Готовый перевод 앙신의 강림 / Пришествие Бога Смерти: Том 6. Глава 13

Безмятежная тишина…

Долгое время не было слышно ни звука.

Ограниченное пространство. Если пройти его вдоль стены, получится десять шагов. Столько же насчитается, если пересечь его поперёк. Всего лишь десять шагов. И даже потолок не сказать, чтобы высокий.

Ему нравилась эта комната. Не было бы преувеличением сказать, что он проводил здесь большую часть времени, начиная с юных лет. При его могуществе, он мог позволить себе пространство в сто или даже в тысячу раз больше. Даже у племянников тренировочные площадки превосходили эту в десятки раз.

Тем не менее, он упрямо предпочитал это место. В его тренировках размер помещения не играл решающей роли. Уровень его был слишком велик, чтобы обращать внимание на подобные ограничения. И познал его разум это уже в тринадцать лет.

Одни говорили, что его клинок слишком быстр для человеческого глаза. Другие – что он одним ударом может перерубить, словно дайкон, железную глыбу величиною с дом.

И все эти люди даже не знали его в лицо. Кто из оставшихся в живых мог похвастать тем, что видел, насколько быстр его меч? Таких просто не существовало. Он не относился к людям, бахвалящимся своим искусством и рубящим глыбы металла на потеху публике.

Он обнажал свой клинок лишь когда это необходимо. И доводилось ему это проделывать не так уж и часто. Он даже не посещал Турниры Паладинов, организуемые лично папой. Причём, не только теперь, но и в те годы, когда ещё был молод и амбициозен.

Он не из тех, кто выказывают внешнее, а тот, кто погружается внутрь себя всё глубже и глубже. Такой человек… страшен особенно.

Мужчина молча сидел, прикрыв глаза. И даже не взял в руки меч. Тот просто покоился на коленях. И пребывал он в этом состоянии уже давно.

Однако, возможно, что люди, обладающие повышенным восприятием, смогли бы это заметить. Мышцы обнажённого по пояс тела всё время еле заметно сокращались. Они словно пульсировали, совершая мельчайшие колебания.

С тех пор, как он начал тренировки, прошло уже более сорока лет. А с момента как познал себя – в тринадцать лет – не позволял ни дня отдыха. И покуда он сидит в тишине, его разум бесконечное число раз рисует меч. И пусть суставы остаются недвижимы, мышцы с потрясающей точностью повторяют те картины, что появляются у него в голове.

Если он представил как наносит вертикальный удар, то первым делом расслабляет мышцы рук. А мышцы ног и живота, напротив, наливаются силой, чтобы поддержать верхнюю часть тела. Те же мышцы, в которых нет нужды, остаются недвижимы. Всё оттого, что он в совершенстве владеет своим телом.

Допустим, вы человек, который замахивается мечом. В момент, когда вы наносите удар, ненужные мышцы также включаются в работу. И это касается всех людей. Да и можно ли заставить работать только те мышцы, которые требуются?

Но даже эти здравые рассуждения к нему неприменимы. Ведь он познал как управлять своим телом ещё сорок лет назад. И за прошедшие годы его самотренировки становились лишь более углублёнными.

В процессе бесконечных сокращений его мышц выделялся пот. Поскольку равномерно задействовалось великое множество самых мельчайших мышц, пот этот был необычен. Выделения распределялись по телу равномерно и выбрасывались порами кожи водяным туманом. Со стороны казалось, что тело окутано белёсым паром.

Также внимание его было сосредоточено ещё на одном моменте. На дыхании! Оно было совершенно неритмичным и различалось по глубине. И поскольку он ни на секунду не забывал о дыхании во время практики меча, то и сокращения мышц, и дыхание синхронизировались.

В моменты покоя он вовсе переставал дышать. Но уже спустя миг его ритм принимался то нарастать, то ослабевать, то ускоряться, то вновь становиться медленнее. Дыхание подчинялось движению клинка.

Он следовал пути меча не так, как другие, а сосредоточился на тренировке разума и синхронизации дыхания. И таким образом неустанно оттачивал умения.

Его рукам не нужно было оружие. Меч находился в его сердце, в мыслях, и каждой мышце его тела.

Его имя Теодор. Причина, по которой он считается лучшим мечником Священной империи Луан, заключается отнюдь не в демонстрации умений. А в том, что люди передают это из уст в уста.

Первым об искусстве Теодора упомянул маркиз Йорк из Ордена Белого Орла. В то время маркиз являлся мечником, достойным считаться в Луане вторым по силе. Его самолюбие и самоуверенность тогда были так высоки, что достигали самих Небес.

