Готовый перевод Days to Come / Гарри Поттер: Грядущие дни: Глава 2

Но тишину нарушил громкий стон, донесшийся с верхней площадки лестницы. Гарри бросился бежать вверх по лестнице, и его тело успело переместиться прежде, чем внезапный страх в животе полностью оформился. Шум прекратился. На его месте раздались панические голоса. Он вспомнил, как захлопнул дверь. Увидел их. Увидел его, одного из тех, кто мог сделать все еще хуже. Гнев Гарри разгорелся с новой силой. Он даже не успел осознать удар, как Джинни закричала. Мир оцепенел, руки обхватили его. Но он не остановился. Он продолжал. С каждым ударом все сильнее и сильнее. Только тогда он осознал, какой беспорядок он устроил в своей руке и на лице мужчины. Раздался еще один крик. Другой голос. Он заполнил всю комнату, крича громче, чем крики Джинни или лежащего на полу мужчины.

«И тогда ты был оглушен?» спросила Элиза, отвлекая Гарри от воспоминаний об окровавленном лице мужчины и его мольбах о пощаде. Он кивнул. «Вам не предъявили обвинения?»

«Нет», - со вздохом ответил Гарри. «Если бы я был кем-то другим, меня бы обвинили. Никто бы не узнал, кроме мракоборцев, которые пришли в дом. Вместо этого все стало известно Пророку. С тех пор мне не разрешали возвращаться».

«И когда это было?»

«Три месяца назад».

Элиза кивнула. «Итак, подведем итог: три месяца назад ваша давняя подружка изменила вам, вы подверглись национальному унижению и только сейчас обратились за помощью. Но не для себя. Вы здесь потому, что хотите вернуть свою работу, а не потому, что хотите жить дальше. Простой факт, Гарри, я ничем не могу тебе помочь, если только ты сам не захочешь этого.

«Я сталкивался и с худшим», - мрачно сказал Гарри. Правда заключалась в том, что ему приходилось, и Дурсли в этом убедились. Несмотря на то, что он был рядом с ними большую часть времени, проведенного в Хогвартсе, он все еще не мог рассказать Рону и Гермионе о многих вещах. То, что он никогда не хотел им рассказывать. Например, о чувстве вины за всех людей, которые погибли, чтобы дать ему время победить Волан-де-Морта. Он даже скрывал последовавшие за этим кошмары. Гарри не мог заставить себя рассказать им о своей роли в плане Дамблдора и о крестраже, который был привязан к нему. Но это не помешало ему двигаться дальше. Правда заключалась в том, что он вышел на другую сторону практически невредимым. Почему же в этом случае должно быть иначе?

Но он не мог отделаться от назойливого чувства, что все было иначе.

После того случая Джинни ушла, и все, чего хотел Гарри, - это чтобы его оставили в покое. Вместо этого ему пришлось иметь дело с репортерами, разбившими лагерь у его квартиры, с обеспокоенными взглядами Гермионы, которые она бросала на него всякий раз, когда видела его, не говоря уже о постоянных перешептываниях, куда бы он ни пошел.

И если этого было недостаточно, то были еще и сами Уизли.

Молли отказывалась даже смотреть на него, а Рон не знал, как поступить в данной ситуации. Он явно разрывался между защитой младшей сестры и защитой лучшего друга. В результате этого кризиса совести Рон решил не поддерживать ни одного из них, и Гарри почувствовал себя еще более одиноким. Мало того, что женщина, которую он любил, предала его, так еще и лучший друг не смог поддержать его. По крайней мере, Джордж, Билл и Артур были более понятливыми. Они часто защищали его перед Молли, когда обстоятельства вынуждали его отправиться в Нору, но Гарри мог сказать, что все они просто хотели, чтобы проблема исчезла. Это была не их борьба, и отъезд вполне устраивал Гарри.

Но оставаться одному, запертому в Гриммо, вдали от сплетен, вскоре стало невыносимо. Там для него не было компании. Все, что предлагал старый дом, - это место, где Гарри мог только размышлять. Именно поэтому он хотел вернуться к работе, к тому, что у него хорошо получалось. По крайней мере, там ему не нужно было бы думать о чем-то. Джинни. О том парне, играющем в квиддич, с которым она переспала. Джинни. Его отстранение. Джинни. Сказать, что последние несколько месяцев его мысли были в одном направлении, значит преуменьшить. Он закрыл глаза, пытаясь отгородиться от воспоминаний, которые сами собой всплыли на поверхность его сознания.

Элиза кивнула: «Действительно. Я думаю, мало кто станет отрицать, как сильно вы страдали». Она опустила взгляд на свои записи и постучала пальцем по боковине стула. В комнате воцарилась долгая, тягучая тишина, нарушаемая лишь звуком постукивания пальца Элизы. Затем она подняла голову и посмотрела на него пронзительным взглядом: «Ты бы сказал, что тебе трудно доверять, Гарри?»

«Нет».

Даже когда это отрицание сорвалось с его губ, Гарри понял, насколько оно не соответствует действительности. Ему действительно трудно доверять. А почему бы и нет? Дурсли относились к нему так же, как Малфои к Добби. Его статус среди студентов Хогвартса был в лучшем случае изменчив и менялся в зависимости от того, что в то время писал «Пророк». То же самое касалось практически всех остальных людей в мире волшебников. Даже его лучшая подруга не раз отворачивалась от него. Только Гермиона действительно поддерживала его в трудную минуту. Один за другим все остальные люди, которым он доверял, либо покидали его, либо подводили.

Он перевёл взгляд на Элизу и увидел, что она смотрит на него со знанием дела, но с состраданием. Было очевидно, что она видит его быстрое отрицание. До него медленно доходило, что эти сеансы могут быть использованы не только для того, чтобы он смог вернуть себе работу.

Гарри вздохнул и покачал головой. «Нет, ты прав. Мне трудно доверять».

«Как ты думаешь, почему?» мягко спросила Элиза. Когда он не ответил, она продолжила. «Гарри, смысл этих сеансов в том, чтобы ты открылся мне. Если ты будешь держать свои чувства в бутылке, это тебе не поможет. Все, что происходит в этой комнате, остается строго конфиденциальным».

Его взгляд метнулся к перу, которое по-прежнему записывало все сказанное. «Докажи это».

«Хорошо, если ты этого хочешь». Элиза улыбнулась, протянула руку и взяла перо с бумаги. Как только перо покинуло поверхность, перо замерло и вернулось в свое обычное, безжизненное состояние.

Это была простая тактика допроса, которой он научился еще в начале обучения в Мракоборце и не раз использовал. Она работала на двух уровнях. Первый - quid pro quo. Вы даете им что-то, и они считают себя обязанными дать вам что-то взамен. Второй, и, возможно, более коварный, заключался в том, что, давая им что-то, они думали, что вы на их стороне, сочувствуете и понимаете, через какие трудности им приходится проходить. Так это было или нет, не имело значения, лишь бы они так думали. Люди, как понял Гарри, слышат то, что хотят услышать. Даже если то, что они хотели услышать, было откровенной ложью.

http://tl.rulate.ru/book/121538/5081131