Готовый перевод Star Wars: Gates of Hell / Звездные войны: Врата ада: Глава 44

Энакин ничего не говорит, лишь цепляется за присутствие Силы Вейдера и желает, чтобы этот предстоящий... спор уже закончился. Он не хочет здесь находиться. Словно почувствовав его дискомфорт, Рекс подходит к нему чуть ближе, но молчит.

Он не может удержаться от того, чтобы не посмотреть на Оби-Вана, когда тот останавливается, приветствуя Йоду и других джедаев, игнорируя Энакина, Вейдера и клонов. "Я рад видеть, что вы вернулись", - говорит Вейдер, его тон нейтрален, даже в Силе.

В глазах Оби-Вана вспыхивают какие-то безымянные эмоции. "Не стоит благодарности, Император", - приятно соглашается он, делая тонкий акцент на титуле, чтобы это прозвучало как насмешка.

Одна из рук Вейдера сжимается в кулак, но в остальном он никак не реагирует. "Полагаю, вы считаете совпадением, что объект был закрыт", - сардонически отвечает он. "Это не так. Я отдал приказ, а Энакин довел его до конца".

Оби-Ван на мгновение переводит взгляд на Энакина и, увидев в нем холодное, отстраненное презрение, заставляет себя стоять на месте. Он не то чтобы не ожидал этого, но теперь, когда он знает о многочисленных преступлениях Вейдера, это кажется гораздо сложнее. Ему бы хотелось свернуться в клубок и исчезнуть. Он ненавидит это. Ненавидит. Он рад, что Вейдер пришел и уничтожил Сидиуса, потому что Энакин никогда бы не хотел оказаться на месте старейшины, но если бы только ценой не была вся его семья.

Разве это эгоистично с его стороны - хотеть иметь свою семью и быть свободным от ситхов?

Между джедаями происходит негласное общение, и все они начинают удаляться, оставляя Оби-Вана и Асоку позади, предположительно для более... приватной беседы. Они находятся достаточно далеко, чтобы каждый мог поговорить друг с другом в относительном уединении, но все же достаточно близко, чтобы вмешаться, если дело дойдет до драки.

"Я слышал, ты нашел своего... отца", - комментирует Оби-Ван Энакину, особенно в последнем слове чувствуется отвращение.

О, Сила. Только не это. Энакин не думает, что способен справиться с этим. Он даже не думал, что ему придется это делать, а Оби-Ван думает, что Энакин заменит его? Он никогда бы так не поступил, ни за что на свете. Он не знает, что на это ответить. Между ним и Вейдером есть... ну, он не знает, что это такое, но Вейдер ему не отец. Не по правде. Единственный отец, который у него есть и будет, - это Оби-Ван.

"И что с того?" - спрашивает он наконец, не то подтверждая, не то опровергая слова своего бывшего учителя. "Если... если ты думаешь... праздновать это, не надо. Я знаю - знаю, что ты не будешь этого делать".

Оби-Ван сужает глаза, невеселая, граничащая с горечью улыбка на миг подергивает уголок его рта. "Вряд ли это повод для радости, - отвечает он. "Такой отец ничем не лучше генного донора; этого нужно стыдиться, а не праздновать. Ума не приложу, как ты мог захотеть иметь хоть какую-то связь с массовым убийцей. Правда, Энакин, ты можешь добиться гораздо большего".

Эти слова вызывают в нем волну гнева, смешанного с обидой. Он знает, что Оби-Ван никогда бы не сказал этого - возможно, если бы знал правду о Вейдере, - но это все равно больно. Он позволяет гневу и боли, часть из которых принадлежит Вейдеру, проникать в него, притягивая Темную сторону к себе и позволяя ей заливать его глаза желтой кровью.

"Как кто?" - рычит он в ответ. "Ты?" Десятки моментов из прошлого проносятся в его голове, напоминая о множестве случаев, когда Оби-Ван причинял ему боль, снова, снова и снова. Энакин никогда не держал на него зла, потому что знал: Оби-Ван сделал все, что мог, и не его вина, что Энакин слишком привязан, эмоционален и эгоистичен. Мастер - не отец, как неоднократно говорил Оби-Ван.

"Я бы не сказал, что ты лучше него", - горячо продолжает он, оскалившись, и вся обида, боль и тоска, которую он испытывал все эти годы, бурлит в нем. "Не то чтобы ты был лучше все эти годы, и я не вижу, чтобы это изменилось только потому, что ты так считаешь". Он ненавидит ссориться с Оби-Ваном, но, похоже, ничего другого они сделать не могут, учитывая сложившиеся обстоятельства.

В серо-голубых глазах Оби-Вана мелькнула вспышка гнева, но прежде чем он успел что-то сказать, это сделала Асока. "Как ты можешь говорить такое?" - гневно требует Тогрута. "Оби-Ван не ситх! Он не злой!"

"... даже юнцы".

Энакин на мгновение закрывает глаза, вспоминая, как юнцы всегда требовали рассказов, толпясь вокруг него с жадным выражением лица. То, что он не отрицает этого и не бросается на защиту Вейдера, очевидно для всех. "Принадлежность к ситхам не делает человека злым", - ровно отвечает он. "Мы все делаем свой собственный выбор. Именно наши поступки определяют нас".

