Готовый перевод Otonari no Tenshi-sama ni Itsu no Ma ni ka Dame Ningen ni Sareteita Ken (LN) / Ангел по соседству меня ужасно балует (Лайт-Новелла) (Новелла): Том 8, Глава 2. Твердая решимость беречь

Прошлой ночью Аманэ заснул, обнимая Махиру, но когда он проснулся на следующее утро, ее уже не было в его объятиях.

Он медленно огляделся, поднимая тяжелые веки, и единственным следом присутствия Махиру была пустота рядом с ним... Так думал Аманэ, пока не заметил нечто странное. По какой-то причине на краю кровати лежала плюшевая кошка и смотрела в его сторону.

Эту зверушку, которую Аманэ накрыл одеялом накануне вечером, теперь положили рядом с ним, возможно, кто-то постарался. Круглые, широко раскрытые глаза были, как всегда, внушительными.

Аманэ увидел в этих глазах свое отражение и заметил, что выглядит довольно свежим. Но вдруг он вспомнил, что произошло накануне вечером, и его захлестнула волна неловкости и смущения. Тогда он повернул игрушку лицом к стене.

«...Она была такой очаровательной».

В соответствии со своим обещанием и желанием Махиру, Аманэ позволял себе лишь нежно прикасаться к ней. Однако, несмотря на это, Махиру это, должно быть, очень возбудило, ведь она показала ему такую сторону себя, о которой он даже не подозревал.

Ее слабый, высокий голос, эхом разносившийся по дому, пот, струившийся по ее раскрасневшейся коже, нежные ощущения от прикосновения к этой коже, столь непохожей на его собственную, ее глаза, таявшие в сладком доверии и ожидании, — все это ярко запечатлелось в памяти Аманэ, испытывая его рассудок даже сейчас.

Вспоминая прошлую ночь, он не мог отделаться от ощущения, что был не в своем уме, но, по крайней мере, Аманэ был уверен, что не нарушил своего обещания ничем из того, что он сделал впоследствии. Тем не менее он довел ее до крайности.

Голова Аманэ разболелась от воспоминаний о случившемся, и он почувствовал неловкость. Он попытался выкинуть все это из головы, но когда встал, услышал скрип двери.

"...Ты проснулся?"

Махиру высунула голову из щели в двери, и, судя по фартуку, она готовила завтрак. Махиру переоделась первой, и под фартуком на ней была обычная одежда.

Вполне естественно, что она переоделась, учитывая, что пеньюар помялся, но Аманэ не мог отрицать, что ему хотелось бы увидеть ее в этом одеянии еще немного. Впрочем, раз уж он так много смотрел на нее накануне вечером, то не мог жаловаться. Немного охрипшим голосом он ответил: "Доброе утро".

Махиру на мгновение покраснела, встретившись с ним взглядом, но не убежала.

"Завтрак готов, так что переоденься и умойся".

"...Обязательно". Эта ее фраза заставила его сердце трепетать: она звучала так, будто они уже живут вместе в самом прямом смысле этого слова. Однако, поскольку она действительно приходила к нему домой каждый день, вплоть до самого отхода ко сну, они, очевидно, уже были на полпути к этому.

"Что сегодня на завтрак?"

"У нас будет рис с дашимаки тамаго[1] и мисо-супом, кинпира гобо[2] и холодный тофу с замороженным лососем".

[1]: Дашимаки тамаго — это японский омлет.

[2]: Кинпира Гобо — традиционное японское блюдо, приготовленное из тертого корня лопуха и моркови, приправленное семенами кунжута, обжаренное и тушеное в сладком соевом соусе.

"Какой роскошный утренний завтрак... Как будто я вижу сон".

"Разве это не преувеличение? Если ты сонный, я могу помочь тебе проснуться". Махиру вошла в его комнату из коридора и, подойдя к нему, ущипнула его за щеки. Хотя, наверное, правильнее было бы сказать, что она пришла за ощущением прикосновения, а не за тем, чтобы разбудить его, ведь это было совсем не больно.

Махиру, казалось, была довольна, поглаживая его по щекам, и Аманэ почувствовал, как внутри него поднимается ощущение тепла и счастья, как будто на его грудь упал лучик солнца. Он протянул руку к ее шее, слегка сжал воротник и приподнял его.

Около основания шеи, там, где ее коснулся Аманэ, виднелся небольшой красный след, напоминающий цветок камелии, упавший на сверкающий снег, который еще мгновение назад был аккуратно скрыт ее одеждой.

Это был слабый, незаметный след, скрытый школьной формой, но для того, кто за него отвечал, это было довольно волнующее зрелище.

Только они двое знали, какая тайна скрывается под одним лишь слоем одежды.

"...Нам придется держать это в тайне некоторое время".

"Аманэ-кун, э-это в первую очередь твоя вина".

"Мне очень жаль, — тут же он извинился, — ...я не мог себя контролировать…”

Но дьявол, сидевший на плече Аманэ, хотел лишь потоптаться по свежевыпавшему снегу, которым была кожа Ангела, и в результате неосознанно приник губами к ее безупречной шее.

Махиру быстро поправила одежду и замолчала, ее лицо стало еще краснее, чем след. Если бы Аманэ напомнил ей о прошлой ночи, она бы точно не выдержала. Она, несомненно, была той, кто больше раскрыл свое интимное «я», но Аманэ не собирался поднимать этот вопрос, иначе ему пришлось бы отказаться от завтрака. К тому же, Аманэ есть Аманэ, и даже ледяной душ не смог бы охладить его после воспоминаний о событиях прошлой ночи.

"В-в любом случае, пожалуйста, поторопись и переоденься. Ты можешь охладить голову, умыв лицо", — посоветовала Махиру, несмотря на свое ссмущение

"...Думаю, это тебе лучше остыть".

"Ты что-то сказал?"

"Нет, я вообще ничего не говорил...”

Аманэ слегка надулся, когда Махиру бросила на него взгляд, причем ее щеки были явно горячее его собственных, а затем он схватил конец рубашки, в которую был одет, давая понять, что собирается переодеться.

Махиру тут же издала жалостливое "Хья!" и с огромной скоростью выскочила из комнаты. Аманэ не мог не усмехнуться, думая о контрасте ее поведении.

«А ведь она была так любопытна прошлой ночью».

Покраснев с ног до головы, Махиру поспешно удалилась. Она была так смущена, что трудно было поверить, что это та самая девушка, с которой он разделил столько чувств за закрытыми дверями. Аманэ переоделся в свою повседневную одежду, и плечи его при этом подрагивали от задорного смеха.

✧ ₊ ✦ ₊ ✧

Аманэ покончил с завтраком, который приготовила для него Махиру, и уселся на диван, но в том, как она сидела рядом с ним, было что-то странное.

