Готовый перевод A Pale Hope Rises / Восстание блёклых надежд: Глава 20

Элион, стараясь не задеть ядовитые ягоды, коснулся рукой ствола тисового дерева. Магия, пронзившая его жилы, заплясала, оживляя древесину. С тихим смехом, он соткал режущее заклинание, и тонкая ветка послушно легла в его ладонь. Ему не требовалось советов Гэндальфа — инстинкты и пульсирующая магия подсказывали, что делать.

Осторожно оборвав листья, он сплел тонкую ветку тиса вокруг толстого стебля Лайрелосса, светлого, как лунный луч. Магия Элиона, струясь по лесу, озарила тис золотистым светом. Когда он рассеялся, две ветви слились, образовав посох, скрученный по всей длине, темный и крепкий.

Элион сжал посох, и дыхание перехватило в груди. Магия, хлынувшая через него, вырвалась ярким светом из наконечника. Элион зажмурился, ослепленный.

— Прости, — пробормотал он, неловко крутя посох в руках.

Гэндальф лишь усмехнулся:

— Я должен был предупредить тебя, что такая реакция — нормальна при сближении с новым посохом.

Элион не нашелся, что ответить, и просто кивнул. Он ощущал новый посох в руках, по-другому, но несомненно мощный, такой же верный, как и прежний.

Он с трудом заставил себя сидеть спокойно, когда члены Совета собрались. Его усадили между Гэндальфом и Фродо, и Элион чувствовал себя неловко. Он знал, что каждый из присутствующих был важен для Средиземья, а он — всего лишь ребенок. Не место ему здесь, на этом каменном, неудобном кресле.

Лишь две вещи удерживали его от того, чтобы встать и сбежать, спрятаться в своей комнате или поиграть с Мерри и Пиппином, если удастся их найти. Первое — любопытство. Элион понимал важность этой встречи, и хотя не желал сражаться, не хотел оставаться в стороне. Второе — страх разочаровать Арагорна. Гэндальф тоже, конечно, но Элион еще не был уверен, что Истар не причинит ему вреда, если он ослушается. А вот Арагорна он не хотел огорчать, ведь он хотел, чтобы рейнджер увидел в нем не обузу, а того, кто заслуживает заботы. И, по какой-то необъяснимой причине, он хотел, чтобы рейнджер гордился им.

Вздох застрял в груди, когда заговорил лорд Элронд. Совет велся на общем языке, который Элион понимал все лучше благодаря урокам хоббитов и подсказкам Арагорна с Гэндальфом. Но не настолько, чтобы следить за разговором. Он мысленно готовился к нескольким часам скуки, когда в голову пришла идея.

Чара перевода из СОВ. За пределами корпуса авроров их использовали редко — они действовали всего пару часов, после чего требовали перезарядки, и позволяли только понимать, а не говорить на языке. Но для этого Совета вполне сгодится. Элион знал, что ему придется выучить общий язык, но уроки хоббитов ему нравились, так что это не составит труда.

— Агноско, — пробормотал он себе под нос, стараясь не держать посох в руках. Реакция посоха на его магию всегда была непредсказуемой, и он не хотел, чтобы люди узнали о его способностях. Но Гэндальф сурово посмотрел на него, и Элион заерзал на месте, виновато опустив глаза. Гэндальф лишь покачал головой, уголки губ дрогнули, и он снова обратился к Совету.

Элион несколько минут наблюдал за Истаром, убеждаясь, что тот не собирается причинять ему вреда, и только потом вновь обратил внимание на совет.

— Принеси кольцо, Фродо, — прозвучали слова Элронда.

Элион широко раскрыл глаза, рассматривая простое кольцо. Оно казалось обычным, но даже отсюда он чувствовал его присутствие — пульсирующий, шепчущий голос, зовущий к злу. Он вздрогнул, вспоминая крестражи, тот крестраж, что носил в себе. Как и те крестражи, кольцо обладало собственной волей, жаждущей зла, пытающейся завладеть тобой, развратить.

Воспоминания нахлынули — боль, темнота, гнев медальона, и, прежде всего, коварный голос, проникающий в сознание, разрушающий все, что тебе дорого.

Из воспоминаний его выдернул голос высокого мужчины, которого он видел в Зале Второй Эпохи:

— Давай воспользуемся этим даром, — страстно говорил он, — обратим оружие Саурона против него самого.

