Готовый перевод The Empress's First Running Dog / Когда Императрица приручила меня: Глава 2

Глава 2. Сюй Чжэньгуань

В полдень дождь прекратился, и небо прояснилось.

С отменой «дневного запрета» жители столицы высыпали из домов, открылись ряды лавок, а пересекающиеся каменные мостовые города наполнились людьми.

Замерший было городом снова ожил, словно заводная игрушка, вернувшая себе былую энергию.

— Поехали! Поехали!

По улице Чжуцюэ несся конный экипаж. Цокот копыт звучал подобно раскатам грома, заставляя пешеходов, спешивших по сторонам, в страхе разбегаться во все стороны, пытаясь увернуться.

Внутри экипажа Чжао Дуань, прислонившись к мягкой шелковой подушке, смотрел сквозь дрожащую от быстрой езды полотняную завесу на древний город. Он избавился от последней тенью сомнения: «Это не «Шоу Трумэна».

Его суждение основывалось не только на ошеломляющем ощущении реальности, но, что куда важнее, на совершенно ином теле и полных хаоса, поврежденных воспоминаниях в его голове.

В прошлой жизни он родился в небогатой семье. Усердной учебой он пробился наверх, добился положения государственного служащего и стал секретарем. Благодаря удаче и правильным связям он стремительно продвигался по карьерной лестнице, вызывая зависть у окружающих.

Но за блестящим фасадом люди на самом деле были очень осторожны и действовали, постоянно оглядываясь.

Из-за своего бедственного положения в прошлом он не мог позволить себе транжирить власть и был готов быть работящей лошадкой. В итоге он скоропостижно скончался от переутомления, работая по ночам.

Неожиданно, открыв глаза вновь, он обнаружил себя могущественным чиновником в древние времена, который за одну ночь достиг вершин власти.

...

Что касается его нынешней личности, она была весьма острой.

Династия Да Ю объединила Центральные равнины и существовала уже долгое время. Однако предыдущий император был некомпетентен, а его потомки после его смерти начали междоусобную борьбу, что привело к так называемому «Перевороту Сюаньмэнь».

Победителем оказалась Третья Принцесса, ныне правящая императрица, редкая для древности и современности женщина-император.

Изначальный владелец был рядовым солдатом императорской гвардии. Во время переворота он воспользовался ситуацией, сделал ставку на императрицу, что способствовало её возвышению. Благодаря своей привлекательной внешности и превосходным навыкам угодничества, он становился всё более обласканным.

После того как императрица взошла на престол, она учредила "Тюрьму Белой Лошади" для ведения своих личных дел.

Изначальный владелец оказался в их числе, выполняя обязанности "посла".

Поскольку Посланник Белой Лошади служил святой, он не подчинялся шести министерствам императорского двора. Он мог свободно входить и покидать дворец, и даже временно мобилизовывать небольшую группу императорской гвардии. Он обладал значительной властью.

Среди многих посланников, изначальный владелец пользовался большим уважением столичных чиновников из-за слухов о том, что он был "близким любовником" императрицы.

Можно представить, что, однажды получив власть, императорская гвардия неизбежно станет непокорной.

За год, прошедший с прихода к власти изначального владельца, тот развил в себе властный и высокомерный характер, предавался чувственным удовольствиям, действовал безрассудно и вёл экстравагантный образ жизни. Его окружение состояло из высокопоставленных чиновников и сановников. Его поведение было постыдным, и он нажил множество врагов.

Репутация была очень дурной.

Типичный пример успеха злодея.

Но были и преимущества.

Изначальный владелец прекрасно знал, что власть исходит от императрицы, поэтому он прилагал все усилия, чтобы угодить ей.

После "Переворота Сюаньмэнь" сторонники Второго принца бежали и скрылись во тьме, чтобы противостоять императрице, что стало большой заботой для неё. Поэтому императрица приказала столичному "Яменю Чжао", похожему на Цзиньивэй, арестовывать повстанцев.

