Готовый перевод Дум / Дум: Глава 2

Летали когда-нибудь на самолётах? Если на сайте написано 9 часов перелёта - это не те 9 часов, о которых вы думаете. В них не входит ожидание в терминале, паспортный контроль, досмотр, очередь на нужный тебе gate, злоебучая, затяжная посадка, выезд на взлётную полосу и бесконечная, тягучая и морящая дорога по салону на выход. Иду в ней уже несколько минут не быстрее потравленного таракана.

Смотрю из середины салона на десятки затылков, которые как зомби за мозгами движутся к одной своей единственной цели. Одна дамочка выставила жопу посреди очереди, нагнулась и собирает своего ребёнка в путь. Ребёнок плачет, ему тоже не нравится вся эта хуйня, которая происходит. Понимаю тебя как никто другой, малыш.

Единственная моя отрада пока что - это поблескивающие глазки стюардессы, которая вместе с коллегой стоит у выхода и прощается с пассажирами. Та ещё работка, конечно. Лучше быть попаданцем, чем выслушивать: «поменяйте мне место», «принесите другой сок», «мне душно». Девушка то и дело лукаво играет со мной в гляделки, я не вижу всего её лица, но по глазам могу сказать - улыбается.

Вышел ещё один человек, другой, третий. Ещё тысяч восемь, и я глотну свежего воздуха. Кто-то оставил на кресле мусор. На полу валяется соломинка из под сока. Остались заветные несколько шагов.

Даже будучи в таком дерьме, я - обычный мужчина. Мне сложно устоять, когда девушки смотрят вот так и не улыбнуться в ответ. От стюардесс я в паре метров. Коллега моей заочной знакомой и повыше, и черты лица у неё покрупнее, повыразительней. Похоже даже, и фигура её попышнее. Но та, что рядом, успела за весь полёт столько раз привлечь моё внимание, что я сейчас весь во власти её обаяния. Бывало у вас такое, что с незнакомкой вы, даже не произнося ни слова, находите какой-то необъяснимый контакт, наитие, чаще всего выражаемое через несколько более длительный взаимный взгляд, чем предписано этикетом и социальными нормами? Чуть позже, вы уже уверены, что, заговорив с ней, непременно получите соответствующий отклик. Такие знакомства - самые лучшие.

- Благодарим за выбор нашей авиакомпании. - Говорит та, что повыше. Она стоит подальше, но непременно хочет попрощаться первой. Первой обратить на себя внимание. Ты безнадёжно опоздала, дамочка.

- Счастливого пути. - Говорит моя незнакомка, делая едва заметный полушаг мне навстречу, и рука её неуловимо скользит по карману моих брюк.

- Всего доброго. - Отвечаю я на той же ноте вежливости и доброжелательности.

Свежий воздух, истинное благо для запертого в железной банке. Спускаясь по трапу, я никак не мог победить любопытство - что же там с моим карманом. Порывшись, я тут же обнаружил то, чего там не было прежде: фиолетовый офисный стикер, сложенный вдвое, а на нём аккуратным почерком «Напиши» и номер телефона. Я прошёл совсем немного, если обернусь, ещё смогу увидеть её. Как же тут можно устоять? Да, я из тех мужиков-идиотов, которые не понимают и не верят даже таким прямым не то, чтобы намёкам, а буквально инструкциям. Оборачиваюсь, сбавляя ход. Моя новая почти знакомая прошла чуть ближе к выходу и смотрела мне вслед. Она ждала. Мы в последний раз встретились взглядами и разменялись улыбками. Уже не теми взглядами и улыбками, что прежде. Всё это время они были знаками внимания, заинтересованностью, безмолвным флиртом; теперь же это - кокетливое обещание друг другу продолжения. Я не стал ни махать рукой, ни кивать, ни вести себя как идиот каким-то иным образом. Она и без того поняла, что я напишу. День, пусть и такой хреновый, начинал обретать новые краски.

Рассвет. Августовское безоблачное утро. Не такое жаркое, как в июле, не такое промозглое, как в октябре. В самый раз. В такое утро ласкают и ветер, и солнце; и кажется, что всё ещё впереди. Вместе с бесконечным потоком людей я прошёл в терминал.

Ладно. Давайте поговорим о мире, в который я попал. Не уверен, интересно вам это или нет, но мне, если честно, похуй. Просто войдите в моё положение: мне ведь совсем не с кем об этом поговорить. Только одинокий читатель с кружечкой кофе или баночкой пива - мой безмолвный собеседник.

