Он лежал на плоской крыше приземистого каменного строения, глядел через изрядно потрепанный монокуляр на ночную равнину. Ее заливал свет двух лун – большой серебристой и маленькой, ржаво-красной.
Все было тихо и мирно.
Пока.
– Кажется, никого? – заговорил Базиль, понизив громкость голоса до минимума.
Дан Кременев отреагировал не сразу, продолжая тщательно изучать окрестности через оптику.
– Знать бы, – пробурчал он, – как от этой гадости избавиться раз и навсегда...
Равнина – абсолютно ровная, каменисто-песчаная, однообразная, с полосками мелких дюн. Тянулась она до горизонта, без холмов и возвышенностей. Дующий весь день знойный ветер с наступлением ночи угомонился, жар спал, но воздух оставался теплым, почти горячим, пропахшим сухим песком и пылью.
Позади Дана возвышались засыпанные песком руины редких строений. Дом, на крыше которого сейчас возлежал Дан, единственное относительно целое здание на многие километры в округе.
Благодаря двум лунам видно было далеко. В серебристо-красном свечении пустыня казалась залитой кровью пополам с расплавленным серебром.
Вроде все спокойно. Но Дан прекрасно осознавал: спокойствие это ложное, ночные монстры явятся словно ниоткуда. Свалятся как снег на голову, вылезут из-под земли. Так было несколько ночей назад, когда Дан чуть не погиб. Спасло его только то, что он успел каким-то чудом добраться до подвала и забаррикадироваться там.
Сейчас в подвале уже не закроешься, твари разломали дверь перед тем, как уйти с рассветом, а починить ее невозможно: нечем и не из чего.
– Думаю, сегодня чудовища не придут! – заявил Базиль чуть громче. – И ты, Данис, сможешь наконец поспать...
– Я выспался днем, – пробурчал Дан.
Идиотский оптимизм Базиля временами нешуточно подбешивал. Но без спутника, в полном одиночестве, Дан давно рехнулся бы в этом не самом приятном месте. Если Базиль надоест окончательно, Дан его попросту выключит, а пока пусть развлекает...
Скорее всего, Дан все равно умрет, но не сейчас и не один. И не потому, что повесил руки.
– И думать тебе особо нечем, – добавил Дан. Оторвавшись наконец от монокуляра, он вперился мрачным взглядом в Базиля.
– У меня довольно высокий интеллект и процессор самого последнего поколения! – возмутился робот-нянька. Выглядел он как большой кот, гладкий и дымчато-серый. С короткими суставчатыми лапками, круглой башкой, огромными круглыми глазами изумрудного цвета и треугольными ушами, которые двигались на гибких шарнирах. На спине темнела панель солнечной батареи.
– Интеллект, тоже мне! Лишь бы болтать...
– Увы, других функций у меня не предусмотрено. Я должен морально поддерживать пожилых людей и людей с разными... проблемами. И еще у меня есть лапки, которыми можно немного ходить...
Он повел мордочкой в сторону ног Дана и вроде бы смутился.
– О, прости, Данис, я не хотел...
– Заглохни. И не называй меня Данис, так меня называл только...
Дан смешался и не договорил. Он шевельнулся, чуть сменив позу, и спина мгновенно отозвалась острой болью. Болевые импульсы пробежали электричеством по нервным узлам – такое и деду Григору при его радикулите не снилось.
Дан сцепил челюсти, чтобы не застонать. Бросило в пот, он застыл, напряженный от пят до макушки, и боль медленно и неохотно отступила.
Если совсем не шевелиться, боли нет, да и то зависит от позы. Но совсем не шевелиться не получается – особенно когда пытаешься выжить в одиночку в страшном мире, полном чудовищ.
Ходить по-человечески Дан не может совсем, только ползать по-змеиному. Ноги не держат – вот дополнительная проблема помимо ужасной боли.
Базиль участливо спросил:
– Тебе больно?
– Нет, – почему-то соврал Дан. – Просто задумался.
– О чем?
Дан вытер испарину со лба и задумался.
– Что я такого натворил, что мне досталось такое веселье... Карма какая-то...
– Веришь в карму?
– Я верю в то, что все в мире происходит не просто так.