Чтобы заслужить кредит доверия императрицы, изначальный владелец тайно подкупил осведомителя в Императорском суде и перехватил разведданные. Несколько дней назад он случайно узнал зацепку: в столице скрывается фигура, подозреваемая в причастности к восстанию.

После расследования им действительно удалось кое-что выяснить. Чтобы присвоить себе заслуги, первоначальный владелец проигнорировал распоряжение двора «играть в долгую, чтобы поймать большую рыбу» и срочно мобилизовал императорскую гвардию для спасения человека.

Такова была сцена ранее.

Что же касается правды, стоявшей за переворотом, то первоначальный владелец, будучи очевидцем, имел на этот счет своё мнение. Судя по увиденному им, переворот действительно организовал Второй принц, первым начали братоубийственную резню, а императрица попыталась остановить его позже.

Версия старого наставника была выдумана и порочила императрицу.

Чжао Дуань не обращал на это внимания, его волновало только собственное положение.

Он мог описать загадочные действия первоначального владельца всего двумя словами:

«Безумие!»

«Хотя Чжуан Сяочэн — злобный и лживый учёный, он прав в одном: он слишком горд, чтобы гордиться собой, и обладает натурой подлого человека. Даже если бы сегодняшнее событие не произошло, «я» не смог бы так долго оставаться высокомерным».

«В храме это так не делается».

«Было бы лучше, если бы человека поймали. Но он сбежал, а чиновники были злонамеренно перехвачены мною. Чтобы доказать свою невиновность, императорский двор, вероятно, сделал всё возможное, чтобы возложить вину на меня…»

«Я оскорбил так много людей, неизбежно, что я добавлю оскорбление к обиде…»

Тайно освободить мятежников!

Если меня признают виновным в столь тяжком преступлении, мне конец!

Это смертная казнь.

Даже если нет доказательств, но есть лишь подозрение, он больше не сможет носить этот официальный мундир.

Учитывая злодейский характер первоначального владельца, совершившего множество недобрых дел, потеряв свой официальный пост, он будет жить жизнью хуже, чем смерть.

Это феодальное древнее общество, а не общество, управляемое законом…

……

внутри кареты.

У Чжао Дуаня лоб покрылся потом, а по спине пробежал холодок. Он лихорадочно обдумывал решение:

«Бежать? Нет, из столицы мне не сбежать…»

«Помощь семьи? Нынешняя династия зовётся не Чжао, а Сюй. К тому же, прежний владелец тела не из знатного рода…»

«Попросить помощи у друзей прежнего владельца? Ха, такие паршивые друзья. Будь благодарен, если они тебя не предадут».

«Продать себя, завоевать доверие императрицы, притворившись её фаворитом или наложницей?»

Это казалось самым надёжным способом, и именно с этой целью ему предложил поступить чиновник в чёрном.

Но Чжао Дуань, получивший воспоминания прежнего владельца тела, знал, что тот ни разу не прикасался к императрице!

Даже за последний год они лишь несколько раз встречались наедине.

В лучшем случае, между ними была некая двусмысленность, или, точнее, прежний владелец тела всегда считал, что императрица им интересуется! Это было не просто желанием выдать желаемое за действительное. Было три доказательства:

Первое: прежний владелец тела был красив, и императрица не раз его хвалила.

Второе: императрица позволяла прежнему владельцу тела свободно входить и выходить из дворца, и её отношение к нему отличалось от остальных посланников из Тюрьмы Белой Лошади.

Третье, и самое главное: слух о том, что герой является любовником императрицы, циркулировал уже год. Обладая глазами и ушами, которых хватало у императрицы, она непременно узнала бы об этом при первой же возможности.

Но императрица так и не опровергла его!

Напротив, она отвечала молчаливым согласием!

Это заставляло глубоко задуматься.

Из-за этого прежний владелец тела имел наглость так себя вести: как женщина-император, если бы она не была согласна, как бы она позволила сплетничать о себе и посягать на её невинность?

