Готовый перевод Что-то старое, что-то новое, что-то взятое взаймы: Глава 4

Потеря магии для волшебника подчас хуже смерти. Можно лишиться ноги, руки, зрения, – Мерлин, да чего угодно! – но не магии.

Молли была в ужасе. Когда-то, когда они только начинали жить вместе с Артуром, они обсуждали свои семьи и родственников. У Артура был кузен, сравнительно недавно утративший магию и ставший сквибом. Он работал каким-то бухгалтером или кем-то вроде того. Тогда, услышав об ужасной судьбе этого несчастного, девушка очень его жалела.

«Вероятно, – думала она, – этот мужчина силен духом, раз смог пережить утрату основополагающей части себя и даже как-то начать жить дальше».

Впрочем, в семействе Уизли о неудачливом кузене предпочли никогда больше не вспоминать. Сейчас же и Молли, судя по всему, грозило то же самое.

Характер и темперамент требовали срочно, вот прямо сейчас, не дожидаясь нового собрания Ордена, назначенного через неделю, отправиться к Альбусу Дамблдору и получить от него ответы на все свои вопросы. Она не стала отказывать себе в этом.

Молли вышла из камина и огляделась. Кабинет директора Хогвартса был таким же, как она помнила – теплый свет ламп, портреты прежних директоров, вполголоса переговаривающиеся между собой, книжные полки, гобелены, непонятные приборы на письменном столе, заваленном кипой бумаг, и прикорнувший на своем золотом насесте Фоукс.

Дамблдор поднял голову от пергамента и с мягкой улыбкой пригласил свою гостью присесть.

– Дорогая миссис Уизли! Какой приятный сюрприз. Чем могу помочь?

– Вы знали, – выпалила она, проигнорировав правила хорошего тона, предполагавшие необходимость как поздороваться, так и сделать небольшое словесное отступление. – Знали с самого начала.

Альбус Дамблдор слегка склонил голову набок и внимательно разглядывал Молли, словно пытаясь проникнуть в смысл сказанного.

– Прошу прощения, но что именно я знал?

Молли сжала подлокотники кресла.

– Предательство крови. Это не миф, не пустые слова, не банальная порча. Это проклятье. Реальное, действенное. И сейчас оно уничтожает меня.

Дамблдор некоторое время молчал. Ярко голубые глаза его загадочно поблескивали из-под очков-половинок. Он смотрел на сидящую перед ним женщину так, будто решал в уме какую-то сложную задачу и не знал, стоит ли доверить ответ на нее своей гостье.

Наконец, он вздохнул и наклонился вперед, сцепив пальцы в замок.

– Молли, моя дорогая, мне жаль, что ты испытываешь такие трудности. Но позволь задать тебе вопрос – почему ты так уверена, что дело именно в этом?

– Я проверяла, читала, перерыла все доступные мне библиотеки в поисках информации! Найти было сложно, мало где пишут об этом, но кое-что я нашла: и подробные признаки (а не расхожие сплетни и домыслы относительно них!), и то, как прогрессирует эта дрянь, и то, к каким последствиям мне стоит готовиться. Все совпадает! – возмутилась женщина. – Это проклятье! И оно медленно убивает меня, а вы... Вы скрыли это от меня! Не верю, что вам не было известно, как все обстоит на самом деле!

Дамблдор чуть улыбнулся – не насмешливо, нет, а скорее с какой-то глубокой, почти отеческой печалью.

– Девочка моя, – сказал он, – я никогда не скрывал от тебя истину. Я лишь давал тебе возможность видеть мир таким, каким ты хотела его видеть.

– Что? – моргнула Молли, даже не сразу поняв смысл ответа.

– Ты всегда была сильной, решительной девочкой, а затем и девушкой. Теперь ты выросла, став невероятной женщиной, любящей, волевой, сильной духом. И когда ты выбрала свою судьбу, я не хотел, чтобы страх преследовал тебя по пятам, став твоей тенью. Ты хотела верить, что старые предрассудки остались в прошлом – и это прекрасно, ведь вера во что-то великое зачастую сильнее любой магии. Ты хотела любить без оглядки на догмы. Разве это плохо?

Молли Уизли открыла рот, но не смогла найти, что сказать.

