Готовый перевод Инсигния драконьих слёз / Инсигния драконьих слёз: Пролог. Воспоминания.

Пролог. Воспоминания.

В этих Абиссианских горах царила вечная вьюга и хлад, снежные метели здесь были извечными спутниками. Нетронутый, блестящий снежный ковер этого царства вечной мерзлоты простилающийся до краёв горизонта создавал такое непередаваемое чувство спокойствия, какое можно было почувствовать разве что на краю мира. Казалось, это был отдельный, изолированный мир, со своим тихим, неспешным законом и порядком.

Этой атмосферой можно было наслаждаться целую вечность, если бы не одно, но. Скорбные завывания волков по своим убитым сородичам раздавались меж горных массивов. Белая стая накинулась на колонну закованных в железо, кожу, меха и ткани храмовников. Их клыки и когти остры, лапы сильны, а сами они несомненно шерстяные, однако при всём этом они не могли преодолеть щиты и панцири храмовников, а клинки и молоты несли смерть белой стае. Белый вожак больше не мог и дальше приносить в жертву сородичей, однако голодная смерть в снежной пустоши так же не вариант.

Охватив взглядом с холма поле битвы, наконец он нашел уязвимость в колонне, путь к заветным, толстеньким, ароматным и несомненно вкусным осликам пролегал сквозь щуплого храмовничка что был аж на две головы ниже своих собратьев и находился он довольно далеко от того могучего на вид закованного в массивный латный железный доспех состоящего из шлема цилиндрической формы с двумя прямоугольными прорезями для глаз, с гравировкой солнца на груди, объемной кирасы из под которой падала мантия земляного цвета, наплечников, рукавиц, поножей и под всем этим дополнительно была кольчуга.

Выглядел он весьма устрашающе и то как он только что размозжил голову очередному волку орудуя молотом одной рукой словно пушинкой лишь подтверждало решение белого вожака не связываться с ним. Взвыв он ринулся к щуплому храмовнику, держащему изогнутый клинок в правой и каплевидный щит с гербом пылающего солнца в левой руке.

- Алойс осторожно!!! – Могучий храмовник заметил движение вожака до этого не вступавшего в бой, он успел выкрикнуть и собрался уже кинутся вожаку наперерез, как тут его чья-то пасть укусила его за голень и повисла лишним грузом. Он не успевал перехватить несущегося огромного волка. Алойс благодаря выкрику успел обернутся и в последний момент выставить щит. Железный щит заскрежетал, посыпались искры. Храмовник не выдержал напора, повалился оземь и предстал лицом к лицу со скалящимся белым вожаком, любой простой человек от страха предпочел бы закрыть глаза, лишь бы не видеть, как всего за один укус решится его судьба. Но он глаза не сомкнул, только не он. Стуча зубами от страха и холода он сквозь прямоугольные прорези уставился в эти глаза цвета морской синевы, такие холодные, такие безумные, такие завораживающие и безумно красивые.

В них он отчётливо видел, как вожак перекусит его тоненькую шею вместе с кольчугой, хотя этого еще и не произошло, но волк уже открыл свою пасть чтобы привести приговор в исполнение и… в этот момент Алойс почувствовал, как весь страх бесследно исчез. Было ли это смирение? Возможно. Но даже если он и умрет сейчас, то перед уходом доставит вожаку как можно больше проблем. Выпустив саблю из руки, он со всеми теми силами что у него были врезал волку латной перчаткой по носу, волка слегка одёрнуло, воспользовавшись моментом Алойс выхватил с пояса тонкий кинжал и вонзил волку поверх морды и повел ею от себя, пока волк посопротивлявшись не слез со щита, и он не смог освободить левую руку и еще раз врезать тому по морде уже левой рукой.

- Ву-у-у. – Отчаянно взвыл вожак. Он осознал некоторую несостоятельность плана и кинул испуганный взгляд на храмовника с молотом что только что освободился от хватки его сородича и уже с поднятым кверху молотом нёсся к нему. Времени больше не было, скуля и завывая он взмахнул когтистой лапой и с силой отскочил благодаря чему вырвался из хватки кинжала, а на ноге храмовника теперь зияла рваная рана, следующим мгновением волк уже был рядом с испуганным осликом.

Алойс всё так же в запале, схватил лежащую в снегу саблю и рубанул что есть сил, белый вожак лишился правой задней лапы, но не остановился, он остервенело впился зубами в бедро осла что был в два с половиной раза меньше него и рванул из окружения, попутно сбив с ног трех храмовников, стоящих к нему спиной. С тремя лапами и грузом в зубах, белый вожак был в снегах всё же быстрее обмундированных храмовников. Наконец, с каким-никаким уловом, белая стая отступила.

