Готовый перевод Black Corporation: Joseon / Черная корпорация: Чосон: Глава 12: Росток... или опухоль? (5)

Седжон, поняв, что сглупил, смущенно кашлянул.

"Летописцы..." – начал он.

Но, увидев, как летописцы с энтузиазмом записывают все, что происходит, махнул рукой.

"Хян-и, – сказал он, – продолжай".

"Хорошо, отец", – Хян кивнул.

Он перевел дух и продолжил:

"Вы, господа министры, и другие ученые мужи, – Хян оглядел собравшихся, – конечно, можете терпеть голод. Вы – люди образованные, знаете, что такое долг. Но простой народ необразован! Люди не знают, что такое долг! Они не умеют терпеть голод! Чтобы научить их долгу и добродетели, нужно сначала накормить! Конечно, добродетель – это основа, а богатство – лишь средство. Конечно, нужно ценить справедливость и презирать корысть. Но не забывайте, что благосостояние народа – тоже важная задача!"

"Верно!" – Седжон хлопнул себя по колену.

Министры снова замерли.

'Он не на шутку разошелся!' – Хян вздохнул.

Он посмотрел на министров, которые выступали против его плана. Их аргументы были разбиты в пух и прах.

'Последний козырь! – Хян приготовился к решающему удару. – Если все получится, я поставлю их на место!'

"Испокон веков известно, – начал он, – что "глас народа – глас Божий". Какая польза от добродетели, если народ страдает? Разве Небо услышит наши молитвы, если народ плачет? "Делай, что должно, и будь, что будет", – гласит мудрость. Нужно сделать все, что в наших силах, а потом положиться на волю Неба! Но вы говорите, что во всем виноват король! Что засуха – это наказание за его грехи! Что эпидемии – это наказание за его грехи! Что голод – это наказание за его грехи! Но разве не нужно сначала позаботиться о том, чтобы засухи не было? Чтобы лекарства от болезней были? Чтобы зерно в закромах было?! А потом уже говорить о грехах! Может быть..."

Хян сделал паузу и пристально посмотрел на министров.

"Может быть, вы считаете, что наш Чосон недостоин Небесного благословения? – спросил он. – Многие из вас служили еще при дворе Корё. Так может быть, вы считаете, что король Тхэджо поступил неправильно, свергнув династию Корё? Что мой дед совершил преступление, подняв меч на своих братьев? Что мой отец поступил несправедливо, заняв трон, который по праву принадлежал его старшему брату?"

"Нет! Ваше Высочество! – министры, забыв о приличиях, закричали в один голос. – Мы никогда так не думали! Простите нас!"

"Простите нас! Простите нас!" – увидев, что лицо Седжона потемнело, министры бросились на колени.

"Ваше Величество! – взмолился премьер-министр Ю Чжон Хён. – Мы никогда не смели бы подумать о таком! Помилуйте нас!"

"Помилуйте нас! Помилуйте нас!"

Седжон молчал.

Наконец, он заговорил.

"Хян-и, ты был слишком резок", – сказал он.

"Простите меня, отец", – Хян поклонился.

"В следующий раз будь осторожнее со словами", – сказал Седжон.

"Да, отец".

"Что касается дани для императора Мин, – Седжон повернулся к министрам, – мы сделаем так, как предложил Хян-и. Начинайте подготовку. В этом году был плохой урожай, а лето обещает быть засушливым. Нужно запастись зерном, чтобы помочь народу".

"Слушаемся, Ваше Величество", – министры покорно склонили головы. Никто не осмелился возразить.

Седжон посмотрел на Хяна. Его лицо смягчилось.

"Ты хочешь что-нибудь добавить?" – спросил он.

"Мне кажется, – ответил Хян, – что не стоит просто так раздавать зерно. Лучше заплатить людям за работу".

"За работу?" – Седжон удивился.

"Засуха – это не только отсутствие дождей, – объяснил Хян. – У нас мало ирригационных сооружений. Нужно отремонтировать старые плотины и водохранилища, а где нужно – построить новые. Нужно углубить русла рек, чтобы предотвратить наводнения. Мы можем нанять людей на эти работы и заплатить им зерном. Так мы и людям поможем, и инфраструктуру улучшим".

