Готовый перевод Ten Shadows in the Heian Era / Десять теней в эпоху Хэйан: Глава 1

Реинкарнация - странная штука. В западных странах размышления о собственной реинкарнации считаются глупым, детским занятием. Однако во многих восточных странах реинкарнация считается не глупой выдумкой, а простым фактом жизни.

Трава зеленая, небо голубое, а Колесо Сансары крутится вечно, даруя нашим душам вечную жизнь до тех пор, пока мы остаемся в неведении.

Поэтому, в конце концов, я не был сильно шокирован, когда переродился после смерти. По правде говоря, я достаточно легко могу принять реинкарнацию как факт жизни.

Однако меня смущает то, почему я помню. Реинкарнация как факт не является чем-то невероятно шокирующим. Но если реинкарнация - это правда, то почему я один помню свою прошлую жизнь?

Это то, о чем я часто беспокоился тихими ночами. В основном я переживал, что моя реинкарнация была ошибкой и что меня исправят.

Я не хочу этого. Я не хочу умирать.

Но со временем ничего не происходило, и мой страх улетучился. На его месте я обнаружил удивление.

Я не могу утверждать, что понимаю, как работает реинкарнация. Я не Бог. Но каким-то образом я оказался в прошлом.

Я не знаю, когда именно, но я нахожусь как минимум на несколько веков в прошлом, а может, и на тысячелетия.

И это прекрасно.

Не все, конечно, так радужно. Все удобства, к которым я привык, исчезли. Кровати стали менее удобными, туалетные принадлежности оставляют желать лучшего, а бесконечные развлечения в виде интернета исчезли.

Тем не менее, после того как прошла первая пара лет, я обнаружил, что совсем не скучаю по интернету.

Мое первое воспоминание в этом мире - это я смотрящий на огромные ворота Тории, когда я был младенцем, брошенным в корзинке перед маленьким святилищем.

С тех пор меня приютил смотритель этого святилища, пожилой человек, которого я знаю только как Киношита-камунуши: Киношита - это его имя, а Камунуши - титул.

Когда мне было четыре года, я спросил его, почему он хочет чтобы к нему обращались как к камунуши, а не на -сан, -сама, -доно или что-то в этом роде, и он сказал мне, что его покойная жена была мико этого святилища, и это все, что у него осталось от нее.

Поэтому он настаивает на почетном обращении, которое прямо указывает на него как на человека, ухаживающего за святыней.

Я испытывал странные эмоции слыша, как Киношита рассказывает о своей покойной жене. С одной стороны, она, должно быть, была замечательной женщиной, раз их любовь была такой глубокой, но с другой - ее больше нет.

Я никогда не старался притворяться ребенком, которым не являюсь,и не беспокоился о том, что выгляжу слишком взрослым, ведь понял, что лучше строить приятные воспоминания, о которых потом будешь скорбеть, чем прожить жизнь без радости, которую можно было потерять.

После этого он разрешил мне начать помогать в святилище, сказав, что может доверять мне в том, что я буду относиться к нему с должным уважением.

Что я и делаю. Я обязательно следую его урокам, выполняю все действия, которым он меня научил, и отношусь к ками с уважением, которого они заслуживают, даже если не могу найти в себе силы поклоняться им по-настоящему, как это делает он.

Отчасти это происходит просто потому, что я не знаю, насколько они реальны. Поскольку я реинкарнировал, то, очевидно, верю, что в спиритизме есть какая-то правда. Но я же никогда не видел ками, екаев или что-то подобное.

Затем есть еще одна причина. Гордость. Бессмысленная, ничем не подкрепленная гордость. Я даже не знаю, почему я горжусь, когда мне нечем гордиться, но я горжусь. Я могу поклониться из уважения, но от одной мысли о том, чтобы склониться в мольбе, у меня что-то переворачивается внутри. Я просто не могу этого сделать. Я не могу допустить, что что-то может существовать выше меня.

Это глупо. Но такова моя сущность. Лучшее, что я могу сделать, - это позаботиться о том, чтобы моя гордость никогда не переходила в высокомерие.