Обычно они находились на расстоянии, достаточном для того, чтобы касаться друг друга, не обнимаясь, но сегодня расстояние между ними было чуть больше, и Махиру вела себя неловко. Всякий раз, когда он пытался взять ее за руку, ее тело вздрагивало, как у маленького испуганного зверька, и Аманэ даже начинал чувствовать себя немного виноватым.

"...Э-э, такое чувство, что между нами огромная дистанция".

"Н-нет, эм, ничего не поделаешь. Это все твоя вина, Аманэ-кун. В конце концов, ты так много трогал меня прошлой ночью... ну, конечно же, я не смогу не думать об этом сегодня".

Пока они ели, то относились друг к другу нормально, хотя и немного неловко. Но теперь, когда они снова просто сидели рядом, ей стало неловко, казалось, она вспомнила все, что они делали накануне ночью. К счастью для Аманэ, не было никаких признаков того, что Махиру им недовольна, хотя щеки ее покраснели, а глаза были опущены.

"Ну, эм, я признаю, что это моя вина", — нерешительно ответил Аманэ. "Тебе... не понравилось?"

"Я... я не сказала «нет», и я приняла это, так что... я-я счастлива. Но я не э-это имела в виду. Просто мне неловко, и когда мы сидим вот так рядом, мне все это вспоминается, и я смущаюсь".

"Я... видишь ли, меня это тоже не смущает, но... больше того, я просто хочу быть с тобой чаще".

Конечно, Аманэ солгал бы, если бы сказал, что ему совсем не стыдно.

Чем больше он думал об этом, тем больше смущался от того, что поделился с ней секретами, и тем сильнее ему хотелось мучиться от того, что он сделал то, что обычно считал немыслимым. Но, несмотря на это, когда он думал об этом, тепло, ощущения — все возвращалось к нему, и это заставляло его снова и снова хотеть Махиру.

Аманэ сохранял относительное спокойствие, потому что обещание, данное прошлой ночью, было глубоко запрятано в его сердце, и только оно сдерживало переполнявшие его чувства.

"П-похоже, только я чувствую себя неловко из-за этого, раз ты так говоришь, Боже".

"...Значит, мы не можем обняться?"

"Я никогда не говорила, что ты не можешь", — ответила Махиру. Затем, тихо пробормотав: "Как же это несправедливо", она сократила расстояние, которое создавала до сих пор, и села достаточно близко, чтобы они снова соприкоснулись.

В воздухе витал аромат Махиру, когда она придвинулась, и к ее обычному запаху примешивался смягчающий аромат, который обычно использовал Аманэ, отчего он чувствовал себя по-другому.

«...Приятно ощущать свой собственный запах от любимой».

Возможно, он просто не замечал, но она уже некоторое время обладала его запахом. Когда Махиру осталась на ночь, он еще раз убедился в том, что она медленно, но верно теплеет к нему и хочет оставаться рядом, и эта мысль согрела его сердце.

Тот факт, что единственным желанием Аманэ было, чтобы он еще больше сблизился с ней, заставил его остро осознать, что он совершенно очарован Махиру.

"...Э-э, кстати, я тут подумала. Ведь Шихоко-сан и Шууто-сан сейчас в отеле, не так ли?"

Махиру тихонько спросила, когда Аманэ взял ее за руку. Он улыбнулся, почувствовав нежное тепло и комфорт.

"Хм? Да, верно. Они сказали, что придут сегодня днем, но время для этого какое-то странное. Это меня пугает".

Шихоко и Шууто постарались забронировать гостиницу на все время своего пребывания, несмотря на то, что квартира Аманэ была вполне приемлемым и удобным вариантом для них двоих.

Если бы они остановились в его квартире, то вчерашние события с Махиру не произошли бы, так что для Аманэ это было не так уж и плохо, но он испытывал смешанные чувства по поводу того, как все сложилось.

"Кстати... А, — Аманэ вдруг вспомнил кое-что, — будет неловко, если ты расскажешь им, что мы сделали, так что, пожалуйста, притворись, что ничего не было".

"Д-да".

"Я боюсь, что они увидят нас насквозь, и это только усилит недопонимание... Я бы предпочел, чтобы мама не перегибала палку, так что, пожалуйста, не говори ничего неосторожного".

"Я н-не буду, хорошо?"

"Я не уверен в этом, Махиру. В последнее время ты гораздо меньше скрываешь свои внутренние мысли на людях. Даже если ты попытаешься скрыть это, она может увидеть тебя насквозь и начнет заводиться, понимаешь?”

После того, как они начали встречаться, Махиру, постепенно проявлявшая себя в школе, стала улыбаться и выражать свои эмоции более естественно, чем когда-либо. Не то чтобы она носила свои эмоции на руке, но она стала очень легко читаемой для близких ей людей.

Тем более, если речь шла о Шихоко. Махиру полностью открылась ей, и в целом они были довольно близки, но на этот раз их дружеские отношения могли обернуться против нее.

Шихоко была так взволнована появлением Махиру в жизни Аманэ, что следила за ними как ястреб. Вполне возможно, что она заметит, что что-то произошло, и нагло укажет на это, заставив Махиру все рассказать. Аманэ предпочел бы, чтобы та не теряла бдительности.

"Боже, Аманэ-кун. Не думаю, что тебе стоит так говорить о своей матери..."

"Это факт, что она часто перегибает палку".

"...Хотя я не могу этого отрицать, она все же добрый и внимательный человек".

"Это уже совсем другая история. Мне не нравится, как мама ухмыляется".

Даже будущая дочь Шихоко не могла отрицать ее склонность к излишней заботе, но Аманэ понимал точку зрения Махиру. Он любил Шихоко и как человека, и как свою мать, но не мог отрицать, что она может увлечься, начать лезть не в свое дело, а он не умел справляться ни с одним из этих вариантов.

"Я знаю, э-э-э... но сейчас я тоже не хочу... никому пока говорить".

"...Да".

Было ясно, что Махиру не собиралась рассказывать об этом даже Читосе, и глаза ее полыхали от смущения. Ее щеки слегка покраснели, а слова снова напомнили ей о прошлой ночи. Ее глаза метались по сторонам, словно ей было невыносимо смотреть на него.

Тем не менее, то, что она не отпускала его, позволило ему почувствовать силу любви Махиру.

"...Шихоко-сан и Шуто-сан придут сегодня днем, верно?"

"Да, это так... Что случилось?"

Аманэ слегка наклонил голову, желая узнать, нет ли каких-либо проблем по поводу встречи, но в груди у него слегка запульсировало, когда Махиру повернулась к нему с горящими глазами.

"Н-нет, э-э, я просто надеялась, что мы сможем побыть вдвоем еще какое-то время".