– Я не лгал тебе, – мягко продолжил он. – Но я и не стал бы отнимать у тебя право на надежду. И не кажется ли тебе, что, зная о проклятье заранее, ты могла бы никогда не решиться на свой выбор? И если бы так случилось... была бы ты сейчас той самой Молли Уизли, матерью прекрасных детей, мудрой и заботливой женщиной?

– Но... Я теряю магию!

– Да, и это несправедливо, – согласился Дамблдор. – Но ты же знаешь, что истинная сила не всегда в заклинаниях. Может, твоя настоящая магия – в том, что ты уже сделала? В любви, в семье, в выборе, который ты отстояла? Разве твоя жизнь была бы лучше, если бы ты поверила в ограничения, вместо того чтобы их разрушить?

Молли стиснула зубы. Она пришла сюда злиться, требовать ответов и объяснений, может, просить о помощи... А теперь чувствовала себя глупо. Жалко. Как ребенок, который не разобрался в правилах игры и теперь обвиняет взрослого в том, что потерпел поражение.

Дамблдор, казалось, читал ее мысли.

– Если ты хочешь обвинить меня – обвиняй. Но позволь спросить: если бы ты знала тогда, что знаешь сейчас... ты бы сделала другой выбор? Мне думается – нет!

Молли прикусила губу, не спеша озвучивать свои мысли вслух. Ее гнев начал угасать, оставив после себя только пустоту.

Дамблдор вздохнул.

– Твоя сила, девочка моя, всегда была в твоем сердце, и в нем же остаются ответы на все твои вопросы. Я не сделал ничего, кроме как позволил тебе быть той, кем ты всегда хотела быть.

Женщина кивнула, поднимаясь.

– Спасибо за беседу, профессор. Могу ли я получить доступ к книгам Запретной секции?

– Боюсь, что нет, моя дорогая, – развел руками Дамблдор, – Хогвартс не даст тебе доступ, и я в этом вопросе не властен. Работать с книгами из этой секции библиотеки может только персонал, действующие студенты, имеющие разрешение за подписью преподавателя, и еще кое-кто, например, студенты по обмену.

Молли решительно направилась к камину. Она найдет выход! Как бы то ни было, но сквибом она не станет!

Дамблдор печально улыбнулся ей вслед, но не сказал больше ни слова.

Молли с отчаянной надеждой погрузилась в судорожные поиски того, что могло бы ей помочь. Она обращалась к друзьям и знакомым, знакомым знакомых и дальним родственникам, ибо ближних у нее не осталось: отец с матерью не выходили на связь, запершись в поместье и не появляясь даже на обязательных светских мероприятиях, отвечая категоричным отказом на любые просьбы о встрече, а братья временно отсутствовали в Британии. Практически везде она нарывалась на отказ: семейная библиотека – это не то место, куда пускают посторонних. Те же, кто был готов пойти навстречу, не могли похвастаться хоть сколь-нибудь ценной для женщины литературой.

Многие, к кому она обращалась, даже не пытались казаться вежливыми или быть менее категоричными.

– Библиотека рода доступна только членам семьи, вассалам и особо доверенным лицам, – коротко бросил лорд Берк, с которым юная Моллисия Вирджиния дружила в пору босоногого детства. – Если вас что-то беспокоит, миссис Уизли, то, возможно, вам стоит пересмотреть некоторые из своих… жизненных решений.

Она сжимала пальцы в кулаки, пытаясь не сорваться. И шла дальше.

Информация и знания всегда были в цене. Хочешь что-то узнать – плати, но не факт, что в ворохе пыльных манускриптов найдешь то, что нужно. И Молли платила, конечно. Она мечтала, чтобы решение вскоре нашлось, чтобы однажды, открыв очередную книгу, она увидела нужные слова, но каждая новая покупка приносила лишь разочарование.

Обращалась Молли и в Мунго, где ей, увы, ничем не могли помочь. Все, что там диагностировали – это небольшой отток магии, да существенное расхождение маго-физических показателей между ее состоянием на момент первых родов и теперь. Более ранних данных в Мунго не было, так как будучи Пруэтт в общественную больницу обращаться не было никакой необходимости (при нужде ее всегда обследовал семейный лекарь), но даже так разница была существенна и очевидна.

– Кровная магия, – сказал ей целитель Сметвик, на прием к которому Молли смогла попасть с большим трудом. – Увы, милочка, помочь не сможем – нет специалистов по данному профилю. Да и направление у нас в Британии запрещенное. Даже если кто и знает, как решить вашу проблему, то не возьмется.

