Готовый перевод Only the dawn / Ещё только рассвет: ♡︎Глава 9

— Квон Бомджин, если не знаешь, как писать объяснительную, я помогу тебе. — внезапно раздался голос Сынуна.

Джунён шокировано повернула голову. Сынун, который незаметно для нее подошел к девушке практически вплотную, смотрел на Бомджина

Тот даже не обернулся. В коридоре, где он и исчез, воцарилась тишина. Сынун неловко пробормотал:

— Ну да... И как я мог такое сказать, когда даже свою ещё не написал.

Джунён коротко вздохнула. Сынун, наблюдавший за ней, осторожно спросил:

— Ты когда-нибудь раньше писала объяснительную?

— Нет.

— Я тоже. Понятия не имею, с чего начать. — Сынун вздохнул, постукивая по губам ручкой, которую держал в ладони. Джунён искоса взглянула на него. Его обычно гладкий лоб покрылся морщинами.

В конечном счете, она виновата в том, что ему тоже пришлось писать объяснительную. Она не просила его вмешиваться, так что это было не совсем несправедливо, но всё же. Тихо опустив глаза, Джунён тихо пробормотала:

— «У меня не было намерения спорить с учителем.» «Мне больно думать, что меня могут неправильно понять из-за того, что я повёл себя подобным образом с учителем, которого уважаю.»«Я признаю свою вину.»«Если учитель великодушно предоставит мне такую возможность, я всегда буду помнить о должном отношении к учителям и стремиться стать учеником, которым учитель сможет гордиться.»

Стоило складной речи Джунён прозвучать до конца, как рот Сынуна постепенно приоткрылся. Он изумленно уставился на Джунён и пробормотал:

— ...Говоришь, ни разу не писала объяснительную?

— Напиши так. С моей стороны это будет походить больше на сарказм. — сказав это, она уже хотела было отвернуться, но Сынун остановил ее.

Возвышаясь над ней, он продолжал говорить, не давая ей возможности уклониться от ответа:

— Джунён, скажи, я чем-то провинился перед тобой?

Один из взглядов, которые она чувствовала на своем затылке, должно быть, принадлежал О Хэсу. Но прежде чем она успела подумать об этом, ее настроение уже испортилось.

Лицо Сынуна выражало взволнованность и тревогу. Казалось, он думал, что если он сделал что-то не так, то может просто извиниться и всё автоматически этим исправить.

Это простодушие и уверенность, которые исходили от того, что ему никогда не причиняли боли, казались удивительными, но в то же время и раздражающими. Губы Джунён сжались.

— Нет.

— Тогда я...

— Может же быть хотя бы один человек, с которым мне некомфортно, даже если он ничего мне не сделал.

Когда парень так пристально смотрел на Джунён сверху вниз, всё, что она неосознанно пыталась игнорировать, всплыло на поверхность.

Выцветшая рубашка, обтрепанные концы рукавов, волосы, которые она утром мыла в раковине, возможный запах пыли и пота — всё это.

Сынун был тем, кто заставлял ее чувствовать себя ничтожной, даже пальцем не пошевелив.

Но в то же время он был тем, на кого она не могла не смотреть, как наркоман, ищущий свой наркотик.

Оставив Сынуна, застывшего, будто каменная статуя, Джунён двинулась дальше.

Ученики, которые выглядывали из дверного проема, быстро разбежались. Только Хэсу, прислонившаяся к стене со скрещенными на груди руками, поприветствовала ее улыбкой.

Прикрыв рот рукой, как будто собираясь прошептать, Хэсу усмехнулась и спросила:

— Что у вас с Квон Бомджином?

— Ты влюбилась в меня что ли?

Глаза Хесу расширились от неожиданного вопроса. Джунён равнодушно посмотрела на нее, в то время как Хэсу негодующе начала кричать:

— Если нет, то не лезь не в свое дело.

Джунён вернулась на свое место и схватила ручку. В голове у нее был полный бардак, но, к счастью, рука двигалась сама по себе.

Что бы она ни написала, учитель, скорее всего, заставит ее переписывать. Подбирая формальные фразы, Джунён закусила губу. Ее голова, которую охватила легкая лихорадка, снова начала кружиться.

Отдав свою объяснительную, Джунён на мгновение заколебалась, прежде чем направиться к горе. Было темно, но она всё ещё могла различать окружающие предметы.

Ей не хотелось возвращаться домой. Она знала, что ей следует готовиться к предстоящим экзаменам, но Бомджин попросту не выходил у неё из головы, занимая все мысли. Она хотела поговорить с ним о его таком холодном поведении после того, как они так сблизились.

Она могла предположить две причины.

Либо это было для того, чтобы сохранить его нынешнюю дистанцию между ним и другими учениками, либо потому, что...

‘Он хотел сохранить нашу тайну.’

При мысли о последнем Джунён надула губы. Мысль о том, что Бомджин, с его суровым и прямолинейным лицом, мог думать о том же, вызывала у нее чувство какой-то неловкости и смущения.

‘Неужели он вообще способен думать о чем-то столь деликатном?’

Ну, конечно, она не собиралась туда только для того, чтобы всё разузнать. Квон Бомджин — второстепенный повод — это разумеется учёба. Тот дом был идеальным местом для концентрации внимания.

‘А что, если его там нет?’

Запыхавшаяся Джунён, взбираясь на холм, один раз оглянулась. Если станет еще темнее, спускаться одной без фонарика будет невозможно. Возможно, ей придется остаться ещё на одну ночь.

