Готовый перевод Xia / Ся: Глава 1

Жон проснулся со вздохом и криком, одной рукой отбиваясь от монстра, готового перегрызть ему горло. Его рука прошла сквозь пустоту, рассеивая недавние воспоминания, которые вцепились в его разум, и представляя их не более чем призраками. Кошмар.

Нет. Это были воспоминания.

Спиной он почувствовал, что лежит на чем-то вроде кровати. Поднятой низко над землей, плоской и не такой удобной, как его собственная. Он поднял руку, рассматривая странно широкие рукава. Его рубашка отсутствовала, ее заменяла другая, из мягкой ткани, которая была ему немного велика. Она была завязана у него на груди и заткнута за пояс. Кто-то вымыл и одел его. Это означало, что он в безопасности. Он был жив.

Но его семья—

Выкатившись из-под толстого одеяла, которым он был накрыт, Жон оттолкнулся и поднялся на ноги, слегка пошатываясь, когда волна тошноты угрожала захлестнуть его. Некоторое время, прижимая руку к груди, он собирался с силами, прежде чем оглядеться по сторонам. Он находился в маленькой комнате с деревянными стенами и несколькими простыми предметами мебели из древесины разных цветов. На низком столике с подушкой для стояния на коленях стояли незажженные свечи, и никаких признаков Праховых электроприборов. Половицы были выцветшими и старыми, но прочными, и длинные узкие картины свисали с деревянных реек на стенах.

Вместо обычной двери была раздвижная, которая была приоткрыта, впуская теплый воздух. Снаружи был день, свет проникал через узкие горизонтальные отверстия в потолке. Он был босиком и одет в бело-голубую мантию. Он был прав, сказав, что она была великовата для его тринадцатилетнего тела, но не настолько. Рукава были просто широко расстегнуты и свисали вниз, когда он вытягивал руки.

Кто-то спас его от Гримм, которые преследовали его. Это было ясно. Смогли ли они спасти кого-нибудь еще?.. Жон глубоко вздохнул и после быстрых, но безрезультатных поисков своей обуви вышел на улицу босиком. Каменные плиты были уложены между травой, образуя дорожки, и солнце прогрело их, так что ходить по ним было не слишком неудобно.

Его положили в чем-то вроде небольшого флигеля сбоку от большого трехэтажного здания, построенного наподобие храмов, которые он видел на фотографиях Мистраля. Каждый этаж был меньше нижнего и каждый выходил на покатую крышу. Вся постройка оканчивалась треугольной пикой на самом верху. Вокруг него стояли два других здания, каждое подобно тому, в котором он был. Простые прямоугольники, которые выделялись тем, что выглядели такими серыми и невпечатляющими по сравнению с главным зданием храма. Перед входом был внутренний двор, а по периметру - низкая стена высотой всего около шести футов.

– Ты проснулся, – сказал пожилой голос. – Это хорошо.

Слева от него был мужчина, он вышел из меньшего здания сзади и теперь стоял на каменных плитах, сцепив руки за спиной. Первое, что Жон заметил в нем, это то, что сине-белая мантия была такой же, как у него, и что он, очевидно, одел в нее Жона. Второе, что он заметил, это то, что мужчина был не просто старым, а древним.

Его кожа была темной и морщинистой, как пергамент, глаза узкими и экзотического розового цвета, а волосы бело-седые, с длинными прядями, спускавшимися по бокам лица на грудь и спину, завязанные в широкий хвост, доходящий до талии. Такая же белая и заостренная борода свисала до центра его груди, подстриженная в виде перевернутого треугольника. Он действительно выглядел так, будто ему можно дать около ста лет, и все же у него была прямая спина и расслабленная походка, мудрые глаза и нежная улыбка.

– Кто вы? – спросил Жон, не подумав.

– Невежливо вторгаться в дом человека и пользоваться его гостеприимством, самому предварительно не представившись, – ответил мужчина. – И еще бестактнее требовать назвать имя, не предложив своего.

Глаза Жона расширились.

– Извините! Я Жон Арк. Могу я узнать ваше имя, сэр?

Мужчина кивнул.

– Лучше. Я Шу Рен, мастер Секты Храма Лотоса. – Он сухо усмехнулся. – Или того немногого, что от нее осталось. Рад встрече с тобой, Жон Арк.

Мужчина вытянул руки перед собой, одну сжав в кулак, а другую раскрыв, и столкнул кулак с ладонью. Он склонил голову, совершив простой кивок, но это выглядело как важный жест.