Аманэ расслабился, когда она сказала такие милые вещи. Он немного поддразнил ее, ответив: "Мы ведь каждый день вдвоем, не так ли?"

"Э-это правда, но... эээ, с-сегодня... особенный день".

Сегодня был день, когда Махиру приняла Аманэ всем сердцем. Они вместе делились своим теплом и еще больше посвятили себя друг другу. Этот особенный день, о котором говорила Махиру, был таким же особенным и для Аманэ.

"...Ты права. Давай успокоимся, пока они не приедут".

"Да".

Но все равно было неловко снова вспоминать тот особенный момент. Аманэ слегка улыбнулся, нежно взял Махиру за руку и снова погрузился в ее тепло.

✧ ₊ ✦ ₊ ✧

"Махиру-чааан! Я не видела тебя с самого культурного фестиваля!"

Аманэ и Махиру уже пообедали и собирались передохнуть, когда появились Шихоко и Шууто, как всегда оживленные.

Несмотря на то, что они виделись только вчера, Шихоко прижималась к Махиру так, словно с момента их последней встречи прошли годы. Видя это, Аманэ не мог не сузить глаза, недоумевая, что она делает.

"Прошел всего день. Почему ты ведешь себя так, будто прошло столько времени?"

"Ой-ой, я целый день была вдали от своей милой дочки. Конечно, мне было одиноко".

"Прошло чуть больше месяца с тех пор, как мы в последний раз были дома, не так ли?”

С момента их последней встречи прошло чуть больше месяца. Аманэ имел в виду последний день их пребывания в доме его родителей. Он мог понять, что Шихоко была так счастлива, как в момент их встречи на культурном фестивале, но не понимал, почему она не испытывает такого же энтузиазма спустя день.

Шууто спокойно наблюдал за Шихоко, даже когда она вела себя так возбужденно, и, похоже, не собирался мешать ей цепляться за Махиру.

"Не беспокойся о мелочах. Я скучаю по тому, чего мне не хватает".

"Махиру, не бойся оттолкнуть ее, если она тебя раздражает".

"Боже, Аманэ-кун. Я... я рада этому…”

На самом деле Махиру, похоже, нравилось, когда Шихоко возилась с ней, так что она ничуть не лгала. Однако ее часто одолевал напор его матери, и он видел, как она вздрагивала каждый раз, когда Шихоко разражалась очередным бурным восклицанием о своей любви к ней.

Естественно, Аманэ понимал, что Махиру принимает Шихоко, потому что она ей нравится, и что ей это приятно, но... То, что его мать больше общалась с Махиру, чем с Аманэ, ее любимым парнем, не давало ему покоя.

Его мать, казалось, была недовольна раздраженными комментариями Аманэ, и, хотя он был ее сыном, ее лицо в сочетании с надутыми щеками казалось ему гораздо моложе, чем было на самом деле.

Аманэ понимал, что она ведет себя так нарочно, но, будучи ее собственным сыном, он хотел, чтобы она немного успокоилась. Если бы она вела себя так на людях, он бы, скорее всего, корчился от боли, не говоря уже о том, что ему было бы неловко. Однако Шихоко продолжала. "Серьезно, Аманэ, тебе стоит поучиться у Махиру-тян ее миловидности".

"Тебе же не понравится, если я так поступлю, верно?"

"Ну, может быть, но в прошлом ты был просто очарователен, как ангел... А сейчас ты отстраненный и совсем не милый".

"Я смиренно прошу прощения за то, что я не милый".

"О боже, ты дуешься? Ты такой милый, когда так себя ведешь".

"Прекрати эти странные высказывания!"

"О боже... Я сделала тебе комплимент, и вот что я получила!"

"Так, так", — вмешался Шууто. "Аманэ уже в том возрасте, когда он будет испытывать смешанные чувства, если мама сделает ему слишком много комплиментов за то, что он симпатичный. В конце концов, у него есть мужская гордость".

"Ну и ну... Ты тоже такой милый, когда так делаешь, Аманэ. Посмотри, как ты смущаешься".

"Теперь я могу злиться?" Поскольку поддержка Шууто была не очень-то приятной, Аманэ уставился на слишком дружелюбную парочку, стараясь, чтобы его глаз не дергался, но именно тогда Махиру решила выступить с речью.

Похоже, она не хотела, чтобы они ссорились, но Аманэ, очевидно, не был серьезно раздражен и не хотел вступать в спор. Однако дразнящий тон Шихоко его явно раздражал. "А-аманэ-кун, успокойся", — сказала Махиру, пытаясь разнять их.

"Я спокоен. Просто кое-кто не хочет от меня отвязаться".

"Ну и ну, не знаю, Аманэ. Прежде всего, не стоит обвинять других".

"Посмотрите, кто это говорит".

"Эй, хватит. Шихоко, если ты в ближайшее время не уймешься, Аманэ устроит для тебя молчанку. Аманэ, ты же знаешь, что Шихоко-сан хочет поиздеваться над тобой? Не давай ей шанса, отвечая эмоционально".

"...Хорошо-о-о".

Его отец почти всегда выступал в роли нейтрального посредника в таких случаях, и только он мог успокоить Шихоко.

Шууто понимал, что и Аманэ, и его мать не настроены серьезно, но, поняв, что если их спор будет продолжаться дольше, то они ввяжутся в долгую игру, Шууто пришел, чтобы остановить их. Если оставить их на произвол судьбы, они могли бы потерять много времени, продолжая спорить.

Поэтому Аманэ и Шихоко послушно успокоились, как только Шууто вмешался в разговор.

"Мы специально взяли небольшой отпуск, чтобы проделать весь этот путь, поэтому хотим отдохнуть и провести друг с другом как можно больше времени, не так ли?"

Мягкая улыбка Шууто, похлопавшего Шихоко по спине и улыбнувшегося Аманэ, заставила любого потерять злость, и Аманэ опустил руки и извинился: "Прости, что я вспылил из-за такой мелочи", а Шихоко кротким голосом ответила: "Прости, что слишком много тебя дразнила".

Они оба понимали, что продолжать спор бессмысленно, и принялись извиняться друг перед другом.

Как бы то ни было, Аманэ взял Махиру обратно из рук матери и, зная, что это было бы не по-взрослому, притянул ее к себе. Шихоко выглядела недовольной, но Махиру, похоже, не слишком расстроилась и улыбнулась.

Казалось, она была рада этому. И если Махиру это порадовало, значит, все, что он сделал, было в порядке.

"...Вообще-то я удивлен, что вам обоим удалось выкроить несколько выходных", — сказал Аманэ.

Для Аманэ было удивительно, что они оба, Шууто и Шихоко, взрослые работающие люди и очень занятые, смогли совместить свои графики и приехать в гости.

