Готовый перевод I Became a God in Tokyo / Я стал Богом в Токио: Глава 81

Время, как известно, неумолимо. Но даже в этих неизменных двадцати четырех часах есть те, кто умеет использовать его с большей пользой. Именно так работает управление временем, и Бай Муцзюнь, глубоко соглашаясь с этим, воплощал эту мудрость в жизнь.

Днём, пока он учился в школе, он упорно трудился, расширяя границы своего Божественного Царства, с каждым днём увеличивая его радиус. Сейчас он уже охватывал всю территорию Академии Шудзиин, простираясь на полтора километра. Следующей целью было включение Храма Тяньцзи в пределы своего царства, что сулило невероятные возможности. Согласно карте, храм находился в шестнадцати километрах от академии. С текущей скоростью расширения Божественного Царства, Бай Муцзюнь мог завершить задуманное всего за полмесяца. Представляя себя сидящим в классе, а мана, как послушный дух, самостоятельно распространяет свое влияние, он невольно улыбался про себя.

Вернувшись в храм, Бай Муцзюнь поклонился богам и проверил состояние Куноу Рены. Затем, достал телефон, вглядываясь в сообщение от Лань Юйчуана. Вчера Бай Муцзюнь отправил ему видео чёрного стола, полученного от "Маджонг Демона", с просьбой выяснить его происхождение. Прошел день, и, наконец, он получил ответ.

Лань Юйчуань подтвердил, что это действительно божественный артефакт, но его конкретная функция оставалась неизвестной. Артефакт был осквернён Ёкаем, поэтому использовать его было невозможно. Юйчуань предложил, как и раньше, передать его Союзу по уничтожению духов, который возьмёт на себя очищение. Бай Муцзюнь задумался. Он помнил, что Лань Юйчуань говорил о переосвящении божественных артефактов после их возвращения в Союз, что занимало довольно много времени. Очистка, быть может, связана с силой воли?

Мысль зажгла в нем искру. Его мана уже обладала некоторыми свойствами силы желания, например, могла расширять границы Божественного Царства. Неужели она способна очистить божественный артефакт?

С этими мыслями Бай Муцзюнь разжал ладонь, в которой лежала чёрная бусина, размером с грецкий орех. Она была той же самой, в которую превратился чёрный стол, после того как истощил свою демоническую силу.

Бай Муцзюнь направился к рукомойнику. Темызуя был местом для верующих, приходивших в храм очистить тело и смыть мирскую грязь. Возможно, там же можно было очистить божественный артефакт. Он взял бамбуковый черпак и наполнил его чистой водой. Не спеша, он направил ману внутрь, и вода, трепетавшая морозной рябью, как по волшебству, успокоилась, отражая небо как спокойное, блестящее зеркало.

"Очищай", - произнес Бай Муцзюнь.

Из черпака хлынул мощный серебряный свет. В тот же миг вязкая, бешено бьющаяся чёрная энергия в бусине как будто отшатнулась, не в силах противостоять силе света. Прошла всего пара мгновений, и она полностью исчезла, уступив место янтарному камню, гладкому и блестящему.

"Неужели это и есть божественный артефакт ?" - прошептал Бай Муцзюнь, изумлённый увиденным.

Камень лёгко покачивался в его пальцах. Решив проверить его свойства, Бай Муцзюнь направил в него ману. В тот же миг камень засиял странным светом. Потом свет утих, и перед Бай Муцзюнем возник прозрачный квадратный стол. По его поверхности скользили слова, пронизанные божественной силой.

Изучив текст, Бай Муцзюнь приблизительно понял функцию артефакта. Он позволял ставить на кон души обоих участников и начинать игру. Победитель получал право распоряжаться душой проигравшего. Кроме того, весь ущерб, полученный во время игры, аннулировался после её окончания.

Поглаживая неприметный артефакт, Бай Муцзюнь был поражен. В философии синтоизма, так называемые души делятся на четыре типа: "пустая душа", "счастливая душа", "гармоничная душа" и "странная душа". Из этих четырех душ складывается дух. Это относится ко всему в мире без исключения. Получить право распоряжаться четырьмя душами противника... значит практически держать его жизнь в своих руках.

