Готовый перевод Boiling age / Эпоха кипения: Глава 12. Где же выход?

Пока все завидовали Чжан Цзяньчуаню, которому так повезло, сам он был совершенно спокоен.

Он лучше, чем кто-либо другой в участке, понимал, что для него это не имело большого значения.

Даже если, как обещал Ма Ляньгуй, его наградят в районе, то максимум — это звание передовика на районном собрании в конце года. Конечно, премия в сто юаней была бы очень заманчивой.

Такая районная награда, возможно, что-то значила для работников волостного правительства, но для полицейского участка, который напрямую подчинялся уездному управлению общественной безопасности, это было не так уж и важно. Не говоря уже о нём, простом дружиннике без официального статуса.

Проблема статуса была главной головной болью Чжан Цзяньчуаня с момента его возвращения из армии.

Сейчас он был в полной растерянности и не знал, что ему делать дальше.

Устроиться на фабрику? Впереди него в очереди был старший брат, так что в ближайшие три-пять лет об этом можно было и не мечтать. К тому же, ему не очень-то нравилась идея работать в цеху, подчиняясь строгому распорядку.

По крайней мере, работа дружинником была интересной, он узнавал много такого, с чем в других профессиях за всю жизнь не столкнёшься.

Но человек должен строить долгосрочные планы на будущее, а дружиннику никогда не стать кадровым сотрудником милиции, таких прецедентов не было.

Единственный смутно видневшийся путь — это пойти в волостное правительство, начать с временной должности, надеяться на возможность стать одним из «восьми великих специалистов», а затем шаг за шагом пробиваться в кадровые работники.

Это мог быть долгий и мучительный процесс, но он давал хоть какой-то проблеск надежды и был лучшим выходом для дружинников из полицейского участка.

Но это было всё равно что пытаться пройти по узкому мостику, по которому идут тысячи людей. Без особого случая это было, пожалуй, сложнее, чем сдать вступительные экзамены в университет.

Конечно, для дружинников был и другой путь.

Воспользовавшись случаем, вернуться в свою волость и начать с должности деревенского старосты.

Начальник комитета по охране порядка, командир ополчения, секретарь комсомольской ячейки, казначей — а дальше уже бухгалтер, староста деревни и секретарь партийной ячейки, так называемые «три должности». Это тоже был неплохой вариант.

Но Чжан Цзяньчуань никогда не рассматривал этот путь.

Хотя у него и была сельская прописка, он с детства учился в школе для детей работников текстильной фабрики, и только в старших классах перешёл в уездную среднюю школу Аньцзян, но на вступительных экзаменах в университет ему немного не хватило баллов.

Кроме как на каникулах, он редко бывал в деревне и мало общался с местными жителями.

Представить себя сейчас в роли командира деревенского ополчения или начальника комитета по охране порядка он просто не мог.

Из-за сельской прописки у него даже не было права считаться безработным городским жителем. Неужели ему действительно придётся вернуться в деревню?

При этой мысли Чжан Цзяньчуаня охватило чувство разочарования.

В голове роились сумбурные мысли, и то небольшое возбуждение, которое он испытал после вчерашнего громкого дела, бесследно исчезло, сменившись прежним сильным раздражением.

Во двор участка с рёвом въехал автомобиль. Чжан Цзяньчуань вытянул шею и увидел, что это вернулся начальник.

При таких громких делах, как убийство, полицейский участок лишь помогал уголовному розыску. Но даже после раскрытия такого дела Ма Ляньгуй и Чжу Юаньпин должны были доложить об этом в управление.

Похоже, они как раз вернулись после доклада.

Ма Ляньгуй и Чжу Юаньпин вышли из машины. Они перекинулись парой слов у лестницы, после чего Чжу Юаньпин поднялся наверх, а Ма Ляньгуй, взяв свой чёрный портфель, пошёл в соседнее здание райкома, видимо, докладывать и туда.

Только около пяти тридцати Чжан Цзяньчуань увидел, как Ма Ляньгуй вернулся из райкома в участок.

