Готовый перевод Re: Blood and Iron / Перерождение: Кровь и сталь: Глава 18: Атташе французской колониальной армии

Термин, который Бруно использовал для оскорбления французских солдат, был взят из его прошлой жизни. Был ли он изобретен или просто популяризирован в конце XX века, Бруно не знал. Но его происхождение связано с капитуляцией Франции в 1940 году, спустя всего шесть недель после начала конфликта с Германией.

Американцы никогда не позволяли французам забыть об этом, несмотря на то, что они были союзниками французского Сопротивления на протяжении всей оставшейся войны. И, естественно, некоторые более националистически настроенные немцы подхватили этот термин.

Поскольку Бруно помнил свою прошлую жизнь, он поспешил выплеснуть оскорбление в лицо Леону после того, как тот проявил явное неуважение к нему, сначала плюнув в его сторону, а затем использовав французский уничижительный термин для немецкого народа.

Он вовсе не провоцировал этого человека, но реваншистские настроения были сильны среди французского населения после поражения в 1871 году. И эта ненависть к немцам сохранится на десятилетия вперед.

Кульминацией стало объявление войны Германскому рейху в 1914 году, а также заключение отвратительного Версальского договора в 18 году, который из-за карательных мер, принятых против Германской империи буквально ни по какой причине, кроме французской низости, стал прямой причиной Второй мировой войны спустя всего два десятилетия после ее начала.

Без сомнения, в 1914 году Леон был бы одним из тех, кто выстроился в очередь, чтобы сражаться против немцев, и, если бы он оставался во французской армии до тех пор, то, вероятно, стал бы к тому времени высокопоставленным офицером. Гораздо более влиятельным, чем он был сейчас.

Но Бруно не допустит поражения немцев в этой временной шкале, раз уж ему выпал шанс изменить будущее. Черт возьми, он уже изменил временную линию несколькими незначительными действиями во время Боксерского восстания.

Что касается Леона, то он, естественно, воспринял термин, который Бруно использовал как оскорбление для обозначения капитуляции Франции в 1871 году, несмотря на то, что услышал его впервые в жизни. И был почти готов наброситься на Бруно за его слова, несмотря на то что тот сам начал спор. Пока французский генерал, пригласивший Бруно и его людей, не вмешался и не разрядил обстановку.

"Что здесь происходит? Капитан Синклер, надеюсь, вы не создаете проблем нашим новым советникам?"

Леон был вынужден прекратить все дальнейшие военные действия, которые он планировал, когда генерал-майор Анри-Николас Фрей вышел вперед, чтобы лично поприветствовать Бруно на оккупированной французами территории. Он тут же отсалютовал французскому генералу, как и Бруно со своими людьми, в знак уважения к его положению.

"Генерал, я всего лишь представился немецкому капитану!"

Хотя генерал Фрей смотрел на Леона с подозрением, прекрасно зная о предвзятом отношении этого человека к немцам. Он не стал больше ничего говорить, а обошел своего офицера, чтобы поприветствовать Бруно, и был вполне дружелюбен в своем представлении.

"Генерал-майор Анри-Николас Фрей, рад познакомиться с человеком, который несет ответственность за победу у горы Каньян. Должен сказать, что вы попали в непростую ситуацию. Враг держится в укрепленном храмовом комплексе с единственным входом, подвергаясь вражескому огню, а крутой обрыв над ним, заваленный снегом, не позволяет нанести по нему артиллерийский удар?

Не знаю, как вам удалось уничтожить повстанцев без единой жертвы, но если у нас будет время, я бы с удовольствием послушал подробности вашей стратегии!

Бруно был удивлен, насколько хорошо генерал знает о его победе, одержанной не так давно. Однако он не осмелился рассказать, как ему удалось одержать победу, поскольку это означало бы утечку мощного преимущества, которое немецкая армия готовила для будущих конфликтов.

Переносные минометы были способны изменить характер Первой мировой войны. В конце концов, когда они появились, особенно во Второй мировой войне, они практически вытеснили тяжелые стационарные пулеметы, на которые в значительной степени опиралась окопная война 1918 года.

У Бруно тоже были планы по созданию более совершенных пулеметов, но для того, чтобы внедрить эти разработки на вооружение, ему нужно было бы подняться по служебной лестнице в немецкой армии и использовать связи своего отца в Комитете сухопутных войск и фортификации.

Поэтому он просто сердечно ответил, отклонив просьбу французского генерала самым вежливым образом.

"Я не любитель хвастаться, но если генерал желает услышать о победе на горе Каньян более подробно, боюсь, придется подождать, пока мы не решим проблему повстанцев.

Мои люди готовы оказать поддержку, где это необходимо, но я хочу уточнить, что мы здесь в качестве консультантов и не собираемся заменять ваших солдат".

Генерал Фрей рассмеялся над словами Бруно. Он и в самом деле был удивлен, что этот человек может говорить так бегло, да еще и на таком диалекте, что кажется, будто он коренной парижанин. Он также не воспринял всерьез последнее замечание Бруно, поскольку заверил его, что его солдаты не будут участвовать в боевых действиях во время патрулирования и карательных экспедиций.