Признавайся, что пьёшь сейчас. Пиши в комментариях, пусть автор порадуется. А хотя, не нужно. Пошёл он на хуй.

Не только тем мой новый мир славен или бесславен, что гендерные принадлежности здесь во многом полярно противоположны привычным нам, но и масштабным многовековым перекосом рождаемости в пользу женщин. Мне сложно оценить соотношение; для наглядности скажу, что, по моим грубым подсчётам, мужчин в салоне самолёта я насчитал не более десяти. Редкий вид, что тут скажешь.

Меня совершенно не интересует, какой глобальный катаклизм, генная аномалия или социальные особенности вызвали такой феноменальный сдвиг в этом отношении, но факт налицо. Признаться, у меня ещё остаются некоторые сомнения, я ведь только постигаю эту вселенную.

Что я узнал ещё за эти недолгие дни?

Мужчина, как явление, достойное места в очереди в красную книгу, получает в различных культурах роли между собой в чём-то схожие, сводящиеся по большей части к осеменению и продолжению рода. Так, положим, в некоторых странах третьего мира порядок существования мужчины настолько строго ограничен, что сводится в основном к удовлетворению естественных потребностей соплеменниц. Жизнь такого мужчины с самого рождения уже расписана. Родители, благословлённые появлением мальчика, будут обеспечены до конца своих дней. Как это происходит: уже на первых годах жизни мать подбирает ему невест. Приданое в таких случаях может достигать не только весьма внушительных объёмов, но и целого состояния. Чем крепче и здоровее мать, чем богаче и влиятельней семья мальчика, тем взвинченней будут расценки на замужество. Количество спутниц у одного такого ребёнка легко уходит в область двузначных чисел. Налоги на приданое в государственную казну тоже внушительные, но никого это не останавливает. С семьями бедными дела обстоят удручающе. Девушки таких семейств за всю жизнь могут не получить не то что ни одной полноценной связи с мужчиной, ни то что поцелуя, но даже слова в свой адрес. Их жизни - не скамейка запасных, не глубокий запас, скорее они вообще находятся за бортом нормального существования. Всё это, казалось бы, должно приводить к вырождению бедности, снижению населения, но на деле чёрт его знает, как там на самом деле. Надеюсь, я никогда не узнаю об этом в деталях. Что же до местных мужчин, не берусь судить, но сдаётся мне, что есть и в его жизни минусы. Если супруга, чья семья купила его замужество, желает возлечь с ним в ложе сию минуту в любой день недели, едва ли у него есть выбор. Ещё успел прочитать, что там распространены одноразовые визиты. Это как в фитнес-зале разовое посещение. Состоятельная дама вполне может предложить дары в обмен на дружбу с мужчиной. Ответ в таких случаях принимается разными сторонами в зависимости от страны, семьи и местных порядков. Иногда коллегиально жёнами, иногда супругом. Ничего не напоминает? Впрочем, повторю, деталей и подробностей я не знаю.

Международный аэропорт имени Кеннеди приветливо и радушно встречал меня любезными улыбками встречных женщин, тысячей огней светильников, мерцающими табло размером с теннисный стол, рядом часов «Ролекс», показывающих время в Нью-Йорке, Лос Анджелесе, Москве, Лондоне, Токио и Пекине, чемоданами ручными и на колёсиках, рюкзаками, сумками спортивными и премиальными, шумом радости, облегчения, возмущения, бессчётными прилавками, миллиардами этикеток, сотнями торговых автоматов, цокотом каблуков по гранитной плитке, голосом диктора, возвещающего о прибытий, отправлении и задержках.

Аэропорт гигантский, исполинский, и где-то здесь, среди сотен снующих туда-сюда женщин, я должен найти одну единственную. Согласно инструкции, она будет ждать меня с табличкой где-то ближе к выходу.

Прохожие дамочки всех композиций, рас, возрастов и габаритов смотрят на меня как на диковинную зверушку. Добавляет мне антуража ещё и костюм. Костюм, ага, прикиньте. Латверийские мастера конспирации не смогли переступить через собственное чувство прекрасного и заключили, что, диверсант я или нет, но выглядеть должен подобающе. Подобающе фон Думу. Так что одет я в чёрные костюм и туфли, да белую рубашку. Спасибо, что без галстука. Его я выбросил бы ещё в аэропорту Цюриха.