Жон сделал все возможное, чтобы повторить это.

– Я тоже рад познакомиться с вами, мистер Шу.

– Зови меня Мастер Рен, пожалуйста. Это мой титул.

– Извини—

– Ты бы меньше извинялся, если бы знал больше. – Мужчина процитировал то, что Жону показалось старой пословицей. – Но часто извиняться - значит удешевлять извинение. Не извиняйся за то, чего ты не мог знать. Просто извлеки из этого урок.

– Эм. Да, мастер Рен...

– Лучше. Теперь, дитя, расскажи мне, что привело тебя – преследуемого двумя Гримм, не меньше чем – в мой храм.

Глаза Жона расширились.

– Моя семья! – закричал он. Он увидел замешательство на лице мужчины.

– На М-мою деревню напали, – поспешил он объяснить. – Деревня Ансель. Всем сказали бежать, когда рухнули стены и — и я не знаю, что случилось с моей семьей. Повсюду были Гримм, и ... и люди умирали.

Крики вернулись к нему, и слезы потекли по его щекам. Тут у Жона не хватило слов, и он упал на колени, дрожа, и его вырвало на землю. Катастрофа случилась до наступления ночи, а сейчас был день, что означало, что с момента нападения прошли целые сутки. Он ничего не мог поделать, и беспомощность терзала его.

– Пойдем. Все будет хорошо. – Мастер Рен помог ему подняться и проводил в главный храм, усадил его и налил ему в руки чашку прохладной воды, затем заставил выпить. Мужчина опустился на колени рядом с ним, просто позволив Жону выпустить пар.

Когда он это сделал, его осенило.

– Ч-что случилось с Гримм, которые преследовали меня?

– Они угрожали безопасности того, кого я пригласил в храм. Я уничтожил их.

– Вы?–

Старик перед ним не выглядел способным убить Гримм, но чтобы жить здесь, у черта на куличках, и дожить до такого возраста, Жон предположил, что у него должны были быть какие-то навыки. Возможно, он был охотником на пенсии, пережившим свою семью. Подробности не имели значения. Все, что имело значение, это то, что этот человек был сильным.

– Пожалуйста! – Жон умолял, сложив руки перед собой. – Пожалуйста, моя деревня. Им нужна помощь!

– Судя по твоей истории, я боюсь, что твоя деревня может быть уже уничтожена. – Мастер Рен сказал это спокойно, без какой-либо жестокости. – Ты понимаешь это?

– Я… Мне нужно знать, – прошептал он хриплым голосом. – Пожалуйста...

– Хммм. – Мастер Рен закрыл глаза. – Очень хорошо. Мы вернемся в твою деревню и поищем выживших.

– Вы сделаете это!?

– Я сказал, что пойду, не так ли? Но ты должен умерить свои ожидания, дитя. Прошла целая ночь с тех пор, как на твою деревню напали, и тебе, должно быть, пришлось далеко бежать, чтобы добраться до моего храма и упасть перед воротами. Я могу привести тебя к твоему дому, но я не могу творить чудеса. – Он остановил свои широко раскрытые розовые глаза на Жоне и сказал: – Ты должен быть готов к худшему.

/-/

Проследить его путь до Анселя было нетрудно, учитывая след разрушения, который Гримм оставили, преследуя его. Мастер Рен вернул ему ботинки, скользкие от грязи и крови, но велел отказаться от другой одежды. Кровавая куча, оставшаяся от нее, убедила Жона в мудрости этого, поскольку спасти хоть что-то из нее было невозможно, и она в любом случае не была важна.

Он больше беспокоился о возвращении домой, а затем, внезапно, о том, что Шу Рен вообще отправится в путешествие. Мужчина был старым, и это был путь, из-за которого Жон потерял сознание, хотя за ним и гнались Гримм. Несмотря на это, он привык к тому, что пожилым людям в Анселе требовалась помощь, чтобы встать со стула, поэтому для него было неожиданностью, когда Шу Рен перешел с коленопреклоненного положения в стоячее, а затем с легкостью поспевал за Жоном в лесу.

Нет. Он был лучше него. Шу Рен шел по пересеченной местности, как горный козел, небрежно перепрыгивая ямы и упавшие бревна, и ни разу не терял равновесие. Жон как будто смотрел на молодого человека, запертого в теле старика. Шу Рен проделал все это в развевающейся одежде, ни разу не споткнувшись и даже не зацепившись тканью за ветку.

