какой-нибудь межпланетной дороге где-то в далеком космосе.

Неожиданно, справа из темноты возникла двухметровая кирпичная стена, которую Генри здесь до этого не видел. Она напоминала начатый и недостроенный дом и была совершенно не к месту, потому как сразу за ней начинался горный массив. Машина проехала чуть дальше, и из темноты выплыло двое – человек и собака, стоящие у стены. Генри подался вперед и сощурил глаза, думая, что ему это просто привиделось. Уж кого-кого, а людей так далеко от города он никак не ожидал увидеть. Это был полноватый мужчина, на вид лет пятидесяти, седой. Одет он был странно: расстегнутый сюртук, из-под которого виднелась белая рубашка и галстук-бабочка, бежевые брюки и черные туфли. Была еще одна деталь, которая придавала мужчине вид пришельца из девятнадцатого века – висящее на переносице пенсне. Генри вздрогнул, когда понял, что человек смотрит ему в глаза, хотя не может его видеть. Когда подъехала совсем близко этой странной парочке, Альпари смог, наконец, разглядеть и собаку.

От того, что он увидел, ему стало не по себе, ведь не каждый день ему приходится встречаться со своим главным детским кошмаром. Это была огромная, размером с теленка, псина с черной, как смола шерстью. Из ее разверстой пасти вырывались облачка пара. Жуткие клыки ее хищно поблескивали, а с длинного языка капала ядовито-зеленого цвета слюна, которая, соприкасаясь с землей, пузырилась и шипела, а затем испарялась. Но, пожалуй, самым жутким было то, что у псины был один-единственный глаз, который находился у нее посредине лба. Белок – оранжевый, словно пламя, а радужка и зрачок – черные. Псина сидела неподвижно рядом с человеком и тоже смотрела на Генри. Все это Альпари успел разглядеть всего за несколько секунд, пока машина проезжала мимо. Как только стена оказалась позади, Генри спросил:

– Скажи, Виктор, ты сейчас там, на обочине, случайно никого не видел?

– М? Нет, никого…– угрюмо ответил Виктор.

«Ясно, похоже, он даже не смотрел в ту сторону».

Генри жутко хотелось закричать. Он свернулся клубком на кресле и закрыл лицо ладонями, чтобы его никто не смог его увидеть. Зажмурившись, он вспомнил один случай из детства. Как-то раз, случилось так, что он остался в особняке совсем один. Слуг и даже матери не было рядом – она уехала ненадолго в город по каким-то своим делам. Отец вообще постоянно был в командировках и возвращался домой раз в месяц. Из родственников никто остаться с ним не мог, потому, что не было никаких родственников. Няни у Генри тоже не было – мать воспитывала его сама. В общем, так уж получилось, что десятилетний Генри остался дома вечером совсем один. Как назло, именно в тот вечер в особняке погасло электричество – перебои с питанием пусть редко, но случались. Но Генри тогда не боялся ни одиночества, ни темноты. Мальчик чтобы скоротать время, решил побродить по особняку. Проходя мимо окон на втором этаже, он выглянул наружу и случайно заметил большую сутулую фигуру. Это был тот самый ужасный пес. Он дышал так тяжело и громко, что даже Генри, находящемуся в особняке, было слышно его дыхание. Пес поднял голову и взглянул единственным огненно-оранжевым глазом прямо на мальчика. От страха Генри негромко вскрикнул, что псу, видимо, не очень понравилось, потому, что он вздрогнул, а затем протяжно, почти по-человечески, взвыл. Генри расплакался и убежал в свою комнату. Закутавшись в одеяло, он залез в шкаф и просидел так до самого утра, не сомкнув глаз.

Конечно же, приехавшая на следующий день мать не поверила рассказу Генри. Она лишь рассмеялась и сказала:

– Тебе просто привиделось.

Привиделось. Еще целый месяц после того случая Генри не мог нормально спать.

«Что же происходит? Что со мной?»

Виктор что-то спрашивал у него. Что-то типа: все нормально? Или: что с вами? Вам плохо? А еще он трогал Генри рукой, проверяя, наверное, мертв он или нет. Но Альпари еще пока не умер. В голове у него, беззвучно кричала огромная стая неведомых существ, звенели тарелки, гремели раскаты грома, трещали пулеметные очереди, сталкивались самолеты, заполненные черными котами и собаками.

Он вцепился в голову ногтями и прикусил губу так сильно, что почувствовал во рту солоновато-ржавый вкус крови.

«Как же болит голова…»

Не нужно быть врачом, чтобы понять, что ему нездоровится.

Виктор прибавил газу – до особняка было рукой подать.

***

Спустя пару минут Генри немного полегчало – головная боль прошла, но взамен появилась тошнота. Он чувствовал, будто что-то подходит к его горлу и едва сдерживал это в себе.

Виктор так резко затормозил у ворот особняка, что не ожидавшего этого Генри по инерции бросило вперед. Больно ударившись носом о бардачок, он открыл дверь и вывалился из машины наружу.

– О, извините, я не…– начал было Виктор.

– Нет, ничего, ерунда, – вяло отмахнулся Генри, вставая с земли и отряхиваясь.

– Может вызвать «скорую»? Давайте я вас проведу…

– Не надо «скорую». Нет, мне уже лучше, – сказал Генри, попутно доставая из внутреннего кармана пальто бумажник. – Сколько я вам должен?

– Эм… – протянул Виктор растерянно.