Даже несмотря на то, что на их работе относительно снисходительно относятся к отпускам, даже поддерживают воспитание детей и участие в школьных мероприятиях, Аманэ уже не был ребенком. Взять отгул для посещения культурного фестиваля казалось ему странным.

"Ну, в моем случае я закончила работу гораздо раньше срока, который они мне дали. К счастью, Шууто-сан тоже смог взять отгул".

"Мам, тебе не обязательно было ехать в такую даль. Ты могла бы просто отдохнуть дома".

"Боже мой, ты хочешь сказать, что не хотел, чтобы я побывала на вашем культурном фестивале?"

"Я не это имею в виду. Я просто хочу сказать, что ехать довольно далеко. Не лучше ли супружеской паре провести время вместе?"

По правде говоря, когда Махиру приехала с Аманэ в дом его родителей, они оба были очень заняты. Они много работали, чтобы обеспечить себя, хотя родители не показывали этого во время их пребывания в доме.

Аманэ было не по себе от того, что он позволил им потратить свое драгоценное свободное время на посещение культурного фестиваля их сына, ведь поездка сюда даже на машине отнимала много времени и сил. Но даже при этом его родители смогли посетить культурный фестиваль не более чем на полдня, а то и меньше.

Он хотел, чтобы они использовали это время для отдыха и снятия неизбежной усталости, но Шихоко с озорной улыбкой отмахнулась от полузаботливых, полусерьезных слов Аманэ.

"Какой же ты дурачок, Аманэ", — сказала она. "Мы с Шууто-саном всегда дома вместе. Ты же участвуешь в культурном фестивале, который бывает только раз, так что, конечно, для нас это важнее всего остального. Ничего страшного, если мы воспользуемся возможностью встретиться с нашими сыном и дочерью, верно?"

Вместо того чтобы обратить внимание на то, что с Махиру обращаются так же, как с собственной дочерью, Аманэ пришлось сосредоточиться на том, чтобы скрыть свое смущение от того, что его лелеют. В результате он невольно заговорил резким и сердитым тоном. Однако Шихоко посмеялась над его реакцией и продолжила.

"Однако я подумала, что будет нехорошо вмешиваться в жизнь молодоженов, поэтому в итоге мы решили остановиться в отеле".

"Замолчи. Это не твое дело".

Хотя именно благодаря тому, что они решили остановиться в отеле, произошли события прошлой ночи, Аманэ никак не мог этого сказать.

"...О, Боже. Боже мой".

"Что?"

"Ничего. Все-таки приятно иногда остановиться в отеле! Я была права, когда решила немного раскошелиться".

"Верно, — согласился Шууто, — этот район более благополучный, чем тот, где мы живем, да и ночной пейзаж здесь просто прекрасный".

Шихоко, казалось, хотела сказать что-то еще, но Аманэ бросил на нее суровый взгляд. Теперь, похоже, его мать не хотела больше настаивать на своем и позволила сменить тему, при этом улыбаясь Шууто.

Шууто, видимо, тоже это понял, раз не стал ее укорять. Он просто кивнул, рассказывая о приеме в отеле, о пейзажах, открывающихся из окна, и о том, что происходило поблизости.

Поскольку они вдвоем веселились, ему больше нечего было добавить, и Аманэ оставил эту тему. Но Шихоко, словно внезапно что-то вспомнив, повернулась и посмотрела на него.

"Похоже, вы вчера провели ночь вместе. Вы действительно близки~"

Едва сдерживая кашель, Аманэ взглянул на Махиру, которая в свою очередь энергично покачала головой.

Конечно, Аманэ не думал, что Махиру случайно проболталась об их отношениях. Ведь они начали разговаривать после приезда его родителей, и Аманэ знал, что не было времени упоминать о том, что она осталась у него.

Но по этой самой причине Аманэ до конца не мог понять, как Шихоко обо всем догадалась. Он не мог удержаться от гримасы. Он говорил Махиру, что ее легко прочесть, но все это было безнадежно, если у него самого на лице было написано подтверждение, когда его окликнули. Однако Шихоко, казалось, совсем не обратила внимания на их реакцию.

"Я мельком увидела содержимое сумки Махиру-тян и решила, что должна спросить об этом, но, похоже, я оказалась права~”

Проследив за взглядом Шихоко, Аманэ увидел на краю дивана различные наборы для ухода за кожей, которые она вчера принесла в ванную.

Должен ли он злиться на нее за то, что она его обманула? Или бояться, что она узнала о том, что Махиру осталась на ночь, только увидев ее сумку?

Если Аманэ не будет осторожен в своих действиях, ситуация может стать намного хуже, и он не мог не признать, что у него нет возможности отговориться. Сдержав свой раздраженный голос, Аманэ ответил.

"Заткнись, что в этом плохого?"

Шихоко элегантно и приятно улыбнулась в ответ. "Нет? Ты уже достаточно взрослый, и тебя бы раздражало, если бы я слишком много об этом говорила. Ты, наверное, такой же преданный и искренний, как Шууто-сан, так что мне нет нужды беспокоиться".

"Учитывая все это, ты, похоже, много подшучиваешь, Шихоко-сан", — вмешался Шууто.

"Простите меня, пожалуйста. Он ведь наш очаровательный сын".

Шихоко сверкнула уверенной улыбкой. Аманэ хотел было сопротивляться, но сдался и вздохнул, понимая, что теперь ему точно не победить. Его мать улыбнулась, как обычно, но, посмотрев на Аманэ, повернулась к Махиру.

"Кстати, Аманэ. Можно мне пойти на прогулку с Махиру-чан?"

Хотя Шихоко смотрела на Махиру, она спрашивала его. Нахмурившись от такого несоответствия, Аманэ сузил глаза, недоумевая, что вдруг происходит.

"Не спрашивай меня. Просто спроси Махиру".

"Конечно, я спрошу ее, но мне кажется, что ты откажешься из-за своего сильного чувства собственничества".

"Послушай. Я признаю, что могу быть собственником, но у меня нет намерения ограничивать Махиру в действиях. Да, она моя девушка, но, в конце концов, она самостоятельная личность. Я не собираюсь навязывать ей свои личные мнения или поступки".

То, что они встречались, не означало, что Аманэ имел право ограничивать Махиру во всем. Он мог высказать свое мнение по этому поводу, но никогда не стал бы навязывать его ей, да и не хотел бы.

Неважно, насколько они были близки и насколько он считал ее любимым человеком, она была отдельной личностью с индивидуальным характером. Было бы странно, если бы Аманэ пытался контролировать ее, как пыталась предложить Шихоко.

Поэтому, если Махиру решила пойти на прогулку с Шихоко, этот выбор следовало уважать. Единственное, что мог сделать Аманэ, — это попросить Махиру не говорить ничего странного и не выдавать никаких секретов.

