Готовый перевод In the beginning / Тайчу: Том 1. Глава 212: Внезапное озарение

Том 1. Глава 212. Внезапное озарение

Син знал, как скрыть следы от «Великого искусства преследования Дало». А Чи Лянь Цзы, как заклинатель, наверняка знал, в каких случаях »Великое искусство преследования Дало« теряет свою силу. Обладая силой царства Древа Бессмертных, он мог проверить все места одно за другим, и найти Сина было бы несложно.

— Но сейчас я ничего не могу поделать. Как только я покину лагерь, Чи Лянь Цзы с его уровнем культивации сразу же почувствует мою ауру. Независимо от того, как далеко я убегу, он догонит меня! — нахмурился Цинь Хаосюань.

Син тоже был обеспокоен. Перед лицом Чи Лянь Цзы из царства Древа Бессмертных, независимо от того, насколько невероятным был талант Цинь Хаосюаня или насколько он был гениальным демоном в Мрачном Источнике Тёмного Мира, сейчас он мог только бежать сломя голову. Они были на совершенно разных уровнях.

Цинь Хаосюань с головной болью массировал виски. Узнав, что Чи Лянь Цзы может искать его, проверяя место за местом, он положил Талисман Десяти Тысяч Ли на самое доступное место, чтобы быть готовым к бегству в любой момент.

Он посмотрел на Талисман Десяти Тысяч Ли и вдруг вспомнил о »Великом искусстве талисманов«. После периода целенаправленных тренировок он почувствовал, что его божественное сознание снова улучшилось. Благодаря »Введению в божественное сознание«, а точнее его второй части о применении божественного сознания, он стал довольно искусен в его использовании.

Раньше он снял только первый уровень ограничения с «Великого искусства талисманов». Интересно, сможет ли он сейчас снять второй уровень?

Четыре талисмана первого уровня были настолько мощными, но, кроме Талисмана Десяти Тысяч Ли, остальные три было трудно создать даже из-за нехватки материалов. Интересно, есть ли на втором уровне ограничения подходящие для него и простые в изготовлении талисманы?

Цинь Хаосюань тут же достал нефритовый свиток с »Великим искусством талисманов« и погрузил в него свое божественное сознание.

Пройдя первый уровень, его божественное сознание вскоре достигло стены ограничения второго уровня.

Второй уровень ограничения был намного сложнее первого. Как только божественное сознание Цинь Хаосюаня коснулось стены ограничения, появилось бесчисленное множество золотых рун, блокируя ему путь.

То, что его не пустили, было вполне естественно, и Цинь Хаосюань не пал духом. Он сказал Сину:

— Я хочу снять второй уровень ограничения с «Великого искусства талисманов» и посмотреть, нет ли там подходящих для меня талисманов.

Син, который хотел поскорее начать усердно практиковать «Золотое тело Дракона и Демона», кивнул:

— Талисманы первого уровня уже настолько невероятны, что если ты сможешь снять второй уровень ограничения, то, возможно, найдешь еще более невероятные талисманы. Но я думаю, что для снятия второго уровня ограничения потребуются очень высокие требования к божественному сознанию!

Цинь Хаосюань не стал тратить время на разговоры и погрузил свое божественное сознание, запоминая внешний вид и расположение рун, а затем начал их копировать.

В прошлый раз, когда он скопировал десятую часть, Син дополнил остальные девять десятых и сказал Цинь Хаосюанью сконденсировать свое божественное сознание в крошечные массивы рун, чтобы совместными усилиями сломать ограничение. Но на этот раз Цинь Хаосюань скопировал треть, прежде чем Син сказал, что знает это ограничение, и вызвался дополнить его.

Видя, что Син знает это ограничение и может нарисовать его по памяти, Цинь Хаосюань был снова поражен его невероятной памятью и обширными познаниями.

Дополнив ограничение, Син задумался надолго, а затем взял кисть и потратил целых три часа, чтобы нарисовать на обратной стороне военной карты крошечные массивы рун. Затем он расположил эти массивы в странной форме и сказал:

— Теперь ты сделай то же самое. Сначала используй свое божественное сознание, чтобы сформировать массив, и посмотрим, получится ли у тебя.

Цинь Хаосюань долго и внимательно смотрел на нарисованный Сином массив рун, а затем закрыл глаза и начал копировать его в своем море сознания.