Они не потратили ни секунды лишнего времени.

Но этого было недостаточно.

Он увидел дым от руин Анселя еще до того, как увидел саму деревню, и когда он ее узрел, у него вырвался крик, спугнувший птиц с ближайших деревьев. Он попытался броситься вперед, в разрушенную деревню, но был остановлен Шу Реном, схватившим его за локоть. Старик был достаточно силен, чтобы остановить Жона, дернув его назад, даже не будучи сбитым с ног.

– Успокойся, – сказал он.

– И оставайся рядом со мной. Твоя семья, если они еще живы, не поблагодарила бы тебя за то, что ты поспешил навстречу своей кончине. Кроме того, – добавил он, напряженно глядя на деревню. – Гримм все еще здесь.

– Откуда вы знаете?

– Я их слышу.

Жон напряг слух, но не услышал ничего, кроме шороха их одежды на ветру и птиц, снова усевшихся на ветвях. Он собирался сказать об этом, когда до его ушей донесся пыхтящий звук за секунду до того, как к ним приблизился огромный Гримм. Он с ужасом понял, что он, должно быть, был привлечен его голосом. Он обернулся и увидел Урсу.

– Мерзкое создание, – сказал Шу Рен, выступая вперед, как и прежде, заложив руки за спину. – Такие, как ты, - порча этого прекрасного мира.

Огромное медведеподобное существо восприняло это не слишком хорошо, взревев и бросившись на пожилого мужчину с высоко поднятой огромной лапой. Жон застыл, понимая, что ничего не может поделать и что это он привел этого человека сюда. Он знал, что Шу Рен убил Гримм, преследовавших его, но он не был готов, и у него не было обнаженного оружия—

Шу Рен откинулся назад, согнувшись в талии так сильно, что верхняя часть его тела оказалась почти параллельной земле. Одна нога скользнула назад, чтобы сохранить равновесие, но этого было достаточно. Когда лапа пролетела над головой, он метнулся в сторону и снова поднялся, более гибкий, чем имел право быть человек его возраста. Гримм опустил вторую лапу, но Шу Рен грациозно отступил в сторону, проникая под защиту Гримм.

Он поднял два пальца, указательный и средний, и ткнул ими в горло Гримм, нанеся единственный удар, прежде чем отклониться назад от замаха. Шу Рен спокойно вернулся к тому состоянию, с которого начал, снова заложив руки за спину.

– Дело сделано, – сказал он. – Пойдем, Жон. Давай разыщем твою семью.

Жон не пошевелился.

– Н-Но Гримм!

– Хммм? Ты меня не слышал? – Шу Рен повернулся к существу спиной. – Дело сделано.

Даже Гримм выглядел удивленным, но только на мгновение. Существо открыло пасть, чтобы зарычать, но не сделало этого. Не издало ни звука, и монстр, казалось, тоже был смущен этим. Он попытался снова, но не издал ни звука, а затем отчаянно начал чесать шею в том месте, куда Шу Рен ударил его всего один раз. В его красных глазах впервые появилась паника, и существо прыгнуло к Шу Рену, но только для того, чтобы упасть на брюхо.

И превратиться в прах.

– Я не буду повторяться в третий раз, – сказал Шу Рен, уже направляясь к Анселю.

Жон бросился за ним.

По мере приближения к разрушенным стенам перед ними появлялось все больше Гримм, и все же каждый из них был уничтожен с одинаковой легкостью и мастерством. Шу Рен – нет, Мастер Рен – будто танцевал, уклоняясь и перенаправляя их удары простыми движениями и отвечая ударами кулаками, ладонями и тычками пальцами, которые, казалось, наносили почти невозможный урон. Если бы у него было оружие, Жон понял бы это, но все, что он мог представить, это то, что у мастера Рена было какое-то Проявление. Способность убивать одним касанием.

Что было совершенно ясно, так это то, что здесь им ничто не угрожало. Мастер Рен уже убил не менее дюжины Гримм, иногда по трое за раз, и даже не сбил себе дыхание. Вместо этого он оглядел Ансель с мягким и глубокомысленным выражением лица, с неподдельной печалью рассматривая руины дома Жона.

– Жаль, что я не смог остановить это, – сказал он. – Если бы я знал ... но я не знал. Я не могу извиняться за то, чего я не мог бы сделать, но я скажу вот что: мне жаль, что вам пришлось пережить это, и мне жаль тех, кто погиб.