"Не волнуйся, парень, уверяю тебя, мои люди более чем способны справиться с этими проклятыми мятежниками. Но ваше мнение о том, как лучше с ними справиться, было бы очень кстати".

После этого генерал оставил своего капитана, а Бруно, а также командиров взводов под командованием Бруно отвел в более укромное место, где они долго обсуждали лучший способ выманить и уничтожить мятежников. Они пошли по тому же пути, по которому немцы уничтожили остатки боксеров в своей оккупационной зоне.

И вскоре Бруно, что интересно, оказался верхом на лошади рядом с французским генералом, который направил свой батальон в заснеженную сельскую местность, чтобы выследить и уничтожить остальных боксеров.

Рота Бруно находилась в тылу, защищая его самого и генерала, а также артиллерию, которая должна была наносить удары по вражеским позициям, когда их заметят. Генерал Фрей, пока они с Бруно курили сигареты верхом на лошади, не преминул поинтересоваться мнением Бруно о войне и о регионе в целом.

"Вы молоды, моложе, чем положено капитану. Я слышал о том неприятном деле с русскими. Полагаю, тот факт, что вы носите на плечах знаки отличия капитана, означает, что вы сменили болтливого дурака, который пытался отчитать вас за то, что вы выступили против нарушений Гаагского соглашения.

То, что китайцы не подписали и не ратифицировали конвенцию, не означает, что мы, принадлежащие к нациям, которые это сделали, не должны соблюдать ее. Это отвратительная лазейка, и я рад, что кто-то положил ей конец".

Бруно был удивлен, что французский генерал согласен с ним в этом вопросе. Поначалу он безразлично относился к судьбе местных жителей. Он считал, что они сами виноваты в том, что не подписали Гаагскую конвенцию 1899 года.

Несмотря на это, Бруно быстро изменил свое мнение, когда стал свидетелем зверств, творимых на его глазах. Читать о военных преступлениях, которые происходили в прошлом, и лично наблюдать их — две совершенно разные вещи.

В тот момент совесть не позволила ему просто стоять и смотреть, как на его глазах совершаются военные преступления. Конечно, ему пришлось немало пострадать из-за того, что он сделал. Но в конце концов он ни о чем не жалел. И он поспешил озвучить это чувство.

"За несколько минут до того, как мы наткнулись на разграбленную деревню, я довольно холодно заявил одному из своих сослуживцев, что мы ничего не можем поделать с такими вещами.

Мы не настолько могущественны, чтобы заставить других следовать тем же стандартам, которых придерживаемся мы сами. Заставить других следовать нашим ценностям и тому, как мы ведем себя во время войны.

И все же прошло не более пяти минут, прежде чем я наткнулся на сцену с русскими солдатами и преступлениями, которые они совершали. Я знал, что это происходит, но мне было все равно, пока я не столкнулся с этим. Меня заставили наблюдать это своими глазами.

Я не сентиментальный человек и не сочувствующий. Если бы боксеры использовали деревню как опорный пункт, я бы приказал обстрелять ее без колебаний и угрызений совести. Даже если бы под обстрелом погибло все мирное население города.

Но есть большая разница между безжалостным стремлением к победе и садизмом по отношению к тем, кто уже сдался. То, что сделали русские, было неправильно, и моя совесть не позволяет мне просто уйти и сделать вид, что этого не было.

Последствия моих действий, несомненно, более серьезны, чем мне кажется на данный момент. И вполне могут привести к будущим трениям с Российской империей. Но, по крайней мере, они помогли положить конец ненужным страданиям, которые здесь происходили.

После всего, что произошло, я понял, что, несмотря на то что я всего лишь лейтенант, мои действия имеют большую силу, чем я мог себе представить, когда только высадился в этой стране".

Французский генерал помнил каждое слово, произнесенное Бруно. Поначалу он решил, что этот человек сентиментален из-за того, как он обращается с местными жителями.

Но когда Бруно рассказал, что ему не составляет труда обстрелять позицию, занимаемую противником, даже если под взрыв попадают мирные жители, он начал понимать, что перед ним молодой немецкий капитан - человек очень стойкий.

Бруно не был чудовищем. У него не было желания причинять кому-либо страдания, если бы этого можно было избежать. По крайней мере, если судить по тому, что он только что сказал, и по его действиям, которые он предпринимал до сих пор. Но он ни в коем случае не был святым. Если бы ему представилась возможность совершить зло ради победы, он бы пренебрег своей душой и пошел по пути наименьшего сопротивления к триумфу.

Получив возможность занять видное положение в немецкой армии, Бруно стал бы грозным противником в ближайшие годы, если бы Германия и Франция оказались в состоянии войны. И потому генерал Анри-Николас Фрей мысленно запомнил имя Бруно фон Центнера.

Французский генерал будет внимательно следить за подвигами Бруно в последующие годы. Не говоря уже о следующих нескольких месяцах, когда они вместе будут сражаться, чтобы положить конец Боксерскому восстанию, а точнее, тем его остаткам, которые все еще осмеливались брать в руки оружие.

http://tl.rulate.ru/book/115614/4533831