Он бросил на Шихоко взгляд, как бы говоря, что его образ мыслей вполне естественен, но Шихоко с радостью приняла его измученный взгляд. "Ну разве это не здорово, Махиру-чан? Именно в такие моменты можно убедиться в его честности и искренности".

"Д-да".

"Я не чувствую, что мне делают комплименты, когда ты это говоришь, мама", — вмешался Аманэ.

"Боже, я бы хотела, чтобы ты просто честно это принял. Правда, Шууто-сан?"

"Ты права".

"Даже ты, папа..." Аманэ не стал принимать похвалу Шихоко напрямую, так как это звучало так, будто она его дразнит, но когда это сделал Шууто, он почувствовал странное чувство тревоги.

Шууто был не из тех, кто льстит людям, и, как правило, указывал на их недостатки. От этого Аманэ становилось еще более неловко, ведь он знал, что похвала Шууто исходит из самого сердца.

Поэтому, когда его хвалят так искренне и прямо, Аманэ становится не по себе. Было бы неправильно сказать, что Шууто не понимал чувств Аманэ. Скорее, он знал их слишком хорошо и осмелился похвалить его намеренно.

"На самом деле ты добр и искренен с теми, кого впустил в свое сердце. Может, ты и не самый честный в своих словах и поступках, но в душе ты внимательный ребенок, и те, кто знает твою истинную натуру, понимают, что так ты скрываешь свое смущение".

"Ч-что это за внезапные комплименты...? Прекрати".

"Я провожу драгоценное время со своим ребенком, которого редко вижу. Похвалить тебя немного — это нормально, правда?"

"Хватит!”

Его мать говорила все с яркой улыбкой на лице, лишенной какого-либо намека на злобу или недобрые намерения, поэтому Аманэ не мог заставить себя рассердиться. Все, чего он хотел, — это скрыть растущий румянец на щеках, который его раздражал.

Он отвернулся, не желая, чтобы его внезапно разгоревшееся лицо было замечено, но тут Шихоко разразилась звонким смехом, похожим на звон колокольчиков. "Наш Аманэ слаб против Шууто-сана, не так ли? Никто другой не может так умело смягчить грубый характер Аманэ".

"Я тоже так думаю", — подхватила Махиру.

"Обычно он ведет себя так спокойно, но когда дело доходит до таких вещей, я понимаю, что он все еще ребенок", — уточнила Шихоко.

"Но разве не это делает его милым?"

"Фуфу, ты права".

"Эй, ребята!" Аманэ внезапно поднял голову и уставился на своих родителей и девушку, которые — поскольку никто из них не был предметом обсуждения — имели право пассивно наблюдать за происходящим без последствий. Шихоко решила притвориться, что ничего не знает, и бесстрастно улыбнулась Махиру.

"А. Поздновато спрашивать, но могу ли я пригласить тебя куда-нибудь, Махиру-чан? Простите, что вторгаюсь в ваш выходной, но без этой возможности я не смогу побродить с тобой по окрестностям".

"Да, я с радостью составлю компанию, Шихоко-сан".

"Тогда решено!”

Недовольный, Аманэ укоризненно смотрел на них. Ему не нравилось, что они так внезапно им заинтересовались, но, проигнорировав его недовольство, Махиру и Шихоко быстро решили вместе выйти на улицу. Из-за этого Аманэ почувствовал, что ему нужно хотя бы немного выразить свое возмущение.

Было их решение, хотят они пойти гулять или нет, но, кроме этого, у него было много претензий по поводу их оценки его персоны.

“Не могли бы вы не игнорировать меня и позволить мне присоединиться к разговору?”

“Боже. Ты хочешь присоединиться к нам на девичнике?”

“В этом нет необходимости, ну да ладно…”

Неважно, что он сейчас скажет, это не возымеет никакого эффекта, поэтому Аманэ тяжело вздохнул, выражая свое недовольство, прежде чем посмотреть на отца.

“Если эти двое собираются уйти, что ты будешь делать, папа?”

“Насчет этого... — вмешалась его мать. — Шууто-сан хочет поговорить с тобой, Аманэ”.

“...Поговорить?”

Из ее комментария Аманэ понял, что это будет как-то связано с Махиру, но он не мог представить, что на самом деле скажет ему отец. Аманэ нервно посмотрел на него и увидел в ответ мягкую улыбку.

Обычно на лице Шууто было нежное выражение, и Аманэ обычно с трудом понимал, о чем тот думает, поэтому относился к нему настороженно. Учитывая характер отца, можно было не бояться, что он выдвинет какие-то необоснованные требования, так что Аманэ ни капли не переживал об этом, но от этого становилось еще более загадочным, что же отец хочет обсудить с ним.

“Я подумал, что нам с тобой время от времени было бы полезно поговорить. Ты же всегда огрызаешься, когда рядом Шихоко-сан. Это не очень вежливо”, — объяснил Шууто.

“Интересно, чья это вина”.

“Это Аманэ виноват в том, что он слишком беспокоится о деталях. Верно?” Шихоко слегка наклонила голову, ища согласия у Махиру, но Махиру в ответ лишь слабо, обеспокоенно улыбнулась.

«Думаю, Махиру понимает, что мама говорит странные вещи только для того, чтобы добиться от меня реакции».

На лице Махиру была двусмысленная улыбка, которая казалась скорее доброжелательной, чем натянутой. Аманэ мысленно сказал ей: «Ты можешь быть честной в том, что хочешь сказать».

“По крайней мере, кажется, Махиру не согласна”.

“Ой, тише. Ну, ничего страшного, у меня самой есть много тем для разговора с Махиру-чан”.

“Только не учи ее ничему лишнему”.

“Ты мне не доверяешь? Не нужно волноваться, я могу отличить правильное от неправильного. Я не сделаю ничего, что тебе действительно не понравится. У нас будет обычный девчачий разговор”.

Аманэ был бессилен перед давлением, скрытым за улыбкой его матери, и он посмотрел на Махиру в поисках поддержки, но она лишь уверенно улыбнулась ему, давая понять, что все будет хорошо. Однако Аманэ не знал, можно ли ей доверять, когда дело касалось махинаций его матери.

“Хорошо, Махиру-чан. Пойдем”.

“А, п-подожди! Пожалуйста, позволь мне сначала пойти домой и подготовиться”.

Что ж, Аманэ верил, что даже Шихоко не станет выспрашивать подробности, о которых Махиру не хочет говорить. Наверное. Поэтому он смотрел, как они вдвоем выходят из дома, держась за руки.

✧ ₊ ✦ ₊ ✧

Итак, остались только Аманэ и Шууто. Аманэ сразу почувствовал облегчение, потому что в комнате стало гораздо тише. Как родитель, Шихоко была дорога ему, и он любил ее, но дело в том, что ему было трудно угнаться за разницей в их энергиях, которая в случае с его матерью иногда могла раздражать. Вот почему обычно он чувствовал облегчение сразу после того, как освобождался от нее.

