Готовый перевод Indelible / Неизгладимый: Глава 3

— Он заставил меня смотреть, как он их убивает, — Саске закрыл лицо руками и снова разрыдался. — З-зачем?

Хирузен чувствовал, что вопрос был направлен ему, как будто Саске знал обо всем, что произошло.

— Мне очень жаль, — подумал Хирузен, не в силах ответить.

Другого выхода не было. Если бы они смогли предотвратить планы Фугаку на переворот, то эту трагедию можно было бы избежать.

Все, что мог сделать старый Хокаге, — это уверить ребенка, что ему больше не придется переживать это снова.

Хирузен протянул руку и успокоил мальчика, притянув его к себе. Саске попытался оттолкнуть его, но был слишком слаб, чтобы что-то сделать.

— Я знаю, что это больно, — тихо сказал Хирузен. — Я знаю, что кажется, будто мир рушится. Но ты не один, Саске.

Хирузен сидел рядом с Саске неопределенное количество времени, но мальчик в конце концов успокоился и смог задать несколько вопросов, когда Хирузен сел обратно в кресло, в котором сидел ранее.

— Где... — Саске закашлялся, вытирая глаза. — Где я буду жить?

— У меня уже есть квартира, если ты хочешь переехать из кланового комплекса, — сказал Хирузен, наблюдая за реакцией Саске.

Саске молчал, обдумывая предложение.

— Я подумаю об этом, — в конце концов ответил Саске, снова закашлявшись.

— Хочешь стакан воды? — доброжелательно спросил Хирузен, понимая, что Саске, вероятно, не пил ничего за последнюю неделю.

— Да, пожалуйста, — кивнул Саске.

Хирузен встал и, сложив пальцы в крест, создал Каге Буншина. Легкий хлопок обозначил появление его точной копии, которой он приказал принести стакан воды для Саске. Обычно Хирузен не использовал Каге Буншин так беззаботно, но не хотел оставлять Саске одного. Итачи был в своем костюме АНБУ во время резни, и Хирузен не хотел, чтобы дежурный в комнате, Ину, висел снаружи на потолке вверх ногами.

Хирузен обернулся и увидел, как Саске смотрел на Буншина, пока тот уходил, а затем снова посмотрел на Хирузена.

— Это Каге Буншин, — объяснил Хирузен, готовясь рассказать Саске общую информацию о нем.

— Мой Тусан рассказывал мне, — тихо ответил Саске, его глаза все еще были устремлены на дверь, где исчез клон. — Он говорил мне, чтобы я не пытался использовать это до тех пор, пока не стану старше, иначе убью себя, пытаясь.

Довольно строгий человек, но Учиха Фугаку был умным человеком, который знал пределы своих сыновей, или, по крайней мере, младшего.

Хирузен хмыкнул, признавая это, и дождался возвращения Буншина с водой, которую он затем передал Саске.

Саске взял воду с тихим «спасибо» и начал пить, выглядя лучше, чем раньше.

Клон исчез по приказу Хирузена, оставив их вдвоем в комнате, старший позволил младшему немного побыть в тишине.

Когда Саске допил воду, Хирузен заговорил.

— Если ты хочешь уйти из академии... — начал он, но был перебит резким движением головы Саске.

— Нет, — жестко сказал Саске, поставив стакан рядом с ручным зеркалом справа от себя. — Я не ухожу.

Резкость в тоне мальчика была удивительной, но не совсем неожиданной.

— Ты можешь захотеть постепенно вернуться к делам, Саске-кун, — мягко сказал Хирузен, но Саске не понравился суффикс.

— Как только я смогу стоять на ногах, — Саске выпрямился, спустив ноги с кровати и скинув простыни. — Я сделаю так, чтобы Итачи, — последнее слово он произнес как проклятие, — больше этого не сделал.

Саске поставил ноги на пол, но не встал, просто дал небольшой вес опереться на них.

— Я хочу домой, — сказал Саске, его голос был полностью лишен эмоций.

Хирузен становился все более обеспокоен эмоциональным состоянием Саске. Он ожидал либо страдания, либо гнева, либо состояния тихого шока. Он не ожидал, что все это будет присутствовать, меняясь от одной фразы к другой.

Что ты думал, Итачи? Зачем ты его мучил?

— Ты можешь пойти, как только врачи дадут разрешение, — твердо сказал Хирузен. — И ни минутой раньше.

Саске снова вернулся к своему холодному облику, который, казалось, был ему более удобен, молча кивнув.

Больше разговоров не было, и Хирузен в конце концов ушел, когда врачи пришли дать подробный отчет о состоянии Саске, который был явно не в самом лучшем состоянии, когда на нем использовали диагностическое дзюцу.

Когда он вышел, он услышал, как Саске попросил врачей не смотреть ему в глаза, когда они проверяли уровень жидкости и давление крови с помощью медицинского Ниндзюцу.

— Что ты наделал, Итачи? — снова подумал Хирузен. Саске был крайне неуютно и старался не смотреть ему в глаза все время, что он здесь находился. Из того, что он понял, Итачи использовал на Саске чрезвычайно мощное гендзюцу, наложенное через глаза. Такое могло быть крайне травматичным.

Эти мысли не покидали Хирузена, пока он направлялся в квартиру определенного гиперактивного блондина, готовясь к еженедельному походу за раменом в Ичираку.

—//—

Меня наконец выписали после двух дополнительных дней «наблюдения» или какого-то другого предлога, который врачи придумали, чтобы выжать больше денег из деревни для «лечения последнего Учиха». Все равно мне плевать на деревню. Итачи решил мучить меня и сбежал, вместо того чтобы рассказать, что случилось. Он мог бы солгать, когда использовал Цукуёми на мне, и сказать, что наш отец собирался начать войну, и у него не было выбора. Он мог бы сделать из нашего отца злодея или даже из стариков, которые были в эпоху Мадары и все еще не любили железную хватку Сенджу на посту Хокаге. Итачи, возможно, считал меня слишком глупым или не доверял мне достаточно, чтобы я ему поверил.

Мой собственный брат сомневался во мне!

Джонин, которого я не узнал, был моим сопровождающим, когда мы возвращались к комплексу Учиха, который был оцеплен, хотя это, вероятно, не было необходимо. Данзо и Обито уже собрали свой кровавый урожай глаз.

Думать, что Итачи мог бы взять глаза нашего отца. Я надеюсь, что он подумал их уничтожить, если не взял. Я не хотел, чтобы Обито или Данзо обладали глазами моего отца.

Темные мысли в моей голове не улучшали ситуацию, как и взгляды жалости, которые я получал от почти каждого гражданина и шиноби, которых видел. Эти печальные взгляды постоянно напоминали мне о том, что я потерял. Они жили и имели свои семьи, потому что моя была убита.

Если Итачи хотел умереть больше всего на свете, я сделаю так, чтобы он не смог этого сделать. Я хочу, чтобы он страдал годами. Я хочу, чтобы его болезнь была излечена, и он погряз в самоненависти на десятилетия. Только тогда я полностью прощу его.

http://tl.rulate.ru/book/110075/4264310