Стыд Вейдера закручивается вокруг него в Силе, и Энакин протягивает к нему руку, слегка касаясь, извиняясь. "Прости меня", - снова шепчет он. "Я... я не хочу причинять тебе боль, но мне это дается нелегко".

"Я знаю. Ты знаешь, что я стараюсь. Ты - я сделаю лучше. Я стараюсь".

"Я знаю. Вот почему я все еще здесь. Поэтому ничто не заставит меня бросить тебя".

Асока кажется ошеломленной его словами, но не то чтобы он был удивлен, поскольку они более... проницательны, чем все, что он говорил в прошлом. "Если уничтожение галактики и Республики - это не зло, то я не знаю, что это такое", - с горечью отвечает она. "И что же это делает с тобой, Энакин?"

"Тот, кто может видеть ясно", - отвечает он, ничуть не смущаясь. Рекс предупреждал его о чувствах Асоки; это больно, но он был готов к этому. Он уже знал, что она будет настроена против него, потому что всегда видела все в черно-белом цвете. Она часто не видит общей картины, как бы он ни пытался ее этому научить.

Оби-Ван открыто насмехается над его словами. "Учитывая, что ты находишься под влиянием ситха и Темной стороны, я не понимаю, как это делает тебя способной видеть ясно".

"Чем... чем это отличается от того, что ты ослеплен Кодексом джедаев?" гневно требует Энакин. "Ты не желаешь непредвзято смотреть на все, что не совпадает с твоей... идеологией. Вы не считаете и не будете считаться с теми, кому вы причиняете боль, если считаете, что это делается ради высшего блага. Вы можете утверждать, что помогаете большинству, но без колебаний принесете в жертву любого, независимо от того, нужно это или нет. Вы поступили бы так же и со мной, оправдывая это высшим благом". Вряд ли это первый раз, когда он так думает, но уж точно первый раз, когда он озвучивает эти чувства.

Оби-Ван выглядит уязвленным. "Как ты можешь так говорить?" - протестует он. "Ты... ты должен знать, что ты... важен для меня. Я бы никогда не стал сознательно жертвовать тобой, если бы не было необходимости".

В другое время, до прихода Вейдера, Энакин был бы очень рад услышать эти слова, которые он так отчаянно хотел услышать. Знание того, что Оби-Ван на самом деле не считает его расходным материалом, много для него значит. Но это было раньше.

Теперь же, увидев Вейдера, увидев то, что Оби-Ван мог сделать и оправдать как "ради высшего блага", Энакин не может сказать того же. Его сразу поражает, что, хотя его бывший учитель никогда не хотел причинить ему боль, он все равно сделал это, и Энакин в этом не виноват. Он не заслужил этого. Он не должен был пройти через это. А раз так, то он не смог бы доверять Оби-Вану так, как должен был, когда все рухнуло.

Он не может винить себя за это. Это несправедливо по отношению к нему. Несправедливо, что он взвалил всю ответственность на свои плечи, как он всегда делает, когда что-то идет не так. И, возможно, он видит это только потому, что он посторонний, потому что ничего из того, через что прошел Вейдер, не случилось с ним, и теперь уже никогда не случится. Энакину становится... почти грустно от осознания того, что даже если он может принять это, может принять, что Вейдер был просто жертвой неудачных обстоятельств, что его выбор был его собственным, но его решение практически было принято за него, он знает, что Вейдер, вероятно, никогда не сможет этого сделать. Вейдер не сможет избавиться от ненависти к себе, не сможет просто признать, что не во всем, что он сделал, есть его вина.

И это больно.

Больно потому, что Вейдер этого не заслуживает, и Энакин не может знать, сколько пройдет времени, прежде чем Вейдер перестанет цепляться за свою ненависть к самому себе.

Может быть, приезд сюда и к лучшему. Если не больше, то это помогло ему глубже понять и себя, и Вейдера. То, что Оби-Ван сделал с ними, - не их вина. Они - они не заслужили этого. Принять это трудно, и Энакин знает, что ему придется примириться со своим бывшим мастером, прежде чем он когда-нибудь отпустит все это. Возможно, их отношения всегда были обречены, потому что между ними было слишком много различий, так много вещей осталось невысказанным и недосказанным. Но теперь, когда все, что было между ними, разрушено, их можно построить заново. Он должен ухватиться за это, потому что, если этого не сделать, он может полностью разрушиться.

"Я думаю, Оби-Ван, - тихо говорит он, - что мы с тобой оба знаем, что это не так. Если бы Совет попросил тебя об этом, ты бы сделал это, и тебе было бы совершенно безразлично, насколько сильно ты меня ранишь. Ты - прежде всего джедай, и это одновременно и хорошо, и плохо, но я очень устал от того, что ты причиняешь мне боль".

Он отворачивается, не оглядываясь, не давая Оби-Вану возможности ответить. "Думаю, пора идти, - говорит он Вейдеру. "Нам больше нечего здесь делать".

Вейдер долго смотрит на него, потом кивает, и они вместе уходят, клоны следуют за ними, оставляя Оби-Вана и Асоку наедине.

http://tl.rulate.ru/book/103113/3581277