“...Она как буря или что-то в этом роде. К добру или к худу, но когда мама приходит, всегда становится шумно. Обычно здесь не так оживленно”.

Шихоко, которая всегда была веселой и дарила улыбки всем вокруг, была одновременно душой компании семьи Фудзимия и популярной личностью в их районе. Всегда улыбающаяся и разговорчивая с другими, она считалась невероятно общительной. Она была добродушной, но в то же время знала, когда нужно решительно разорвать отношения с кем-то.

Даже будучи ее сыном, Аманэ понимал, что она была человеком, который легко завоевывал расположение других. Вне дома или внутри, ее характер всегда был одинаковым, поэтому даже дома она всегда вела себя как обычно — живо и энергично.

“Вы двое обычно мало разговариваете? Ты и Шиина-сан”.

“Дело не в том, что мы не разговариваем. Просто мы не такие энергичные, как мама”.

Аманэ и Махиру были людьми, которые предпочитали вести мирные беседы, при этом ни один из них не был особенно разговорчивым. Они бесчисленное количество раз просто сидели рядом друг с другом, не говоря ни слова, так что не было никаких шансов на оживленные разговоры в духе Шихоко.

“Ха-ха, вы с Шииной-сан обычно такие расслабленные”, — усмехнулся Шууто.

“Скорее мама не способна успокоиться”.

“Эй, не говори так. Шихоко-сан на удивление тихая дома, знаешь ли? Просто ты не часто видел ее такой”.

“Чтооо? Не могу представить, чтобы мама когда-нибудь смогла молчать”.

Шихоко была жизнерадостным человеком, сколько Аманэ себя помнил. Она всегда беззаботно улыбалась, шутила и поднимала настроение всем вокруг, сияя, как солнце. В ее словах и поступках никогда не было недостатка в доброте. По крайней мере, Аманэ не раз спасала ее жизнерадостность.

До сих пор он считал свою мать грозным человеком, который не был бы собой, если бы не разговаривал, и Аманэ не мог представить, чтобы она когда-нибудь молчала.

“Фуфу. Я уверен, что для тебя, Аманэ, Шихоко-сан кажется очень энергичной”.

“А какой она кажется тебе, папа?”

“Посмотрим. Для меня она выглядит одиноким человеком, который хочет, чтобы его побаловали. С тех пор как ты уехал, она все время говорит: «Мне одиноко, мне так одиноко!»”.

“Правда? Хотя она этого не показывает?”

Были времена, когда его мать смеялась и шутила, что ей одиноко, но Аманэ никогда не думал, что она действительно так себя чувствовала.

Когда Аманэ решил поступить в свою нынешнюю старшую школу, Шихоко твердо уважала его желания, с улыбкой провожая его. Она не выказывала никаких признаков того, что хочет остановить его или собирается это сделать. Поэтому описание Шууто матери как одинокого человека сильно расходилось с представлением о ней Аманэ.

Слегка обеспокоенный, Шууто нахмурил брови и улыбнулся, видимо, заметив удивление на лице Аманэ.

“Шихоко-сан — разумный взрослый человек, поэтому она понимает, что должна отпустить своего ребенка. Если бы она показала тебе, как не хочет расставаться с тобой, разве ты не начал бы волноваться? Ты уже выбрал свой путь, и она знает, что останавливать тебя только из-за ее собственных чувств и обстоятельств неправильно. Она пытается держать это в себе”.

“...Тебе не стоило мне этого говорить, да?”

“Точно. Пусть это будет секретом, хорошо?”

Шууто улыбнулся ему с ноткой игривости, и Аманэ слегка нахмурился, охваченный неописуемым чувством, вызванным этой ситуаций. Увидев это, Шууто нежно посмотрел на него.

“Тебе не о чем беспокоиться, Аманэ. Для нас с Шихоко-сан лучшее, что может случиться, — это чтобы ты жил здоровой и счастливой жизнью. Как для твоих родителей, знать, что ты живешь так, как хочешь, — наше самое большое счастье”.

“...Я везучий человек, правда”.

“Приятно слышать. Я рад, что у меня такой сын, как ты”.

Шууто улыбнулся своему сыну своими безукоризненно чистыми глазами, и Аманэ послушно принял это.

Хотя Аманэ смущался, он все еще чувствовал себя непринужденно и мог думать об этом с удовольствием. Он понял, что способен испытывать это сложное чувство благодаря смягчению своего характера с течением времени, несомненно, под влиянием людей, с которыми он общался. Аманэ не был уверен, что его прошлое, искаженное «я» смогло бы искренне воспринять слова отца.

“Итак, — продолжил Шууто, меняя тему, — есть еще кое-что, о чем я хотел с тобой поговорить”.

“...Что-то еще?”

Аманэ наклонил голову, вспомнив слова Шууто. Он вспомнил, что его отец остался, чтобы обсудить с ним что-то, как вдруг выражение лица Шууто стало мягким, но трудночитаемым.

"Да. Я легко могу сказать, глядя на вас двоих, но ты действительно хорошо ладишь с Шииной-сан".

"Это... ну, да. Правда, мы встречаемся, но я думаю, что мы довольно близки".

В его голосе звучали не поддразнивание, а восхищение и радость, поэтому Аманэ ответил, сбавив обороты. Он знал, что его отец не из тех, кто слишком глубоко вникает в состояние их отношений, но все равно не мог удержаться, чтобы не спросить об этом.

Однако, вопреки ожиданиям Аманэ, Шууто не стал лезть не в свое дело. Вместо этого он радостно улыбнулся и сказал: "Здорово, что вы так хорошо ладите". Услышав это, беспокойство Амане рассеялось.

"...Папа, ты действительно не собираешься ничего спрашивать, а?"

"Ты будешь смущаться, если тебя спросят об этом, Аманэ. Ты, наверное, начнешь дуться или что-то в этом роде".

"Заткнись.”

Смутившись оттого, что его полностью раскусили, Аманэ отвел взгляд, и в его ушах зазвучал смех отца. "К тому же, судя по всему, ты ничего не сделал", — продолжал Шууто.

В ответ на убежденный голос отца Аманэ неистово закашлялся.

«В каком-то смысле он может быть хуже мамы», — подумал Аманэ, едва не задохнувшись, и, переведя дух, посмотрел на Шууто, на что тот, как обычно, улыбнулся.

"Ну, не мне же говорить, правда? Зная тебя, я уверен, что ты сам решил, как поступить, после тщательного обдумывания. Это одна из твоих положительных сторон, но это и недостаток".

"...Учитывая будущее, это правильное решение".

