Готовый перевод Ran Yu Cang Ze Cang / В черной краске становишься черным: 4. План «страдание плоти»

Одну палочку благовоний назад

Поместье Чан погрузилось в мрачную тишину, и все люди спали, кроме одного господина. Этот человек тихонько открыл дверь, неслышно выскользнул наружу и замер перед соседней дверью. Он попытался толкнуть ее в сторону, но дверь не поддалась. Человек чертыхнулся и отпрянул, будто обжегшись, а затем резко обернулся. Черная тень мелькнула по стене и исчезла. Человек прищурился и спустя пару мгновений уже оказался перед запертой главной комнатой западного двора. Он тихонько два раза стукнул по закрытой двери.

Некоторое время ответа не было, а затем с той стороны кто-то ребячески пробежал пальцами по дереву. Человек снаружи ухмыльнулся и снова стукнул — на этот раз три раза. Стук изнутри повторился, а затем послышался странный плеск, от которого у Цзю-эра уже встали бы волосы дыбом. Однако человека он вообще не испугал. Вместо этого он хмыкнул и толкнул двери в стороны, будто не замечая замок, который с легким стуком упал на половицы.

В темном провале вдруг вспыхнули демонические красные глаза, а затем наружу высунулась длинная черная рука, которая втянула человека внутрь, и двери захлопнулись.

Во дворе снова воцарилась тишина.

Спустя несколько секунд из-за двери раздался сдавленный писк, удар о дерево чего-то тяжелого, а после все затихло. Наконец за оконной бумагой вспыхнул странный красный огонек, потусторонний и оттого пугающий.

Если бы Цзю-эр стоял во дворе, он бы подумал, что незадачливого гостя сожрал демон, который поселился в поместье Чан, и уже бы побежал сообщить хозяину, что пора снова приглашать монахов для поминальной службы. Потому что человеком, который вошел в западный двор, был никто иной, как Се Юньци, наглый и хвастливый молодой заклинатель, который ни на кого не произвел хорошего впечатления и не казался особенно сильным. Он наверняка должен был быть уже мертв.

Однако этот наглый молодой заклинатель прямо сейчас… стоял посреди комнаты, своим прекрасным сапогом прижимая к полу лицо старухи. Кто-то бы подумал, что Се Юньци мало того что павлин, так еще и непочтителен к старшим. К счастью для него, кроме Се Юньци и этой старухи в комнате, где пол был подозрительно мокрым и разбухшим, никого не было.

В комнате, на самом деле, было совсем не тихо, просто молодой господин Се все же потрудился опустить завесу тишины на комнату. Потому что старуха громко завывала и причитала:

— Т-т-т-третий господин, молю вас, простите, отпустите… Обозналась, глаза старые, слепые, сами понимаете… Не разглядела, не увидела В-в-вашей Светлости. Пощадите, простите, Третий господи-и-и-ин!

Слезы и сопли старухи забрызгали прекрасный сапог Се Юньци, и он с отвращением его убрал. Карга, посчитав это помилованием, тут же прижалась лбом к полу и заскулила благодарности:

— С-с-спасибо, с-спасибо, век не забуду вашей милости, вашей щедрости, вашей…

— Да заткнись ты, — лениво протянул Се Юньци, и старуха тут же замолкла, трясясь бесформенной кучей.

Се Юньци нашел кресло и вальяжно уселся в нем. Он осмотрел испачканный сапог и цокнул языком, отчего старуха затряслась еще сильнее. Затем он махнул рукой, и его обувь снова стала девственно чистой, будто ничего и не было. Красный огонек, плавающий в воздухе, подплыл ближе, и Се Юньци наклонился к старухе.

— Ну, рассказывай, кто такая, откуда, чем тут занимаешься, как живешь, — равнодушно сказал он, а затем снова откинулся назад и огляделся, будто в поисках чая. Казалось, что он пришел к старухе в гости, однако та была совсем не рада ему. Только вот выбора у нее явно не было.