Имея опыт создания массива рун в первый раз, он быстро скопировал эти крошечные массивы. Однако расположить эти массивы в соответствии с рисунком, нарисованным Сином, было довольно сложно. Это было не легче, чем копировать руны ограничения.

Независимо от того, как долго Цинь Хаосюань смотрел на массив рун, как только он закрывал глаза и начинал копировать его в своем море сознания, ясный образ массива рун начинал постепенно исчезать. Сначала он забывал его, не успев скопировать и одного процента. С утра до поздней ночи он смотрел на массив и пытался скопировать его, повторяя это бесчисленное количество раз. Только после нескольких тысяч попыток Цинь Хаосюань смог запомнить десятую часть.

Видя, как крупные капли пота стекают по лбу Цинь Хаосюаня, Син спросил во время его отдыха:

— Сколько ты скопировал?

— Одну десятую, — с горькой улыбкой покачал головой Цинь Хаосюань.

Первоначально он думал, что, как и в случае с первым уровнем, ему нужно будет просто сконденсировать свое божественное сознание в маленький кинжал, чтобы сломать ограничение, но он не ожидал, что это будет настолько сложно. Несмотря на то, что он был полностью сосредоточен, к этому моменту он запомнил только одну десятую, и чем дальше, тем сложнее становилось.

Отдохнув некоторое время, Цинь Хаосюань снова принялся за дело.

На этот раз Син, как ни странно, не стал подшучивать над Цинь Хаосюанем. Он смотрел на то, как тот полностью погружен в работу, как пот пропитывает его одежду, как мокрые пряди волос липнут ко лбу, и был потрясен до глубины души.

Путь культивации был труден, очень труден.

На пути культивации великих высот достигали, как правило, два типа людей. Первыми были те, кто обладал исключительным талантом и был одарен свыше. Среди людей-культиваторов это были ученики с фиолетовым семенем. Вторыми были те, кто обладал непоколебимой решимостью и силой воли.

Ученики с фиолетовым семенем были чрезвычайно редки. Им нужно было лишь немного усилий, чтобы превзойти своих сверстников. А вот люди с непоколебимой решимостью встречались всегда. Для их успеха, помимо собственной твердой решимости и силы воли, требовались огромные возможности и удача.

Насколько Син знал Цинь Хаосюаня, у него был потенциал стать одним из тех, кто обладает непоколебимой решимостью. По крайней мере, его решимость была очень сильной.

Более того, насколько Син знал, ему очень везло. Не говоря уже о других вещах, разве «Великое искусство насаждения демона в сердце Дао» мог освоить кто угодно?

На этот раз Цинь Хаосюань упорно трудился до полудня следующего дня. К этому времени его лицо было бледным, губы побелели, глаза запали, а белки глаз налились кровью. Он выглядел хуже, чем тяжелобольной, который только начал выздоравливать.

Син же знал, что это было вызвано чрезмерным истощением божественного сознания и полным истощением сил.

— Сколько? — спросил Син.

Цинь Хаосюань шевельнул губами и выдавил:

— Две десятых.

Син кивнул, не говоря ни слова. Такой прогресс Цинь Хаосюаня был в пределах его ожиданий. Хотя его решимость и сила воли заслуживали восхищения, в этом деле также требовалось озарение.

Мгновение озарения стоило десяти лет упорного труда. Но это озарение, кроме него самого, никто не мог дать Цинь Хаосюаню.

Немного отдохнув, цвет лица Цинь Хаосюаня немного улучшился. Он уже собирался продолжить, как вдруг Син заговорил:

— Озарение, озарение, больше озарения!

Цинь Хаосюань опешил, с удивлением посмотрел на обычно несерьезного Сина и мгновенно понял, что тот имеет в виду. Кивнув ему в знак согласия, он снова перевел взгляд на знакомую схему, состоящую из бесчисленных маленьких массивов рун.

Вспомнив слова Сина, на этот раз Цинь Хаосюань не стал с головой погружаться в копирование. Он снова медленно осмотрел схему, которую уже видел бессчетное количество раз. На этот раз он смотрел медленнее, чем раньше.

Закончив, он снова закрыл глаза и начал моделировать схему в своем море сознания, используя божественное сознание.

