Готовый перевод Путь возможностей / Путь возможностей: Том 1. Глава 9

Глава 9

— Дедушка, есть ли способ тренировать свою ци? — спросил Артамир, устало облокотившись на деревянный меч. В его глазах читалось разочарование — как будто все старания утекли в пустоту, не оставив следа.

Адун, стоявший у стены их небольшого тренировочного двора, поднял взгляд. В его глазах не было ни тени снисхождения, но и жестокости тоже не наблюдалось. Он молчал несколько мгновений, словно переваривая вопрос мальчика, а затем заговорил медленно, как будто взвешивая каждое слово.

— Ци, как и любая другая сила, приходит через труд. Неважно, что ты делаешь, важно, насколько долго и упорно ты это делаешь. — Адун вынул из ножен свой боевой меч, сталь которого сверкнула на солнце, и, стоя в центре двора, продемонстрировал быстрый, точный взмах. Меч словно вспыхнул в воздухе, рассекая тишину движением, столь быстрым, что Артамир едва успел уловить его.

— Смотри, — продолжил Адун, возвращая меч в ножны с той же лёгкостью, с какой его вытащил. — Я каждый день повторяю это движение, снова и снова. Не считая времени, не думая, сколько раз. Я просто тренируюсь. Это одно действие стало частью меня. Сначала оно даёт силу телу, но постепенно начинает питать и твою ци. Чем больше ты повторяешь одно и то же, тем сильнее становится твоя ци.

Артамир, впечатлённый точностью и быстротой движения Адуна, не мог оторвать взгляд от его меча.

— Так, значит, ци можно развить одним движением? — спросил он, его глаза горели желанием попробовать.

— И да, и нет, — отозвался Адун. — Только если ты готов к постоянству, ты достигнешь успеха. Все воины, что чего-то добились, выбрали одно или несколько движений и довели их до совершенства. Это не просто физическое усилие. Это борьба с собой. Твоё тело устанет, разум затуманится, но ты должен продолжать, даже когда сил больше нет. Так было в моем случае.

Воодушевлённый, Артамир решил последовать примеру Адуна. Взяв деревянный меч, он встал в ту же позицию и начал повторять то же самое движение. Поначалу всё шло хорошо: взмах, шаг вперёд, снова взмах. Его мышцы напрягались, а дыхание оставалось ровным. Но с каждым повторением приходила усталость. После сорокового раза Артамир почувствовал, как его тело начинает сопротивляться. Ему стало скучно, руки устали, движения замедлились. В конце концов, он остановился, не выдержав.

Адун молча наблюдал за ним, не выказывая ни радости, ни разочарования.

— Хватит на сегодня, — спокойно сказал он. — Для первого раза достаточно.

После тренировки Артамир ушёл, но его мысли не давали ему покоя. Он был разочарован тем, что не смог продолжить, как Адун. Возможно, он просто не нашёл своего движения. Меч? Может, это не его оружие?

Он решил попробовать что-то другое. Взяв лук и стрелы, он направился на небольшую поляну, где Адун обычно тренировался в стрельбе. Он начал натягивать лук, но тут же почувствовал, как его руки быстро устают, а стрела каждый раз уходит мимо цели. После нескольких попыток он снова почувствовал ту же монотонность и скуку. Вскоре он оставил лук.

Не сдаваясь, Артамир взял кинжалы, топор и копьё. Он думал, что сможет постичь эту технику — копьё было лёгким и внушительным. Но и здесь его настигла та же проблема. Ему не хватало терпения.

Отчаявшись, он решил уйти подальше от деревни, чтобы побыть один. Он направился в лес, где редко встречал людей. Тишина леса умиротворяла, и вдали слышался лишь шорох ветра в кронах деревьев.

Неожиданно он встретил деревенского старосту, который, как оказалось, решил прогуляться после обеда. Староста был уже не молод, но держался бодро. Его лицо было грубым, выточенным жизнью и множеством тяжёлых лет, а глаза — внимательными и зоркими.

— Ты здесь один? — с удивлением спросил староста, подойдя ближе. — Не слишком ли рано для таких одиноких прогулок?

