Готовый перевод na hosue gadun iner / Русал, заточённый в моём озере: Том 1 глава 20

－Мне не нужен подарок, главное, чтобы ты просто жила. Это будет для меня самым большим чудом, — сказал он мягко, но с искренней теплотой.

Потом, протягивая ожерелье, я добавила с лёгкой улыбкой:

－Я даю его тебе с мыслью, что ты обязательно вернёшь его, когда мы встретимся снова. Так что, пожалуйста, не отказывайся. Разве ты всерьёз думаешь, что мы больше никогда не увидимся?

Я заранее продумала эти слова. Более того, я намеренно сделала вид, будто слегка обижена, чтобы Лахен не смог ответить отказом. Всё получилось так, как я ожидала: он, помедлив, взял ожерелье.

－...В таком случае, я обязательно верну его. Подожди немного, — тихо сказал он.

«Наверное, это невозможно», — подумала я, но проглотила эти слова, не решаясь произнести их вслух. Вместо этого я просто улыбнулась и слегка кивнула.

Лахен несколько раз оборачивался, пока шёл к воротам, будто не хотел уходить. Каждый раз он возвращался на пару шагов назад, чтобы сказать ещё несколько слов или попросить меня о чём-то.

Когда уже нельзя было дальше откладывать прощание, он грустно улыбнулся и тихо произнёс:

－До встречи, Сервей. Береги себя.

－И ты тоже будь здоров, — ответила я, стараясь, чтобы голос мой звучал твёрдо.

Я стояла у входа в особняк, глядя ему вслед, пока его силуэт не исчез вдали. Иногда он оглядывался, чтобы ещё раз взглянуть на меня, или махал рукой, словно заверяя, что это не навсегда.

Но только когда его силуэт окончательно исчез за горизонтом, я смогла отпустить его в своём сердце.

－Будь счастлив, Лахен. Уходи и живи той жизнью, которую ты заслуживаешь, — прошептала я, словно обращаясь к ветру. Это были слова прощания, которые он никогда не услышит, но которые должны были быть сказаны.

Как я и ожидала, мы больше никогда не встретились.

После его ухода я начала готовиться к выходу. Горничные, как обычно, попытались меня отговорить:

— Нельзя выходить! Это опасно для вашего здоровья!

Я мягко улыбнулась и спокойно возразила:

— Сегодня такая прекрасная погода. Кто знает, когда ещё выпадет такой день?

Они беспокойно перешёптывались, их взгляды блуждали между мной и дверью, но я была непреклонна.

— Осталось совсем немного, — сказала я, застёгивая плащ.

Мои слова заставили их лица исказиться тревогой. Теперь даже они понимали: моё внезапное улучшение было не выздоровлением, а последним, мимолётным проблеском жизни.

Когда они, наконец, перестали меня удерживать, дверь неожиданно распахнулась. На пороге стоял отец.

— Г-господин герцог! — пробормотали слуги, торопливо кланяясь. Они явно боялись, что их обвинят в том, что позволили мне выйти.

Но отец не обратил на них внимания. Он подошёл ко мне и неожиданно задал вопрос, который совсем не касался моего выхода:

— Почему ты не ушла с Лахеном? Я думал, что, не имея причин оставаться здесь, ты уедешь, не раздумывая.

Его голос был ровным, но в его взгляде было что-то, что заставило меня на мгновение замереть.

Я усмехнулась про себя. Если бы я действительно решила уйти, он бы наверняка попытался меня остановить.

Сохраняя спокойствие, я встретила его взгляд и ровно ответила:

— Да, я собиралась это сделать.

«Если бы не русалка, которую вы мне дали, я бы ушла», — подумала я, но не произнесла этих слов вслух.

Я вспомнила, как он, дождавшись, пока я усну, просто сидел рядом, смотрел на моё лицо, будто стараясь запомнить каждую черту, а потом бесшумно уходил.

И вдруг меня осенило.

«Мне нужно попрощаться», — поняла я.

Я посмотрела на флакон с синей жидкостью, которую отец протягивал мне. Его лицо было спокойным, но в этом спокойствии читалась какая-то странная усталость.

— Если вдруг что-то пойдёт не так, выпей это. Так будет лучше, — повторил он.

— Что?.. — сорвалось с моих губ. Я знала, что он способен на жестокость, но услышать такое предложение было слишком даже для меня.

Горничные, стоявшие неподалёку, с настороженным любопытством наблюдали за тем, что передал мне отец, но, осознавая своё положение, не осмеливались задавать вопросов. Отец, как будто предугадывая их мысли, ничего не пояснил. Он прекрасно понимал, что правда о приближающемся крахе семьи могла бы подтолкнуть их к бегству.

Неужели всё настолько плохо?

Скорее всего, да. Если даже Лахен, прежде чем уйти, умолял меня бежать вместе с ним, это означало серьёзную угрозу.

Я крепче сжала маленький флакон, едва доходивший до двух суставов моих пальцев.

— Спасибо, — тихо сказала я.

Отец на мгновение замешкался, прежде чем ответить:

— И я благодарен... Я тоже не собираюсь сидеть сложа руки. Возможно, уже слишком поздно, но я постараюсь сделать так, чтобы тебе не пришлось это пить.

Я застыла, не веря своим ушам.

— Что? — вырвалось у меня.

До этого момента я была уверена, что он дал мне яд, чтобы избежать позора. Чтобы я не погибла, пронзённая мечом, или не подверглась унижениям, которые могли бы бросить тень на честь нашего рода.