Йорк знал о Теодоре с самого начала. Тот был младше на семь лет и приходился маркизу шурином.

И вот однажды, во время званого ужина, устроенного папой, кто-то спросил его: «Все наши паладины поистине выдающиеся люди. Однако меня мучает вопрос. Кто из всех паладинов заслуживает право называться лучшим фехтовальщиком Луана?»

Вопрос с подковыркой задавался с целью подколоть самоуверенного Йорка. И если бы маркиз гордо назвал себя, то окружающие посмеялись бы над его самомнением. А если б упомянул командора Ордена Белого Льва, графа Бомонда, то удостоился бы уважительных взглядов. Ведь услышать чужое имя из уст этого гордеца уже считалось чем-то из ряда вон.

Однако от маркиза прозвучало совершенно неожиданное: «Герцог Теодор. Лишь его можно назвать лучшим мечником Луана.»

Все, включая самого папу, были удивлены. Присутствующие отлично знали имя герцога Теодора. Да и как его можно не знать – ведь титул герцога в Луане носят всего двое!

Однако Теодора считали затворником, отказывающимся от посещения любых мероприятий.

Все взгляды обратились к графу Бомонду, человеку, которого наряду с маркизом Йорком считали лучшими мечниками Луана.

Однако слетевшие с уст графа слова поразили присутствующих ещё больше: «Чего это все на меня уставились? Вероятно, ждёте, что выступлю с опровержением? Однако и у меня не хватит способностей, чтобы отобрать пальму первенства у его светлости, герцога Теодора.»

Ни маркиз Йорк, ни граф Бомонд шутниками не слыли. Не были склонны они и к пустым преувеличениям.

И в тот день искусство Теодора отметили в первый раз.

Прозвище, что прежде водилось за герцогом – «недотёпа, что из дому носу не кажет» – исчезло без следа в один миг.

Однажды его посетил некий мужчина. Его знали как наёмника, почти не уходившего с полей сражений. Он был хорошо сложен, седовлас, и имел длинный шрам через всё лицо.

В среде наёмников ему дали прозвище «Волчий король». Он обладал уникальным искусством одновременного владения мечом и саблей.

«Если встретите в бою того, кто держит в правой руке меч, а в левой – саблю, избегайте его любой ценой. Это Волчий король, и он непобедим.»

Его считали столь страшным человеком, что ходили такие вот слухи.

Явление Волчьего короля потрясло герцогство. А тот расселся у парадных ворот вельможи и потребовал его позвать.

Такова была его натура. На полях сражений он выбирал наиболее напряжённые участки, а в мирное время, когда не с кем сойтись в поединке, вызывал на дуэли лишь тех, кто слыли отличными бойцами на мечах. По его мнению, достойны стать его соперниками были только сильнейшие.

По этой причине он и пришёл к герцогу. Теодор долго молчал. А затем пригласил Волчьего короля войти. Это стало выражением согласия скрестить мечи.

Жители герцогства были напряжены. Волчий король слыл личностью, не ведающей поражений. И был очень опасен, поскольку навыки его оттачивались на бесчисленных полях сражений.

Самого поединка не видел никто, поскольку герцог и Волчий король сошлись в уединённом зале.

Сперва люди подумали, что герцог не приглашает свидетелей, поскольку боится поражения. Однако это было не так.

Вскоре Волчий король вышел из зала один. Произошло это так быстро, что люди оказались в замешательстве.

Но что-то с Волчьим королём было не так. Взгляд его был расфокусирован, а ноги подкашивались. Пошатываясь, он сделал несколько шагов, после чего растянулся на полу.

С тех пор он поселился в доме герцога и стал называть себя его слугой. Никто не знает, что произошло тогда на самом деле. Ни герцог Теодор, ни сам Волчий король о том не распространялись.

Но слухи разошлись как лесной пожар. Сам факт победы над Волчьим королём стал притчей во языцех.

С тех пор репутация Теодора неуклонно росла. Однако в жизни его не изменилось ничего. Он по-прежнему всё своё время проводил с мечом, вёл затворнический образ жизни и никогда не появлялся на публике.

Лишь однажды он не смог отказать просьбе папы. Дело в том, что на свете жил чёрный маг, иметь дело с которым боялись все без исключения паладины. Это был Джо Буни из культа Кроноса. И это единственный раз, когда Теодор прервал уединение – чтобы его одолеть.

Закончив утреннюю тренировку, герцог поднялся на ноги.

Даже то, как он это сделал, было поистине уникальным. Сам процесс подъёма был естественным, и всё же что-то привлекало внимание. Если присмотреться, можно было заметить одну странную вещь.