Генри кинул бумажник на пассажирское сиденье, закрыл дверь и сказал:

– Поезжайте отсюда.

Виктор пытался возразить, но Генри его уже не слушал. Он развернулся и пошел к воротам. Машина еще некоторое время стояла, но через минуту послышался сзади скрип тормозов, а вслед за ним и удаляющееся урчание. Затем стало тихо.

Стоящий возле ворот уличный фонарь горел тускло. Периодически он вовсе гас, но тут же загорался снова. Генри становилось жутко в те моменты, когда вокруг становилось темно. Он стоял в круге света и каждый раз, когда фонарь гас, ему казалось, что к этому кругу все ближе и ближе подползают ужасные монстры. Отвратительные ночные создания, порожденные его воображением, болезнью и детскими травмами.

Генри понял, что не может больше находится здесь. Подбежав к воротам, он вцепился руками в холодные железные прутья, и, что было сил, толкнул их вперед. Створки открылись тихо, не заскрипев, потому, что были хорошо смазаны. Оказавшись во дворе, Генри тут же развернулся и резким движением закрыл ворота. Створки с шумом столкнулись и заблокировались. Теперь он был в безопасности. Ворота и забор достигали четырех метров в высоту и проникнуть на территорию особняка могли разве что летающие чудища.

Генри быстрым шагом направился к особняку. Альпари вздрогнул, представив, как его за плечи хватает острыми когтями одно из таких чудищ, и, резким движеньем оторвав его от земли, уносит на чердак какого-нибудь заброшенного высотного здания, где свито его гнездо, и отдает на растерзание своим голодным детенышам. Сердце Генри на миг замерло, когда он услышал высоко позади себя хлопки крыльев. Обернулся – всего лишь птица.

Он шел по аллее, по обе стороны которой были высажены его предками десятки лет назад величественные сосны. Дорожка под его ногами была выложена брусчаткой и после каждого шага, почему-то, слышалось эхо, которого раньше Генри не замечал. Сначала он не придал этому особого значения, положил руки в карманы. Затем Генри остановился, а эхо – нет. Стук шагов все звучал и звучал, как будто он продолжал идти дальше.

«Все это очень странно»

Он успокоил себя, и в очередной раз подумал, что ему просто мерещится. Пошел дальше.

Фонари внутри двора горели также тускло, как и тот, что снаружи, но не мерцали.

Кстати говоря, он уже должен был пройти через аллею, но она все продолжалась. Генри, впрочем, как и любой человек, хорошо знал каждый метр своего родного двора, но он и подумать не мог, что эта аллея такая длинная. Он уже должен был, не просто приблизится к особняку, а стоять на его крыльце, на пороге. Генри остановился, и, тяжело дыша, согнулся, оперившись руками на колени. Ему уже просто надоела вся эта чертовщина, творящаяся с ним. Но правде говоря, ему это нравилось, как бы нелепо это не звучало. Он сам не знал почему, но это было так. Ему давно не было так плохо, как сейчас. Возможно, испытав страх, он почувствовал себя живым, настоящим, могущим что-то ощутить.

Подняв взгляд, он увидел перед собой не особняк, а деревянную хижину. По-другому это никак нельзя было назвать. Перед ним стояло полусгнившее одноэтажное деревянное строение, сложенное из бревен. Оно выглядело как обычный деревянный домик, в котором могла бы жить какая-нибудь старуха. Ну, или ведьма, например. Спереди у домика было три окна – два закрытых ставнями и еще одно круглое слуховое окошко на крыше. Дряхлая деревянная дверь скрипела и слегка постукивала от сквозняка. Через щели между досками завывал ветер. Домик был кривой, и создавалось впечатление, будто он может рухнуть в любую секунду.

Обойдя хижину со всех сторон, Генри не обнаружил больше на ней никаких ни дверей, ни окон. Да и вообще больше ничего не было – двор был абсолютно пуст. Не было сада с альпийской горкой, не было искусственного пруда с деревянным мостиком, не было холма с возвышающейся на нем беседкой, откуда каждый вечер в ясную погоду можно было любоваться закатом. Не было, в конце концов, фамильного особняка. Просто пустое поле, освещенное луной, вышедшей из-за облаков.

Он вернулся к передней части хижины. Аллея с фонарями была на месте и, вроде бы, не собиралась исчезать. Хотя бы что-то прежнее осталось.

«И снова со мной происходит какая-то дьявольщина. Скоро я совсем перестану удивляться всем этим странным явлениям, которые так часто в последнее время стали случаться в моей жизни».

Генри было безразлично. Им уже давно овладела апатия, и он больше ничем не тревожился. Его прошлая жизнь была настолько скучна, что нынешнее положение казалось ему интересным, пусть и немного странным, развлечением.

Он снова глянул на дверь. Ручка была красной от ржавчины. Дотронулся до нее – холодная и шершавая на ощупь. Он дернул ручку на себя, и, видимо, перестарался. Дверь оторвалась и – Генри едва успел отскочить назад – с грохотом упала на землю, подняв в воздух облако пыли и деревянной трухи. Эхо падения разлетелось вокруг. Несколько раз оно еще пролетало мимо Генри туда-сюда, но затем притихло, успокоилось. Огромный стеклянный колпак был звуконепроницаемым, зато ветер через него хорошо проходил.