Что-то в тоне мастера Рена было настолько мудрым и абсолютным, что воспринималось как простой факт. Он не мог знать, что Ансель в опасности, поэтому не было смысла обвинять его. Жон даже не разозлился на то, что большинство восприняло бы как отказ от ответственности.

– Спасибо, – сказал Жон. – Мой дом неподалеку. Я ... Мой отец - Охотник, но его призвали на войну. Многие способные сражаться мужчины и женщины были призваны. Нам сказали, что будут введены другие меры защиты, но все, что это означало, это несколько раненых солдат, для тренировки тех, кто слишком стар, чтобы сражаться.

Жон сжал кулаки.

– Они сделали много хорошего.

– Война. – Шу Рен процедил сквозь старые десны. – Да, война. Ужасная вещь.

В том, как он это сказал, была странная нотка. Жон заметил это даже в этом ужасном месте.

– Вы знаете, что идет война. Не так ли?

– Всегда есть тот или иной конфликт, но посмотри на меня. Я старик. Годы сливаются, когда ты достигаешь моего возраста. Какая ныне война? – Мастер Рен проворчал и погладил свою длинную белую бороду. – Я думал, одна только недавно закончилась. Разве мы только что не закончили "Восстание фавнов"? Что на этот раз? Мы оскорбили другой народ?

– Это война фавнов.

– Все еще!? Я думал, фавны выиграли ее два десятилетия назад.

– Это было восстание фавнов, и они это сделали. – Это было до рождения Жона, и все же мастер Рен вел себя так, словно это было только вчера. Возможно, так и было для человека, который выглядел так, будто прожил восемь или девять жизней Жона.

– Фавнам выделили Менажери, и они поселились там, но ничего особенного не изменилось в том, как с ними обращались и как плохо им платили. По крайней мере, так они говорят. – Конечно, фавны хотели бы, чтобы к их стороне проявили сочувствие. – И я думаю, они не думали, что было много смысла в том, что победившая сторона была вынуждена бросить свои дома и переехать на заброшенный остров, чтобы начать все заново, в то время как проигравшие в войне сохранили все, что у них было.

– Я полагаю, что они этого не сделали, – согласился мастер Рен, поглаживая свою длинную бороду указательным и большим пальцами. – Остается только удивляться, как побежденным людям удалось убедить их в том, что их фактическая капитуляция означает победу. Я ожидаю, что некоторые фавны были подкуплены, предавая себе подобных ради богатства и расположения. Хммм. Значит, все началось заново, не так ли? Как хлопотно. Я бы подумал, что Ремнанту хватило войны после первого раза. Знаешь, тогда они назвали это Великой войной. Сказали, что это будет война за прекращение всех войн. Тьфу.

Он холодно рассмеялся.

– Я один пережил четыре за свою жизнь. Я не вижу, чтобы война когда-нибудь по-настоящему заканчивалась. Даже если одно королевство завоюет все остальные, оно наверняка погрузится в гражданскую войну, как только их империя станет чрезмерно обширной.

Жон пожал плечами. Разговоры о политике не были тем, что интересовало его раньше, и уж точно не сейчас. Единственная причина, по которой он не побежал вперед, заключалась в том, что Мастер Рен был его единственной защитой от Гримм.

– Мой дом вон там, – сказал он, делая намек. К счастью, мастер Рен понял это и последовал за ним без дальнейших комментариев.

Дом семьи Арк все еще стоял. Большая часть Анселя стояла. Гримм не особо заботились о повреждении зданий, кроме как выламывания дверей, и даже тогда это было только в том случае, если они знали, что за ними люди. В его доме не было Гримм, и это ничуть не успокоило Жона. Когда они приблизились, он сорвался с места, забыв о собственном страхе. Мастер Рен устремился за ним, казалось, он не бежал, но каким-то образом поспевал за ним, его длинные, широкие штанины развевались на ветру.

– Мама!? – он закричал, отбросив осторожность. – Сафрон? Сэйбл, Корал, Джейд, Хейзел, Лаванда, Эмбер! Кто-нибудь!?

Ответом ему была мертвая тишина.

Жон ворвался через разрушенную дверь в главный коридор. Стены были разорваны на части, на дереве виднелись огромные борозды, порвавшие семейные фотографии. На полу была кровь – и та кровь, которая лилась из Гримм, исчезала вместе с их телами, что означает, что эта не могла принадлежать им. Она вела к двери в подвал. Руки Жона поднеслись ко рту, и он подавил рыдание.