В племенных сообществах у мужчины ещё меньше прав. Более того, он не только не может покидать общину, но и в целом заниматься любой деятельностью, требующей физического труда. Знаете, как добиваются от куриц максимальной производительности в откладывании яиц? Их запирают в клетушках настолько тесных, что им невозможно сделать и пяти маленьких куриных шажочков из стороны в сторону, и дают им жрать до отвала. Всё, что они делают, это жрут, срут и откладывают яйца - так хозяева добиваются от птиц, чтобы те не тратили энергию и силы на сторонние занятия. Всё существование их сводится к одной единственной цели. Этих производственных, фабричных кур-наседок вы сразу узнаете, если сравните их с дикими или фермерскими: они худые и замученные. Яйца их вы тоже узнаете сразу. Их называют вторым сортом. Это такие милипиздрические яички, не намного больше перепелиных. Яйцо же фермерской курицы, которая несётся реже, но при этом подолгу может гулять по лужайке, щипать травку, жрать насекомых и ковыряться клювом в грязи, здоровее раза в два. Витаминов, микроэлементов и прочих полезных ништяков при пересчёте на 100 грамм больше, разумеется, в фермерском яйце.

Почему я не помню своего прошлого имени, но помню эту хуйню про куриц?

Так вот. Мужчины в племенных общинах схожи с этими курицами. Главная их задача - выполнять свой мужской долг. Когда читал про это, мне подумалось, что такой мужчина - самое бесправное существо на земле. Сразу после курицы. Само собой, такой мужчина будет затрахан досуха ещё не дожив до 30. Учитывая то, что в свои обязанности он вступает в совсем юном возрасте, его профессиональный век недолог. Ещё до первых трудностей местные знахарки и травницы поят его отварами и настойками для повышения производительности, но едва ли стоит расчитывать на какую-то медицинскую обоснованность таких добавок. В конце концов, у всех есть свой ресурс. Когда известная система осеменителя начинает сбоить, травницы и знахарки утраивают работу. В конце концов, рано или поздно, изношенный организм не выдерживает. Несчастного затраханного предают позору, презрению, порицанию. Если он со временем не одумается и не вернётся к работе, его захуярят копьями, сожгут на костре или пустят в расход каким-то иным незамысловатым образом. Там не церемонятся. Член его отрежут, засушат и прихуячат на тотем племени рядом остальными или на какой-нибудь посох или жезл местной шаманки. Ещё было написано, что делают с мужскими яичками, но дальше я читать уже не смог: мне стало дурно ещё на строчках про украшения тотема, так что дальнейшее останется для нас загадкой. Последнее, что я могу добавить про этих весёлых ребят: откатавших свой срок мужчин там не изгоняют. Племя не переживёт, если мужчина где-то в джунглях оклемается, оздоровеет и пойдёт дарить счастье другим женщинам направо и налево. Так что если посрамлённому и раздавленному списанному мужичку не находится вдруг в конце его профессионального пути другой роли в племени, судьба его - вознестись к небесам сверкающими искрами пожарища, разлететься по свету гонимым ветром пеплом да припорошить бедную землю серой золой. И когда алое от крови закатное зарево сменится стылой чернотой ночи, когда стихнут хмельные пляски и дурные горластые песни обезумевших от всевластия туземных сук, когда дотлеет последний чахлый уголёк костра, тогда и рассеется в веках вместе с дымом память об этом ком-то, от которого теперь не осталось даже имени.

Александр Келлер - выбито чёрным Таймсом двухсотого кегля заглавными буквами на белой А2. Человек с табличкой, которого я пока не вижу, стоит вдали - как и ожидалось, где-то поближе к выходу на фоне тонированных стеклянных стен. Рядом и другие такие же таблички; по большей части написаны на английском, хотя можно найти и иероглифы. Забавно, среди каких-нибудь директоров и послов затесалось и моё-не-моё имя; кто-то падкий на лесть непременно нашёл бы в этом усладу своему самолюбию. Впрочем, я-то здесь совсем не директор и даже не гость, скорее ахеец, притихший в нутре деревянной кобылы.

Бойтесь данайцев, дары приносящих.

Так. Пока иду, нужно собраться. Я - просто подросток из другой страны. Щепетильные родители одели меня слишком строго, а я на самом деле ничем не выделяюсь, ни от кого не отличаюсь. Я - просто подросток, просто подросток. Видели бы вы, как меня расчесали перед отъездом из Латверии. Меня собирала в дорогу моя то ли ассистентка, то ли секретарша Мария. Одним из финальных её штрихов было - ткнуть пальчиком в баночку с текстирующей глиной, размазать по ладоням, а затем обильно втереть мне в волосы. Она сама меня расчесала, убрала все волосы зачёсом назад к затылку: учтиво, размеренно, столь прихотливо и скрупулёзно, будто высекала мой лик из камня - настолько ей хотелось сделать свою работу как следует и вложить в меня собственное чувство прекрасного. Эту ебанину я растрепал сразу как зашёл в аэропорт.