В дверном проеме было черно и пусто. Генри подошел ближе и потянул носом спертый, застоявшийся воздух. Пахло стариной и запустением. Он хотел рассмотреть хижину изнутри, но в темноте это не представлялось возможным. Генри пошарил по карманам – вдруг где-нибудь завалялся фонарик? В левом нагрудном кармане он нащупал что-то. Вытащив предмет наружу, он понял, что это была зажигалка, которую ему, скорее всего, подсунул Виктор. Вот только зачем? И когда только успел? В любом случае, спасибо ему. Он вошел внутрь и щелкнул колесиком зажигалки. Затрепетал огонек, оказавшийся для глаз Генри, привыкших к темноте, невероятно ярким.

Внутри хижины было пусто. Ни мебели, ни мусора, ни каких-либо других признаков жизни Генри не обнаружил. Пол был застелен, по-видимому, очень старым, давно уже выгоревшим и пузырящимся в некоторых местах линолеумом. Стены и потолок были словно замазаны чем-то черным и блестящим, похожим на смолу. Единственное, что можно было найти в хижине – дверь, которая находилась на противоположной от входа стене.

Эта дверь была железной и не выглядела старой, а напротив, – она блестела от смазки. На ней не было ни единого пятнышка ржавчины. Она напоминала дверь, какие ставят, например, в хранилищах или бомбоубежищах. Да и ручка на ней была не обычная, дверная, а в виде штурвала.

«И зачем в такую халупу ставить дверь из бомбоубежища?».

Генри потушил сильно нагревшуюся зажигалку, чтобы дать ей остыть.

«Постойте-ка…».

Он выскочил наружу, обежал хижину и еще раз осмотрел ее.

«Эта дверь не может никуда вести».

Любопытство все же взяло вверх. Он зашел в хижину. Держа зажигалку в левой руке, правой Генри взялся за штурвал. Попробовал сначала толкнуть от себя – ничего не вышло. Дернул на себя – штурвал подался. Крутился он легко и бесшумно. Сделав три полных оборота, штурвал замер. В двери что-то глухо щелкнуло.

Генри, потушив зажигалку и убрав ее в карман, взялся обеими руками за штурвал и потянул на себя. Дверь со скрипом отползла на несколько десятков сантиметров. Генри чиркнул зажигалкой и заглянул в образовавшуюся щель. В слабом свете огонька показался полукруглый кирпичный потолок, стены (тоже кирпичные) и каменные ступени, ведущие вниз. Конца кишки видно не было – света зажигалки не хватало, чтобы разглядеть его. Снизу потянуло холодом и сыростью. Генри поежился.

«Что поделаешь, придется спускаться».

Альпари протиснулся в узкую щель, и, осторожно шагая по ступеням, начал спуск. По бокам и сверху тянулись шершавые кирпичные стены, потрескавшиеся, сочащиеся влагой, во многих местах вовсе поросшие мягким зеленым мхом. Генри понятия не имел, куда приведет эта лестница в неизвестность. Возможно, он попадет в будущее. Возможно, там, внизу, он встретит пришельцев из других миров. Или путешественников во времени. Или познакомится с экстрасенсами. Возможно, он станет чем-то нереальным и неосязаемым, как призрак, как эхо в ночи. Ну, или он просто исчезнет, испарится, канет во мраке, как брошенный в бездонное озеро камень. Вся его жизнь, все его существованье покажется просто вспышкой, и никто уже не будет знать такого человека, как Генри Альпари.

Он потерял счет времени, но зато насчитал полсотни пройденных им ступеней. Пару раз он останавливался, чтобы отдохнуть и подуть на обожженные зажигалкой пальцы и шел дальше.

Через двадцать ступеней спуск закончился. Генри уже было начал думать, что будет идти так бесконечно.

Он оказался в небольшой почти пустой комнате. У правой стены в углу стояла деревянная тумбочка, на которой Генри, к своему удивлению, увидел фонарь. Он поднял его и подкинул в руке. По своей конструкции фонарик напоминал строительный степлер – снизу выемка для четырех пальцев и над ней рычажок, который нужно было сдавливать. В общем, это был обычный динамо фонарик. Старенький, с треснувшим стеклом, скрипучий, но работающий динамо фонарик. Генри, выкинув зажигалку, попробовал несколько раз сжать-разжать рычажок. Мерцающий бледно-желтый свет, который показался ему спасительным, озарил комнатку. В стене справа Генри обнаружил дверной проем. Направив в него луч фонаря, он увидел серую бетонную стену, расчерченную в клеточку. Ему стало любопытно, кто же это, и, главное, зачем расчертил клетку на бетонной стене? Он зашел внутрь, но к стене подойти не успел – его внимание привлекло, кое-что более интересное. Комната эта по размеру была идентична предыдущей. Обстановкой они тоже были похожи: такой же низкий потолок, так же мусор по углам лежит, и так же пыльно. Но Генри заинтересовало кое-что другое. В центре комнаты на полу стояла зажженная керосиновая лампа, а возле нее – небольшой железный тазик. В тазике виднелось что-то, но разглядеть предмет с такого расстояния не представлялось возможным. Генри начал медленно подбираться к тазику. Мысленно он подготовился к тому, что он может увидеть там что-то страшное, к примеру, чьи-нибудь отрубленные конечности или еще что-то в этом роде. Подойдя совсем близко, он посветил на тазик фонарем. Внутри лежала всего лишь черная шубка. Генри облегченно выдохнул. Но стоп… Шубка вдруг шевельнулась, поежилась. Генри с криком отскочил от тазика.