‘И что. Всё равно здесь лучше, чем дома.’

Мысли о доме, естественно, подняли вопрос, который мучил ее весь день: ее мать и О Хэсу.

Отец Хэсу владел фабрикой в соседнем городе. Несмотря на то, что сама Хэсу не представляла из себя ничего выдающегося, она носила лучшую одежду в округе и ездила в дорогой машине своего отца.

Каждый год Хэсу устраивала большие праздники по случаю своего дня рождения с близкими друзьями. Многие ровесники, как мальчики, так и девочки, восхищались ею и ходили за ней по пятам, и Хэсу воспринимала их обожание как нечто само собой разумеющееся.

Пока не появился На Сынун.

Несмотря на то, что Хэсу недолюбливала Джунён, она никогда не угрожала ей. Пока Джунён не сблизилась с На Сынуном, всё было хорошо.

‘..мне нужно спросить обо всём маму.’

Было слишком много вещей, о которых нужно было позаботиться. Джунён прижала руку к ноющей голове и коротко усмехнулась. В большом доме, похожем на склад, свет не горел, но он был не заперт.

‘Он снова спит. Неужели ему это никогда не надоедает?’

Она покачала головой и хотела было уже распахнуть дверь, но затем, передумав, намеренно задвигалась более бесшумно. Она вошла, поставив рюкзак на пол и, повернувшись, наткнулась на стул. Не заметив это препятствие, она посмотрела наверх, но ничего не услышала.

‘Я должна увидеть, как он от испуга головой прошибает потолок.’

Это ему наказание за то, что он так злобно стряхнул ее руку.

Сдерживая смех, она осторожно поднялась по лестнице, стараясь не издавать ни звука. Добравшись до верха, она заглянула внутрь и увидела темную фигуру, распростертую на кровати.

Джунён, ухмыляясь, сделала глубокий вдох и хлопнула ладонями по кровати.

— Привет, Квон Бом... Аааа!

Это произошло в одно мгновение. Она даже не могла понять, когда именно это случилось. Внезапно ее повалили на кровать, перевернули на спину, и чья-то большая рука схватила ее за шею.

Сила была просто ошеломляющей, и как только Джунён почувствовала, что уже задыхается, рука парня разжалась. Джунён изогнулась и закашлялась. Рука, которая душила ее, теперь трясла ее за плечо.

— Юн Джунён? О, прости. Ты как?

— Ты, кхе-кхе, что ты творишь, сумасшедший ублюдок!?

Несмотря на то, что ее горло сдавливали совсем не долго, она не могла произнести ни слова. Давление на шею все еще ощущалось. Слезы, которые скопились в уголках ее глаз, теперь катились по щекам.

— Я подумал, что прокрался кто-то подозрительный, потому что ты не издавала ни звука, когда входила... Вот зачем заставляешь человека нервничать неожиданными выходками? — раздался над ней испуганный голос Бомджина.

— Ты на нервах людей душишь, что ли? Я чуть не померла!

В замешательстве Джунён даже не подумала о том, чтобы оттолкнуть Бомжина, лишь потёрла шею.

Когда она ответила ему хриплым голосом, Бомджин глубоко вздохнул и заговорил:

— Извини. Ты в порядке?

— Принеси воды...

Прежде чем она закончила слово “воды”, Бомджин уже бежал вниз по лестнице. Приподнявшись, Джунён снова закричала своим строгим голосом:

— Я же просила тебя включить свет, когда ходишь по дому!

‘Он никогда не слушает.’

Когда в доме загорелся свет, Джунён рухнула обратно на кровать. Ее шея все еще болела. Она сделала несколько вдохов, и Бомджин быстро вернулся, протягивая ей чашку с водой.

Когда она посмотрела на него, острые черты лица Бомджина немного смягчились. Виноватое выражение, которое на нём сейчас было, выглядело настолько непривычным и милым, что она чуть не рассмеялась, сдерживаясь из последних сил.

Подавив улыбку, Джунён схватила чашку.

— Я боялась упасть с лестницы, но не подумала, что могу умереть от удушья.

— Извини. Но ты тоже больше не шути так.

Его строгий тон выдавал его беспокойство из-за ее хриплого голоса. Брови Джунён резко поднялись.

— Сам чуть не придушил, а мне уже нельзя слега припугнуть?

— Ты отличаешься от меня.

— И чем же?

После рефлекторного ответа Бомджин выглядел смущенным, как будто осознал свою ошибку. Он почесал подбородок и огляделся, прежде чем медленно ответить.

— Физической подготовкой?

Повинуясь внезапному порыву, Джунён пнула Бомджина в живот. Раздался глухой удар, но он даже не вздрогнул, в то время как ее нога, казалось, ударилась о камень. Ей пришлось схватиться за ноющую ступню.

Стиснув зубы, Джунён увидела, как Бомджин неловко потирает затылок. Вид его больших, мускулистых рук снова разжег в ней гнев.

Пока она пила воду и смотрела на его руки, Джунён прямо спросила:

— Зачем ты это сделал?

— Что?

— Баскетбольный мяч.

Рука Бомджина, которая потирала его шею, замерла. Он наклонился вперед, опершись локтями о колени.

— У меня плохие сонные привычки.

‘Ты действительно не умеешь врать, да?’

http://tl.rulate.ru/book/115574/4916362