— Отвечаю Т-т-третьему господину, эта старуха из водных духов, жила и умерла в поместье Чан на третьем году правления Канцин. Из-за обиды вернулась в поместье после смерти и с тех пор тут обитаю, — лужа под старухой становилась все больше, и в пламени огонька виднелось ее обрюзгшее посиневшее лицо с впавшими глазами. Кожа, казалось, еле держалась на ее костях, как и одежда, представлявшая бесформенный черный халат, с которого непрестанно сочилась вода. Когда та подтекла к Се Юньци, тот многозначительно посмотрел на старуху, и вода тут же убралась восвояси.

— Значит, во времена правления деда нынешнего императора? Это сколько тебе… — Он задумался, будто и правда подсчитывая возраст водного духа.

— Девяносто пять, Третий господин, — почтительно отозвалась старуха.

— Порядочно ты прожила, старая карга, — с отвращением сказал Се Юньци, и водный дух скромно потупил глаза. — И чем занимаешься тут?

— Так, потихоньку, убиваю путников и случайно забредших в поместье. Почти никого не трогаю, время такое, что люди уже почти не верят в духов, — пожаловалась старуха. — А теперь и вовсе тут поселился магистрат Сун, занял мое жилье. Третий господин, я столько лет создавала репутацию, неужто я не могла наказать его за непослушание?

Она чуть подалась вперед, заглядывая в глаза Се Юньци. Тот не ответил на вопрос, а вместо этого спросил:

— Кто тебя убил?

— Ой, Третий господин, это давняя история… — глаза старухи заблестели, и она шмыгнула носом, чтобы рассказать свою слезливую историю, но Се Юньци отмахнулся:

— Хотя ладно, какая мне разница. Это не мое дело.

Старуха, которую оборвали еще до начала повествованию, обиженно поджала губы. Впервые за столько лет ей задали этот вопрос, но не потрудились даже выслушать! А она много раз репетировала…

— А какие дела у Вашей Светлости в поместье Чан? — наконец заискивающе спросила она. Может быть, она сможет выдворить этого большого Будду из своего дома и заняться простыми шуйгуйскими радостями: пугать людей и изводить их до смерти.

— Мои дела… — Се Юньци задумался о том, не стоит ли просто ее убить. Она и так осмелилась напасть на него, чем заслужила по меньшей мере несколько смертей. Однако его первоначальный план подобраться к даосу провалился, а значит… нужно придумать что-то еще. — Ты вообще как, при жизни тебе доверяли? — обратился он к старухе.

— Третий господин, обижаете — меня и убили потому, что я слишком хорошо хранила чужие тайны! — шуйгуй подполз чуть ближе на коленях, почувствовав аромат сплетен.

— Тогда ты должна знать, как расположить к себе человека? Завоевать его доверие?

Глаза старухи снова вспыхнули демоническим светом.

— Третьему господину нужна помощь этой старухи? А этот человек — какой он?

Се Юньци вспомнил даочжана и хмыкнул:

— Я пока и сам не разобрался, но он похож на гору Тай: неприступный и холодный. Большой упрямец и гордец. Явно очень высокомерный.

— Сердце такого человека сложно растопить, — со знанием дела сказала старуха. — Третьему господину не следует спешить и действовать безрассудно. Важна хитрость и упорство. Может быть, вы могли бы притвориться беспомощным и больным, скромным и обаятельным, чтобы ослабить его бдительность. Нужно заставить его почувствовать, что в вас нет угрозы. Такие люди любят защищать слабых и немощных. Может, вам сымитировать болезнь и заставить его о себе заботиться? Разыграть план «страдание плоти»*?

— Хм, — Се Юньци всерьез задумался над словами водного духа. — На самом деле… — старуха встрепенулась, с надеждой на него глядя, — ты права. — Старуха выдохнула. — Это мысль. Дело срочное, так что вот ты мне и поможешь.

— О, конечно, Третий господин, в чем вам помочь? — водный дух подполз еще ближе.