– Ну что такое? Дайте мне, наконец, нормально выспаться… – послышался из тазика скрипучий низкий голос.

Генри начал активно сжимать-разжимать рукоятку фонарика, чтобы он не погас в самый не подходящий момент. Из тазика вылезла усатая морда с длинными острыми ушами, которая показалась Генри до боли знакомой. Альпари не мог поверить своим глазам, но это был тот самый кот из его сна. Может быть, он снится Генри, и на сей раз? Кот сладко потянулся и долго, ну совсем по кошачьи, зевнул. Затем, он сонно посмотрел на Генри теми сами завораживающими аквамариновыми глазами.

– О, Альпари, долго я тебя ждал. Настолько долго, что даже устал и лег спать. А сплю я обычно по несколько месяцев, и пробудить меня ото сна, тем более обычному человеку, крайне трудно, практически невозможно. В общем, тебе повезло, что я сам проснулся, иначе бы уже тебе пришлось ждать меня, а не наоборот.

Генри не понимал, откуда идет голос, и кто с ним говорит. Кот, ясное дело, не мог говорить. Он был чем-то вроде куклы. Но где же тогда находился чревовещатель? Генри не отводил взгляда от кота и старался даже не моргать – вдруг он снова выкинет что-нибудь интересное, какой-нибудь новый фокус? Вот, например, откуда он знает его, Генри, фамилию?

– Чего молчишь? Язык проглотил? Ах, прости, тебе, наверное, не привычно говорить с котом.

– Ну, хорошо, допустим, – сказал Генри тихо, уголками губ, а затем громко. – Ты кто?

Кот, вальяжно развалившийся в тазике, слегка вздрогнул.

– Не стоит так орать, я не глухой, – проурчал он, а потом, выпорхнув из тазика, сказал. – Позволь представиться, Аспид. Да, как горная порода.

Он поклонился.

Хоть это и было бессмысленно (кот уже и так знал его фамилию), Генри все же представился.

– Генри Альпари, – он поклонился в ответ, но не отвел при этом взгляда.

Кот ласково улыбался (Генри так казалось), и, сощурив глазки, внимательно изучал, сканировал его.

После недолгого осмотра, Аспид одобрительно кивнул и сказал:

– Приятно познакомиться.

Голос его с трескучего сменился на бархатный, который невольно напомнил Генри его детство. Он часто слушал тогда на отцовском патефоне пластинки с записями сказок, которые читал похожий голос.

– Ладно, Генри, иди за мной, – сказал Аспид нетерпеливо.

– Что? Куда? – сказал Генри, оглядевшись.

В комнате не было никаких дверей, лазов, люков, лестниц, окон, не куда было идти. Даже если и был бы какой-то выход, Генри никуда бы не пошел.

Кот разочарованно вздохнул, и, посмотрев на Генри исподлобья, сказал спокойно, но настойчиво:

– Просто иди за мной. Я все объясню, но позже.

Генри все это жутко не нравилось, но он решил, что не стоит спорить с этим загадочным и странным существом. Он, нехотя, согласился.

– Ну, хорошо, – сказал он неуверенно.

– Вот и славненько. – Аспид снова одобрительно кивнул. – И да, кстати, убери уже куда-нибудь эту погремушку, она меня раздражает.

Кот мотнул головой на динамо фонарик, который Генри продолжал сжимать-разжимать в руке.

– Но ведь темно будет, – попытался протестовать Генри.

– Не будет! – гаркнул Аспид, ударив по полу, словно плетью, хвостом.

И вдруг темнота исчезла, как по волшебству. Все вокруг не озарилось ярким светом, нет, но Генри словно стал зрячим. Он отчетливо видел каждую крошку мусора, каждую пылинку на полу, каждую трещинку на стене. При этом сохранялся какой-то полумрак. Генри как будто рассматривал отреставрированную старую фотографию – все предметы черно-белые, но видны четко. На одной из стен он, к своему удивлению, разглядел маленькую неприличную надпись.

Генри перестал сжимать рукоять фонарика, потому, что свет ему уже действительно был не нужен.

– Так-то лучше, – довольно ответил кот.

Генри бросил фонарик в карман – на всякий случай.

Кот развернулся и, деловито, раскачиваясь из стороны в сторону, как-то по-медвежьи, пошел к противоположной от входа стене. Генри, не спеша, последовал за ним.

– Так-с, что у нас тут? Да это же стена! – сказал Генри с издевкой, но запнулся на полуслове, едва не подавившись.

Стена, к которой кот приближался, начала медленно отползать назад, как будто она была на колесиках или на рельсах. Она отъезжала абсолютно бесшумно. Когда остановился Аспид, остановилась и стена. Кот спросил, обернувшись назад:

– Смейся, смейся, Генри. Не советовал бы тебе издеваться надо мной – пожалеешь.

Генри нервно сглотнул и решил теперь держать язык за зубами, чтобы снова что-нибудь не ляпнуть. Он пустил взгляд вниз и молча последовал за котом.

– Да не пугайся ты так, не обижу я тебя, – Аспид тихонько посмеялся. – Но ты и не думай, что я слабый и беззащитный. По крайней мере, здесь, в этом месте, я могу все.

– Так что это за место?

Генри немного успокоился.

– Я все объясню, но позже. Какой же ты нетерпеливый.

Генри поднял взгляд и огляделся. Они шли в пустом круглом туннеле. Источников освещения не было, но они, опять же, не нужны были – Генри все еще «видел».