Один за другим крошечные массивы рун вылетали из его моря сознания и начинали выстраиваться в соответствии со схемой.

Поначалу все шло на удивление гладко, ведь после почти десяти тысяч попыток две десятых схемы глубоко запечатлелись в памяти Цинь Хаосюаня и стали его инстинктом. Он мог воспроизвести их с закрытыми глазами. Но как только он закончил с уже знакомой частью, скорость резко упала.

В его голове мелькнул проблеск озарения, но Цинь Хаосюань не успел его уловить, и схема, которую он строил в своем море сознания, разрушилась.

Цинь Хаосюань не пал духом и снова посмотрел на схему, нарисованную Сином.

Син был неважным художником, поэтому схема получилась довольно абстрактной. Такой массив божественного сознания, состоящий из множества крошечных массивов рун, должен быть очень точным. Могла ли схема, нарисованная Сином, быть достаточно точной? Может быть, из-за того, что он нарисовал ее недостаточно точно, у него самого возникли такие трудности?

Цинь Хаосюань хотел спросить, но Син уже вернулся к практике »Золотого тела Дракона и Демона«. Вокруг его тела время от времени появлялись потоки ци, что указывало на то, что он достиг критического момента в практике и не скоро очнется.

«Этот парень, Син, хоть и ненадежный, но в таких важных делах он не стал бы меня обманывать», — подумал про себя Цинь Хаосюань, а затем вспомнил слова Сина:

— Озарение, озарение, больше озарения!

Озарение... Что за озарение? Взгляд Цинь Хаосюаня упал на уже знакомую схему массива божественного сознания, которую он, тем не менее, почти полностью забывал, стоило ему закрыть глаза.

Если он продолжит пытаться запомнить ее, как раньше, то ничего не добьется. Чем дальше, тем сложнее становилось. Он потратил два дня, чтобы запомнить две десятых, но потом ему могло понадобиться двадцать дней, чтобы запомнить одну десятую.

Чи Лянь Цзы не дал бы ему столько времени. То, что такой могущественный практик уровня Древа Бессмертных, как Чи Лянь Цзы, лично взялся за него, говорило о том, как сильно тот хотел схватить его. Прошло уже полмесяца с тех пор, как он пропал, и Чи Лянь Цзы, должно быть, сходил с ума от нетерпения, пытаясь найти его.

Если он попадет к нему в руки... Цинь Хаосюань не смел даже думать об этом.

Не имея никаких зацепок, он встал и подошел к книжной полке, чтобы полистать книги.

Раньше эта палатка принадлежала Су Ву, и несколько книжных полок так и остались здесь. На полках, помимо книг по военной стратегии, было много разных заметок.

Цинь Хаосюань взял первую попавшуюся книгу с замысловатым названием »Записки отшельника с озера Дамин«.

Такие книги обычно писали скучающие ученые из мира смертных. Раньше, будучи сыном охотника из маленькой деревни Датянь, Цинь Хаосюань не имел возможности читать подобные книги, поэтому сейчас он просто открыл ее наугад.

Прочитав несколько страниц, полных витиеватых фраз, таких же сложных для понимания, как и формулы для практики культивации, Цинь Хаосюань уже хотел было отложить книгу, как вдруг его взгляд упал на фразу: «Веревка бесконечна и безымянна, она возвращается к небытию. Это называется формой без формы, образом без образа, это называется иллюзорностью. Идя ей навстречу, не увидишь ее начала, следуя за ней, не увидишь ее конца. Следуя древнему пути, управляй настоящим. Знать древнее начало — значит знать закон Дао».

Прочитав эту фразу, Цинь Хаосюань задумался над ее смыслом и вдруг испытал озарение. Он слишком зациклился на форме, игнорируя суть.

Это называлось «внезапным озарением». Цинь Хаосюань, смутно что-то поняв, немедленно сел, скрестив ноги, и больше не смотрел на схему массива рун.

Когда он закрыл глаза, в его море сознания будто бы сверкнула молния, и вся схема массива рун, которую он никак не мог запомнить, предстала перед его мысленным взором. Не медля ни секунды, Цинь Хаосюань взял нефритовый свиток с «Великим искусством талисманов» и начал вливать в него свое божественное сознание.

http://tl.rulate.ru/book/108930/4294054