Я уже совсем рядом. Я просто подросток. Глупый маленький швейцарец Хеллоу-хау-ду-ю-ду.

Вот и она. Худая, невысокая дама за сорок в бежевом клетчатом костюме держит над головой плакат с моим именем. Узнаёт она меня сразу, как только я появляюсь из толпы: расплывается в улыбке, её крупные серые зубы я вижу даже отсюда. Вполне очевидно, что мою фотографию она видела заранее ещё при оформлении документов, а то мне уж показалось на мгновение, что Александр Келлер написано не у неё на табличке, а у меня на лбу.

Ещё несколько шагов, и всё начнётся. Улыбаюсь ей в ответ. Учтивость, с которой она на меня смотрит, нарастает с каждым моим шагом - ну да, я ведь мужчина, да ещё и не урод, да ещё и в костюме. Шагов пять, не больше; я уже набираю в лёгкие воздуха и готов приветствовать, женщина тоже уже приоткрывает рот, как вдруг прямо передо мной выскакивает какая-то дамочка и бросается в объятья:

- Алессандро, привет! - Я тоже не понимаю, что происходит, не переживайте. Девушка прижалась ко мне, будто я её старый друг. - Я Бэлла. - Немного отстранилась и смотрит прямо в глаза. Миленькое личико, пухлые щёчки и губы, чёрные как уголь волосы. Ростом эта дамочка мне по грудь. Совсем ещё юная, очевидно, школьница. - Долго же мы тебя ждали!

- Здравствуй, Александр. - Женщина с плакатом подходит к нам, растекаясь в улыбке. - Это Габриэлла, она тоже ученица по обмену, как и ты. С прилётом. Надеюсь, всё прошло хорошо.

- Здравствуйте. - Киваю. - Всё в порядке. - От такого горячего приветствия я, чего уж скрывать, сам улыбаюсь как ни в чём ни бывало. Девушка отпускает меня из несколько затянувшихся объятий и позволяет женщине протянуть мне руку.

- Меня зовут Сандра Браун. Зови меня Миссис Браун. Я заведующая учебной частью Мидтаунской школы, в которой вы будете учиться. - Пожимаю её худую костлявую руку. - Девочки прилетели час назад. Теперь, когда ты здесь, можем, наконец, выезжать. - Девочки? Точно, теперь я вижу. Габриэлла подошла к какой-то милашке, что-то тихонько ей шикнула и толкнула локотком, очевидно, на чём-то настаивая. Та скромно и нерешительно, пряча глаза, набралась храбрости и преодолела эти непростые для себя пару шагов ко мне.

- Бонджорно, Алессандро. Я - Моника. - Скромно протянутая рука, осторожное, нежное рукопожатие. В короткую секунду наши глаза встретились, и в её взгляде я, даже не будучи экспертом, легко читаю скромность, смущение и интерес. Она повыше своей подруги, заметно повыше, но это отличие совсем не главное, хоть и броское и очевидное.

- Очень приятно, Моника. Ты из Италии?

- Мама Мия! Как легко ты это определил! - Бэлла не дала ей ответить, бойко схватила меня под руку и горячо прижалась. - Я из Лечче, а Моника из Рима. Мы познакомились в самолёте. Будем теперь учиться вместе!

В азиатских странах вообще интересно. Исторически феодалов мужчин можно было пересчитать по пальцам. Большинство из них либо травили, либо отправляли по их душу наёмных убийц, либо свергали в открытую. Из этого можно сделать вывод, с каким недоверием относились в Поднебесной и других восточных странах к нашему брату. Женщины же, стоящие во главе провинций, префектур, посёлков, округов, обличённые властью, нередко создавали себе гаремы, окружая себя мужским вниманием. В 17 веке одна такая особа из Страны восходящего солнца собрала в своём окружении порядка 1420 молодых мужчин. Дама была настолько нескромна, что оставила без сильного пола едва не всю префектуру Кагосима. День, когда бабы подняли её на вилы, сожгли поместье, а чучело феодалши, обмазанное говном, жгли на рыночной площади, до сих пор отмечается как праздник в той области на юге Японии и считается одним из важнейших событий борьбы женщин за свои права. При этом борьба именно женская. Азиатские мужчины в мире победившего матриархата были и остаются в положении подчинённом. Им не дают занимать места в органах управления, не пускают на административные и руководящие должности. Зато корейские бойсбэнды популярны даже в этом мире. Похоже, эта блевотная халера неистребима настолько, что существует и здесь. Догадываюсь, о чём вы могли подумать: гомосексуальные связи запрещены на законодательном уровне во многих странах мира, в том числе и в странах Азии. Здесь, впрочем, наказание одно из самых суровых, в отдельных случаях вплоть до смертной казни. Считаю себя счастливчиком, что меня занесло не в слэш-фанфик по мальчишеской группе. Иначе пришлось бы совсем туго. По сравнению с этим даже мать в лице Доктора Дума не выглядит катастрофой.

