Готовый перевод Wednesday: Master of Death / Уэнздей: Мастер смерти: Глава 5

Карл поднялся с земли и повернул волчью голову к плечу, где зиял десятисантиметровый разрез. Кровь сочилась из раны, капая на землю тяжелыми каплями.

При ближайшем рассмотрении он заметил, что мышечная ткань начала восстанавливаться — процесс был настолько быстрым, что его можно было различить невооруженным глазом. Повернувшись к Аластору, он разразился яростным рыком — постоянная боль в плече высвободила всю накопившуюся ярость.

— РХГГУАААА!!!! — прогремело по округе.

Несмотря на переполнявшие его гнев и ярость, Карл остался на месте, помня о ране. Его задело атакой, которую он даже не успел заметить, и это заставляло с опаской относиться к стоящему перед ним юноше.

Аластор никак не отреагировал на рык, внимательно изучая быстро заживающую рану оборотня. Его лоб нахмурился, когда он заметил что-то необычное.

"Согласно полученной информации, Карл Ламберт совершил как минимум четыре жертвоприношения", — размышлял он. — "Для того, кто принес столько жертв Багровой Луне, одному из Сыновей Хаоса, его регенерация непозволительно слаба. Рана такой величины должна была затянуться мгновенно, но даже спустя десять секунд процесс всё еще продолжается. Даже его сила и рефлексы кажутся посредственными — не лучше, чем у любой угрозы четвертого уровня".

— Похоже, ты что-то скрываешь, — произнес Аластор, не сводя глаз с оборотня и готовясь к атаке в любой момент.

Волчья морда Карла исказилась от этих слов, и он снова бросился вперед, двигаясь еще стремительнее прежнего. Для обычного человека Карл был бы не более чем размытой тенью, но для Аластора его движения казались медленными, словно черепашья походка.

По правде говоря, даже представитель рода Агрис не обладал бы такой силой в десять лет, но Карлу Ламберту не повезло встретить монстра среди монстров, даже по меркам дома Агрис. Аластор Агрис был гением, чей талант, как говорили, лишь немного уступал легендарному предку их рода — Амому Агрису, легендарному Гримму, убившему бога. Перед лицом столь превосходящего противника Карл был не более чем поросенком, поданным Аластору на серебряном блюде.

Аластор смерил его холодным взглядом, легко уклоняясь от атаки. Наблюдая, как массивное тело зверя проносится в опасной близости, он произнес:

— Один из первых уроков, которые я усвоил — контролировать собственные эмоции, иначе враг использует их против тебя.

— Разрыв, — прошептал Аластор, поднимая нож.

Слешшш!

В следующее мгновение на груди Карла появился глубокий порез, кровь хлынула вперед подобно гейзеру. Лицо оборотня исказилось от ужаса и неверия перед жестокой реальностью.

На этот раз рана тянулась от плеча до живота, кровь обильно стекала на землю, окрашивая ее в багровый цвет. Сквозь пятисантиметровый разрез виднелись внутренние органы. Даже для оборотня такое ранение было серьезным.

Странно, но Аластор при этом не сделал ни единого движения, что означало — порез был нанесен не ножами в его руках.

Присев рядом с неподвижным телом Карла, Аластор спросил с холодным выражением лица, хотя его слова звучали подчеркнуто вежливо:

— Не будешь ли так любезен рассказать, что ты сделал с жертвоприношениями, предназначенными Багровой Луне?

Безжизненное лицо Карла снова исказилось от гнева.

— Пош...

Прежде чем он успел закончить, нож вонзился ему в горло, заставив захлебнуться словами.

— Прошу воздержаться от грубых выражений в присутствии ребенка. Это очень невежливо, — заметил Аластор. — Но не беспокойся, ты не умрешь. Я избежал основных вен и артерии. Пока не вынешь нож — проживешь еще какое-то время.

Его голос звучал леденяще, а безэмоциональные красные глаза изучали жалкое состояние оборотня.