Поэтому главный герой всегда был уверен, что причина, по которой императрица не позволяла ему спать с ней, заключалась, во-первых, в её занятости государственными делами, а во-вторых, в том, что она наблюдала за ним.

Именно это и было причиной его стремления добиться успеха, желания расправить павлиньи перья и поскорее взойти на трон.

Однако душа Чжао Дуаня путешествовала сквозь время и пространство, и он оценивал ситуацию с его точки зрения, остро ощущая странность:

«Нет! Это странно…»

Он всегда чувствовал, что всё не так просто.

Но в тот момент он не мог ничего понять, поэтому покачал головой, выдохнул и усмехнулся: «Есть и преимущества. По крайней мере, нелегко быть разоблаченным».

Если бы они двое действительно вступили в физический контакт, императрица непременно бы поняла, что он не «Чжао Дуань».

Вполне справедливо.

Но как разорвать замкнутый круг?

В этот момент экипаж вдруг замедлил ход, и послышался голос возницы: «Господин, мы скоро въедем в императорский город!»

Придётся импровизировать… Чжао Дуань оборвал свои мысли, взял себя в руки, достал с пояса жетон, бросил его в экипаж и сказал стражникам: «У меня есть важное дело, о котором я должен доложить Святейшему. Прошу пропустить меня немедленно!»

……

……

Императорский дворец состоял из двух — внутреннего и внешнего — городов. Когда экипаж въезжал в императорский город, он не мог проехать дальше дворцовых ворот.

Чжао Дуань был вынужден выйти из экипажа и идти пешком, ведомый молодым евнухом, к «Залу Сердца Ян», где находился Святейший.

Вскоре в конце коридора, поддерживаемого красными расписными деревянными колоннами, показалась группа придворных слуг.

«Стой», — сказала пожилая придворная дама, увидев приближающихся.

«Ваше Величество обсуждает государственные дела с премьер-министром. Никому нельзя входить».

Чжао Дуань внезапно почувствовал облегчение, словно обрадовался отсрочке экзамена. Он тут же, подражая тону изначального владельца, улыбнулся ведущему его евнуху:

«В таком случае, прошу идти по своим делам, я подожду здесь».

Если память мне не изменяет, изначальный владелец был властным, но умел судить о людях по их способностям.

Он всегда вежливо обращался со слугами во дворце.

Проводив юного евнуха, Чжао Дуань подождал сбоку в коридоре.

Оставшиеся капли дождя скользили по черепице, солнечные лучи пробивались вниз, разрезая землю ослепительными золотыми полосами наискось.

Он вдруг опустил голову и быстро начал перебирать в памяти сведения о «Премьер-министре».

Опыт предыдущей жизни подсказывал ему, что любое мелкое обстоятельство, связанное с руководством, может содержать важную информацию. Сейчас он был подобен тонущему человеку, который должен был ухватиться за всякую возможность спастись.

Вскоре он нашёл нужные сведения:

Премьер-министр Дайюй, Ли Яньфу, был самым могущественным сановником во времена правления предыдущего императора. Он когда-то занимал пост главного министра кабинета, обладал огромной властью при дворе и в стране, был мрачным и коварным человеком.

После восшествия на престол императрицы, чтобы укрепить императорскую власть и распустить кабинет, Ли Яньфу был сильно ослаблен, но он по-прежнему оставался фактическим «Премьер-министром Империи» и лидером «Партии Ли», состоящей в основном из цзяннаньской знати.

Многие годы он контролировал правительство, и его власть была глубоко укоренившейся.

Вместе с «Партией Цинлю», возглавляемой Юань Ли, главным цензором Цензората, они представляли две основные силы при дворе, сдерживающие и уравновешивающие друг друга.

В будущем он станет важной фигурой, о которой можно будет услышать только в новостях…

Чжао Дуань на короткое время погрузился в транс, ощущая себя нереальным, словно муравей, ступивший в логово тигра.

Он глубоко вздохнул, поднял глаза и сделал знак старшей дворцовой служанке, чтобы та отошла поговорить.

— Что-то не так, господин Чжао?