Так или иначе, это моя жизнь за последние шесть лет.

Как только я смог самостоятельно ходить и заботиться о своих нуждах, я стал жить по простому распорядку.

Я просыпаюсь, купаюсь, ем, а потом брожу.

Святилище построено посреди небольшого леса, наполненного в основном оленями, с маленькой деревней на самом западном краю. И большую часть своих дней я проводил, просто шатаясь по лесу и получая удовольствие от созерцания природы.

Это заняло некоторое время, но теперь лес кажется мне домом. Олени, кролики и все остальные лесные существа больше не пугаются моего присутствия. Часто они даже присоединяются ко мне, когда я провожу свой день, лежа на небольшой полянке рядом с маленьким, невероятно чистым прудом, просто наслаждаясь тенью солнца и ощущением природы вокруг меня.

Затем я возвращаюсь в святилище, когда проголодаюсь, а последние два года я еще и провожу некоторое время, помогая старику готовить нам еду и убирать в святилище.

Время от времени кто-нибудь посещает его. Обычно это кто-то из деревенских жителей, но однажды, когда мне было три года, к нам пришел путешественник, который просил еды и крова, которые ему дали безвозмездно.

Он рассказывал мне истории о большом мире. О великих самураях, истребляющих злых Они и садах из деревьев сакуры, которые все распускались одновременно и представляли собой самое прекрасное зрелище в мире.

Я всегда знал, что со временем захочу исследовать мир, но его рассказы заставляли это желание гореть еще ярче, желание увидеть больше этого прекрасного мира. Но я молод, и у меня вся жизнь впереди. У меня будет много времени, чтобы исследовать мир, когда я стану взрослым. Не нужно торопиться.

А вечером я вместе со стариком читаю молитву, а потом либо ложусь спать, либо возвращаюсь на свою полянку в лесу и сплю вместе с оленями в обнимку.

Это прекрасно настолько, насколько я даже представить себе не мог в прежней жизни. Я не испытываю потребности в постоянных развлечениях, мне не нужно постоянно что-то делать, и я не живу под давлением чужих ожиданий.

Воистину, эта моя жизнь прекрасна, и я никогда не откажусь от нее.

Но вскоре после моего шестого дня рождения мой распорядок был нарушен.

Был вечер, я как раз возвращался вечером в святилище, держа в одной руке корзину с лекарственными и ритуальными травами, когда почувствовал внезапный холод, от которого по позвоночнику пробежал холодок, а по коже - мурашки.

Лес вокруг меня погрузился в неестественную тишину, а изо рта вырывался туман, как будто температура в одно мгновение упала на дюжину градусов.

Что-то было не так. Это было очевидно. Барабанный перестук моего сердца был единственным звуком, наполнявшим мои уши, пока я оглядывался по сторонам, не находя никаких признаков обычно богатой на живность окружающей меня природы.

Позади меня хрустнула ветка, я обернулся и тут же замер, не понимая, не веря в то, что вижу.

В нескольких десятках шагов из-за дерева на меня смотрело гротескное чудовище, по форме напоминающее оленя, но с лицом человеческой женщины.

Что это было - монстр, проклятый дух, Мононоке, - я не знал. Но когда его отвратительные губы растянулись в слишком широкой ухмылке, я понял, что нахожусь в опасности.

Я не очень верил, что в ками, что в екаев. Но я также не верил и в реинкарнацию до того, как перевоплотился. Только по этой причине я не замер надолго.

Просто принял факт существования монстров, развернулся и бросился бежать.

Моя сумка с травами была выброшена без раздумий, закинута за спину в какой-то смутной, инстинктивной надежде, что она хоть что-то сделает и поможет сохранить мне жизнь.

Корзина с травами, очевидно, ничего не могла сделать монстру, однако я об этом не думал. Я вообще ни о чем не думал, просто бежал так быстро, как только могло выдержать мое маленькое, но, к счастью, очень быстрое тело.

Даже не разбирая куда бегу, я просто продолжал двигаться. Одна нога за другой.