"Отличная идея, – Седжон кивнул. – Я согласен. Что скажете, господа министры?"

"Мы полностью поддерживаем это предложение!" – ответили министры хором.

"Хорошо, – сказал Седжон. – Начинайте работу".

"Слушаемся, Ваше Величество!"

"Хян-и, – сказал Седжон, – ты можешь идти".

"Хорошо, отец".

"И приходи на мои лекции по конфуцианским трактатам, как только закончится траур", – добавил Седжон.

"Что? – Хян опешил. – Но я же..."

Он хотел было возразить, но передумал и поклонился.

"Слушаюсь, Ваше Величество. Для меня большая честь участвовать в ваших лекциях".

"Хорошо. Иди, занимайся своими делами", – Седжон улыбнулся.

Хян вышел из шатра.

Седжон, повернувшись к министрам, помрачнел.

Улыбка исчезла с его лица. Его взгляд был холоден, как зимний ветер.

"На сегодня все, – сказал он. – Можете идти".

"Слушаемся, Ваше Величество".

"Кстати, – добавил Седжон, – мне хотелось бы знать, что вы на самом деле думаете о нашем Чосоне".

Министры бросились на колени.

"Ваше Величество! – закричали они. – Мы никогда не были нелояльны! Помилуйте!"

"Помилуйте! Помилуйте!"

Они бились головой об пол, умоляя короля о прощении.

Седжон отвернулся.

"Можете идти", – сказал он.

"Помилуйте!"

"Я же сказал – можете идти!"

Министры, спотыкаясь, вышли из зала.

* * *

Выйдя из шатра, министры облегченно вздохнули.

"Фу-у-ух..."

"Ну и дела... – пробормотал один из министров. – Чуть не дошло до кровопролития".

"Он унаследовал характер и от короля Тхэджо, и от покойного короля... – вздохнул другой министр.

Министры боялись, что Седжон устроит им чистку.

"Король, конечно, умен, – сказал один из министров, – но наследный принц... Он просто невероятный!"

"Да, – согласились другие, – он одним словом может перевернуть все с ног на голову..."

"Ему всего девять лет, – покачал головой один из министров, – а рассуждает, как старый лис..."

"Он явно не такой, как все..."

"Но что же будет, если король... – министры не договорили.

Они с ненавистью посмотрели на Сон Ома, главного секретаря и министра церемоний.

"И зачем вы открыли рот?!" – прошипели они.

"Неужели вы не знаете, что "слово – серебро, а молчание – золото"?!"

Сон Ом, главный секретарь и министр церемоний молчали.

"Ну, что же вы молчите?! – накинулись на них министры. – На совещании вы были красноречивы! А теперь что? Как вы собираетесь исправлять ситуацию?!"

"Простите нас", – наконец пробормотал Сон Ом.

"Простите?! – взревели министры. – Одним "простите" тут не отделаешься!"

Сон Ом, главный секретарь и министр церемоний, не говоря ни слова, отошли в сторону.

"Подождите! – закричали им вслед министры. – Куда вы?! Нам нужно решить, что делать!"

Но Сон Ом, главный секретарь и министр церемоний, не обращая на них внимания, вышли из дворца.

"Ну и дела..." – вздохнул главный секретарь, когда они оказались на улице.

"Мы его недооценили, – покачал головой главный цензор, – посчитали, что он еще ребенок".

Все трое кивнули.

"Что же нам делать?" – спросил министр церемоний.

"Если ничего не поможет, – ответил Сон Ом, – придется подать в отставку".

"В отставку?" – удивился министр церемоний.

"Да, – кивнул Сон Ом. – Король уже начал нас подозревать. Рано или поздно он примет меры. Не забывайте, чья у него кровь! Он не остановится ни перед чем! Он убивал своих братьев! Он казнил своего тестя! Он не пожалеет и нас! Отставка – это единственный способ спасти себя и свои семьи".