Старшая служанка была ему знакома, они отошли на несколько шагов, и она безразлично спросила.

Чжао Дуань улыбнулся и сказал:

— Ничего важного. Мне просто интересно, почему Премьер-министр так встревожен. Он прибыл во дворец сразу после дождя. Случилось что-то крупное?

— Как мы, слуги, можем знать? — Взглянув на него, старушка-прислужанка ответила.

Чжао Дуань плавно протянул ей из рукава туго свернутую пачку банкнот:

— Сестрица, я лишь выпытываю то, что можно говорить, и, быть может, если я дам тебе пару советов…

Старушка-прислужанка удивленно посмотрела на него, затем внезапно улыбнулась и произнесла:

— Это не секрет. С вашими связями вы, наверное, и сами успели разузнать… А слыхали ли вы о деле с заменой рисовых полей на тутовые в бассейне Хуайхэ?

— Не слыхал… — На лице Чжао Дуаня проступила растерянность. Прежний владелец этого тела, этот идиот, знал лишь, кого в суде можно притеснять, а кого — остерегаться, но совершенно не разбирался в государственных делах.

Полнейший ничтожество.

— Прошу вас, сестрица, поведайте мне, — без колебаний попросил Чжао Дуань.

… — Служанке пришлось изложить краткие разъяснения. Оказалось, что при прежнем императоре государственная казна была пуста, а после дворцового переворота, когда к власти пришла императрица, дефицит стал критическим.

Чтобы облегчить финансовые трудности, одна из фракций, возглавляемая Ли Яньфу, настаивала на превращении части рисовых угодий в районе Хуайхэ, к югу от реки Янцзы, в тутовые плантации для развития шелковой торговли. Однако из-за их спешки, нацеленной на скорые результаты, часть плодородных земель была уничтожена, что чуть было не спровоцировало народное восстание.

— Его Величество пришел в ярость, узнав об этом. В эти дни все придворные чины спорили из-за этого дела. Премьер-министр сегодня является во дворец, и, возможно, у него найдется решение.

Сказав это, служанка развернулась и вернулась на свое место. Сердце Чжао Дуаня встрепенулось, он понял, что собеседница больше ничего не скажет, поэтому замолчал, опустив голову в ожидании.

……

Дворцовый сад цвел и благоухал, но атмосфера вокруг была подавленной и гнетущей.

Когда ноги Чжао Дуаня уже затекли от долгого стояния, плотно закрытая дверь в конце коридора распахнулась.

Затем подошел старик в алом чиновничьем халате, черной марлевой шапочке, с бакенбардами, похожими на ежовую кожу, бровями, словно края аметиста, и свирепым выражением лица.

Придворные посланники расступились, стоя слева и справа.

Чжао Дуань встал в коридоре и поклонился: — Прощайте, премьер-министр.

Важный старик смотрел прямо перед собой, словно совсем не замечая его, и, не останавливаясь, прошел мимо.

Стоявшие вокруг придворные служанки тайком смеялись. Вся столица знала, что в настоящих кругах власти люди презирали и высмеивали Чжао Дуаня, красивого юношу, который использовал свою привлекательность, чтобы угождать другим.

Премьер-министр, даже если бы он взглянул на него хоть на секунду дольше, счел бы это унижением своего положения.

Наложница императрицы?

На первый взгляд, это звучит гламурно, но в глазах настоящих влиятельных особ это не лучше, чем куртизанка, продающая улыбки в борделе. Даже простые люди на поверхности будут уважать их, но втайне плеваться.

Чжао Дуань еще глубже ощутил отвращение и ненависть изначального владельца к людям.

Столкнувшись со значительными взглядами всех вокруг, он сохранял спокойствие и не принимал это на свой счет:

Какое мне дело до того, что изначальный владелец потерял лицо? Старшая придворная служанка пошла доложить. Через некоторое время Фан Фу вернулся:

— Ваше Величество даровало вам разрешение на аудиенцию.