— Атакуй меня, — сказал Се Юньци.

— Г-г-г-господин… — от страха старуха снова начала заикаться и выпучила глаза. — Я… я…

— Понарошку, — нетерпеливо отозвался он. — Давай, бей. — Он раскрыл руки, приглашая шуйгуя атаковать.

— В-в-ваша Светлость, я не могу. Я никак не могу! — старуха прижалась лбом к полу, в ужасе от этого неожиданно свалившегося на нее задания.

— Не ударишь ты, ударю я, — глаза Се Юньци блеснули алым в полутьме, и водный дух затрясся еще сильнее. Старуха собралась с силами и посчитала про себя, что все равно умирать, так что терять ей нечего…

Итак, в темной комнате разыгралась чрезвычайно странная сцена: шуйгуй дрожащей рукой медленно потянулся к шее Се Юньци. Тот нетерпеливо схватил старуху за костлявую руку и положил ее пальцы на свое горло:

— Вот так давай, дави. Нет, подожди, давай я лягу. Будет натуральнее.

Он махнул рукой, и пол заблестел, начищенный до блеска. Только после этого он аккуратно улегся, расправил складки халата и спросил:

— Как тебе эта поза?

— Оч-чень к-к-красивая, Третий господин…

— Отлично, продолжаем. Давай, души меня!

Старуха с трудом согнула закостеневшие пальцы, которые вдруг потеряли всякую чувствительность.

— Да дави ты сильнее! — воскликнул Се Юньци, лежащий на полу с раскинутыми руками. — Так, подожди, так не пойдет. На моем горле останутся следы.

— Без следов не будет… выглядеть… как по-настоящему… — пролепетала старуха.

Се Юньци с отвращением посмотрел на ее морщинистое лицо, нависшее над ним, и тяжело вздохнул.

— И правда… этому лао-цзы** придется пожертвовать собой ради великого дела… Ладно, дави.

Затем он щелкнул пальцами, и завеса тишины пропала. Красный огонек пропал, погрузив комнату в темноту.

— А теперь… — глаза Се Юньци, лежащего на полу, зловеще блеснули, и бедная старуха над ним снова задрожала от ужаса, — начнем. Спасите! Помогите! Убивают!

Мо Хэ резко распахнул глаза от истошных криков. Он сел, схватил халат и всунул ноги в сапоги. Когда он открыл дверь, то увидел сонную Гу Вэньвэнь, которая уже держала в руках кнут.

— Учитель! Кажется, кто-то кричал?

— Видимо, злой дух решил снова начать действовать, — рассудил Мо Хэ и вдруг заметил открытую дверь в пустую соседнюю комнату. Он нахмурился. — Наверное, господин Се хотел с ним разобраться и спровоцировал.

Широким шагом он направился к воротам внутреннего двора, на ходу завязывая халат. Гу Вэньвэнь поспешила за ним.

— Нужно торопиться, кто знает, какой силы этот дух, и какого уровня заклинатель Се, — сказал Мо Хэ, с помощью цингуна легко перемахивая через стену, отделяющую внешний двор от внутреннего. Оказавшись в саду, он отпустил свое духовное сознание и сразу же заметил темную ци в западном дворе. — Скорее!

Мо Хэ и его ученица ворвались в бывшую комнату госпожи Сун как раз вовремя: в темноте слышались звуки борьбы и затихающие крики, и когда Мо Хэ осветил комнату пламенем на ладони, он увидел темную мокрую фигуру, которая душила Се Юньци. Тот уже побледнел и ослабел, а темная ци окутывала всю его фигуру. Увидев их двоих, он закатил глаза и потерял сознание.

Мо Хэ сложил мудру, собирая светлую ци, и белое пламя отбросило темную фигуру от Се Юньци. Гу Вэньвэнь подняла кнут:

— Ах ты мерзкий злобный дух!

