Готовый перевод The difficulties of the main wife / Трудности главной жены: 6

Несколько дней назад я нашла возможность тайно вернуть наколенники Чжао Юньяню, не привлекая внимания.

Он отложил книгу и осторожно спросил меня о нашей близости.

Я покраснела и сказала, что у меня начались месячные.

У меня на самом деле не было месячных, но я знала, что в эти дни у Сюй Ваньи начались месячные, а Шунямама специально предупредила, что в первые три месяца беременности следует избегать половых отношений.

Чжао Юньянь уже полмесяца был без женщины.

Я не хотела быть его заменой, когда он был голоден и неразборчив.

Поздно ночью Яньсягэ вдруг стала шумной.

Я узнала, что Сюй Ваньи не просто начались месячные, а что она заболела, и болела уже давно.

Возможно, множество мелких дел в Хоуфу к концу года измотали её.

Она была дочерью литературного рода, не привыкшей к светским обязанностям, но вынужденной управлять хозяйством, и за последние годы это сильно её измотало.

Доктор был озадачен, сказав, что кровотечение было остановлено, почему же оно снова началось.

Сюй Ваньи молча опустила голову, а Чжао Юньянь стоял рядом в молчании.

Но я догадалась, что Чжао Юньянь останется в Яньсягэ, и Сюй Ваньи не станет его прогонять.

Её характер был самый послушный, и даже если ей было не по себе, она позволяла Чжао Юньяню наслаждаться.

"Вы, молодые, не понимаете, что это может привести к непрерывному кровотечению, что в будущем может затруднить беременность," - сказал доктор, и лицо Сюй Ваньи побледнело.

На следующий день две служанки Сюй Ваньи, Южун и Ютан, остались в комнате Чжао Юньяня.

После шести-семи дней покоя, здоровье Сюй Ваньи значительно улучшилось, и на её лице появился румянец.

Неожиданно Чжао Юньянь пришел ко мне в комнату.

Когда он вошел, я сидела у окна с книгой и, увидев его, приготовила ему чашку жасминового чая "Серебряная игла".

Он вдруг заговорил о стихах.

"Чжэньэр, как ты относишься к стихам Вэнь Лао?"

"Печальные и красивые, одни из лучших," - подумав, ответила я. "Но некоторые говорят, что Ли и Вэнь пишут такие стихи для женщин, что это непристойно, и что мужчины должны писать более мужественные стихи."

"Женские мотивы" - это было замечание императора о стихах Чжао Юньяня.

Мои слова задели его за живое, и он на мгновение застыл:

"...Ты тоже так думаешь?"

Я покачала головой:

"Если видеть в этих стихах только женские мотивы, то это значит не видеть за деревом леса. Например, если сравнить стихи Цюй Юаня о прекрасных женщинах и ароматных травах, разве он говорит только о женщинах и не является верным министром? Разве он не заслуживает похвалы за свою преданность?

"Говорят, что литература должна нести моральный смысл, и можно видеть, что женские мотивы - это всего лишь форма. За красивыми словами скрывается предупреждение миру, как в зеркале, отражающем реальность."

Чжао Юньянь был поражён, долго смотрел на меня, не говоря ни слова.

Аромат жасмина не рассеивался в комнате, и чай в его руках уже остыл.

Снаружи снег поломал сухую ветку, и он словно проснулся ото сна.

Севшим голосом, не скрывая радости и смущения, он взял мою руку:

"Последние дни я ошибался, Чжэньэр, ты моя душевная спутница."

Я покраснела, вытащила руку и отвернулась:

"Просто высказала своё скромное мнение, как же я могу быть душевной спутницей?"

Увидев моё смущение, он лишь засмеялся.

Видя его довольное лицо, я тоже улыбнулась:

"Сюй Ваньи тоже из литературного рода, почему ты не обсуждаешь с ней стихи?"

"Она любит читать мои стихи, но ей не нравятся стихи Ли и Вэнь, и она не может обсудить их со мной," - вздохнул он. "Она уважает и любит меня, но может быть только прекрасной наложницей, а не моей душевной спутницей."

Он сказал это с гордостью, внимательно следя за моим выражением лица, надеясь увидеть каплю ревности:

"Почему ты вдруг заговорила о ней?"

Таковы мужчины, вздохнула я про себя.

Даже при обсуждении литературы с другом женского пола они не могут оторвать взгляд от нижней части одежды.

Я тихо вздохнула:

"Ты... Ты считай, что я ничего не спрашивала.

"Разве я, будучи замужем, не могу ревновать свою душевную спутницу?"

От моих слов у Чжао Юньяня появился интерес, и он тихо засмеялся:

"Твой муж не может говорить с тобой о таких вещах, верно.

"Жаль, что душевная спутница уже замужем, иначе я бы поцеловал её."

Я легонько толкнула его, смутившись:

"Он не сравнится с тобой, второй господин."

Видя моё покрасневшее лицо, Чжао Юньянь не удержался и приблизился, чтобы посмотреть поближе.

Я быстро отстранилась:

"Послезавтра я должна поехать с мужем домой, интересно, помнит ли он об этом."

"Он точно помнит!"

"Ты не мой муж, как же ты можешь знать?"

От моего вопроса Чжао Юньянь замялся, затем ущипнул меня за щеку:

"Я сказал, что помнит, значит помнит."

Комната наполнилась ароматом жасмина, смешанным с прохладным запахом свежего снега, создавая интимную и утонченную атмосферу.

Чжао Юньянь, как и вся семья Чжао, был хорош собой. Его черты лица были так выразительны, что, когда он смотрел в твои глаза, они наполнялись глубиной чувств.

У некоторых людей глаза как чистое озеро, у других – как водоворот, затягивающий вглубь. Взгляд Чжао Юньяня мог быть и как озеро, и как глубокое таинственное озеро под ним, спокойное, загадочное и опасное.

Он приблизился к моему уху и, как опытный обольститель, произнес самую простую любовную фразу:

"Почему я раньше не замечал, что моя жена такая красивая?"

Слишком интимно, слишком знакомо, как будто он точно знал, что я ждала этих слов, и одна фраза могла перенести меня от начала нашего брака до самой старости.

http://tl.rulate.ru/book/114758/4448460