— Благодарю за весть. — Чжао Дуань глубоко вздохнул и прошел вперед сквозь толпу.

Что должно случиться, то случится.

Он молча вспоминал привычки прежнего владельца, делая шаг, второй, третий... Пройдя семь шагов, он полностью перенял его облик, темперамент и манеры.

Политики — прирожденные актеры.

В этот момент Чжао Дуань в полной мере продемонстрировал свои актерские навыки.

— Бам!

— Бам!

— Бам!

Он поднял руку и постучал в дверь.

Из плотно закрытой двустворчатой двери с налитыми карбункулами деревянной резьбой послышался холодный голос:

— Войдите.

Чжао Дуань обеими руками толкнул тяжёлую дверь. Солнечный свет, пронзив его, упал на порог и осветил просторный зал. Пол был устлан драгоценными коврами, данью из Западных земель.

В бесценном антикварном шкафу ярко сияла почти прозрачная фарфоровая ваза с двумя ручками и узором в виде дракона, обожжённая в королевской печи.

На большом столе горами возвышались стопки старинных кистей, а чёрная вода в белом чернильном камне высохла.

Женщина в белой униформе склонилась над столом, просматривая доклады. Ей было лет двадцать восемь-двадцать девять. Холодные черты лица, длинные чёрные волосы, ниспадающие, словно водопад, – даже скрывая половину лица, она была ослепительно прекрасна. Ни единого золотого или серебряного украшения, но от неё исходило грациозное и элегантное величие.

Погружённая в работу, она сдвинула рукав, обнажив запястье белое, как нефрит. Пальцы её, тонкие, как зелёный лук, уверенно держали толстую кисть из золотой волчьей шерсти.

Королева Даюй, Сюй Чжэньгуань!

Увидев императрицу, мозг Чжао Дуаня на мгновение отключился. Он словно вспомнил переворот в Сюаньмэнь, тот день, когда дворец был укрыт густым снегом.

Тогда юные стражники, оказавшиеся в центре армейской суматохи, выглянули из-за ворот дворца и мельком увидели Третью принцессу в роскошных одеждах: на голове фениксовая корона, на теле – ярко-красный свадебный халат, пояс украшен золотом и нефритом. Она, словно следуя на официальную церемонию, появилась на ветру и снегу во всей красе. В руке она держала нефритовый меч с драконом, и, рассекая им воздух, обратила в бегство тысячи солдат, выглядя благородно и величественно.

Кровь закипала, сердце трепетало, будто барабан…

Чжао Дуань легко прикусил кончик языка, заставил себя опустить взгляд и проклял в глубине души: почему он оказался в таком положении, увидев столько красавиц? Он тут же понял, что, вероятно, это остаточные инстинкты первоначального владельца.

Молодые гвардейцы тогда вообще не делали ставок на одну сторону. Причина, по которой они присоединились к Третьей принцессе, заключалась исключительно в том, что их привлекала её красота.

Этот смазливый мальчишка жаждет женских тел, какое жалкое зрелище! Пока Чжао Дуань критиковал себя, императрица, сидевшая у стола, не поднимая головы, спокойно произнесла:

— Растирать тушь.

— Да!

Чжао Дуань был немного удивлён, но всё же обошёл стол и начал растирать тушь для императрицы.

С приближением к ней слабый аромат, витавший в воздухе, отвлекал.

Король и его министр, один просматривал бумаги, другой растирал тушь и писал. Комната была тихой и безмолвной, лишь шелест бумаг нарушал её.

……

Долгое время.

Сюй Чжэньгуань внезапно сказала, не поднимая головы: — Премьер-министр навещал меня только что, знаешь, почему?

Её голос был весьма фактурным и немного магнетическим, напоминая Чжао Дуаню актёра озвучивания из прошлой жизни.

Чжао Дуань сделал паузу, продолжая растирать тушь, его выражение лица было обычным: — Я готов задать вам вопрос. Я кое-что знаю. Есть ли у премьер-министра какие-нибудь хорошие предложения по изменению рисовой промышленности?