Кнут хлестнул шуйгуя, и тот взвыл, поворачиваясь к ним лицом. Мо Хэ успел заметить, что это дряблая старуха с длинными острыми зубами и когтистыми руками. Подобрав свой прожженный плащ, она вдруг растеклась в лужу и исчезла, оставив лишь мокрое пятно на дереве.

Гу Вэньвэнь шагнула вперед, но Мо Хэ остановил ее:

— Она уже сбежала.

Сам он приблизился к молодому господину Се и поднес пальцы к его носу. Убедившись, что тот жив, просто в обмороке, Мо Хэ положил ладонь на его грудь и направил свою ци в его тело, проверяя состояние.

Гу Вэньвэнь осмотрела всю комнату, ничего не нашла и тоже подошла к ним.

— Как он, Учитель? — хотя этот павлин ей и не нравился, она ценила всякую человеческую жизнь и теперь немного волновалась, что этот Се из-за безрассудности может умереть.

— Жив, только… — Мо Хэ нахмурился, разглядывая темные следы на шее молодого человека. Они казались простыми отметинами от удушения, только вот… — Его ци в беспорядке, будто этот шуйгуй отравил его. Должно быть, это трупный яд. Ему как будто становится хуже.

Се Юньци, «пребывавший в обмороке», зажмурился, стискивая зубы, пока светлая ци хозяйничала в его теле и причиняла ему немыслимые страдания. Если бы не ты, проклятый даос, ему бы и не становилось хуже! К счастью, Мо Хэ быстро убрал руку, и его энергия покинула тело Се Юньци.

Опасаясь, что Мо Хэ снова начнет его «лечить», Се Юньци вдруг закашлялся, отплевывая воду, задергался, и его ресницы задрожали.

— Он очнулся! — радостно воскликнула Гу Вэньвэнь.

— Где я… что случилось… — слабо выдавил Се Юньци, мысленно ставя себе несколько баллов за прекрасную актерскую игру. Он пошевелился, хватая Мо Хэ, который собирался подняться, за рукав. — Даочжан… вы спасли меня? Где… демон?

Демон в это время спрятался в укромном уголке поместья, зализывая свои раны и проклиная Третьего господина на чем свет стоит. Чтоб она еще раз выбралась наружу!

Се Юньци про это, конечно, не знал. Он разыгрывал свой план «страдания плоти» со всей самоотдачей. На его глаза навернулись слезы.

— Даочжан, спасибо вам… Я был груб… простите… А вы спасли… спасли мою жизнь… Теперь я обязан вам…

Мо Хэ нахмурился, но не решился вырвать рукав у Се Юньци.

— Не стоит благодарности, — наконец сказал он. Ему пришлось помочь Се Юньци сесть, и тот скривился от боли. Мо Хэ невольно смягчился. — Кажется, вас отравили трупным ядом, — сказал он, оглядывая мокрое от пота лицо молодого человека.

— Трупный яд? — ахнул Се Юньци, и в его глазах Мо Хэ увидел толику страха. Это смягчило его еще больше.

— Ничего страшного, для заклинателей это не так опасно, — успокоил он его, по привычке наставляя, как свою ученицу. — Вам нужно выпить горячего и съесть что-то жирное, чтобы вывести его. Вот и все.

— Спасибо, даочжан, спасибо… — залепетал Се Юньци и отвернулся, стискивая зубы. Эта старуха посмела оставить на нем свой трупный яд!

Заметив, что Мо Хэ уже не так холоден с ним, как раньше, Се Юньци решил ковать железо пока горячо. Он вдруг закатил глаза и снова упал в обморок, обмякнув на руках даочжана.

Подумав, что этот изнеженный молодой господин впервые столкнулся со злым духом и просто потрясен, Мо Хэ ничего не заподозрил. Ему пришлось собственноручно отнести Се Юньци в его комнату и уложить в кровать. Гу Вэньвэнь в тревоге следовала за ним.

