Готовый перевод RWBY: I, Jaune: Or, The Context-Insensitive Semblance / RWBY: Я - Жон: Или же своевольное проявление: Глава 2.1 - Я в этом не признаюсь, но мне нравятся смешанные общежития

«Каждый имеет право на личное горе, ведь человеческую душу невозможно измерить. У неё нет ни формы, ни стандартов. И именно это делает весь процесс… незаменимым».

Смотреть в зеркала оставалось всё так же сложно. Вид лица Жона по-прежнему вызывал у меня приступы паники, и только виски помогало с ними справляться. В первый раз на это ушла почти целая бутыль. И вот, Жон вновь кричал на меня, требуя отдать своё тело обратно, покинуть его глаза и вернуть ему родную плоть. Дошло даже до того, что я прижал бритву к щеке, лишь бы тот замолчал. Нужно было лишь срезать это чужое лицо и обрести, наконец, желанный покой.

Разумеется, единственным, кто всё это время кричал, был я.

Осознание накрыло меня так сильно, что я почти физически ощутил удар. Выплыв с самых задворок сознания, оно ввинтилось в разум, практически сбив меня с ног. Внезапное понимание, что лицо в зеркале было моим. Вид перед глазами начал расплываться, после чего в отражении остался лишь рыдающий подросток. И этим подростком был я.

Из-за этого в уборной «Денни» образовалась очень неловкая атмосфера.

Вейл был огромным королевством. В нём имелось достаточно мест, где сломавшийся пьяный мальчишка мог позволить себе забыться. И лишь после «не совсем случайного» полёта с крыши, показавшего, что гравитация здесь является лишь небольшим неудобством, а не смертельной опасностью… Мне на глаза попались документы Жона.

«Жон Арк, поздравляем вас с зачислением в Академию Бикон!»

О, это объясняет странную мечеподобную хреновину, привязанную к моей руке. Сверив дату с помощью телефона, понимаю, что письмо пришло несколько дней назад, как раз тогда, когда я и примерил на себя, словно пару поношенных перчаток, эту тушку. К распечатке прилагался проездной, позволяющий без ограничений летать «в» и «из» академии. Инициация должна пройти через два дня.

Сначала я просто зашёлся в истерическом смехе. Ненадого… вскоре похмелье догнало меня. Пришлось срочно допивать остатки алкоголя, чтобы облегчить свою участь и избавиться от головной боли.

Итак, теперь у меня есть место. Есть время. А пытаться убить себя и дальше я зассал. Правильно выбрать место, время и снаряжение – этим трём вещам тебя обучают в армии. Что же – вот они. Что ещё мне оставалось делать, кроме как следовать знакомым постулатам? Продолжать пить до беспамятства где-нибудь в тёмной подворотне, пока не словлю пневмонию и сдохну?

Рано или поздно мне пришлось бы взять себя в руки и начать что-то делать. Как бы мучительно ни было. Как бы сильно это на меня не давило.

Но никто не хочет читать подобные сопли, поэтому просто пропустим эту неинтересную часть.

Я все равно почти не помню, что происходило после. Вот я читаю письмо, а теперь уже смотрю на своё отражение в уборной команды BASS. Так даже лучше. Намного проще отмахнуться и сказать себе, что до момента приземления в Изумрудном Лесу ничего важного не произошло. Вспоминать каждый свой отдельный шаг и мельчайший проёб было бы слишком запарно. А ещё стыдно. Здесь как с подкатами к одноклассницам в школе. Иногда лучший вариант – это просто улыбнуться и сделать вид, будто ничего не произошло. Жить дальше. И тогда у тебя, возможно, даже появится шанс замутить с ними в колледже.

 Но прямо сейчас, когда первоначальный страх прошёл, вид глаз Жона вызывал у меня конкретное раздражение. Он создавал впечатление человека, который всегда в жизни выбирал самый простой путь. Молодой и в какой-то степени энергичный, несмотря на скрывающуюся под внешним слоем личность. А благодаря изученному ещё в прошлой жизни методу ухода за кожей в стиле Патрика Бейтмана – от пережитых испытаний не осталось и следа, разгладив лицо и сделав его смутно похожим на моё собственное.