Опираясь на свой опыт в прошлой жизни, он в мгновение ока осознал, что старшая дворцовая служанка, вероятно, честно донесла императрице о его "взяточничестве".

В этот момент играть в молчанку ни в коем случае нельзя, правильный подход — ответить честно.

Сюй Чжэньгуань сказала «да», и, казалось, была вполне удовлетворена его ответом. Однако, услышав вторую половину предложения, она с некоторым чувством произнесла:

Премьер-министр зашел ко мне и сказал, что один талантливый муж из Академии Ханьлинь предложил план по решению проблемы уничтожения пахотных земель в бассейне реки Хуай.

— Неужели есть способ выбраться из тупика? Интересно, каков этот метод? — притворился любопытным Чжао Дуань.

Сюй Чжэньгуань тихонько «ху» и произнес восемь слов неясного значения: «Сочетание реформ и помощи разрешит дилемму».

Реформирование и оказание помощи!

Благодаря обширным знаниям, полученным на посту главного секретаря в прошлой жизни, а также опыту просмотра исторических сериалов в костюмах, Чжао Дуань легко понял смысл этого предложения.

Текущая ситуация примерно такова: Императорский двор пытался продвигать замену риса на тутовые деревья, но проблемы с реализацией привели к появлению большого числа жертв.

Талантливый муж из Академии Ханьлинь подумал, что, поскольку пострадавшие от стихийных бедствий голодают, их можно попросить местную знать приобрести уничтоженные земли в обмен на зерно.

Таким образом, пострадавшие получили бы пищу, а знать могла бы сотрудничать с правительством в продвижении посадки тутового дерева, убивая двух зайцев одним выстрелом, что и является так называемым самостоятельным разрешением дилеммы.

На первый взгляд, это казалось блестящим планом «убить двух зайцев одним выстрелом», но в глазах Чжао Дуаня это был метод, который мог придумать только глупец…

Неужели премьер-министр не заметит проблему в этом методе?

Он никогда не смел недооценивать мудрость древних, так почему же Ли Яньфу пришел, чтобы подать меморандум?

Является ли это меньшим из двух зол? Или это…

Внезапно Чжао Дуань вспомнил деталь: «Партия Ли», к которой принадлежал Ли Яньфу, была группой знати из Цзяннаня, а река Хуай находилась в районе Цзяннаня. Если местная знать получит выгоду, то «Партия Ли» тоже получит выгоду.

Более того, после восшествия на престол Сюй Чжэньгуань продолжал подавлять «Партию Ли».

Довольно интересно.

— Видела ли императрица это? Не знаю.

Но это возможность проявить лояльность и заслужить благосклонность.

— Ваше Величество, этот метод… боюсь… не совсем уместен, — осторожно промолвил Чжао Дуань.

Сюй Чжэньгуань, продолжая просматривать донесения, небрежно произнесла:

— О?

Чжао Дуань продолжил:

— Превращение рисовых полей в тутовые плантации — мысль здравая. Если применять её постепенно, на протяжении трёх-пяти лет, возможно, всё получится. Но нынешняя ситуация уже и так непроста. Если мы совместную смену посевов с мерами помощи, боюсь, это лишь усугубит положение.

Он немного собрался с мыслями и добавил:

— Если закупку земли возьмут на себя знатные семьи, по какой цене они станут её приобретать? При рыночной стоимости такие сделки невыгодны местным богатеям; менее состоятельные пострадавшие от бедствия смогут лишь продать пару акров, чтобы прожить. В таком случае, преобразование рисовых полей в тутовые плантации всё равно будет тормозиться.

— Если же земли будут скупаться по заниженной цене, то, конечно, богатые и влиятельные будут в восторге, но жертвы стихии останутся голодать и без средств к существованию, что неизбежно приведёт к народным волнениям… В таком случае двор окажется в затруднительном положении. Как же разрешить эту дилемму?

Он говорил негромко, словно ведя непринуждённую беседу.