Сегодня была суббота, а завтра, в воскресенье, у него был выходной, и Чжан Цзяньчуань собирался съездить домой.

В участке был сменный график. Каждый день дежурил один из руководителей, один милиционер был на основной смене, другой — на подмене. Восемь дружинников были разделены на четыре группы по два человека. Каждый день две группы дежурили на основной смене, одна была в резерве, а одна отдыхала.

Руководителю, дежурившему на смене, не нужно было ночевать в участке, он мог отдыхать дома. Но если случалось что-то важное, уходить было нельзя.

Впрочем, сейчас все трое руководителей участка жили в посёлке Дунба, так что в случае чего их можно было просто позвать с улицы.

На самом деле, по ночам происшествий было мало. Обычные драки и кражи сначала разбирали в отделе охраны порядка, и только если они не могли справиться, сообщали в участок.

Да и не всегда такие дела требовали немедленного разбирательства, можно было и на следующий день заявить.

Для дружинников, у которых в деревне было мало развлечений, лучше было оставаться в участке, чем возвращаться домой.

В конференц-зале участка стоял четырнадцатидюймовый телевизор «Пион». Хоть и чёрно-белый, но довольно новый. В свободное время они смотрели телевизор и играли в карты.

Играли в «повышение», «брось двойку и семёрку», «гони свинью». Проигравший покупал сигареты.

Пачка «У Ню» за два юаня была вполне разумной ставкой. Или же на следующий день проигравший покупал закуски. Играли обычно до полуночи, а потом расходились спать.

Для холостяков такая жизнь была гораздо лучше, чем скучать дома.

Когда Чжан Цзяньчуань пришёл отпроситься, на лице Ма Ляньгуя появилась улыбка:

— Всю ночь не спал, поезжай домой, отоспись. Кстати, Цзяньчуань, я слышал, ты девушку нашёл, на свидание едешь?

Чжан Цзяньчуань горько усмехнулся.

О том, что его бросили, теперь знал весь участок. Всё благодаря Тан Дэбину, который, как баба-сплетница, растрепал об этом всем, испортив его имидж настоящего мужчины.

— Начальник, вы тоже слышали? Не вышло, не понравился я ей… — Чжан Цзяньчуань не стал врать и скрывать.

Ма Ляньгуй нахмурился:

— Разве вас не познакомили, когда ты ещё служил? Почему же после увольнения ничего не вышло?

— Хе-хе, начальник, я не остался на сверхсрочную службу, да и прописка у меня сельская, как же она за меня пойдёт? — честно ответил Чжан Цзяньчуань.

Ма Ляньгуй знал, что у Чжан Цзяньчуаня сельская прописка.

На Ханьчжоуской текстильной фабрике было много семей, где один из супругов был с сельской пропиской, а дети, по закону, получали прописку матери. Поэтому у детей в таких семьях в основном была сельская прописка. Каждый год фабрика выделяла квоты на смену сельской прописки на городскую.

В те годы получить городскую прописку было очень сложно. В районе Дунба, кроме нескольких крупных предприятий, в год выделялось всего две-три квоты на смену прописки, да и те, как правило, были уже «распределены».

То есть, в зависимости от того, сколько человек в районе Дунба нуждалось в смене прописки, подавались документы, и уездное начальство, рассмотрев их, выделяло несколько квот. Даже он, Ма Ляньгуй, не мог повлиять на это решение.

В этом вопросе Ма Ляньгуй ничем не мог помочь. Хоть полицейский участок и занимался пропиской, но над ним стоял отдел паспортно-визовой службы уездного управления, да и смена прописки часто была связана с управлениями продовольствия, торговли, кадров, плановым комитетом. Это решалось не одним только управлением общественной безопасности, а на заседании постоянного комитета уездного правительства.

— Не торопись, Цзяньчуань, ты ещё молод, впереди много возможностей. Та девушка, которой ты не понравился, ещё пожалеет, — кивнул Ма Ляньгуй. — Поезжай, отдохни хорошенько, в понедельник утром вернёшься.

http://tl.rulate.ru/book/146482/8018866