Чья-то рука опустилась ему на плечо.

– Позволь мне, – сказал мастер Рен. – Ты не знаешь, что там внизу.

Он знал. Мастер Рен был добр, но они оба знали, что Гримм не был бы здесь сейчас только в том случае, если бы там, внизу, не было никого живого. Отшатнувшись назад, Жон ударился о стену и сполз на спину. Мастер Рен шагнул в дверь и погрузился во мрак. Жон молился о звуках борьбы, о плаче, о криках облегчения.

Но ничего не было.

Когда мастер Рен вернулся примерно через десять минут, в руках он нес несколько небольших предметов, которые, опустившись на колени, показал Жону. Обручальное кольцо его матери, нефритовая заколка для волос и маленький желтый плюшевый мишка с окровавленным мехом. Когда-то он принадлежал ему, но он отдал его Лаванде, когда ей снились кошмары, а она передала его Эмбер, чтобы отогнать пугающие сны и защитить ее. И он делал все, что мог даже в самом конце. Мех расправился, когда соленые слезы упали на него из глаз Жона.

– Я сожалею о твоей потере, – сказал мастер Рен. – Теперь они в стране, где нет раздоров.

Мертвы. Все они. Вся его семья, за исключением его отца. Если Николас вообще еще жив. Они не получали от него вестей месяцами и ... и что бы сказал Жон, если бы он был жив? Жаль, но он не смог защитить свою семью? Жаль, что все погибли? Или он стал бы винить своего отца за то, что его призвали, за то, что по закону ему пришлось применить свои навыки охотника на службе в армии? Жон не был уверен. Он не был уверен, что скажет, что сделает или что от него ожидают. Поэтому он спросил.

– Что мне теперь делать ...?

– Ты будешь горевать, ты будешь оплакивать, ты исцелишься, и ты будешь помнить их. Но сейчас ты вернешься со мной в храм и будешь жить. – Мастер Рен встал, взял Жона за запястье и рывком поставил его на ноги. – Это то, чего они хотели бы.

– Я… Я не могу ...

– Что тебе здесь осталось? Чего ты добьешся, если останешься?

– Нет, дело не в этом. Я не могу просто оставить их здесь. – Его голос дрогнул. – Вот так. Я ... я должен похоронить их.

Жон поднял глаза, и лицо старика смягчилось.

– Я должен .… Я должен что-то сделать ...

– Тогда мы их кремируем.

– Но—

Рука мужчины крепко сжала его плечо, и он заглянул глубоко в глаза Жону. Самым мягким, добрым голосом, на который был способен, он сказал:

– Тела не в том состоянии, чтобы их хоронить. Ты сломаешься, увидев их такими.

Все тело Жона пошатнулось, и мастеру Рену пришлось поддержать его. Он об этом не подумал. Была причина, по которой мастер Рен принес предметы, чтобы показать ему, и не предложил прийти, чтобы идентифицировать то, что, возможно, уже невозможно идентифицировать. Желчь подступила к его горлу.

– Они бы не хотели, чтобы ты видел их такими. Запомни их такими, какими они были, а не такими, какие они сейчас. – Мастер Рен оттолкнул его от подвала. – Пойдем. Давай проводим их вместе. Пришло время вам попрощаться.

Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы собрать дрова и сложить их в своем доме. Приходили еще двое Гримм, привлеченных негативом, волнами исходящим от Жона, но мастер Рен уничтожил их, ударив ладонями по их телам и раздробив им грудные клетки. Чтобы убить их, требовался всего один удар, и он делал это, ни разу не получив ответного удара. Когда в дверном проеме было сложено достаточно дров, Жон отступил.

– У меня нет зажигалки, – хрипло прошептал он.

Мастер Рен выступил вперед.

– Позволь мне.

Он вытянул руки перед собой и сосредоточился. Бледно-голубые искорки заплясали вокруг его тела. Аура старика светилась на его коже, проявляясь. В его руке крошечное мерцание ауры танцевало, как голубое пламя, и мастер Рен поднес его ладонью одной руки, а затем, резко вдохнув, погрузил ладонь в дрова.

Ветки трещали, когда пламя с ревом разгоралось, поджигая вязанки хвороста и охватывая поленья. Вскоре дом Жона горел, и он все еще надеялся, вопреки здравому смыслу, что кто-то может закричать изнутри. Что кто-то мог спрятаться.