Моё тело было высоким и в основном худым. Имелось лишь немного детского жира, который я всей душой ненавидел. Это пошло после одного случая, когда я только поступил на свою первую службу в армии. Там из-за эпидемии КОВИДа мне пришлось около месяца сидеть на карантине. Из-за ошибки в канцелярии мне не выделили продовольственное пособие, а покидать комнату, и тем самым нарушать условия карантина, было запрещено. Старшина на это лишь отмахнулся, сказав, что если я не хочу помереть с голоду, то платить за доставку придётся из собственного кармана. В итоге остались лишь мы втроём: я, Убер, и огромная куча виски, чем больше – тем лучше.

И пусть позже я узнал, что наш старшина являлся полным нулём в роли руководителя, мой жир к тому моменту уже пал смертью храбрых.

Прожив в таком темпе пару месяцев и сбросив двадцать килограмм, подобный образ жизни так и остался со мной. Осталось только приучить к нему Жона и, возможно, ещё остальную часть команды. Закидываюсь лекарством, попутно запивая его парой рюмок 90-градусного «Ловчего Смерти» и вновь фокусируюсь на главной задаче. У меня была команда, и мне нужно было сделать для них что-нибудь хорошее, чтобы наладить наши отношения.

А кто сможет помочь с этим лучше, чем моя верная кошка-напарница?

Знаете, я верю в Бога. Ведь иначе как божественным вмешательством, почему я до сих пор жив, не объяснить. Кто бы там наверху не сидел, он явно меня ненавидит, и не могу сказать, что неоправданно.

Так что, увидев выражение лица Вайсс, я начал тихо молиться. Её бледное лицо стало таким же красным, как задница бабуина, поэтому сложно было сказать, злится она на меня или флиртует. В конце концов, в этом мире цвет имеет огромное значение.

— Печенье? — с хмыком, требовательно спросила она.

— Меня заставили, — безжизненным голосом ответила Блейк. Не то чтобы её можно было за это винить. Как напарник, который увидел её первым, я обладал над ней старшинством.

Что никак не помешало ей попытаться выесть мне мозг чайной ложкой, когда во время готовки я предложил ей сигарету марки «Девять жизней». Как она мне пояснила, это были любимые сигареты её отца, прямиком из Менаджери, что является местным аналогом Австралии, где живут зверолюди. Прикурив от одной из конфорок, вдыхаю горячие клубы дыма. Никотин помог успокоить нервы и развеять сонливость, которую наслал алкоголь. У меня было ещё куча времени, прежде чем дым начнёт по-настоящему вредить моим лёгким и неизбежно вызовет рак.

Хотя я в любом случае так долго не проживу. В особенности, если мой план подружиться с командой не выгорит.

Задумчиво тыкаю пальцем в бинты, пытаясь проверить, как хорошо держатся швы.

— Хватит воротить нос, Холодные Губки. Это диетическое печенье, там нет углеводов. Так что твоей упругой попке ничего не угрожает.

Блейк отвела взгляд.

— Не уверена, что это вообще уместно называть «печеньем».

Холодные Губки настороженно уставилась на меня.

— Ты что, под кайфом?

Я открыл рот, но затем осёкся, начав загибать пальцы и попутно бормоча себе под нос.

— 600 мг ибупрофена, 4 мг никотина, 2,5 мг предписанного гидрокодона, 200 мг кофеина, 300 мг ацетаминофена, а также то, что содержалось в той Амфетаминовой Нуль-коле, которую я вчера купил за заправкой. Что бы они в неё не добавляли.

— Скорее всего, амфетамин, — заботливо подсказала мне Блейк. — Диетический.

Маркиза только что заработала себе ещё +1 очко в номинации на титул самой лучшей девочки.

— Да что с тобой не так, Жон! — раздражённо спросила Вайсс.

— Мой психотерапевт покончила с собой, так что ты не хочешь знать ответа на этот вопрос.

— Просто отлично, я нахожусь в одной команде с убийцей, — проворчала она.