Все так же лежа на животе, он сунул монокуляр в карман, поправил широкополую водонепроницаемую шляпу – он носил ее в основном днем, когда жарило солнце, хотя этот головной убор предназначался совсем для другого климата. Забыл снять с наступлением сумерек, привык к ней...
Взял свернутую велосипедную цепь, что лежала возле правого локтя, сосредоточился и точным движением развернул во всю длину, стараясь при этом не сотрясать собственный позвоночник.
Цепь вытянулась в прямую линию. На секунду Дану почудилось, что она вырывается из его руки, как если б некто невидимый тянул ее за другой конец. Оттого она и вытянулась и сгибаться не собирается, вопреки законам физики.
Но рядом никого невидимого не было, кто тянул бы за цепь. Это сам Дан так научился. И не вполне представлял, как это у него выходит. Знал лишь, что сила, которая сейчас наполняет его руку и зажатую в ней цепь, похожа на ту, которая не позволяет вылиться воде из ведра, если его раскрутить как надо. Центробежная сила, вот.
Если цепь раскрутить, она бы тоже вытянулась и рвалась из сжатых пальцев. Но Дан каким-то образом научился вызывать эту силу, ничего не раскручивая.
Он опустил цепь на пыльную каменную поверхность крыши. Конец цепи завернулся в крюк и зацепил две доски, которые Дан приспособил под костыли из разломанной двери погреба. Они лежали далековато, рукой не достать. Пока Дан озирал окрестности, потихоньку отполз от них, а теперь тянуться к ним нет никакого желания.
С помощью цепи, наполненной упругой силой, он подтянул доски и разжал пальцы. Цепь моментально свалилась на камень, потеряв всю энергию и став обычной велосипедной цепью.
В этом доме еще до появления здесь Дана кто-то вдребезги разнес все, что только можно, включая двери, окна и мебель. Потом, видимо, тут не раз побывали грабители, которые вынесли все, что подвернулось. Чудом подвал с консервами не заметили: люк очень умело маскировался под часть пола. Осталось пустое, продуваемое пустынными ветрами здание.
Дану крупно повезло, что и говорить. Кроме подвала со снедью, в наследство от исчезнувших хозяев дома ему достался полузасыпанный песком колодец на заднем дворе с ведром на длинной веревке. Если бы не это везение, Дан умер бы от жажды, а ночные монстры позаботились бы о похоронах...
Подтянув к себе костыли, Дан взял цепь, сунул в карман. Помедлил минуту. Вдохнул полной грудью, выдохнул. Закрыл глаза и сжал челюсти. Потом открыл и, отчаянно цепляясь одной трясущейся рукой за каменный парапет крыши, а другой – за костыль, принялся вставать.
Это был очень сложный процесс. В позвоночник внизу словно вонзились раскаленные докрасна металлические штыри и медленно впивались все глубже и глубже...
От боли закружилась голова. Дан балансировал с бешено стучащим сердцем. И думать не хотелось, какая будет боль, если он упадет и тело при этом изогнется. А висящая за спиной тяжелая пушка ударит по спине...
Базиль наблюдал за ним слабо фосфоресцирующими глазами. Морда ничего не выражала, но уши немного двигались.
Опираясь на костыли, Дан проковылял к другому концу крыши. Опустился на колени, затем лег на живот. Боль начала медленно утихать. Проклятие! Дыхание с хрипом вырывалось из легких.
Базиль просеменил за ним следом, тихонько гудя сервоприводами.
Дан прильнул к монокуляру и мигом позабыл о боли. На темном серебристо-красном горизонте покачивались черные пятна.
Ночные монстры!
Много!
У него стянуло горло, ни звука не выдавишь.
– Ночные... монстры! – наконец просипел он.
– Может, они идут по своим делам? – как ни в чем не бывало предположил тупорылый робокот.
– Спросишь их сам? – огрызнулся Дан.
Лихорадочно принялся снимать пушку из-за спины. Она висела на ремне. Весила килограммов пять, не меньше. Представляла собой ребристую черную металлическую трубу с двумя рукоятками для рук и тугой спусковой клавишей.
Базиль занудно проговорил:
– В будущее надо смотреть оптимистично... Верить, что все наладится...