- А Швейцария, это где-то в Скандинавии, да? - Габриэлла накрепко прилипла к моей руке и неотрывно тащится рядом. Её экспертные познания в географии уже начинают меня впечатлять.

- Верно. - Почему бы и нет? Я просто продолжаю мило беседовать. Пусть будет в Скандинавии.

- Потрясающе! Я всегда мечтала покататься на лыжах в Гималаях! Скажи, ты там был?

- Конечно, много раз. - Ни разу там не был.

Гималаи в Швейцарии. Продолжай, Бэлла, не останавливайся.

- Ох, как там красиво. Мой дядя катался там на сноуборде в прошлом году, представляешь? Может, вы даже виделись. - Нужно придумать, как от неё избавиться.

- А ты уже бывал в Штатах? - Оборачиваясь в мою сторону, спрашивает миссис Браун.

- Нет, я здесь впервые.

- Девушки тоже. - Принимает мой ответ она. Мы идём к выходу из терминала, и эти раздвижные двери аэропорта - мой портал в новую страну.

- Что ж, девочки и мальчики, - говорит она, - добро пожаловать в Америку.

Восходящее солнце слепит глаза, щедро заливает всё вокруг, отражается в стёклах аэропорта, блестит на кузовах автомобилей, напекает мою черноволосую голову. В суете и толкотне миссис Браун ведёт нас к машине, припаркованной неподалёку. Габриэлла продолжает о чём-то спрашивать меня и добиваться ответов. Будь она хоть трижды мне симпатична, её внимание навязчиво. Никогда не будьте навязчивыми.

Как прекрасно и выйгрышно на её фоне выглядит Моника. Не старается всеми силами понравиться, не выпрыгивает из лифчика в попытках завоевать моё расположение, лишь восторженно смотрит по сторонам, идя впереди нас рядом с Сандрой Браун. А меж тем, если кто и заслуживает внимания, так это Моника. Высокая, стройная брюнетка. Про таких говорят: жгучая. Удивительная природная красота, в нашем мире она легко бы стала моделью на показах мод, её профиль в Инстаграмм собрал бы миллионы подписчиков, для неё были бы открыты все дороги, будь то телевидение или кино. Высокая, статная, фигуристая. В ней видна порода, прекрасные гены родителей. Бэлла, чтоб вы понимали, хоть и ниже на голову, весит примерно как и Моника. Природа хоть и наградила её фигурой, но явно подбросила несколько более пышные формы, чем хотелось бы самой девушке. Впрочем, кому-то, должно быть, нравится. Не удивительно, что она компенсирует это напором и бойкостью. Без обид, Бэлла, как бы ты не держала крепко руку мою или другого несчастного, в этом мире ты - бежевый Миникупер, а Моника, наша новая знакомая - красный Мерседес SL 63 купе с открытым верхом и 585 кобылами под капотом.

Нашим транспортом оказался белый Шевроле Круз автомобильный номер FDB 3498 Штат Нью-Йорк.

- Пойдём сядем со мной назад! - Бэлла уже всё продумала, очевидно. И вот, подбрасывает мне свою заготовочку. Я тоже не так прост:

- Прости, меня укачивает на заднем сиденье. - Меня не укачивает.

- Ох, как жаль. - Ничего страшного, Бэлла. Уверен, ты переживёшь. - Мужчины. - Многозначительно говорит она, глядя на остальных. Как бы и снисходительно, и понимающе.

Итак, нужно лишь отрегулировать сиденье с поправкой на рост моего нового тела и вуаля. Сандра за рулём, я рядом, а позади две симпатичных итальяночки. Миссис Браун участливо велела нам пристегнуться и не трогалась с места, пока наши ремни один за другим не защёлкнулись в замочках.

Что я знаю об Америке? Совсем скоро я на собственной шкуре узнаю, каково же здесь живётся мужчинам. Узнаю про их социальные роли, про отношение к ним в обществе.

А ещё здесь охрененные дороги.

http://tl.rulate.ru/book/103220/3579417