Во-первых, когда он вставал, ягодицы не выпирали назад, да и верхняя часть тела не подавалась чуть вперёд. Со стороны казалось, будто кто-то незримый поднял его на ноги одним резким рывком. Это было следствием визуализации кратчайшего пути подъёма и задействованием только тех мышц, что требовались в текущий момент.

Означает ли это, что для того потребовалось меньше усилий?

Отнюдь. Для того, чтобы подняться вот так, требуются слаженные действия множества мышц, поскольку центр тяжести тела постоянно смещается. Однако при этом используются лишь то минимальное их количество, которое требуется для поддержания слаженности.

Подобные сложные задачи являлись частью его повседневной жизни.

Когда Теодор вышел из комнаты для тренировок, ему вежливо подал полотенце мужчина внушительного сложения. Он имел длинные и седые распущенные волосы, а так же шрам, что тянулся от левой стороны лба до правого уголка губ. Мужчина был так высок, что голова упиралась в потолок, вследствие чего ему пришлось её немного наклонить.

Увидевшие подобную вежливость со стороны седовласого мужчины не поверили бы своим глазам. Ведь когда-то его называли Волчьим королём. И свирепость его всё ещё рвалась наружу, вести же себя подобным образом в целом мире его мог заставить лишь герцог Теодор.

«К вам пришёл с визитом старший племянник», – произнёс Волчий король надтреснутым голосом.

«Оливье? Пригласи его в мою комнату», – произнёс спокойным тоном герцог, после чего двинулся вперёд.

Походка его тоже была уникальной. При ходьбе верхняя часть его тела оставалась неподвижной. И если смотреть лишь на неё, могло сложиться ошибочное впечатление, будто его катят на тележке.

Кабинет герцога выглядел аскетично. Помимо пары мечей на стене, иных украшений здесь не имелось. И, если бы его поставили перед выбором, он предпочёл бы, чтобы тут же, в углу, находилась полная паноплия со шлемом и наручами. Паноплия с роскошным золотым орнаментом на серебряном фоне.

В остальном, просторный кабинет выглядел пустовато. Теодор никогда не желал столь большую приёмную. И не часто ей пользовался. Просто до него та принадлежала его отцу, деду и прочим предкам, вот и пришлось занять её самому, в качестве дани традиции.

Вскоре после того, как герцог уселся в кресло, послышался стук в дверь.

«Войдите!» – коротко бросил граф.

Обе створки распахнулись, и в комнату вошёл митрополит Оливье.

В роду герцога, в каждом поколении, появлялись священники. Вот и племянник Оливье оказался благословлён божественной силой и стал священнослужителем. И быстро поднялся в церковной иерархии, дослужившись до сана митрополита.

Впрочем, Оливье и впрямь был наиталантливейшим из племянников Теодора. И смог бы получить высокий сан и без поддержки семьи.

Уф!

Стоило митрополиту перешагнуть дверной проём, как ноги подкосились, и он вынуждено прислонился к стене. Голова закружилась так, что стало трудно удержаться на ногах. Вся комната казалась какой-то искажённой. Неужели тут искривлено само пространство?

Оливье с силой, до крови, прикусил губу. Затем пробормотал имя господа Лу. И только тогда начал видеть окружающие предметы как следует. На негнущихся ногах, он двинулся к столу Теодора.

Слабость накатила внезапно – в момент, когда он взглянул на дядю. Его бросило в дрожь, а зубы принялись выбивать дробь.

Ещё переступая порог комнаты, он едва удержал себя от того, чтобы не рухнуть на колени и не пасть ниц. Но когда заглянул в глаза герцога, терпеть стало выше его сил.

Тум!

Дрожа, он растянулся на полу вниз лицом. Хоть и клялся преклонять колени лишь перед папой и господом Лу, сдержаться не смог. Исходящая от дяди энергия подавляла его.

Это чувство страха! Эта сила духа! Словно ты обнажён и стоишь на кромке острого лезвия!

Митрополита передёрнуло ещё раз.

После того, как Оливье покрылся холодным потом, а изо рта у него потекла струйка крови, герцог Теодор погасил давление.

«Довольно. Присаживайся вот сюда, в кресло.»

«У-ух!»

Митрополит Оливье, тяжело дыша, утёр со лба пот. С тех пор как он вошёл в комнату и оказался перед герцогом, ему было тяжело даже дышать. С трудом поднявшись, он уселся в кресло напротив дяди.

Конечности всё ещё дрожали.

«З-здравствуйте, дядюшка. Фу-х, фух! Прошу прощения.»

Митрополит Оливье. Известный своим хладнокровием, даже он терял способность связно мыслить перед лицом герцога.