Артамир кивнул, не решаясь возражать. Он знал, что староста строго относился к детям, но уважал хоть и перечил Адуну, поэтому решил не спорить.

Сам староста тоже не слишком хорошо знал Артамира, он только знал то что Адун привел его после долгих лет службы, он даже предполагал что тот был его внебрачным, незаконнорожденным сыном.

— Пойдем, прогуляемся вместе, — предложил староста своим старческим голосом, усмехнувшись. — Должен же я проследить, чтобы ты не заблудился. А то мне потом от Адуна достанется.

Они пошли по лесной тропинке, не торопясь. Лес становился гуще, деревья теснее, их кроны сплетались в причудливые формы. В тишине прогулки Артамир внезапно заметил, что староста, заговорив, изменил тон. Он говорил не как суровый лидер деревни, а скорее как человек, хранящий в себе тяжёлые воспоминания.

— Знаешь, когда я родился, — начал староста, не глядя на Артамира, — был один из самых голодных годов. Тогда много младенцев не пережило зиму. Родители просто не могли их прокормить. Это были суровые времена. Мне повезло, меня не оставили умирать, как многих других.

Артамир слушал с затаённым дыханием. Он никогда раньше не слышал, чтобы староста говорил о таком, да и в деревне об этом не сплетничали.

— Когда мне было пятнадцать, — продолжил староста, — был ещё один сильный голодный год. Урожай не уродился. Зимой мои родители заставили меня бросить своего первого сына в лесу на растерзание волкам. Ему и года не было. Но выбора не было. Это был единственный способ спасти оставшихся. Зерна было мало, и мы не могли рисковать всей семьёй.

Староста вздохнул, его лицо стало ещё более грустным.

— А потом, когда мне было двадцать, ещё одна зима ударила нас, именно тогда, когда лето оказалось худым на урожай. У меня был дед, мы с ним всегда шли пасти коров, на рыбалку, за грибами, многому он меня научил. — Его голос стал чуть тише. — Он сам тогда ушёл в лес. Мы не смогли его остановить. Он знал, что это единственный способ спасти нас.

Артамир начал понимать, что голод был не просто мелкой проблемой, а частью жизни этих людей. Староста рассказывал об этом так, словно это было неизбежно, как смена сезонов.

— Ты думаешь, что знаешь голод, мальчик? — вдруг резко спросил староста, остановившись. — Нет, ты ещё не знаешь. Голод приходит тогда, когда ты не ждёшь. С одного посаженного вырастает семян от трёх до пяти раз больше, чем было посажено. Но если год окажется неурожайным, всё это может обернуться пустыми амбарами. А потом зима, и тогда уже не будет времени на подготовку. Мы живём, зная, что каждый год может стать последним для нашей земли.

Они вышли на небольшую поляну, где стояло множество разных деревьев. Артамир не сразу заметил, насколько они были разными: дубы, берёзы, ясени и липы. Всё смешалось в этом месте.

— Как тебе эти деревья? — спросил староста, указывая на поляну.

— Они красивые, но странно, что все они так разные, да и в одном месте, — ответил Артамир, глядя на разнообразие форм и цветов.

Староста иронично усмехнулся и указал на большой дуб.

— Этот дуб посадили мои родители, когда я родился. Под той берёзой я похоронил останки своего отца, когда он упал на кровать от усталости после целого рабочего дня на поле. Под теми маленькими ясенями лежат останки моих детей и даже некоторых внуков, которым не довелось прожить и года, а под старой липой — моя бабушка. Все они погибли в разное время. Некоторые от голода, некоторые от холода, некоторые от болезней, а некоторых просто постигла неудача. Но большинство в итоге пало из-за голода.

Он говорил с закрытыми глазами, точно зная, где под каждым деревом лежат останки его семьи, соседей и даже незнакомцев. Здесь не было никаких надгробий или крестов, лишь деревья, посаженные в память о новорождённых, а их останки похоронены у их корней в виде пепла.

Артамир понял, глядя на это место, что его трудности — ничто по сравнению с тем, что пережили эти люди. Он жил в мире, где малый голод был каждые несколько лет, а большой — каждые десять или двенадцать.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод

http://tl.rulate.ru/book/117388/4809028