"Сын мой, ты стал довольно рациональным человеком, несмотря на то, что учишься в средней школе. Тем не менее, я понимаю, что ты влюблен в нее по уши".

"...Я ничего не могу с собой поделать".

"Да, в этом ты прав". Шууто рассмеялся: "Я ведь тоже таким был", — но потом вдруг сбросил улыбку и твердо посмотрел на Аманэ. "...В любом случае, что касается главного вопроса".

"Хм?"

"Не волнуйся о стоимости, хорошо?”

Перед лицом таких смелых слов Аманэ застыл.

И Аманэ, и Махиру знали, что в будущем они поженятся. Именно поэтому Аманэ принял решение так тщательно заботиться о теле Махиру ради будущего, воздерживаясь от пересечения необратимых границ между их телами в настоящем. Прошлая ночь стала самым ярким примером, доказательством их приверженности этому соглашению.

С этого момента практические проблемы: расходы и одобрение родителей Махиру — все это Аманэ обдумывал, но не обсуждала с ней.

Очевидно, что при заключении брака встанет вопрос о деньгах. Нужно было подумать, что делать со свадьбой, местом жительства, доходами и так далее. Как только Аманэ задумался о том, что будет после свадьбы, он понял, что не сможет прокормиться, если будет только мечтать.

Аманэ застыл на месте, не ожидая, что Шууто скажет такое, а его отец криво усмехнулся, словно говоря: "Я так и знал".

“Я уже давно понял, что вы двое, вероятно, уже приняли решение. Зная тебя, как только ты действительно решился на что-то, ты не изменишь свою волю, и твоя решимость не изменится. Прямолинейно, всем сердцем ты продолжишь любить и обожать ее. Ты действительно такой же, как мы”.

“...Мама тоже была твоей первой любовью?”

“Если считать, что в детстве ты говорил: «Мамочка, я люблю тебя, давай поженимся!», то это относится и к тебе. Верно, Аманэ?”

“Это не считается”.

Аманэ невольно отвел глаза от Шууто, который комично улыбался и слабо смеялся. Честно говоря, заявление Аманэ о браке с мамой, когда он был еще совсем юным, не могло не стать частью его темной истории.

Это была глупость маленького ребенка, у которого не было ни здравого смысла, ни этики. К тому же число людей, которых он любил, было ограничено, так что даже если бы об этом заговорили сейчас, все бы поняли, что это шутка, но то, что было стыдно, оставалось стыдным.

Шихоко время от времени поднимала эту тему, говоря: "Ты ведь говорил, что женишься на мне, правда?", от чего у него дергался глаз, но при непринужденном упоминании об этом Шууто Аманэ испытывал лишь чувство неловкости.

“Ну, шутки в сторону, — продолжил Шууто, — речь идет о тебе, поэтому я знал, что ты будешь думать о своем будущем. Ты умен, так что не думаешь, что сможешь решить все проблемы, которые тебя ждут, полагаясь только на свои чувства, верно?”

Он попал в точку. Спокойная, нежная улыбка Шууто, словно он видел все насквозь, вызывала у Аманэ мурашки по коже. Именно потому, что Аманэ сам это понимал, он беспокоился о том, что ему делать. Он думал о том, чтобы посоветоваться с кем-нибудь, но никогда не думал, что об этом заговорит Шууто.

“Я вдруг испугался своего отца”.

“В конце концов, я твой отец. Видеть насквозь своего сына — проще простого”.

Аманэ обычно подозревал бы кого-то в тщеславии, если бы тот произнес подобную фразу, но когда это сказал его отец, у Аманэ возникло ощущение, что он действительно может видеть все насквозь, поэтому он не мог просто отмахнуться от этого.

На самом деле, помимо того, что Шууто узнал о внутреннем конфликте Аманэ, он спросил его об этом, хотя и понимал все с самого начала, и это делало ситуацию еще более пугающей.

“Действительно... Это так похоже на тебя — пытаться взвалить все на свои плечи”.

“...Я сам принял это решение и собирался рассказать Махиру сразу после того, как немного все спланирую”.

“Хотя планировать такие вещи в столь юном возрасте — это похвально, есть предел тому, сколько может сделать один... нет, два человека. Всякий раз, когда ты попадаешь в беду, используй все доступные тебе ресурсы, хорошо?”

“Но это не значит, что я должен все время зависеть от родителей”.

Возможно, Шууто сделал это из родительской доброты. Однако Аманэ считал, что он слишком зависим от них. Ему было позволено покинуть родной город в одиночку, и у него не было никаких финансовых проблем, которые могли бы ограничить его образ жизни при этом. Поэтому Аманэ старался решать свое будущее, по возможности не советуясь с ними.

Он поступил совершенно эгоистично, но Шууто рассмеялся, не обращая внимания на колебания Аманэ: "Ты проявляешь сдержанность в самых странных вещах".

"В таких практических вопросах тебе стоит положиться на нас. Лично я, как твой родитель, а также родитель Шиины-сан, хочу благословить вас обоих. На самом деле я хочу, чтобы такая девушка, как Шиина-сан, была счастлива и не беспокоилась ни о чем на свете, и то же самое касается моего сына. По крайней мере, я хотел бы сделать это".

"...Разве это не то, чего мы должны добиться собственными усилиями и упорным трудом?"

"И когда, по-твоему, этого можно будет добиться?"

"Уф…”

При таком раскладе это была тяжелая участь.

Если бы они хотели все сделать сами, то, проработав несколько лет и посвятив все свои силы накоплению денег, смогли бы накопить достаточно средств. Однако Аманэ не хотел упустить возможность устроить Махиру настоящую свадебную церемонию, о которой мечтают многие женщины, и ему хотелось увидеть Махиру в свадебном платье или белом кимоно.

Аманэ понимал, что самостоятельная попытка сделать все это приведет к тому, что Махиру будет ждать в напряжении, поэтому он мучился над решением.

"Неужели ты хочешь заставить Шиину-сан ждать так долго? Время особенно ценно для девушек, ты же знаешь?"

"Уф... Но все же…”

"Для меня свадебная церемония — это начало новой жизни, а еще это последний раз, когда ваши родители могут сделать существенный подарок. Мои милые сын и дочь собираются оставить своих родителей и жить как муж и жена, поэтому я хотел бы, чтобы вы позволили нам помочь хотя бы в этом". Шууто улыбнулся и сделал глоток кофе, чтобы смягчить пересохшее горло, а затем продолжил. "Конечно, если вы решите все делать сами, мы поддержим ваше решение. Если же нет, то мы хотели бы внести и долю родителей Шиины-сан".

Шууто и Шихоко знали о семейной ситуации Махиру и намеревались вести себя как ее настоящие родители. Стоило Аманэ лишь раз взглянуть на лицо своего отца, и он вспомнил, что они заботились о Махиру так, словно она была их родной дочерью или невесткой.