Расскажи он кому об этом, ему бы просто не поверили. Разве можно заставить кого-то пасть на колени одной силой духа? Да и как можно заставить перестать дышать, просто взглянув на собеседника?

Однако у герцога Теодора была сила проделать такое. И не просто с каким-нибудь простолюдином, а с обладавшим мощной святой силой митрополитом.

«Над собой тебе ещё работать и работать. Я ожидал, что ты будешь более стойким после возведения в сан, но…» – тон Теодора был холоден – похоже даже самый способный из племянников его не впечатлил.

Придав лицу несколько разочарованный вид, он, не тратя лишних слов, коротко спросил: «По какому делу пришёл?»

Резкий тон задел митрополита. Ведь сидящий напротив мужчина был для него самым страшным на свете человеком. Но в то же время, и самым уважаемым.

Осторожно выбирая слова, Оливье ответил: «Есть кое-что, что хотелось бы выяснить в частном порядке. Моё внимание привлекло место под названием Павитон, расположенное в королевстве Галик. Нужно провести расследование, но так, чтобы не побеспокоить его преосвященство папу и, что особенно важно, чтоб об этом не смог узнать отец Артеин. Если сделаю это сам, не привлечь внимание папы не получится. Потому я пришёл просить об одолжении вас, дядя.»

Сцепив руки в замок, герцог Теодор едва заметно кивнул.

«Речь о том самом Артеине, который, по слухам, стоит на страже секретов его преосвященства?»

«Да, всё верно. А также внедрившемся во времена войны в культ Кроноса и внёсшем существенный вклад в победу.»

Глаза герцога, пусть самую малость, но сверкнули интересом.

«Ты ли это? С чего бы такому прилежному малому, как ты, пытаться что-то провернуть за спиной у папы? Ну и что же тебе хочется выяснить?»

Удивительно, но казалось, что настроение задавшего этот вопрос Теодора улучшилось. Впрочем, он и в самом деле был в некоторой степени доволен. Похоже, его старший племянник, всегда старавшийся избегать авантюр, наконец-то начинает понемногу взрослеть!

«Недавно там отгремела серьёзная война. Король Колома решился воплотить в жизнь давно вынашиваемые планы вторжения и потерпел оглушительное фиаско. Правда, армия Галика тоже по слухам понесла серьёзный урон. Война тяжело далась обеим сторонам конфликта.»

«И?»

«И провинция Павитон начала восстанавливаться поистине ударными темпами. И это очень странно. Ожидалось, что местность придёт в полный упадок… Прошу вас, проведите расследование в том месте!»

«Папа не в курсе?» – поинтересовался герцог с лёгкой улыбкой.

Митрополит Оливье уверенно кивнул. И это стало выражением ответа его дяде.

«Да, папа не в курсе…»

Проводив Оливье, Теодор позвал к себе Волчьего короля.

«Вот в этом месте нужно провести расследование. Это галикская провинция Павитон, говорят, она слишком быстро восстанавливается после минувшей войны. Выясни, что стоит за всем этим.»

Подобные задачи для Волчьего короля были привычны. По его слову всё ещё могли собраться орды наёмников.

«Расследование официальное? Если нет…»

«Нет, тайное – так что можешь действовать обстоятельно. Главная задача – не привлечь внимания папы.»

Волчий король покачал головой, обдумывая варианты.

Если в провинции Павитон велись крупные боевые действия, им понадобится восстановить численность войск. А раз так, высока вероятность, что их ближайшее время будут интересовать наёмники. Волчий король решил попросить об одолжении нескольких людей, которых знавал в те времена, когда сам ходил под чужим флагом.

Герцог Теодор не стал полагаться исключительно на Волчьего короля. Он задействовал и другие возможности. В его роду имелись люди самых различных талантов.

Пусть Теодор и не придавал особого значения своему титулу, он всё же являлся главой уважаемой герцогской семьи в Священной империи Луан и обладал огромными связями. В их числе были и несколько монастырей, проворачивавших тайные дела для его рода.

Герцог направил тамошних монахов в окрестности Павитона. Им было приказано изучить обстановку в местных поселениях, не заходя на территорию самой провинции. Собранная ими информация должна была, минуя папу, направиться прямиком к митрополиту Оливье.

Племянник давненько не просил его об одолжении. Поэтому оказать ему услугу хотелось как можно качественнее.

Покончив с делами, Теодор, с довольным лицом, вновь удалился в комнату для тренировок. Довольно забот о насущном! Пора возвращаться в свой собственный мир.

Путь меча!..

http://tl.rulate.ru/book/104928/3702680