Звуки движения позади меня становились все громче - явный признак того, что монстр настигает меня, а разве я мог ожидать чего-то другого? Как ребенок может убежать от монстра?

Это были бессмысленные усилия. Я чувствовал, как моя воля иссякает, даже когда я бежал. Каждый шаг казался мне все тяжелее, все бессмысленнее. С каждым преодоленным дюймом безопасность казалась все дальше.

Мне хотелось сдаться. Грудь горела от каждого выдоха а горло жгло от вдоха, и не похоже, что я смогу сбежать в любом случае. С таким же успехом я мог просто сдаться. Это неизбежно. Я всего лишь человек. Животное. Добыча, на которую охотятся.

Я должен просто сдаться.

Мой следующий шаг был медленнее предыдущего, и я почувствовал на затылке воображаемое дыхание, когда понял, что делаю.

Почему я сдавался? По какой причине? Потому что бежать бессмысленно? Потому что ребенок не может убежать от монстра?

Ну и что блять?!

Только потому, что я все равно умру, я должен просто сдаться и принять эту участь!!!? Да пошло оно всё нахуй! Я люблю свою жизнь! Я люблю свой лес! Я люблю этот мир!

Мне плевать, что это неизбежно! Я не собираюсь просто так отдавать свою жизнь! Я даже не успел увидеть этот мир! Я не видел гор, которые пронзают небо! Я не видел полей цветов! Ряды цветущей сакуры! Грандиозных фестивалей в больших городах!

Я отказываюсь так легко принимать свою смерть!

Решимость горела в моем нутре, и я оставил всякие мысли о том, чтобы сдаться. Мои ноги двигались только быстрее, даже когда мои мышцы горели в знак протеста, я игнорировал их, гнал все остальное и бежал изо всех сил.

Прошло, наверное, всего несколько минут, я ведь был недалеко, но мне показалось, что прошли часы, прежде чем я увидел большие ворота Тории у входа в святилище и за ними завернутую в Сименаву Шинбоку.

Не раздумывая, я пробежал через ворота и бросился к священному дереву, где ухватившись за священные веревки, опоясывающие его, затащил себя на ветви сверху.

Только тогда я осмелился повернуться лицом к тому, что преследовало меня.

Как раз в этот момент я увидел, что оно проделывает тот же путь. Но вместо того, чтобы пройти через ворота Тории, как это сделал я, раздался глухой стук и слабая вспышка какого-то полупрозрачного барьера, который на короткое время покрылся рябью от удара, а затем погас.

Какая-то часть меня ожидала, что так и будет. Что святыня защитит меня от того, что, вероятно, является каким-то злым духом, но я все равно удивлен, когда это действительно произошло.

Совершенно нелепо, что этого монстра может остановить какая-то спиритуалистическая святыня, но именно на это я и возлагал надежды.

Я не смог удержаться от полу истерического смеха, который покинул меня, когда монстр начал когтями вгрызаться в невидимый барьер, его слишком большая пасть с острыми зубами оскалилась в ненавистном рычании, направленном прямо на меня.

Но я больше не чувствовал страха. Все, что я чувствовал, - это радость. Эйфорическое блаженство от того, что я жив, и мир оказался даже интереснее, чем я мог себе представить.

В конце концов, если злые духи и невидимые барьеры реальны, то что еще существует в этом мире? Какие интересные достопримечательности я мог бы найти? Каких интересных людей я мог бы встретить? Какую красоту я мог бы созерцать?

Я не знал, но хотел узнать. Я хотел узнать это так сильно, что меня аж жгло.

В тот момент я почувствовал, как в моем сердце поселилась решимость, более сильная, чем все, на что я когда-либо считал себя способным.

И я понял, прямо тогда и там, что не остановлюсь, не умру, пока не увижу все красоты, которые только можно себе представить. От самых высоких вершин до самых низких долин. От полей цветов до бесконечно глубоких океанов. От самых злых духов до величайших Ками.

Я стану свидетелем всего этого, и весь мир будет жить в моей памяти.

http://tl.rulate.ru/book/122862/5152322