– Если всегда быть оптимистом, то не выживешь! Не высовывайся, Базиль!
Дан следил в монокуляр, как черные тени росли, обретали объем, приближались. Пять, шесть, десять... Пятнадцать монстров!
Твари бежали то на четвереньках, то поднимались на две задние ноги. Хвостов нет, пропорциями и размерами твари смахивают на людей, но шкура чешуйчатая, антрацитовая, жесткая как наждак, и руки-ноги примерно одной длины. Головы круглые, безволосые, с ушами как у летучих мышей. Глаза и зубы вроде бы тоже черные, не разглядишь.
Припомнилась книга, где было написано, что стрелять в приближающегося врага надо, когда видны белки глаз. Но у тварей нет белков, глаза налиты сплошной чернотой.
Они неслись по пустыне быстро и почти бесшумно, как призраки из ночного кошмара. Одна луна кровавила их справа, а другая серебрила слева. Фантасмагорическое зрелище.
Дан установил пушку на парапете и приготовился к стрельбе. Сколько еще зарядов оставалось, он не представлял. За все время пребывания в этом месте он выстрелил свыше пятидесяти раз, точнее подсчитать не удалось. Индикатора зарядов на пушке, как назло, нет, зато сверху есть прямоугольное углубление с гнездами для проводов, где раньше явно находилась небольшая индикаторная панель. Ее зачем-то выдрали еще до того, как оружие попало в руки Дана.
Смешно: будь панель с индикатором заряда, Дан бы точно знал, сколько ему остается жить. А без панели это будет до крайности неприятный сюрприз... Хотя срок оставшейся жизни можно вычислить и по запасам консервов, количество которых тает изо дня в день.
Дан убрал монокуляр, тщательно прицелился в ближайший черный силуэт в середине бегущей толпы и надавил на клавишу. Из дула – или, точнее, сопла – с ядовитым шипением вырвался ослепительно-синий плазменный сгусток. Синева на миг залила пространство вокруг. Еще одна краска в зловещей палитре сегодняшней ночи.
Сгусток, трассируя, стремительно унесся вдаль и вонзился в черную тень. Сначала Дану почудилось, что он промазал, но нет – тварь повалилась и, посучив длинными ногами, застыла.
Он снова прицелился и выстрелил. На сей раз немного промазал. Тварь хромала, отставала от стаи, но не останавливалась. Твари и не думали прекращать бег, отступать или – тем более – помогать раненому. Молча и беззвучно продолжали они сокращать дистанцию между собой и домом, на крыше которого засел стрелок.
Дан сделал еще десять выстрелов, изрядно проредив ряды противника. Были и промахи. Оставались пять самых упрямых и везучих тварей. Они не отступали. Наверное, Дан для них – лакомая добыча. Своего рода агрессивно защищающаяся консерва в мире, где так мало еды.
Заговорил Базиль:
– Прошу прощения, но...
– Не время, кот!
– Но...
Дан быстро глянул – робот-нянька показывал пластиковой лапкой куда-то назад.
Дан вывернул голову. В пояснице проклюнулась боль. Сквозь выступившие слезы Дан увидел, как из люка посреди крыши вылезают черные человекоподобные существа.
Трое.
Дан зыркнул в сторону равнины. Пятеро выживших стремительно сокращало расстояние.
Базиль завопил:
– Катастрофа! Мы окружены! И я не могу придумать ничего оптимистического в этой ситуации!
“Как они подкрались?” – пронеслось в мозгу у Дана. Раньше он не допускал такого промаха. Наверное, увлекся стрельбой, внимание сузилось до размеров прицела, и...
Он развернул пушку назад, превозмогая боль, и выстрелил. Ослепительный синий плазменный сгусток снес башку одному из антрацитовых монстров. Тело застыло на мгновение, закачалось, да и повалилось. От шеи тянулся дымок.
Двое оставшихся с нечеловеческим визгом прыгнули на Дана прежде, чем он прицелился повторно, разинули широкие, как у анаконды, черные рты. Выпученные черные глаза были фасеточные, полупрозрачные веки закрывались вертикально.
Один монстр по пути пнул твердой чешуйчатой ногой Базиля, робокот с вибрирующим воплем перелетел через низкий парапет и исчез внизу. Послышался глухой шлепок.
