Готовый перевод After Losing Her Husband She Turned the Petty Villains in the Marquis’s Mansion Into Big Shots / Потеряв мужа, она превратит мелких пакостников в больших боссов: Глава 40. Зажечь неугасимую лампаду

Глава 40. Зажечь неугасимую лампаду

У Цзинъюнь издали следила за разговором Сяо Ючэня и У Цзиншу, милой и краснеющей, и внутренне насмехалась над ней. Вот она, добродетельная дочь благородной семьи, при всех бесстыдно флиртует с будущим зятем.

Что ее удивляло, так это то, что, основываясь на ее знаниях об его характере и манерах, Сяо Ючэнь явно высказывал нетерпение. Так почему же он до сих пор не прогнал У Цзиншу? Тот Сяо Ючэнь, которого она знала, вел бы себя иначе.

Рожденный старшим сыном, наследником поместья хоу, имея за спиной поддержку семьи Тан, Сяо Ючэнь никогда не утомлял себя тем, чтобы к кому-то приспособиться. Он жил по собственным правилам, действовал, как хотел и никогда не считался с чужими чувствами. Конечно, хоу или наследнику хоу это и не требовалось.

Может быть, это Сяо Ючэнь переродился?

Мысль промелькнула в ее мозгу и тут же была отринута. Сяо Ючэнь не мог переродиться, ведь его отношение к ней не поменялось – он все еще вел себя, как чужой человек, хотя в прошлой жизни они были связаны столько лет. Нет, если бы это был Сяо Ючэнь, он вел бы себя иначе.

Но в этой жизни многое отличалось от предыдущей. У Цзинъюнь не знала, было это потому, что она сама возродилась или потому что кто-то еще. Но не важно, сколько произошло изменений, ей нужно было разорвать помолвку и сегодня пришло время действовать!

Итак, группа людей, каждый со своими мыслями, поднималась на гору. Достигнув ворот храма Чунгуан, Тан Шуи потребовалось перевести дыхание. Ее тело было нежным и хрупким, в будущем ей потребуется больше упражнений. В прошлой жизни она умерла от переутомления, не выдержав нагрузки, перетрудившись, ее тело просто сдалось.

В это же жизни она намеревалась не допускать подобного и как следует заботиться о своем теле, чтобы прожить долгую и здоровую жизнь.

В этот момент к ним подошел красивый молодой монах в сером одеянии. На вид ему было лет семнадцать-восемнадцать. Приблизившись на должное расстояние, он поклонился путникам:

– Монах Чанцзин приветствует посетителей. Вы из Юннин-хоу?

Тан Шуи кивнула. Она еще вчера послала весточку в храм, что прибудет возжечь благовония и, возможно, немного отдохнуть в полдень, и просила приготовить комнаты. Разумеется, это была привилегия, доступная не каждому.

– Прошу посетителей следовать за мной, – монах Чанцзин жестом пригласил Тан Шуи, и женщина шагнула вперед, госпожа У с улыбкой следовала за ней.

– Госпожа хоу заранее обо всем позаботилась?

– Это моя обязанность, – ответила ей Тан Шуи.

Переговариваясь, они следовали за монахом на задний двор храма. По пути они видели курящийся дымок благовоний, яркие цветы и деревья, – все подтверждало рассказы о выдающейся красоте храма Чунгуан.

Вскоре они оказались в живописном дворике, где их приветствовал уже другой монах. Чанцзин поручил ему приготовить комнаты для госпожи У и ее двух дочерей, затем повел Тан Шуи и Сяо Ючэня дальше, в элегантно обставленную, создающую безмятежное ощущение в душе, гостиную.

– Уважаемый гость, – обратился он к Сяо Ючэню, – ваша комната подготовлена в другом дворе.

Естественно, мужчины и женщины не могли расположиться рядом.

– Матушка, я скоро вернусь, – сказал Сяо Ючэнь. Тан Шуи кивнула.

– Будь осторожен.

– Я понял, – ответил Сяо Ючэнь, прекрасно осознавая, по отношению к чему и кому нужно эту осторожность проявлять.

В сопровождении Чанмина и Чанфэна он последовал за монахом Чанцзином в свою комнату в смежном дворе. Как только Чанцзин ушел, он шепнул Чанмину:

– Следи за людьми из поместья У, немедленно сообщи мне, если они что-то предпримут.

Чанмин всерьез отнесся к приказанию и быстро ушел. Сяо Ючэнь повернулся к Чанфэну.