– Итак, я начну все с самого начала. Не знаю, понял ты или нет, но я когда-то был человеком. Совсем недавно, кстати, ты видел мой человеческий облик.

Генри попытался представить себе, как мог бы выглядеть Аспид в человеческом облике. Так же его озадачила последняя фраза кота.

– Да не напрягайся ты так, а то надорвешься еще… – недовольно цокнул Аспид. – Тот мужчина у кирпичной стены, полноватый еще и с пенсне. Так я выглядел в своей человеческой оболочке. Кхм, кхм…

Прочистив горло, он продолжил:

– Так вот, когда-то очень давно я служил дворецким в этом особняке. Наняла на службу меня еще твоя прапрабабушка, кстати говоря. Проработал я пятнадцать долгих лет. По меркам тех времен очень долгий срок, считай полжизни. Служил, как я сам полагал, хорошо, добросовестно. Я, понятное дело, был не единственной прислугой. Были еще повара, горничные и так далее. Моя же задача заключалась в управлении всем этим зоопарком. Твои прародители неплохо относились ко мне. Все было хорошо, но в один прекрасный день они наняли еще одного дворецкого. Он был моложе меня, мне же тогда было чуть больше сорока, точно не припомню. Меня это, конечно задело. Между нами возник конфликт. Сейчас все решилось бы дракой, но тогда были другие времена, да и мы оба были цивилизованными людьми, а не каким-нибудь зверьем. Поговорив, мы порешили на том, что один из нас должен, все-таки, уйти из особняка. Мы начали вести, как бы сказать, партизанскую войну. Каждый из нас старался всячески подставить своего врага. После нескольких недель борьбы, мне все-таки удалось это сделать, не буду говорить, как именно. В общем, этого выскочку уволили. Ты не представляешь, как я был доволен собой, когда увидел, как он пошел собирать вещички. Но все было не так просто, как казалось. Как я немного позже выяснил, он принадлежал к роду толи волшебников, толи черте знает кого. И, как оказалось, он прекрасно владел черной или белой магией, не знаю точно какой, я в этом не разбираюсь. Вечером того дня, когда он ушел из особняка, я ложился спать еще человеком, а на утро следующего дня я проснулся в своей постели уже таким. Он проклял меня, но провел обряд неудачно и наложил проклятье еще и на себя, сделав нас обоих бессмертными. Только он, в отличие от меня остался в своем человеческом теле. Потом его, представь себе, вернули на работу. Кстати, он до сих пор живет в вашем особняке и служит вашей семье. Думаю, ты понял, кто это?

Генри понял, кто это. Он кивнул головой, хотя Аспид не мог этого видеть.

– В особняке меня оставила твоя прапрабабушка, – продолжил Аспид. – Вообще, она была очень доброй и хорошей женщиной. Она как-то раз увидела меня бегающим по кухне в поисках еды. Она пожалела меня, не вышвырнула. Так я и стал первым и последним питомцем особняка Альпари.

Парень был немного шокирован услышанным. Совсем немного.

– Много нового для себя узнал, Генри? – Аспид усмехнулся.

– Да уж, – протянул Генри. – И сколько же вам с Альбертом сейчас лет?

– Мне двести девяносто пять. Ему – двести пятьдесят, из них двести двадцать он служит вашему особняку.

– Ничего себе.

Затем повисло молчание.

– Погоди-ка, – сказал Генри. – Если он навсегда остался в возрасте тридцати лет, почему тогда выглядит на шестьдесят? Я видел, что у него и седина и морщины есть.

– Ну, насчет этого я тоже не знаю. Видимо, опять же, последствия его магических фокусов.

Генри был потрясен и не знал, что говорить. Они продолжали идти все по тому же круглому туннелю.

Альпари тихо хохотнул, вспомнив одного персонажа, на которого был похож Аспид.

– Кстати, Аспид, ты случайно не под Бегемота косишь? – спросил Генри, едва сдерживая нервный смешок. – Ты, можно сказать, его двойник.

– Ты даже представить себе не можешь, сколько уже раз я слышал эту шутку в свой адрес. Да, я читал «Мастера и Маргариту».

Генри усмехнулся.

«Интересно, какие же еще тайны, о которых я не знаю, хранит мой особняк?»

– Поверь, найдется еще парочка-другая тайн, но о них ты узнаешь уже сам, а не от меня. Если захочешь, конечно.

– Ты умеешь читать мысли? – спросил Генри с каменным лицом.

Теперь он был готов ко всему, что угодно. В своем коротком путешествии он успел многое повидать и уже закалился ко всяческим сверхъестественным вещам. Он уже готов был услышать, что, например, в одной из многочисленных кладовых особняка поселились пришельцы из иных миров, или случайно найти под кроватью в своей комнате атомную бомбу, или, зайдя за чем-нибудь в подвал особняка, застать прислугу за ритуалом жертвоприношения богу Ктулху.

– Насчет атомной бомбы ты загнул, а вот жертвоприношение…

Аспид не договорил.

У правой стены туннеля что-то показалось.

Подойдя ближе, оба остановились. Генри присел, согнув ноги в коленях. Оказалось, это был человеческий скелет. Он полусидел-полулежал, привалившись спиной к круглой стене туннеля. На скелете висели какие-то тряпки, и, приглядевшись, Генри понял, что это были вещи, похожие на те, что были на нем. Длинное черное пальто, жилетка, рубашка, брюки, туфли. Все то же самое, что и на нем. Наклонившись чуть ближе к скелету, Генри увидел, что в правой руке тот сжимал… динамо фонарик. Тот же, что не так давно нашел Альпари. Тот же «степлер» с рукоятками, даже стеклышко поцарапано в тех же местах.