- Не преследуйте их, пусть забирают. – Дал голос запыхавшийся могучий храмовник с молотом. Он взглянул на окровавленную ногу щуплого храмовника и незамедлительно бросился её осматривать. – Парень присядь. – Скомандовал он.

- А? - Сам же раненный казалось совсем не заметил подранной ноги и непонимающе спросил, но старший храмовник на него еще гаркнул и Алойс плюхнулся на снег, наконец он заметил. Но не успел он удивится как старший храмовник уже маячил над раной осматривая её. – Везучий ты парень, артерии не задеты, кольчуга сделала свое дело, но, если быстро тебя не залатаем – кровь замёрзнет, вместе с ногой, тогда придётся её оттяпать. – Посмеиваясь проговорил старший храмовник. - Эй Ханнес! Что у нас по раненным, какие потери?! – Крикнул он собрату в середине колонны.

- Докладываю, рыцарь-командор Годфрид… - Собрат-храмовник, экипированный ничуть не хуже рыцаря Годфрида приложил кулак к сердцу и начал доклад очень официальным тоном.

- В задницу официоз Ханнес, здесь все свои! – Гаркнул на него Годфрид.

- Так точ… Кхм. Да. Потерян один грузовой осёл с фуражом… - Продолжил он, но снова был прерван.

- В задницу ослика! Сколько человек мы потеряли?! Сколько раненных?! – Еще раз прикрикнул Годфрид, казалось у него настолько громкий голос, что тот не может говорить иначе и даже шлем не мог заглушить его.

- Людей мы не потеряли, но у нас четверо раненных. Нам следует как можно быстрее обработать их раны и отклониться от курса и продолжить путь уже у подножия гор, если очередной буран застанет нас на вершинах, боюсь некоторые наши братья её не переживут. – Под шлемом он на мгновение перевёл глаза на хилого храмовника.

- Да будет так! Слушайте все!!! – Он обратился ко всем, тридцать голов собратьев-храмовников обернулись к нему. – Все, кто здоров – помогите собратьям обработать их раны, времени у вас… - Он взглянул на солнце, что скоро должно быть в своей высшей точке. – У вас времени до полудня! Потом у нас марш-бросок до подножия гор! – Вместе с его командой все приступили к оказанию помощи. Годфрид обернулся к Алойсу, достал из-под шарфа небольшой предмет, связанную белоснежной узорчатой тканью, копну огненно-рыжих волос и приложил правую руку к ране на ноге, левой поднеся копну волос к сердцу.

- Потерпи парень, нужно сделать это сейчас, пока ты не чувствуешь боль, потом клирики тебя подлатают как следует. – Годфрид перевел взгляд на рану. – Чудо Пылающей Длани! – Его ладонь объяло золотисто-белое пламя, не дикое, но тихое и спокойное, не предназначенное для разрушений. Повалил пар, кожа прижигалась, кровь свертывалась. Он провёл ладонью и на месте раны осталась лишь обожжённая кожа.

- Я закончил, а ты молодец, даже не пискнул, из тебя выйдет отличный рыцарь-храмовник! – Одобрительно кивнул Годфрид и похлопал того по плечу и отправился к остальным.

- Д-да, спасибо дядя. – Кивнул Алойс и встал с холодного сугроба, повернул голову в ту сторону куда убегал белый вожак, на этом пути его глаза зацепились за один предмет, почти сливающийся с белым покровом, выдавало этот предмет лишь красная кровь. Белая лапа вожака…

Утром следующего дня. Лагерь храмовников ордена Испепеляющего Солнца на перевале Абиссианских гор.

Храмовники, сидя укутавшись в меха и прижавшись друг к другу мирно спали. Бодрствовали лишь пара человек, дозорных, стерегущих сон собратьев. Алойс был одним из них. Сегодня была его очередь нести караул, не собираясь предаваться праздному ожиданию он отошел на десяток метров и приступил к упражнениям.

Он держал саблю одной рукой, вторая пустовала. Встав прямо слегка пригнув голову, он сначала застыл, а следующим мгновением закружился словно смерч, движения его были грациозные и очень плавные, он вспоминал уроки своего отца… Он закрыл глаза. Перед ним предстал небритый мужчина с волнистыми, отросшими до шеи волнистыми белыми волосами и слегка загорелым лицом, одет в льняную рубаху с завёрнутыми рукавами, кожаный ремешок на поясе, укороченные штаны и сандалии, простая одежда фермера. Однако было нечто странное, стоял он с палкой в руках, но Алойс чувствовал будто то был меч, самый настоящий, и спина была у него прямая, не сгорбившаяся, а взгляд разящий, соколиный.

http://tl.rulate.ru/book/13729/266051