Как сказал Шууто, они, должно быть, осыпали Махиру любовью, как родители, которые искренне о ней заботятся, чтобы восполнить всю ту любовь, которую не дали ей настоящие родители, которым было все равно. Именно по этой причине, хотя могло показаться, что Шууто предлагал компромисс, у него не было ни малейшего намерения идти на уступки.

Шууто улыбнулся, как будто видел насквозь Аманэ, который задавался вопросом, действительно ли это нормально — так его баловать, и небрежно взъерошил волосы Аманэ.

"Ты всегда не умел потакать другим и полагаться на них, не так ли? Все будет хорошо, позволь мне сделать что-нибудь, достойное родителя".

"...Ты уже достаточно меня избаловал".

"Я бы так не сказал. У тебя появилось сильное чувство независимости из-за того, что у тебя не было настоящей фазы бунтарства. Это даже сделало меня одиноким, понимаешь?"

Шууто не собирался прекращать трепать его, и Аманэ не стал отмахиваться от его руки. Ему было щекотно и неловко, но не неприятно. Доверие к отцу и чувство безопасности, которое он ему внушал, позволили Аманэ послушно принять жест отцовской любви.

"Все это окупится, когда ты станешь родителем, Аманэ, и покажешь нам лицо нашего внука. О том, чтобы оказать поддержку нам, своим родителям, ты сможешь побеспокоиться, когда ваши жизни наладятся. К счастью, мы с Шихоко-сан здоровы. Мы заботимся о своем здоровье, а наша семья, как правило, живет долго. Когда придет время, обязательно отплатите нам добром".

Шууто ухмылялся, балуя его, ведя себя с ним как с ребенком, и Аманэ расслабился, в его сердце постепенно зародилось теплое чувство. Аманэ был рад, что стал их ребенком, и смирился с тем, что его будут баловать, как ребенка.

✧ ₊ ✦ ₊ ✧

К тому времени, когда Махиру и Шихоко вернулись домой после шопинга, Шууто вернулся к своему обычному поведению и больше не обращался с Аманэ снисходительными взглядами и жестами. Быть избалованным в присутствии Махиру было бы для него невыносимо, поэтому Аманэ был рад, что все закончилось, но в то же время ему немного не хотелось отказываться от этого.

Однако Аманэ хотел вести себя перед Махиру как подобает, поэтому он поприветствовал их со спокойным выражением лица, не показывая ни намека на то, что произошло раньше. "С возвращением. Закончили с покупками и болтовней?"

"Конечно. Правда, Махиру-чан?"

"...Д-да”.

В отличие от веселой и уверенной в себе Шихоко, Махиру суетилась и съеживалась, так что, по всей вероятности, его матери в голову лезли всякие ненужные мысли. Но сейчас было неподходящее время спрашивать об этом, поэтому он намеренно проигнорировал эту мысль и забрал их сумки.

Поскольку Махиру покраснела, встретив его влюбленный взгляд, подозрения Аманэ по поводу ее внушения сменились убежденностью, и в итоге он бросил на маму раздраженный взгляд. Шихоко, напротив, не растерялась и спокойно улыбнулась.

В ее улыбке сквозило загадочное чувство выполненного долга, и Аманэ захотелось самому расспросить ее о том, что она внушила Махиру.

“...Умоляю тебя, не учи ее ничему странному”.

“Боже, ты ошибаешься. Я не учила ее ничему странному. Я просто давала ей советы по важному вопросу, когда вы проводите время вместе”.

“Разве мы не будем учиться этому постепенно, самостоятельно, с этого момента?”

“Это не то, что можно обсуждать с мальчиком, так что все в порядке. Тебе следует учиться мудрости у своих предков, понимаешь?”

“...Можно ли мне спросить об этом Махиру?”

“Рано или поздно ты поймешь, так что проблем нет. Думаю, мужчине не подобает спешить”.

Услышав это, Аманэ ничего не оставалось, кроме как промолчать.

Похоже, Махиру тоже не хотела говорить с ним об этом, и он понимал, что существуют сложные разговоры, которые могут вести только женщины, поэтому он знал, что лучше не настаивать на ответе.

Однако, судя по действиям его матери до сих пор, это было что-то такое, чему он не должен был полностью доверять. Так что, хотя он и не стал бы спрашивать об этом насильно, он счел необходимым запомнить это на будущее.

Бросив холодный взгляд на Шихоко, которая ответила лишь улыбками и усмешками, Аманэ отнес пакет с продуктами на кухню и положил свежие продукты в холодильник.

Его родители планировали поужинать сегодня вечером у Аманэ дома, прежде чем отправиться обратно в отель, так что им нужно было приготовить еды на четверых, вдвое больше обычного. Почему-то это казалось немного неловким.

“Тебе интересно, Аманэ-кун?”

Аманэ слегка пожал плечами, когда Махиру, вымыв руки, вдруг заметила выражение его лица и спросила.

“Я бы солгал, если бы сказал, что мне неинтересно, но я много о чем поговорил с папой, и пока не хочу рассказывать тебе об этом. Так что будем считать, что мы квиты, Махиру”.

“Что? О ч-чем вы говорили?”

“Секрет”.

Когда Аманэ с озорной улыбкой, похожей на ту, которую Махиру время от времени демонстрировала ему, бросил овощи в ящик для овощей, она разволновалась и легонько ударила Аманэ по спине.

«Тем не менее, Аманэ. Я не буду вмешиваться в то, что ты хочешь подарить Махиру-тян, хорошо?»

Вот что сказал ему Шууто после того, как хорошенько взъерошил ему волосы.

Конечно, Аманэ не собирался настолько полагаться на родителей, поэтому планировал подрабатывать, чтобы увеличить свои сбережения. Он также не собирался халтурить на вступительных экзаменах, так что ему придется еще больше стараться, совмещая работу и учебу.

«...Похоже, мне придется обратиться к Кидо».

Аяка, возможно, шутила наполовину, но она действительно предложила Аманэ подработку, так что казалось хорошей идеей согласиться на это. Он не назвал бы себя мастером обслуживания клиентов, но эта возможность была как раз для того, чтобы получить необходимый ему социальный опыт.

«Похоже, теперь мне придется больше над многим работать», — Аманэ серьезно кивнул, и Махиру посмотрела на него с обеспокоенным выражением лица.

Аманэ улыбнулся, глядя на выражение лица Махиру, в последний раз сказав ей: «Это секрет», — после чего в приподнятом настроении закрыл ящик для овощей.

✧ ₊ ✦ ₊ ✧

Хочешь читать главы Лайт-новеллы раньше и быть в курсе всех новостей?

Тебе в мой телеграмм-канал: https://t.me/AngelNextDoor_LN

http://tl.rulate.ru/book/120436/5244956