Готовый перевод I Just Want To Destroy The Sect, But How Did I Become A God Against All Odds / Я просто хотел уничтожить свою секту, но как она стала сильнейшей?: Глава 17. За спинами друзей

Словно порыв ветра, весть об ошибке в закупках разлетелась по всему Павильону Журавля. От простых учеников до элитных и даже ключевых — все, кто услышал новость, тут же поспешили прибыть на место. Без лишних слов каждый опускался на колени, умоляя о снисхождении к Чу Синьхэ.

От этой картины у Вэй Дэцяня мурашки побежали по коже. Он с трудом мог представить, как один человек мог заставить весь Павильон Журавля просить за него. Не только Вэй Дэцянь, но и сам Великий старейшина был потрясен, хотя помимо изумления он испытывал еще большую радость.

Великий старейшина знал, что у Чу Синьхэ прекрасные отношения с людьми в Павильоне Журавля — раньше старшие братья уже приложили немало усилий ради его похода в Духовную гробницу. Но только увидев сегодняшнюю сцену, он понял, что все равно недооценивал юношу. Как говорится, легко делить радость, но трудно разделить горе.

Если бы сегодня Чу Синьхэ получал награду, и все пришли поздравить его, Великий старейшина не увидел бы в этом ничего особенного. Но сегодня Чу Синьхэ совершил серьезную ошибку, и он был в такой ярости... Эти ученики должны знать его характер — раньше тоже были те, кто просил за других, но он всегда наказывал и просящих тоже.

— Встаньте все! Кто посмеет просить дальше — будет наказан вместе с ним! — громовым голосом крикнул Великий старейшина.

Но в этот момент никто даже не шелохнулся — все продолжали стоять на коленях, застыв как изваяния. Эта сцена по-настоящему потрясла Великого старейшину... хотя в его сердце было больше удовлетворения, чем удивления.

Когда он только что выкрикнул эти слова, он на самом деле хотел проверить: столкнувшись с угрозой наказания, эти люди испугаются и разбегутся или действительно будут защищать своего младшего брата Синьхэ, несмотря ни на что. Теперь у Великого старейшины был ответ.

Этот парень, Чу Синьхэ... С момента основания секты Хаотянь, с появления Павильона Журавля, еще никогда не было человека с такой харизмой, который за столь короткое время заставил бы весь Павильон Журавля быть готовым понести наказание ради него!

Но если подумать, размышлял Великий старейшина, Чу Синьхэ ведь ничего особенного не делал... он просто был собой, относился к каждому старшему брату с безграничным смирением, первым брался за любую тяжелую работу. От элитного ученика до ключевого, затем до личного ученика самого Великого старейшины, и даже чуть не стал личным учеником Патриарха — будь это кто-то другой, разве не зазнался бы до небес?

Но не Чу Синьхэ — он по-прежнему оставался тем самым непревзойденным младшим братом в глазах других, никогда не менял своего отношения к старшим братьям из-за своего статуса. Даже встречая самого обычного ученика Павильона Журавля, Чу Синьхэ всегда почтительно кланялся и говорил: «Доброе утро, старший брат».

Кто бы ни обратился к Чу Синьхэ за помощью, он всегда откликался. То, что другие не хотели делать — он делал, то, что другим казалось утомительным — его не пугало. Такой Чу Синьхэ незаметно повлиял на весь Павильон Журавля, и когда кто-то совершал ошибку, другие не смели просить за него, но если это Чу Синьхэ... Даже когда Великий старейшина был в самом большом гневе и говорил, что если кто-то еще посмеет просить — вылетит из секты Хаотянь.

Великий старейшина все еще помнил тот решительный взгляд Чу Синьхэ и его слова:

— Великий старейшина, если мое изгнание из секты успокоит ваш гнев, прошу вас изгнать меня. Старший брат хоть и совершил ошибку, но непреднамеренный проступок не заслуживает такого наказания. Если нужно наказать кого-то — накажите меня! Прошу, простите моего старшего брата!

Таковы были слова Чу Синьхэ. С тех пор как он пришел в Павильон Журавля, всякий раз, когда старший брат совершал ошибку, появлялся Чу Синьхэ, прося о снисхождении и предлагая понести наказание вместо старшего брата. Раз... два... каждый раз... Великий старейшина уже и не помнил, сколько раз это было, но он знал, что в Павильоне Журавля младший брат Синьхэ был у всех на устах каждый день, и даже в частных разговорах он никогда не слышал, чтобы кто-то плохо отзывался о Чу Синьхэ.