Главный секретарь и министр церемоний понуро кивнули.

"Эх, – вздохнул Сон Ом, – а я так мечтал о справедливом и процветающем Чосоне..."

* * *

Хян, вернувшись в свои покои, задумался.

'"Благосостояние народа"... – пробормотал он. – А правильно ли я это сказал? Я так разозлился, что нес что попало...'

Когда министры начали цитировать конфуцианские трактаты, Хян пришел в ярость.

'Вот гады! – думал он. – Как же меня бесят эти консерваторы!'

Хян, не сдерживаясь, обрушил на них всю свою "историческую эрудицию". Он вспомнил про "благосостояние народа" – один из основных принципов практического учения*, которое появилось в Чосоне в конце 17 века.

____________

Практическое учение* (Сирхак) – направление корейской философии конца XVII — начала XIX веков, возникшее на базе конфуцианства. Основные представители Сирхака критиковали неоконфуцианство за догматизм и отрыв от реальной жизни. Они выступали за проведение реформ, направленных на улучшение положения народа.

____________

'Интересно, – подумал Хян, – а что, если бы у них было больше времени? Может, они бы нашли, что мне ответить?'

Но тут Хян вспомнил, как внезапно вмешался Седжон.

'Отец меня спас, – Хян улыбнулся. – Это был неожиданный ход'.

Министры не ожидали, что Седжон будет так себя вести.

'А вот летописцы, – Хян вспомнил, как они строчили, не поднимая головы, – были в восторге. Интересно, что они напишут в хрониках?'

'Спасибо тебе, учитель истории!' – Хян усмехнулся.

* * *

Пока министры гадали, что ждет их в будущем, а Хян анализировал свое выступление, Седжон разговаривал с королевой Сохон.

Сохон сидела на циновке у входа в шатер, где Седжон оплакивал своего отца. По конфуцианским обычаям, во время траура супругам запрещалось спать в одной комнате.

"Вы уже поели?" – спросила Сохон.

"Да, съел немного рисовой каши", – ответил Седжон.

"Вы – опора нашего государства, – сказала Сохон. – Вы должны быть здоровы. Пожалуйста, ешьте как следует".

"Хорошо, – вздохнул Седжон.

Слуги принесли чай. Евнух подал чашу Седжону, а служанка – Сохон.

"Говорят, – Сохон сделала глоток чая, – что сегодня утром на совещании наследный принц выступил с интересным предложением".

"Хян-и ничего не предлагал, – возразил Седжон. – Он просто высказал свое мнение. А решение принял я".

"Что?" – Сохон не поняла.

"Я не сдержался и заговорил с министрами так, – Седжон смущенно кашлянул, – как будто я все еще был принцем. Неподобающе для короля..."

"Что вы такое говорите? – Сохон рассмеялась. – Не стоит так переживать. Летописцы все равно все запишут".

Она вытерла слезы и посмотрела на Седжона.

"У вас, кажется, улучшилось настроение, – сказала она. – Вам стало легче?"

"Да, – кивнул Седжон. – Гораздо легче".

После той сцены на совещании ему стало стыдно, но в то же время – хорошо. Как будто камень с души свалился.

"Я решил, – Седжон заговорил спокойнее, – что, как только закончится траур, Хян-и будет участвовать в моих лекциях по конфуцианским трактатам".

"Но... – Сохон была удивлена. – Он же еще так молод..."

"Он справится, – уверенно сказал Седжон. – После того, что он сегодня сказал... И после того, как он придумал эти перья..."

Седжон вздохнул.

"Хян-и – необычный ребенок, – сказал он. – Ты же и сама это видишь. Он говорит, думает, ведет себя... как взрослый мужчина".

Седжон, хоть и жаловался на то, что Хян слишком умен для своего возраста, был доволен. Сохон улыбнулась.

"Совсем недавно вы жаловались, – сказала она, – что он слишком умен, что между вами выросла стена... А теперь, кажется, вы им гордитесь".

"Да, горжусь", – Седжон кивнул.

http://tl.rulate.ru/book/114223/4383000