Стрелять было уже некогда, расстояние слишком маленькое. Дан перевернулся на спину, схватил цепь, наполнил ее силой – центробежной или как там ее? Ударил затвердевшей цепью один раз, второй, третий. От исступления даже напрочь перестал ощущать боль.
Чудесная сила толчками текла по руке, вливалась упругим потоком в цепь, отчего та становилась твердой и тяжелой как железная дубина. Цепь будто стала частью тела Дана, тонким стальным щупальцем.
Вот оно изогнулось и застыло, как кривой клинок. Удар этим клинком вышел страшный. У ночного монстра, нависшего над Даном, башка повисла на тонком лоскуте. Монстр, размахивая лапами с когтями, принялся шататься туда-сюда, потом с шумом обрушился в люк.
Вторая тварь навалилась-таки на Дана. Потянулась острыми коническими зубами цвета угля, дыхнула гнилостной вонью.
Дан оттолкнул морду, высвободил одну руку, махнул ею и одним движением обмотал цепь вокруг ладони в виде кастета. Изо всех сил врезал по чешуйчатой морде. Голова монстра запрокинулась, но тотчас вернулась на место. Изо рта вместе с темной тягучей жижей вывалились зубы.
Пятеро внизу уже приблизились вплотную к дому, краешком сознания сообразил Дан. Времени мало. Считай, совсем нет... Но смерть точно издевается, не торопиться расправиться окончательно.
Дан отбросил эти мысли. Бил и бил, не глядя.
Что-то хрустнуло. У твари на нем была сломана височная кость, из неровной дыры лениво потекла чернильная кровь. Монстр обмяк и медленно отвалился от Дана.
Человек снова перевернулся на живот – на боль уже плевать! Схватился за пушку, лихорадочно выискивая взглядом пятерых монстров.
Те хрипели и негромко топали совсем близко, почти под стенами дома.
Если Дан не успеет их перестрелять, возможно, опять придется биться врукопашную. Тогда он точно не выживет. Он навалился грудью на парапет, прицелился и нажал на спуск.
Пять шипящих выстрелов – и синие светящиеся ядра выметнулись из раскаленного сопла.
И снова смерть не пожелала закончить спектакль, вновь отложила финал на неопределенное будущее. На серебристо-красном песке валялись пять трупов, из рваных дыр струился зловонный дымок. Дан ни разу не промахнулся.
Он снова перевернулся на спину и прицелился, но позади не было никого. Собственно, шестое чувство, обострившееся в последнее время до невероятных степеней, говорило о том же.
Дан подобрал упавшую в драке шляпу и дрожащими кровоточащими руками нахлобучил на лоб.
Сердце вырывалось из груди. После всех физических упражнений накатила зверская усталость и мускулы скрутило тошнотворной одуряющей болью. Дан заскулил, крепко зажмурившись.
Тук-тук! – бьется сердце. Боль медленно-медленно утихает.
Дан лежал на спине, раскинув руки, и пялился в ночное небо. Звездный рисунок был совершенно незнакомый. На красной щербатой луне скалился туманный череп.
Словно сама смерть.
– Я не сдохну, слышите! – внезапно для самого себя заорал Дан. – Не дождетесь, твари! Я не сдохну!!!
Голос прокатился над пустынной землей и заглох вдали.
Внизу неожиданно ответили:
– Вот это оптимистичный взгляд! Одобряю!
Встрепенувшись, Дан подполз к краю крыши и выглянул.
– Базиль? Живой? То есть целый?
Робокот ворочался в песке под стеной, недалеко от уродливых трупов.
– Кажется, да... – возвестил Базиль жизнерадостно. – Чему я очень рад!
Дан заворчал:
– Рано радуешься. Ночь только началась.
Базиль с опаской развернул голову на сто восемьдесят градусов, поглядев на безжизненный горизонт. И, торопливо перебирая короткими лапками, поспешил к проему входной двери.
В мире царила тишина, но Дан знал, что это обманчивое явление.
С некоторых пор такое вот у него веселое времяпровождение. А ведь совсем недавно он жил совсем другой жизнью.
http://tl.rulate.ru/book/101372/3494417
Сказали спасибо 0 читателей