— Нет! — выкрикнул Элион, не успев подумать о том, что делает. Все взгляды в Совете обратились к нему.

Элион покраснел под пристальными взглядами, заерзал на месте, но набрался смелости и продолжил:

— Их нельзя использовать, — сбивчиво объяснил он, и услышал, как Гэндальф перевел его слова на общий язык, — с ними нельзя бороться. Оно проникает в тебя, шепчет, извращает и развращает, пока ты не перестаешь существовать. Оно разрушает тебя, использует тебя и отбрасывает в сторону, и это больно.

Слезы навернулись на глаза, когда он вспомнил Джинни, одержимую дневником, и то, как позже, во время войны, Рон обнаружил последний крестраж, но опоздали. Оно завладело Роном, от его друга ничего не осталось, и ему пришлось убить его, своего друга, нет, брата. Слезы грозили пролиться, и он сердито смахнул их.

— Оно не может ничего сделать, кроме как уничтожить, и оно будет использовать тебя до тех пор, пока не останется ничего, и ты не сможешь никому доверять, а твой собственный брат не узнает тебя.

На последней фразе голос надломился, и он сел, прошептав напоследок:

— Не используй его, ты не можешь.

Наступило долгое молчание. Элион вытер глаза рукавом, не желая смотреть ни на кого из членов Совета. Он не хотел говорить, но не мог позволить им пройти через то, что пришлось пережить ему и его друзьям, не мог позволить им сидеть и говорить об использовании этого, когда он знал, что это приведет только к боли и смерти.

— Элион прав, — произнес Арагорн, наконец, — его нельзя использовать.

— И что же, — усмехнулся мужчина, хотя Элион заметил, как его лицо исказилось от ужаса, — рейнджер или ребенок могут знать об этом?

Элион слышал, как эльф встал, готовый защитить Арагорна и себя, но его мысли были в прошлом, и только когда заговорил Элронд, он вернулся в реальность.

— Кольцо должно быть уничтожено, — сказал Элронд, обращаясь ко всем, — взято в самое сердце Мордора и брошено в Гору Судьбы.

Элион не успевал улавливать суть спора, который разгорелся, перевод заклинаний не справлялся с потоком голосов, споривших и кричавших, но он видел, как в глазах Фродо вспыхнула решимость, и услышал тихий, но уверенный голос хоббита, который постепенно заглушил шум.

— Я возьму его. Я возьму кольцо.

На миг Элион увидел в Фродо самого себя, и в этот миг понял, что именно на плечи Фродо ляжет самое тяжелое бремя этой войны. В его душе зародилась жалость, которая только усилилась, когда Фродо продолжил:

— Хотя я не знаю дороги.

— Я помогу тебе нести это бремя, — мягко сказал Гэндальф, — пока оно принадлежит тебе.

Элион наблюдал, как Гэндальф положил руку на плечо хоббита. Зная, что он должен идти с Гэндальфом, Элион соскочил со своего места и сделал несколько шагов к Фродо. Он улыбнулся ему и вложил свою маленькую руку в руку хоббита, без слов давая понять, что поможет, чем сможет.

Следом подошел Арагорн, опустился на колени и протянул Фродо свой меч. Элион не смог сдержать радости, которая заструилась в его душе, когда он понял, что с Арагорном ему еще не скоро придется расстаться.

Вскоре к ним присоединились эльф и гном, а за ними последовал и тот, кто говорил о том, чтобы использовать Кольцо. Элион неосознанно переместился так, чтобы оказаться между ними. Он опасался этого человека, даже больше, чем эльфа и гнома, и не собирался подпускать его к Кольцу: он не доверял ему в искушении и хотел защитить Фродо. Элиону пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться, когда к ним присоединились сначала Сэм, потом Мерри и Пиппин. Действие было настолько знакомым и ожидаемым, что он не смог удержаться от хихиканья, которое пыталось вырваться наружу.

— Да будет так, — сказал Элронд, и впервые за время совета в его голосе прозвучала надежда. — Вы станете Братством Кольца.

Однако глаза его потемнели, когда он взглянул на Элиона. Взгляд перекинулся на Элронда и Гэндальфа, и Элион вдруг понял, что его судьба стала предметом спора.

http://tl.rulate.ru/book/103154/3587800