Но сейчас...

Он говорил, что надеется, что мне не придётся этого делать. Услышать такие слова от него казалось невероятным.

— Что вы только что сказали? — переспросила я, не в силах скрыть удивление.

Отец посмотрел на меня с горечью и сказал:

— Возможно, то, как я жил, было ошибкой. Но я хочу это исправить, пока не поздно.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Это значит, что я не хочу, чтобы ты умерла, как твоя мать, привязанная ко мне.

— Даже если бы ты решила уйти с Лахеном, я бы позволил тебе. Возможно, я даже этого хотел, потому что так было бы безопаснее.

Его слова вызвали во мне воспоминания.

Он всегда смотрел на меня так, словно дух моей матери стоял у меня за спиной. Когда он обращал на меня внимание, казалось, что он видит не меня, а лишь отражение её образа. Всегда.

Но сейчас... Сейчас он впервые смотрел прямо в мои глаза.

— Не стоит больше приходить, — сказала я ровным голосом.

— Нужно найти другого лечащего врача? — спросил он сдержанно, но в его голосе слышалась лёгкая тревога.

Я отвела взгляд, стараясь скрыть свои настоящие чувства.

— Нет, просто мне больше не нужно лечение.

Это была ложь. Лечение мне всё ещё требовалось, но я не собиралась это объяснять. Моё время подходило к концу, и я не хотела, чтобы кто-то видел моё угасание.

***

Вчерашний разговор с отцом продолжал звучать в моей голове. Его взгляд, его слова — всё это было слишком необычным для человека, которого я знала.

«Люди меняются, когда чувствуют, что конец близок,» — думала я.

Этот намёк я уловила ещё тогда, когда отпустила русалку.

— Надеюсь, вы найдёте покой, — произнёс врач, слегка поклонившись.

Я молча кивнула. Мне оставалось только попрощаться с теми, кто был важен для меня.

— Нет, — вдруг ответила я, останавливая её действия.

— Я знаю, что это чудо, что я ещё жива, даже спустя месяц, — сказала я, чувствуя, как её лицо становится каменным.

Но я скрыла свои настоящие эмоции, не проявив ни страха, ни печали. Лишь слегка улыбнулась.

Я продолжила спокойным, почти равнодушным тоном, словно это было самое обыденное требование, которое я ранее не решалась озвучить. Я делала вид, что мне совсем не больно.

— Просто дайте мне обезболивающее. На месяц.

Блуми посмотрела на меня с выражением решимости, которое я раньше редко видела на её лице.

— Я не ставила такого диагноза, — произнесла она твёрдо.

Ещё недавно я бы проигнорировала её обеспокоенный взгляд, но теперь видела в её глазах не только профессиональную холодность, но и искреннее беспокойство.

Наверное, мне повезло. Среди всех встреченных людей мне попались те, кто, несмотря на мои недостатки, оказывал поддержку. И хотя я не всегда была послушной пациенткой и не проявляла желания бороться за жизнь, Блуми не оставляла попыток мне помочь.

— Спасибо за всё, что вы делаете, но мне непонятно, почему вы так стараетесь ради меня, — сказала я. Мои слова, вместо того чтобы успокоить её, лишь усилили тревогу в её взгляде.

— Разве врачу нужно объяснять, почему он спасает жизнь? — спросила она, слегка удивлённо.

— Вы живёте по своим принципам, да? — тихо произнесла я, едва сдерживая улыбку.

Я задумалась, могу ли я хоть чем-то помочь ей, пусть даже сейчас.

— Простите, но я слышала, что вы стали врачом ради денег, — добавила я с лёгким оттенком неловкости.

— Что касается финансов, то платы за лечение более чем достаточно, — ответила она, но я заметила, как её лицо стало напряжённым.

— Не отказывайтесь. Это единственное, что я могу сделать для вас, — сказала я, чувствуя, как неловкость с каждым словом только усиливалась.

Мои слова, возможно, ничего не могли изменить. Однако, несмотря на это, она, вероятно, подумала, что я не проживу долго. Покачав головой, она спокойно сказала:

— Не переживайте. Если хотите помочь, просто постарайтесь немного больше бороться за свою жизнь.

Она добавила:

— Я назначу обезболивающее, но прекращать лечение не собираюсь.

Её отказ от любой материальной помощи расстроил меня. Это был редкий случай, когда у меня появилась возможность хоть немного помочь, но она не собиралась принимать мою поддержку.

— Тогда до встречи, — произнесла я, когда она уже собралась уходить.

Внезапно, поддавшись порыву, я схватила её за край одежды и тихо добавила:

— Если это так, то в следующий раз я постараюсь спасти вас так, как вы спасали меня.

Мои слова прозвучали странно и, возможно, нелепо. Что я могла сделать? Всё, на что я была способна, — это предложить ещё одну неэффективную помощь.

Я знала, что моя судьба предрешена, и даже если бы я приложила все усилия, это не спасло бы никого.

Блуми, вероятно, думала о том же. Её голос был твёрдым, когда она с лёгкой улыбкой спросила:

— Вы всё ещё думаете о плате?

Я ожидала решительного отказа, но её следующий ответ, наполненный лёгким смехом, удивил меня:

— Но это уже не имеет значения. — В её голосе прозвучала мягкость, которой я не ожидала.

http://tl.rulate.ru/book/125342/5357480