"Невероятно", - пробормотал Бай Муцзюнь, с удовлетворением думал, что не поспешил с игрой. Иначе, он, вероятнее всего, попал бы в чрезвычайно опасную ситуацию.

"Божественный артефакт... жуткий", - прошептал он.

Храм Леймей, район Тайто. Вечер.

Неяркие свечи освещали небольшую, но очень уютную буддийскую комнату. На футоне сидел в позе лотоса старый аббат под золотой фигурой Будды. Уголки его рта дрожали, он шептал молитвы в низком голосе. На другом футоне сидела в позе лотоса Ханэкава Араши. Её красивое лицо выражало задумчивость, она взирал на золотого Будду.

Старый аббат бросил на Араши беглый взгляд и уловил необычное в ее поведении. Его сердце застучало быстрее.

"Неужели... просветление?".

Он кивнул головой. Верно. Ханэкава Араши изучала буддизм почти десять лет. Иногда ее озаряли внезапные озарения, она понимала какие-то истины, и это было естественно.

Подумав об этом, старый аббат, хотя и был в возрасте, но все еще с ярким интеллектом, вглядывался в Лань Юйчуань.

Через некоторое время Лань Юйчуань вздохнула, опустила глаза и задумалась, вглядываясь в пространство перед футоном.

Хотя она волновалась, голос старого аббата был удивительно спокоен. Он не торопясь спросил:

"Синмей, о чем ты думала только что?"

Ханэкава Араши словно проснулась от сна.

"А? Да..."

Она действительно поняла что-то важное, но застыла, не зная, с чего начать.

Старый аббат радовался про себя, но все-таки спокойно ее направлял:

"Не торопись, просто высказывай то, что уже поняла, слово за словом.".

"Хорошо."

Лань Юйчуань взглянула на статую Будды в тусклом свете лампы и почувствовала неловкость.

"Аббат."

"Ученица думает, какой бенто сделать, когда будет путешествовать послезавтра."

Что?

Неожиданный ответ почти сбил старого аббата с ног. Неужели так беспокоит ее выбор бенто?

Хотя он был немного удивлен, но не выдал этого. Он продолжил спрашивать.

"Ты выезжаешь послезавтра?"

"Да, Иэе попросил меня поехать в горы Такао насладиться красотой кленовых листьев."

Старый аббат, как будто вдруг понял что-то важное, негромко сказал:

"Это не только Иэе?"

Он знал, что его ученица очень любит свою сестру, он отлично знал ее вкус и не волновался о выборе бенто.

"Да, там будет еще и друг Иэе." Ханэкава Араши кивнула.

"И Бай Муцзюнь."

Слова "Бай Муцзюнь" прозвучали в его ушах, и старый аббат немедленно все понял.

На морщинистом лице заиграла добродушная улыбка.

"Синмей, расскажи мне о Бай Муцзюне."

"Ну, он очень хороший человек." Ханэкава Араши задумалась, начинал организовывать свои мысли.

"Он очень мягкий и заботливый, но у него есть мана, несоразмерная его возрасту, но он не гордится этим."

"Он не любит деньги, не стремится к славе, и у него доброе сердце."

"И он привлекательный." В конце речи голос Араши затих, и ее лицо слегка покраснело.

Она посмотрела на легонько улыбающегося старого аббата и быстро заспорила.

"Аббат, я знаю, что вы можете не поверить."

"Но я не преувеличиваю. Бай Муцзюнь действительно такой человек. Если будет возможность, я приведу его к вам."

"Почему ты не веришь мне?" Старый аббат покачал головой и покрутил четки в руках.

Словно слова Лань Юйчуань тронули струны его памяти, он поднял голову, посмотрел на золотую фигуру Будды и добродушно улыбнулся.

"Я тоже был таким в молодости."

http://tl.rulate.ru/book/110416/4148339