Генри замутило.

– Что это? – спросил он дрогнувшим голосом.

Аспид, сидящий позади Генри, тихо вздохнул, словно сомневаясь, стоит ли говорить или нет.

– Это ты Генри. Ты ведь и сам это понял.

– В каком это смысле? – тяжело выдохнул Альпари.

– Попробую объяснить.… Это ты, из альтернативной реальности. Из той реальности, где события развились не так как в этой, а иначе. Я вижу эти реальности так же, как вы, люди, видите сны. Тебе однажды довелось подсмотреть одну из таких реальностей. Тогда, когда ты увидел свое отражение на другой стороне обрыва, помнишь? И таких реальностей бесчисленное множество. Ты уже проходил по этому туннелю, наверное, не одну тысячу раз, и не меньше сотни раз видел свой скелет. Это тело того Генри Альпари, который не встретил меня в той комнате и заблудился здесь. Впрочем, до конца он не дошел совсем немного.

– Но почему я вижу его, себя? Разве эти реальности могут пересекаться друг с другом?

– В этом месте такое иногда случается. Как-то раз я наткнулся на два твоих скелета, которые лежали на расстоянии пары десятков метров друг от друга. Ха! Представляешь? – Аспид коротко хохотнул. – Хотя, тебе это, наверное, может показаться жутким.

– Да нет, что ты.

Генри сидел все в той же позе, закрыв лицо ладонями.

– Ладно тебе, не нервничай ты так. Если тебя это успокоит, то ты единственный из всех, кому удалось дойти до конца. Вставай, пора тебе уже выбираться отсюда!

– Отсюда есть выход? – спросил Генри, обернувшись к Аспиду лицом. Его глаза блестели.

– Конечно! И именно я тебя выведу, верну в привычный для тебя, нормальный мир. Все, утри сопли и пошли.

Генри встал, отряхнулся и поплелся за Аспидом. Кот явно приободрился, а вот Альпари становилось все хуже и хуже.

– И долго еще идти? – безучастным голосом спросил Генри. Ему слабо верилось, что из этих катакомб вообще есть выход.

– Ну, если быстрым шагом, то минут десять-пятнадцать, – ответил Аспид и посмотрел на Генри. Тот выглядел, как зомби: смотрел куда-то в пустоту и медленно волочил ноги по полу.

Кот неодобрительно фыркнул.

Спустя десять обещанных Аспидом минут, которые Генри, конечно же, про себя считал, выход не появился. Альпари совсем отчаялся.

Продолжал тянуться круглый туннель, похожий на пищевод огромного неведомого животного. Он был стерилен и чист. Не было в нем никаких признаков жизни. Стены, потолок, а также пол были целыми и гладкими. Глазу не что было зацепиться. Генри порой казалось, что этот туннель соединен в кольцо, и они просто ходят по кругу.

– Ладно, Аспид, прежде чем мы оставим эти нелепые попытки выбраться отсюда, я хотел бы спросить у тебя кое-что.

– Да, пожалуйста, – бодро ответил Аспид, не заметив пессимистического настроя Генри.

– Первый вопрос – почему существуют альтернативные версии меня. Второй вопрос – что это за место. Третий вопрос – что делаем здесь мы с тобой. Все.

Закончив, Генри внимательно посмотрел на кота, ожидая полного и подробного ответа.

Аспид ненадолго задумался, затем сказал:

– На первый вопрос я не смогу ответить, потому, что я сам не знаю ничего об этом. Правда, не знаю. Что это за место? Ну, Генри, это твоя голова. Все эти туннели-подвалы-коридоры построил твой разум. Материализовались даже твои детские страхи. Но все это голограмма. Даже тот город наверху вместе со всеми его жителями. Даже тот эвакуатор и его водители. Даже рабочие. Даже тот таксист. Ты думаешь, что это он тебе подложил зажигалку? Нет. Ты сам захотел, чтобы она появилась у тебя в кармане. И с твоей машиной все в порядке, она припаркована у особняка, целехонькая. Ведь это же абсурд! Сам подумай, разве это могло произойти в реальной жизни? Шкаф, выскочивший из окна и упавший точно на машину? Бред. В конце концов, особняк и вся прислуга тоже были иллюзией, миражом. Все это возникло по моей вине. Помнишь, в первый вечер в особняке несколько раз ты увидел промелькнувшую во мраке тень? Как ты уже, наверное, догадался, это был я. И в тот момент я повлиял на тебя так, что у тебя в голове и появилась эта зараза. Но ты не подумай, я сделал это совершенно случайно. Ну, и третий вопрос. Я здесь для того, чтобы исправить свою ошибку и вывести тебя отсюда.

– Так, допустим, – спокойно ответил Генри, выслушав Аспида. – Но если все вокруг это мои бредовые видения и все это твориться у меня в голове, что тогда со мной настоящим?

– Ты безмятежно спишь в мягкой постельке, в особняке. Помнишь, ты плюхнулся в кровать, даже не раздевшись, и тут же уснул. Как раз в этот момент, ты и перешел в эту альтернативную вселенную.

– А, вон оно что, – протянул Генри и засмеялся.