— Что с ним такое, Учитель? Впервые вижу, чтобы трупный яд так быстро действовал, — не прекращала говорить она. — Может, у него особое строение тела, и он просто слабый заклинатель? Зачем он тогда вообще полез к шуйгую? Оставил бы это нам? Неужто ради наживы? Но он выглядит как богатый молодой господин, явно не нуждается в деньгах…

— Помолчи, — оборвал ее Мо Хэ.

Се Юньци впервые почувствовал к нему благодарность. Эта девчонка несла всякий вздор! Кто тут слабый? Этот лао-цзы сильнее десяти таких девчонок, как ты!

— Он отдохнет, и все пройдет. Это просто реакция от испуга, — сказал Мо Хэ, проверяя его пульс.

Благодарность в сердце Се Юньци тут же испарилась: какого, черт возьми, испуга? Глупый даос, этот лао-цзы вообще никого не боится!

Однако какими бы браными словами молодой человек не поливал этих двоих, он ничего не мог сделать, продолжая симулировать беспамятство. Чтобы отвлечься, он принялся придумывать способы наказания для Мо Хэ, Гу Вэньвэнь и старухи. Старуху он просто уничтожит, даже не потрудится сожрать, слишком мерзко. Девчонке можно переломать все кости, вырвать золотое ядро и бросить умирать в темнице его дворца. А золотое ядро он сожрет. А Мо Хэ… о, на этого даоса у него большие планы: сначала он, конечно, вырвет его даньтянь и победит в споре. После поглощения всей его силы он выжжет его меридианы, раздробит каждую косточку, а потом даст ему пилюлю, чтобы он выжил, но остался посредственным и немощным смертным. А потом заставит его прислуживать себе до самой смерти…

За этими кровожадными мыслями Се Юньци и сам не заметил, как перестал симулировать обморок и заснул. Его лицо разгладилось, он перестал стискивать челюсти, и Мо Хэ с Гу Вэньвэнь поняли, что он погрузился в сон. Они тихонько поднялись и ушли, а Мо Хэ в завершение приклеил талисман для отпугивания злых сил к двери его комнаты.

Се Юньци на кровати казался совершенно счастливым, потому что ему снилось, как он исполняет свою низкопробную месть. На его губах заиграла коварная улыбка, и он улегся на бок, устраиваясь поудобнее.

_________________________

Автору есть что сказать:

* «Страдание плоти» — 苦肉策 — обр. наносить себе увечья или прикидываться страдающим, чтобы вызвать к себе доверие или сострадание.

** Лао-цзы — «Я», гневно или шутливо о себе. Похоже по вайбу на «я твой отец» или «великий я».

Мини-театр:

Новая тема на форуме демонов: «Я хочу завоевать доверие одного человека как можно скорее, как этому лао-цзы это сделать?»

Пользователь Шуйгуй: Притворитесь слабым и больным, чтобы ослабить его бдительность.

Этот лао-цзы: Тогда ты притворись, что избил меня. Что дальше?

Пользователь Шуйгуй: Говорите ласковые слова и льстите. Расположите к себе человека.

Этот лао-цзы: Мо Хэ — что за тупое имя? Тебя собаки что ли назвали?

Пользователь Шуйгуй: Ведите себя скромно и обаятельно, чтобы человек не чувствовал в вас угрозы.

Этот лао-цзы: Ужас, что за халупа, я не могу здесь жить, Мо Хэ, купи комнату подороже. Мо Хэ, эта еда невкусная. Мо Хэ, у меня всего одно одеяло, отдай свое.

Учитель Мо Хэ: Проваливай.

Этот лао-цзы: …Эй ты, ты онлайн? Какого черта, что я сделал не так?

Пользователь Шуйгуй: Господин отлично справился… Господин Мо просто так поражен вашим великолепием, что не может сформулировать это иначе. Он закрытый человек, сдержанный.

*Пользователь Шуйгуй удален админом из темы и заблокирован навсегда*

Заглядывайте на огонек в ТГ с мемами: https://t.me/shayisi

На иллюстрации Се Юньци снятся способы расправы над даосом.

http://tl.rulate.ru/book/120064/5075744