Старейшины Павильона Журавля тоже поспешили прибыть со всех сторон и, увидев эту сцену, тоже были потрясены. Но вскоре они заговорили:

— Великий старейшина, нет совершенных людей. Вы лучше всех знаете характер этого ребенка Синьхэ. В этот раз он действительно впервые занимался таким делом, ошибки неизбежны. Не говоря уже о ребенке Синьхэ, разве мы сами в молодости не совершали ошибок?

— Да, Великий старейшина, использование печати Хаотянь действительно является проступком, но раз Патриарх передал печать Хаотянь Синьхэ, ведь не было сказано, что ее нельзя использовать!

— Именно, именно! Патриарх не говорил, что нельзя использовать. Если подумать, Синьхэ использовал печать Хаотянь не для злодеяний. В эти дни Великий старейшина был так занят, что голова кругом шла, наверняка в тот момент невозможно было найти вас, а этот ребенок не знал правил, поэтому и случилось такое.

— Вэй Дэцянь, говорил ли тогда Синьхэ, что не мог найти Великого старейшину из-за его занятости? — один из старейшин пронзительно уставился на Вэй Дэцяня.

— А... да... да... Помню, молодой господин Синьхэ долго и безуспешно искал Великого старейшину, и, опасаясь задержки с закупками, вынужден был использовать печать Хаотянь. Это моя вина, что тогда не объяснил все четко молодому господину Синьхэ, так что это действительно не было преднамеренным действием молодого господина Синьхэ!

Вэй Дэцянь откровенно нес чушь! Но сейчас, если у него осталась хоть одна живая клетка мозга, он прекрасно понимал, что можно говорить, а что нет. Если бы он рассказал все как было, разве эти люди из Павильона Журавля не содрали бы с него кожу живьем? Пусть у него хоть триста жизней, все равно не хватит, чтобы каждому досталось по кусочку. Человек, за которого весь Павильон Журавля готов просить — разве осмелишься сказать о нем что-то плохое?

Великий старейшина посмотрел на Вэй Дэцяня и явно был очень доволен его ответом. Все были довольны, кроме Чу Синьхэ!

«Ах ты жирный боров... какую чушь ты несешь? Разве я так поступил тогда?»

Чу Синьхэ хотел вскочить и влепить этому жирному борову пощечину, но он не мог так поступить. Сегодняшняя картина, когда столько старших братьев и даже старейшин просили за него — разве это не было огромным потрясением для самого Чу Синьхэ? Есть вещи, которые можно делать, а есть те, которые нельзя. Когда столько старших братьев и старейшин просят за тебя, даже если очень хочется, нельзя сказать ни слова.

— Чу Синьхэ!

— Ученик здесь...

— Самовольное использование печати Хаотянь в секте Хаотянь является тяжким преступлением, но учитывая, что ты недавно вступил в секту и недостаточно знаком с правилами, это можно понять. Но за проступок следует наказание, ты согласен?

— За заслуги награждают, за проступки наказывают. Ученик готов принять любое наказание, прошу Великого старейшину назначить наказание, — в душе Чу Синьхэ ликовал!

«Наконец-то меня накажут!»

— Хорошо. В этой ошибке с закупками есть и вина Фэн Фэя, лишаю Фэн Фэя ресурсов на полгода.

— Ученик благодарит Великого старейшину за милость, — поклонился Фэн Фэй. В конце концов, такое наказание... в Павильоне Журавля, который управляет пилюлями, это было чисто формальным наказанием.

— Чу Синьхэ, за самовольное использование печати Хаотянь, но учитывая смягчающие обстоятельства, приговариваю к трем месяцам затворничества во Дворце Короля Медицины. В течение этого времени ты можешь только изготавливать пилюли и не смеешь сделать ни шага за пределы Дворца Короля Медицины. Печать Хаотянь секта забирает, об этом деле я доложу Патриарху.

— Благодарим Великого старейшину за милость... — бесчисленные старшие братья и старейшины кланялись Великому старейшине, на их лицах наконец появились улыбки. Три месяца затворничества во Дворце Короля Медицины? Это наказание вообще ничего не значит. Младший брат Синьхэ просто проведет три месяца в усердных занятиях во Дворце Короля Медицины, и потом, даже если он не может выходить, разве старшие братья не смогут принести ему все, что нужно?

Все улыбались... а Чу Синьхэ плакал.

«И это все? Великий старейшина... может, хотя бы лишите меня статуса личного ученика?» Потеря статуса личного ученика сразу дала бы ему пятый ранг, а просто затворничество — это что такое? Но теперь Чу Синьхэ ничего не мог поделать. Раз три месяца затворничества, значит три месяца затворничества, лучше, чем ничего.