Но когда Сюй Чжэньгуань услышала это, императрица, взошедшая на престол, будучи женщиной, вдруг прекратила просматривать донесения!

Тут же.

Императрица в белом, до этого момента не поднимавшая глаз, медленно подняла голову, повернула её в сторону, открывая свой лик полностью.

Её светлое лицо было безупречно, словно выточено из ледяного кристалла, нос прямой, губы полные, ресницы густые, как у кисти, и в этот момент её прекрасные глаза обрели величие с оттенком удивления.

Я была крайне удивлена.

По её воспоминаниям, тот юный стражник, её любимец из слухов столицы, всегда был лишь «диковинным сосудом».

- У меня не было другого умысла, когда я говорила о государственных делах. Я просто была расстроена и хотела поговорить с кем-нибудь. Я не ожидала, что собеседник даст какой-либо ответ.

Но красноречивая речь другой стороны, хоть и не содержала ничего нового из всего, что приходило ей на ум, но, произнесённая устами «Чжао Дуаня», оказалась для неё достаточной, чтобы вызвать удивление.

Такой прозорливости и остроты в критике нынешних социальных недугов ей было достаточно, по крайней мере, лучше, чем у этого ханьлиня.

— Это ты сам придумал? — Сюй Чжэньгуань уставилась на него своими прекрасными глазами.

Чжао Дуань спокойно ответил: — Я не так осведомлён, как вы, господа при дворе, но я просто говорю от обиды.

Такое поведение и манера держаться немного отличались от прошлого.

Чжао Дуань рисковал. Он догадывался, что императрица не знает об этом, что старый наставник сбежал, поэтому ему приходилось изо всех сил демонстрировать свою ценность.

Повысить расположение к себе.

В конце концов, мысль императрицы могла определить его жизнь или смерть.

Если бы он мог пережить эту беду, лизнув, он не возражал бы сменить имя на Фэйянъян.

Сюй Чжэньгуань опустил глаза и уставился на него, словно пытаясь определить, настоящий он или подделка. Через мгновение он улыбнулся и спросил: — Тогда как, по-твоему, нам следует решить эту проблему?

Чжао Дуань честно сказал: — Решения нет.

Самое высокомерное в людях — это то, что они всегда думают, будто у любой проблемы есть решение. Однако, глядя в прошлое и настоящее, большинство проблем не имеют решения.

Чжао Дуань, конечно, хотел предложить решение и быть освобождённым от вины, совершив заслуги, но это было нереалистично.

Сюй Чжэньгуань не удивился. Он просто посмотрел на красивого «стражника» с резкими чертами лица и становился всё более заинтересованным: — Я думал, ты ответишь, что мне следует попросить старого Небесного Наставника или настоятеля Сюаньиня совершить магию небес, чтобы разрешить эту ситуацию.

Старый Небесный Наставник? Сюаньинь?

Чжао Дуань смутно узнал из воспоминаний прежнего хозяина, что эти два имени звучали как имена великих божеств, управляющих столицей, а возможно, и всей территорией Даюй.

Жаль только, что, несмотря на боевые навыки прежнего владельца, ему было далеко до уровня Сюаньмэнь. Для него колдуны были существами из другого мира.

«Неужели магия способна решить эту проблему?» — Чжао Дуань почувствовал любопытство, но, мельком взглянув на выражение лица императрицы, ощутил, как в нем снова проснулась способность «угадывать мысли императора», приобретенная в прошлой жизни.

Внезапно ему пришла мысль, и перед глазами возник оригинальный текст «Дао Дэ Цзин». Он выпалил: «Управлять великой страной — всё равно что готовить мелкую рыбу. Если править миром по Дао, духи не будут иметь власти».

И много чего ещё!

Капля чернил упала с кончика набитой золотой кисти из волчьей шерсти, державшейся в руке Сюй Чжэньгуань. Императрица сощурилась, в её глазах мелькнул странный блеск, и взгляд, которым она одарила Чжао Дуаня, был поистине иным.

http://tl.rulate.ru/book/142483/7436170