Но единственным звуком был гул голодного пламени погребального костра и его собственное затрудненное дыхание.

– Не хотел бы ты сказать несколько слов? – спросил мастер Рен.

– Я не могу, – прохрипел Жон.

– Тогда позволь мне. Семья Арк, которая так много сделала в своей жизни. Знай, что ваш сын, и ваш брат, все еще жив, и что не все потеряно. Мы запомним вас такими, какими вы были, и за любовь, которую вы принесли в этот мир. Желаю вам найти свой путь к спокойным равнинам и цветочным лугам в следующей жизни.

Колени Жона ударились о землю.

Пепел заплясал у его лица.

Его семья сгорела.

Мастер Шу Рен молча стоял позади него в течение двух часов, отгоняя Гримм, пока мальчик наблюдал, как все, что он когда-либо знал, превращается в дым.

/-/

Прошло два дня.

Мастер Рен заставил его вернуться в храм Секты Лотоса, чтобы отдохнуть и прийти в себя в том, что он называл покоями посвященного. Это было то же самое маленькое квадратное здание, в котором он просыпался раньше, где для него был приготовлен единственный спальный мешок. Жон проводил в нем дни и ночи, вставая только для того, чтобы справить нужду, а затем заползти обратно.

Его сны были окутаны кошмарными воспоминаниями о ночи, когда погибла его семья. Иногда они выползали из горящего дома, все еще охваченного пламенем, и спрашивали его, почему он не спас их, почему он не бежал быстрее, или говорили о том, что, если бы он не спал и попросил мастера Рена вернуться той ночью, они могли бы выжить.

Свои дни он проводил, уставившись в деревянный потолок и игнорируя окружающий мир. Он слышал только шелест одежды и легкий стук деревянной миски, которую ставили рядом с ним, а иногда и деревянную чашку с прохладной водой, которую подносили к его губам. Жон не мог вспомнить, что это была за еда, и не был уверен, что вообще что-то ел. Все, что он знал, это то, что ни сон, ни бодрствование не могли спасти его, и что его мир был разрушен.

А потом, на третий день, он проснулся с диким хлюпаньем, когда на него полилась холодная вода.

– Пва! Бларгх! – Жон заметался в шоке, его мантия промокла насквозь, а волосы прилипли к коже. Он оттолкнулся, сбросив с себя одеяло, и перекатился на бок, выкашливая воду из легких. – Хак! Эйк!

– Ты проспал, – произнес холодный и твердый голос. Мастер Рен стоял, сжимая в тонких пальцах деревянное ведро. На его лице было мало веселья. – Сейчас шестой час дня. Я ожидаю, что ты проснешься и будешь готов подать мне завтрак в храме в это время.

Все еще отплевываясь, Жон опустил руки и уставился на старика.

– Ч-что...?

– Вода смыла твой мозг? Слушай внимательно, потому что в третий раз я не буду преподавать никаких уроков. Каждое утро я просыпаюсь в шестом часу. Ты должен приготовить для меня завтрак и набрать воды из реки. Я ожидаю завтрак из не менее чем одного вида мяса или рыбы, вареного риса и овощей. Если ты не умеешь готовить, то скоро научишься.

– Хм...?

– Это всего лишь твоя первая обязанность за день. Предполагается, что ты будешь подметать двор, а затем медитировать и заниматься физическими упражнениями. В двенадцатом часу должен быть подан ужин. Ты будешь нести ответственность за то, чтобы накормить своего мастера.

– Что...? – Голос Жона звучал чужеродно для его собственных ушей. Он был глубоким и хриплым. – О чем вы говорите?

– Хммм? Ты ожидаешь, что старик будет сам себя кормить и сам себе готовить? – Мастер Рен погладил свою бороду, глядя сверху вниз на промокшего молодого человека. – Или, возможно, ты веришь, что вытащил меня из моего храма, потребовал моей помощи в убийстве Гримм, а затем попросил меня помочь с погребальным обрядом для твоей семьи, за бесплатно. Так?

– Оплата? – Кровь Жона вскипела. – Моя семья мертва—

– И, как таковые, они не могут компенсировать мне время, потраченное на заботу о тебе. – Мастер Рен драматично вздохнул. – Потому это твой долг. И я думаю, что знаю, как ты его выплатишь. Ты будешь моим слугой. Разумеется, бесплатно. Я думаю, десяти лет будет достаточно, чтобы погасить твой долг передо мной.