– Оставайся со мной, будь настороже. Не позволь никому воспользоваться никакими лазейками.

– Я понял, молодой господин, – ответил Чанфэн.

***

Госпожа У в выделенной ей комнате восхищалась изяществом убранства и комфортом, специально отметив для дочерей:

– Вот преимущества силы и влиятельности! Когда я была в этом храме одна, мне никогда не предлагали таких удобных гостевых комнат.

Указав на окошко, она продолжила:

– Говорят, этот дворик предназначен только для императорской семьи, гунов и хоу.

У Цзиншу и У Цзинъя позеленели от зависти.

– Если только сегодня ты все сделаешь как надо, в будущем ты сможешь всегда наслаждаться таким почетом, – сказала госпожа У, поворачиваясь к У Цзиншу. Девушка энергично кивнула, ее глаза горели предвкушением, словно она уже была госпожой в особняке хоу.

Затем госпожа У повернулась к младшей дочери:

– Не тревожься, у меня есть планы и для тебя. Я устрою так, что обе вы будете жить в достатке и славе, не зная горестей.

У Цзинъюнь тем временем инструктировала своих служанок, Син’эр и Тао’эр, не спускать глаз с мачехи и старшей сводной сестрицы. Тан Шуи предупреждала Цуйчжу и Цуйюнь, чтобы они были осторожны и осмотрительны…

Назревала серьезная драма.

Немного отдохнув, Тан Шуи и госпожа У с дочерьми покинули комнаты. У входа во двор они повстречались с Сяо Ючэнем и монахом Чанцзином. Визит в храм предполагал, что они воскурят благовония, так что Чанцзин проводил гостей во внешний двор храма для должных церемоний.

В предыдущей жизни Тан Шуи была твердой последовательницей научного атеизма, но сверхъестественная природа перемещения заставила ее изменить взгляды. Приняв у юного монаха палочку благовоний, она подожгла ее, установила на поставку и набожно преклонила колени.

Она молилась за то, чтобы ее дедушки и бабушки обрели мир и счастье в следующей жизни и пожелала Тан Шуи – той, которую сменила здесь, – также прожить долгую и гладкую жизнь, лишенную тревог и несчастий.

После возжигания благовоний все прошли за здание храма Чунгуан. Осень раскрасила горы позади храма в оттенки, от вида которых захватывало дух. Госпожа У, желая, чтобы ее У Цзиншу провела побольше времени с Сяо Ючэнем, увлекла Тан Шуи подальше от молодежи, чему Тан Шуи ничуть не сопротивлялась.

В то же время У Цзиншу словно невзначай заводила разговор с Сяо Ючэнем о том и этом, тот отвечал чисто символически, следя даже не за каждым своим словом – за каждым звуком. В ожидании хода семьи У он тревожился и был не склонен любоваться прекрасными видами горных пейзажей. Время для него тянулось, как смола.

Настал полдень, солнце было в зените и обе семьи вернулись в свои дворики, чтобы пообедать и отдохнуть. Естественно, как мужчине Сяо Ючэню не пристало принимать пищу с сестрами У, но госпожа У настояла.

– Ах, мы же все семья. Молодой господин непременно должен присоединиться к нам.

Тан Шуи и Сяо Ючэнь были не уверены насчет ее мотивов (кроме того, что те были дурными), но все же согласились. За обедом мать и сын были осторожны, но ничего непоправимого не случилось. Все же, когда обед окончился, прежде, чем уйти каждому в свои комнаты, Тан Шуи повторила Сяо Ючэнь наставление быть внимательнее.

Оказавшись у себя, Тан Шуи отправила Цуйюнь и Цуйчжу следить за семьей У, и тоже вышла наружу. По пути она встретила молодого монаха и спросила, где можно зажечь неугасимую лампаду.

– Этот скромный монах проводит госпожу, – предложил юноша.

Поблагодарив, Тан Шуи последовала за ним в нужный монастырский зал, где бесчисленные мерцающие лампы украшали большой алтарь. Она протянула монаху, следившему за залом, серебряную банкноту в тысячу лян.

– Зажгите для меня лампу.

Монах принял деньги, наводнил маслом большую лампу, зажег фитиль и поместил ее на алтаре.

Стоя перед ней, Тан Шуи произнесла про себя: «Я не знаю, почему я стала тобой, и не знаю, где ты сейчас. Но я заняла твое место, значит, возьму на себя твои обязанности и защищу тех, кого хотела бы защитить ты».

http://tl.rulate.ru/book/103339/4258699