Перевожу взгляд на Блейк, чьё лицо было абсолютно нечитаемым, после чего возвращаю внимание обратно к девушке в белом платье.

— И что ты сделаешь? Сдашь меня мусорам?

— Если благодаря этому тебя заменят на кого-то получше, то да!

— Просто жри уже своё печенье, мисс Динамо, — ответил я, пренебрежительно махнув рукой. — Я лично их делал, чтобы отпраздновать образование нашей команды! Или не ешь, но тогда ты разобьёшь бедной Блейк сердце.

— Ого, ты впервые назвал меня по имени, — пробормотала Маркиза.

— Прости, оговорился, — произношу с лёгкой улыбкой. — Больше такого не повторится.

Издав полный боли вздох, который был похож на вой раненого животного, смирившегося со своей смертью, Вайсс всё-таки взяла печенье с тарелки.

Я поступал так, как привык в прошлой жизни. На родине меня любили за мой жизнерадостный, и относительно наглый характер. Единственное, к чему я относился по-настоящему серьёзно – это к работе. Мне ничего не оставалось, кроме как понадеяться, что подобный метод сработает и здесь. Девочки-подростки, рискующие своими жизнями и здоровьем должны найти меня очаровательным, ведь так?

Если у меня получилось найти общий язык даже с грубыми и неотёсанными солдафонами с ПТСР, то и с ними получится.

Команда BASS. Мне нравилось думать, что это сокращение от команда BadASS, но было у меня подозрение, что директор просто так пытался подколоть Маркизу по поводу её кошачьей тайны и назвал команду в честь рыбы (с англ. Bass – окунь). А может это вообще сокращение от BASic bitcheS, что, в принципе, тоже подходит.

Из-за действия обезболивающих в моей памяти отпечатались только две сформированные команды, и ни одна из них точно не существовала в каноне, ведь я на сто процентов уверен, что Руби не должна быть в одной команде с Пиррой. Наверняка тот факт, что во время прыжка с парашютом я сбил по пути кучу людей, сыграл в этом не последнюю роль. В итоге в нашу команду попали я, Блейк, Динамо и…

— Эй, Статист, будешь печеньку?

— У меня вообще-то имя есть, — озадаченно ответил он.

Отмахиваюсь.

— Не, нифига. Хорош гнать своему лидеру. Просто сделай лицо попроще и съёшь печеньку. Не позорься перед дамами.

— Ты хочешь выставить себя лидером, — подметил он. — Тогда почему вместо этого ты ведешь себя как хамло, м?

— Ой, да расслабся ты. Асалям аляйкум.

— Правильно произносится «салям алейкум», — отметил Статист, поправляя воротник своего цветастого костюма.

— Братан, моих знаний арабского хватает только на то, чтобы понять, когда меня нахер посылают, так что можешь не утруждаться.

— Что ещё за «арабский»?

Я его проигнорировал.

Он продолжал ещё что-то говорить, но мне было не интересно. Сложив руки под головой, откидываюсь на кровать. Концепт смешанного общежития до сих пор казался мне довольно странным, но кому какое дело? На данный момент мой план был предельно прост: выяснить, как активировать Ауру, чтобы не сдохнуть во время очередного урока. У меня не было сомнений, что я в любом случае не переживу это приключение. Но… пока я не слишком задумывался об этом, у меня получалось держать себя в руках и не скатываться обратно в истерику.

Приходилось не обращать внимания на свою неизбежную смерть. Сосредоточиться на настоящем. На людях вокруг меня. Чёрт, да хотя бы на своих ранах. Держать нос выше, не зацикливаясь на плохих мыслях и делая то, что от меня требуется.

— Не так уж и плохо, — признала Вайсс, жуя печенье.

Приоткрываю один глаз и на немецком отвечаю:

— Просто признайся, что тебе понравилось, красавица.

Она на мгновение замешкалась.

Я в ответ лишь подмигнул, и она сокрушённо покачала головой, решив, что общаться со мной себе дороже.

Добро пожаловать в Бикон, Жон.

http://tl.rulate.ru/book/110495/4168414