Миссис Уизли расстроилась и приободрилась одновременно: да, она по-прежнему не представляла, что ей делать, но хотя бы получила точный вектор для будущих поисков.

Старые книжные лавки в магических кварталах, подвальные букинистические магазины, где продавцы прятали товар за хитросплетением охранных чар. Она скупала все, на что хватало денег, вырученных за изготовление некоторых зелий для Малпеппера, да оставшихся от приданного, полученного от отца – трактаты, чьи-то научные труды, даже старые учебники и обрывки дневников, но в них не было ответа. Для покупки по-настоящему стоящих вещей у Молли недоставало средств.

Конечно же, женщина в первую очередь попыталась обсудить сложившуюся ситуацию с супругом, но того, кажется, занимали совершенно другие мысли. Подчас ей думалось, что муж вообще не верит в существование проклятья и не доверяет ее словам.

Артур, который уже родился вместе с печатью «Предателя крови», изначально не был особо силен, а потому просто не понимал, что его и так скудные силы понемногу становятся еще меньше. На работе от него не требовалось каких-то особых магических свершений, львиную долю остававшегося свободного времени занимало абсолютно маггловское увлечение – техника.

Миссис Уизли же силы покидали стремительнее. Была ли причина этого в том, что она женщина, что она изначально обладала мощным магическим потенциалом, неоднократно рожала или же пришла «со стороны», став для проклятья словно новой порцией отличнейшей сухой древесины, подкинутой на уже затухающие угли – Молли не знала.

Она покупала книги и читала их в свое свободное время, – по ночам, – морщась от омерзения. Большая часть ее находок так или иначе была связана с запрещенными нынче направлениями магии, и пусть хранить такую литературу было разрешено или условно разрешено, так как была она сугубо теоретической и имела исключительно описательный характер, но от того информация, приведенная в потрепанных книгах, более приятной не становилась. Темная магия. Абсолютнейшая дрянь. Чудовищные ритуалы и обряды, отвратительные заклинания. Молли читала, но по интересующей ее теме пока не находила ничего. Глухая, отчаянная пустота.

А утром – снова заботы. Дом требовал ухода. Дети требовали внимания. Билл хмурился, когда она забывала рассказать обещанную на ночь сказку, Чарли, кажется, чувствовал ее беспокойство и капризничал больше обычного, а Перси… Ему было всего несколько месяцев, но даже он, похоже, считал, что с мамой творится что-то неладное.

Единственным человеком, который искренне полагал, что в его доме все хорошо, был драгоценный супруг. По правде говоря, они оба – и она, и Артур – жили каждый в своем ритме и, казалось, находились в разных мирах. У Артура была если не работа, то мастерская. Если не министерство, то сарай. Он пропадал там часами, окруженный проводами, колесиками, странными маггловскими устройствами, принцип действия которых она даже не пыталась понять. Иногда он приносил их в дом, показывал детям – вот, смотрите, это называется тостер! – и Молли в эти моменты только устало качала головой.

– Ты совсем не помогаешь мне с детьми, – однажды сказала она, когда он, едва вернувшись с работы, тут же направился в свою мастерскую. – У нас трое сыновей, Артур. Им нужно участие отца.

– Дорогая, ну что ты, – улыбнулся муж, чмокнул ее в щеку и снова потянулся к двери. – Я всего на пару минут…

– Ты всегда «на пару минут», но в итоге они становятся часами!

Артур виновато потер затылок.

– Просто у меня тут… одна идея… Я могу показать?

Между тем, период короткого затишья в МагБритании подошел к концу. Гарольд Минчум благополучно провалился как министр, сначала излишне усилив Азкабан дементорами, а затем утратив над ними контроль. Беспорядки вспыхнули снова, и были они во сто крат сильнее, чем раньше, ибо на арене появилось новое действующее лицо и новая сила – Лорд Волдеморт.

Никто не знал, кто он, никто не видел его воочию. Только имя, которое распространялось быстрее, чем Адеско Файер. Темный маг, который объединил вокруг себя таких же. Они называли себя «Чистыми», а люди прозвали «Упивающимися Смертью». Они говорили, что магия не для всех. Что кровь – это сила, а сила – право.

Они появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда. Они носили пугающие маски и плащи, отражающие заклятья. Они наблюдали. Выжидали. Пробовали почву. А потом начали действовать.

Наступал 1977 год.

http://tl.rulate.ru/book/132141/5953232