Как только Великий старейшина закончил говорить, Чу Синьхэ почувствовал удар в голове, и в следующую секунду скрытое в его сознании Колесо Злого Рока впервые пришло в движение. Стрелка быстро остановилась на наказании трехмесячным затворничеством, показывая, что задание выполнено, и награда тут же появилась перед глазами Чу Синьхэ.

[За получение наказания в виде трех месяцев затворничества вы награждаетесь базой культивации на уровне пика второго ранга Мастера боевых искусств...]

Чу Синьхэ почувствовал, как невидимая сила высвободилась из колеса, и его духовная энергия внезапно резко возросла. Только что прорвавшийся на начальную ступень второго ранга Чу Синьхэ сразу достиг пика второго ранга Мастера боевых искусств...

Потрясающе! Хоть и маловато, как комариная ножка, но все же мясо. Наконец-то появилась надежда!

Великий старейшина покинул Павильон Журавля с печатью Хаотянь — это дело было слишком серьезным, необходимо было доложить Патриарху. Множество старших братьев подходили утешать Чу Синьхэ.

— Младший брат Синьхэ, это вина старшего брата Фэна, твои добрые намерения... я не должен был! — на лице Фэн Фэя была написана вина.

— Старший брат Фэн ошибается, это я должен извиниться перед вами. Из-за моей небрежности все так вышло, и вы, старший брат, тоже получили наказание вместе со мной, у меня на душе... у меня на душе...

— Эх... младший брат Синьхэ, разве то, что получил старший брат Фэн, можно назвать наказанием? Пилюли и ресурсы — в других местах их нет, а в нашем Павильоне Журавля разве это проблема? Поэтому младшему брату не нужно винить себя.

— Именно, именно, в прошлый раз, когда я, твой старший брат, совершил ошибку, если бы не ты, младший брат Синьхэ, наверное, меня бы уже выгнали из Павильона Журавля.

— И я тоже... младший брат Синьхэ, ты всегда так благороден к старшим братьям, как мы можем спокойно смотреть, как ты несешь наказание!

— Правильно, правильно! Младший брат Синьхэ, не беспокойся, три месяца пролетят быстро, ты только спокойно совершенствуйся во Дворце Короля Медицины, если что-то понадобится — скажи слово, старшие братья все достанут.

— Благодарю всех старших братьев, — в этот момент Чу Синьхэ был действительно тронут.

Многие старейшины тоже подошли утешить Чу Синьхэ, говоря о том, чтобы он не держал обиды на наказание Великого старейшины, что такой у него характер, и что это проявление глубокой любви через строгость.

«Еще строгость...» — Чу Синьхэ хотелось плюнуть. Разве это можно назвать наказанием?

«Я хотел совсем не такого наказания...»

Великий старейшина лично отправился в Зал Хаотянь вернуть печать Хаотянь. Услышав о произошедшем, Патриарх тоже был потрясен. То, что за одного ученика могут просить многие — это не удивительно, но то, что ученик может заставить весь Павильон Журавля просить за него — это просто невероятно.

О наказании, назначенном Великим старейшиной, Патриарх только сказал, что принял к сведению, и напомнил Великому старейшине присматривать за этим негодником Чу Синьхэ, чтобы он не только учился создавать лекарства, но и не забывал о совершенствовании Боевого Духа Хаотянь.

Услышав эти слова Патриарха, Великий старейшина окончательно выдохнул с облегчением. Он знал, что и эта проблема решена. В конце концов, сам Великий старейшина понимал, что его наказание — это ерунда, и хотя Патриарх мог быть недоволен, но раз он так сказал, значит, был вполне удовлетворен его действиями.

Новость быстро разлетелась по всей секте Хаотянь. История о том, как из-за проступка одного Чу Синьхэ все ученики Павильона Журавля встали на колени с мольбой, заставила многих недоверчиво качать головами.

— Я вам скажу, меня там не было, но если бы я была там, я бы точно просила за старшего брата Синьхэ! — Вань Линь, которая теперь была элитной ученицей Павильона Холмов, услышав эту новость, не обращала внимания на то, что думают другие старшие и младшие сестры в Павильоне Холмов, она полностью поддерживала Чу Синьхэ. — Старший брат Синьхэ — самый благородный человек, которого я когда-либо встречала, его отношение к собратьям по секте безупречно. Я не мастер красиво говорить, но если у старшего брата Синьхэ будут неприятности, я, Вань Линь, готова рискнуть жизнью, чтобы помочь!

Вань Линь незаметно для себя стала преданной поклонницей Чу Синьхэ...

http://tl.rulate.ru/book/127201/5421673