Аспида немного удивила его реакция.

Смеялся Генри долго и громко, практически кричал. Затем он неожиданно притих, и, вытерев выступившие от смеха слезы, спросил:

– И сколько же времени прошло с того момента, как я уснул?

– Всего пара минут. А здесь прошли уже сутки. Но это не самое главное, а главное то, Генри, что ты сам можешь в любом месте этого мира и в любое время создать из него выход, если ты, конечно, этого захочешь. Ты ведь создатель и бог здесь, ты построил все это, и этот бесконечный туннель. Стоит тебе представить выход, как он тут же появиться.

Генри замер. Аспид, пройдя по инерции еще несколько шагов, тоже остановился.

– Почему ты раньше не сказал? – спросил Генри.

– Мне же нужно было объясниться, верно? Ты ведь не злишься на меня? – сказал Аспид, подмигнув одним глазом.

– Ладно уж, – махнул Генри рукой. – Так что же мне делать?

– Я же говорю, просто представь выход.

Альпари закрыл глаза, и, сосредоточившись, попытался представить себе этот самый выход. Для начала, он представил конец туннеля. Туннель заканчивается где-то там, недалеко, в темноте. Заканчивается стеной с обычной деревянной дверью.

Открыв глаза, Генри сказал:

– Все.

¬– Так быстро? – удивился Аспид. – Ну и где же он?

– Впереди.

– Ну, пойдем.

И они пошли. Впереди шел Генри, а Аспид семенил позади него.

– Я надеюсь, что ты не построил его в паре километров отсюда, – с отдышкой сказал Аспид. – А то я, знаешь ли, немного устал.

– Нет, – ответил Генри с заминкой.

– Что это была за пауза, Генри? – возмутился кот. – Ты не уверен? Ты сомневаешься? Брось!

– Тихо, – невозмутимо ответил Альпари. – Успокойся.

Аспид ничего не ответил, а только лишь как-то обиженно фыркнул.

Они шли уже на протяжении нескольких минут, а выход все никак не показывался. Тут острый кошачий слух Аспида уловил легкий, едва различимый ритмичный звук.

– Генри! – сказал он шепотом. – Стой! Ты слышишь что-нибудь?

Они оба замерли на месте. Альпари прислушался. Поначалу он слышал лишь пульсирующий шум крови, текущей в его жилах, но затем к нему прибавилось еще что-то. Гулкое и громогласное:

Тук… Тук…

– Это же стук капающей воды, – догадался Аспид. – Как это понимать, Генри?

– Это получилось неосознанно, случайно, – сказал Альпари виновато. – Просто мне пить хочется.

– Ладно, идем дальше.

После еще нескольких минут туннель все-таки закончился плоской стеной с деревянной дверью посередине.

– Наконец-то дошли, – облегченно выдохнул Аспид. – Дальше ты сам, без меня.

– А как же ты? Где ты вообще… э… живешь?

– В особняке, благодаря тебе, Генри. Точно, ты ведь не знаешь. В общем, моя физическая оболочка существует лишь тогда, когда в особняке находится кто-либо из рода Альпари.

– Ясно.

– Сейчас я нахожусь там, рядом с тобой спящим, а здесь я всего лишь одна из твоих иллюзий.

– Ясно, – снова кивнул Генри. – Ну, я пошел?

– Да.

Альпари подошел к двери и остановился в нерешительности. Вдруг я построил выход, но не в свой мир, а в очередную альтернативную реальность, страшнее этой, где все еще более безумное, думал он.

Он глубоко вдохнул, затем резко распахнул дверь и, зажмурив глаза, зашел внутрь. Дверь закрылась за ним. Открыв глаза, он увидел перед собой лишь черноту. Засунув руку в карман, Генри не нащупал там фонарика – тот куда-то пропал. Вокруг было тихо и тепло и его начало клонить в сон. Вся накопившаяся в нем усталость взяла над ним вверх. Генри медленно осел на пол, а потом завалился на бок и подложил под голову ладони.

– Ну и ладно… – сказал он слабеющими губами. – Лучше я посплю…

Он закрыл глаза и тут же уснул.

Глава 8.

Проснулся Генри уже поздним утром, он озяб и теперь рукой пытался нащупать, сползшее ночью на пол одеяло. Он резко поднялся, о чем тут же пожалел – в глазах у него потемнело. Альпари понял, что спешить ему некуда и решил еще немного поваляться.

Он откинулся назад и сладко потянулся. Поспал он недолго, но чувствовал себя полным сил. Он огляделся по сторонам, разглядывая обстановку. Рядом с кроватью стоял массивный дубовый комод. В углу шкаф, такого же типа.

Генри поспешил одеться и спуститься вниз, чтобы проверить, как слуги исполняют свои обязанности. Он подошел к большому, черному лакированному чемодану, чтобы достать все необходимое. Но не тут-то было – внутри оказалось пусто. Генри хлопнул себя по лбу, и понял, что вещи уже наверняка в комоде. Открыв первый ящик, Альпари подтвердил свою догадку. Все его вещи были аккуратно разложены, а костюмы висели на вешалках.

Он надел домашние брюки, рубашку, засунул ноги в мягкие хлопковые тапочки. И уже собирался выйти из комнаты, как бросил взгляд на окно.

Альпари медленно подошел к нему, чтобы полюбоваться великолепным видом. Увиденное им не оправдало его ожиданий, и он разочарованно хмыкнул. Валивший ночью снег неспешно таял – температура была явно плюсовая. Генри распахнул окно, чтобы вдохнуть полной грудью свежего воздуха. Где-то вдалеке послышался лай собак.