Жон не мог поверить в то, что слышал.

– Десять лет!?

– Мне заменить на двадцать? Я мог бы, особенно если ты такой никудышный повар, каким кажешься. Мой старый желудок чувствителен. – Мастер Рен разгладил бело-голубые одежды. – Если я не сочту приготовленное тобой блюдо адекватным, я заставлю тебя приготовить его снова. Будь благодарен, что я не прошу тебя еще и купать меня или менять подгузник.

– Я видел, как вы деретесь. Вы более чем способны передвигаться самостоятельно.

– Ах, но в последнее время я чувствую себя больным и уставшим. Эта прогулка отняла у меня много сил. – Мастер Рен произносил такую откровенную ложь с восхитительным хладнокровием. – Я полагаю, что из-за высокого давления, этому старику потребуется нанять молодого слугу, который позаботится обо всех его потребностях. И ты действительно у меня в долгу. На самом деле, немалом. Я спас тебе жизнь.

Это было правдой. Жон уставился на свои руки, но обнаружил, что слез нет. Он выплакался за последние два дня, и хотя боль все еще была, это была тупая и горькая боль, а не грубая агония, какой она была раньше.

У него ничего не осталось. Ни семьи, ни дома, ни будущего. Что еще он сделает, если сейчас выйдет из храма? Ему некуда было идти, и не похоже, что у него где-то еще была семья, которая приняла бы его. Он заблудится в пустошах и умрет. Двумя днями ранее он, возможно, выбрал бы это, но теперь… казалось, что это такой бессмысленный путь. Пережить все это, а потом просто умереть.

– Что мне нужно будет делать?

– Работы у тебя будет много. Можешь быть уверен. Ты будешь добывать еду, заниматься готовкой, и помогать мне в поддержании храма в порядке. Также мы не можем допустить, чтобы ты оставался мягкотелым и слабым, поэтому ты будешь тренироваться и поддерживать себя в хорошей форме. Полагаю, я также научу тебя самообороне, – сказал Мастер Рен, тяжело вздохнув. – Будет нехорошо, если ты возьмешь и умрешь у меня на глазах, оставляя меня заниматься всеми этими делами в одиночку. Это будет хлопотно, но, полагаю, я могу научить тебя нескольким простым трюкам. Если ты не настолько глуп, то сможешь их выучить.

Гнев Жона снова вскипел, но он сдержался. Он не был тупым, и он знал, что делает мастер Рен. Он знал, что на самом деле это была доброта, и что старик разозлил его, чтобы отвлечь от того, что с ним случилось. Это не было рабством. Это было предложение стать его учеником, но старик не хотел, чтобы это было воспринято как жалость. И это было так, не так ли? Потому что его ситуация была не чем иным, как плачевной.

Если бы он научился так драться, у Гримм не было бы шансов. Он мог бы спасти свою семью. Спас бы свою деревню. Жон зажмурился и прижался лбом к деревянным перекладинам у ног мастера Рена.

– Я принимаю это, мастер Рен.

– Хорошо. Хорошо. Теперь меньше поклонов и больше готовки. Этот старик голоден!

– Унгх. Тогда где кладовая?

– Кладовая?

Мастер Рен покрутил бороду между пальцами, используя длинные пряди, чтобы скрыть то, что, без сомнения, было очень жестокой улыбкой.

– Какую жизнь, по-твоему, ведет старик в храме у черта на куличках. Моя кладовая там. – Он указал на лес. – Поблизости есть река. Ты можешь найти там рыбу, затем выпотрошить и очистить ее, чтобы подать к столу с овощами, собранными в саду, и грибами, добытыми в лесу. В твои обязанности будет входить уход за садом, посадка и сбор урожая. Ты также должен будешь рубить дрова и собирать трут для костра.

– Что-нибудь еще, мастер?

– Раз ты спрашиваешь с такой искренностью, да. Я принимаю полуденные ванны на солнце. Я ожидаю, что ты наберешь достаточно ведер воды из реки, чтобы наполнить ванну, а затем нагреешь камни, чтобы довести ее до приемлемой температуры. Оставь немного лишней воды, чтобы постирать мою одежду. Кроме того—

У Жона дернулся глаз. Он уже пожалел, что спросил.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод

http://tl.rulate.ru/book/114381/4396762