— Неужели ты думал, что самое опасное место окажется самым безопасным? Какая наивность. А теперь ответь на мой вопрос, — вновь потребовал Аластор, его голос стал еще холоднее. К этому моменту, видя, насколько слаб этот оборотень, он уже понимал, что здесь замешаны другие люди.

Оборотень перед ним был не более чем козлом отпущения, вероятно, вынужденным взять на себя вину за действия других. Тем не менее, он все равно оставался соучастником, а значит, должен был умереть.

Карл попытался заговорить, но нож в горле делал даже такое простое действие мучительным, и он замолчал, чувствуя, как отчаяние заполняет его сердце.

Видя его молчание, Аластор не выказал разочарования. Он встал, схватил Карла за волосы и с удивительной легкостью потащил огромного зверя за собой.

Тереза спрыгнула с проводов, на которых висела, и приземлилась рядом с Аластором, ее взгляд выражал чистое восхищение. Она наблюдала за всем боем и подвела итог одной фразой:

"Это был не бой, а односторонняя бойня. С самого начала оборотня избивали сильнее, чем боксерскую грушу в спортзале. Все показывало, насколько силен Аластор — настолько, что у оборотня никогда не было шанса победить его. Он был словно рыба, ожидающая, когда ее разделают".

Это заставило тринадцатилетнюю Терезу восхищаться Аластором еще больше.

Не подозревая о том, что заслужил еще большее восхищение своей вассалки, Аластор сосредоточился на том, чтобы дотащить Карла за волосы до поляны. Позади них оставался широкий кровавый след.

Картина была не только ужасающей, но и довольно комичной: маленький ребенок тащит огромного двухметрового зверя. Любой, кто увидел бы это, решил бы, что у него галлюцинации.

Аластор заметил, что крики пойманной девушки становились все громче, указывая на то, что он движется в правильном направлении.

Карл хотел пошевелиться и остановить продвижение Аластора, но тщетно — его регенерация не была настолько быстрой, а потеря крови не улучшала его отчаянного положения. Это был второй раз, когда он чувствовал себя настолько беспомощным с тех пор, как его изгнали из стаи.

Он ненавидел это чувство, ненавидел этот мир за его жестокость, ненавидел богов за то, что они не ответили на его мольбы, и, наконец, ненавидел себя за собственную слабость.

Добравшись наконец до поляны, Аластор быстро заметил сарай, замаскированный среди деревьев — его было трудно увидеть, если не присматриваться. Он был большим, намного больше собственного дома оборотня. Изнутри доносились крики.

Отпустив волосы Карла, Аластор проигнорировал стоны и хрипы оборотня и направился к сараю, открывая его, чтобы увидеть, что внутри.

Удушающий запах крови ударил в ноздри Аластора, едва не заставив его потерять сознание от вони. А сцена, которую он увидел внутри сарая, была достойна самого Ада.

Лицо Аластора побледнело, и его едва не стошнило всем съеденным за ужином — все-таки он был всего лишь десятилетним ребенком, и эта сцена оказалась для него слишком жестокой.

Увиденное потрясло его до глубины души. Хотя он читал, что жертвоприношения были крайне бесчеловечными и кровавыми, увидев все своими глазами, Аластор был уверен, что книги значительно смягчили варварство, совершаемое этими оккультистами.

Детские руки и ноги были подвешены на железных крюках, словно свиные туши, кровь все еще капала — капля за каплей — красная жидкость падала в деревянные миски под каждой отрезанной конечностью.

На ближайшей полке в подозрительной зеленой жидкости плавали внутренние органы.

Аластор наконец понял, о чем говорилось в книге "Невысказанная правда", написанной лично демоном. В книге демон утверждал, что человеческое сердце часто бывает более жестоким, чем сами демоны.

Раньше Аластор усмехался, читая это, но теперь он глубоко соглашался с этими словами.

http://tl.rulate.ru/book/121965/5123310