Еще немного постояв, Генри закрыл окно и вышел из спальни. В особняке было необычайно тихо. «Вот же бездельники!», подумал Альпари. Он решил, что стоит, наверное, сделать выговор прислуге. Спустившись на первый этаж, он начал оглядываться по сторонам, вспоминая, где находится ванная комната.

С правой стороны от лестницы, в небольшом коридорчике, находилась дверь, ведущая в ванную. Довольный тем, что не забыл устройства комнат, Генри направился приводить себя в порядок. По пути он встретил Эдварда.

– Доброе утро, сир, – кашлянул он угрюмо. – Как спалось?

Под глазами у него поблескивали фиолетового оттенка синяки, а волосы его были слегка всколочены. Странно, подумал Альпари, казалось, еще вчера этот парень был улыбчив и приветлив. Или мне кажется?

– Не плохо, – зевнув, бросил Генри.

– Завтрак для вас уже готов, – сказал Эдвард.

Через десять минут, умывшись и приведя себя в порядок, Генри зашел в столовую. За столом сидел, читая газету, Альберт, а перед ним стояла чашка с блюдцем, из которой шел ароматный пар. Рядом с ним, возле стола, стоял повар в своей светло-серой форме и колпаке. А рядом у окна – Рита. Все они отвлеклись на звук открывающейся двери, и, увидев перед собой их господина, пожелали доброго утра.

Генри поприветствовал их и сел за стол.

Роберт ушел на кухню.

– Как вам спалось? – отложив газету, спросил Альберт.

– На редкость хорошо. Я даже, кажется, выспался, хоть и поспал совсем мало, – ответил ему Генри.

– Прекрасно, – ответил дворецкий.

Рита подсела к ним за стол и сказала:

– Почему бы вам не прогуляться по особняку? Вы ведь так давно здесь не были.

Генри хотел было ей ответить, но на него неожиданно напала зевота.

– А-а-а, – протянул он, элегантно прикрыв рот ладонью (ведь он как-никак воспитанный господин).

– Да ну, что я там не видел? – наконец промолвил он.

Рита грустно вздохнула и, встав из-за стола, вернулась к окну.

Роберт появился, будто из-под земли, держа в руке поднос с блюдом.

– Лучшее из блюд от лучшего из поваров, – тихо засмеявшись, сказал повар.

Он поставил серебряную тарелку на стол и открыл крышку. Лучшим из блюд оказалась обычная овсяная каша с нарезанными кусочками свежих фруктов.

– О! – воскликнул Генри. – Овсянка! Кажется, последний раз я ел ее в школьном возрасте. Что ж, удивил, Роберт, спасибо.

– Приятного аппетита! – ответил Роберт.

Генри начал неспешно есть горячую кашу. Ему стало вдруг так тепло и уютно, в этом месте, среди этих людей. Он почувствовал такое умиротворение и спокойствие, какое давно уже не ощущал.

«Неужели так любить свой дом начинаешь только после долгого в нем отсутствия?»

– Аспид! Аспид! – подозвал кого-то Альберт. – Ну же, иди сюда.

С одного из подоконников вдруг спрыгнуло небольшое черное пятно. Пятно подбежало к Альберту и запрыгнуло ему на колени. Это был черный кот с непривычно длинными острыми ушами и огромными, невероятно красивыми глазами. И взгляд у него был, казалось, человеческим.

– На, кушай, – сказал Альберт, дав коту колечко колбасы.

– Аспид? Хм… – подумал вслух Генри. – Эта кличка кажется мне знакомой.

Доев овсянку, Альпари отставил в сторону пустую тарелку.

Глянув на Альберта, ласково гладящего кота, Генри кое-что вспомнил.

– Кстати, Роберт, – окликнул он повара.

– Да, сир, – ответил тот, выглянув из кухни.

– А разве ли не вы мне говорили, что в прислуге запрещено держать домашних животных?

Повар призадумался.

– Когда бы я успел вам это сказать, сир? – озадаченно спросил он.

– Действительно… Ладно, забудьте.

Роберт вернулся на кухню, а Генри, вздохнув, откинулся на спинку стула и сцепил пальцы рук на затылке.

– Да, молодой человек, животных держать действительно запрещено, – сказал дворецкий, по-прежнему гладящий кота. – Но Аспид это исключение. Ваша матушка лично дала разрешение, к тому же. Да и вообще Аспид благовоспитанный кот, от него есть польза. Он ловит особо назойливых грызунов – крыс и мышей, – которых порой можно увидеть пробегающими по углам некоторых комнат на первом этаже.

– А, вот как? – протянул Генри. – Я не знал об этом.

– И между нами говоря, – сказал Альберт, понизив голос. – Аспид вовсе не кот.

Сказав это, он подмигнул одним глазом и загадочно улыбнулся.

Генри, посмотрев на дворецкого внимательно, улыбнулся ему в ответ. Альпари не знал, почему он это сделал, это вышло само по себе. Просто уголки губ поползли вверх.

Глянув в окно, Генри увидел пролетевшую мимо небольшую стайку птиц, так до сих пор не издавших ни единого звука.

Авторы:

«Khaliki»

«Folgurt»

Редактор (главы 1 – 4):

«The BESTоло4»

http://tl.rulate.ru/book/16790/337400