Готовый перевод GOSICK / Готика: Монолог 2

Монолог 2 ─monologue 2─

Часть 1

Я ощутил, как кто-то трясёт меня за плечо.

Я открыл глаза, и меня встретил обеспокоенный взгляд чёрных, как смоль, глаз. Длинные чёрные волосы – чёрные под стать глазам, будто намокшие – струились до пола.

Передо мной была симпатичная девочка примерно моего возраста.

– У…! – я попытался встать, но резкая головная боль сорвала с моих губ стон. Девочка пробормотала: «А…!» и поддержала меня своими тонкими ручками.

Где это… я?

Что происходит?

Держась за голову, я огляделся. Вокруг раскинулась обширная комната отдыха. Тут и там были расставлены изящные старинные круглые столы и стулья. В углу расположилась барная стойка с рядами бутылок алкоголя. Также была установлена небольшая сцена, на пюпитре лежали раскрытые нотные листы, будто выступление не было окончено должным образом.

На натёртом до глянцевого блеска деревянному полу лежали мальчики и девочки примерно одного возраста. Кажется, чуть больше десяти. Все они держались за головы, стеная из-за головной боли.

Что мне бросилось в глаза, так это разные национальные корни детей. Подавляющее большинство представляли представители с белой кожей. Однако среди них нашёлся крупного телосложения мальчик с выдающими германское происхождение светлыми волосами и голубыми глазами, а также загорелый мальчик с вьющимися волосами, выглядевший как коренной житель Средиземноморья, что подтвердило мои догадки о том, что мы из разных стран. Был ещё маленький мальчик с желтоватого оттенка кожей, внешне похожий на китайца. Ещё мне попались невысокий темнокожий мальчик и девочка цветом кожи ему под стать, но оба они казались сбитыми с толку, поняв, что не могут понять услышанных друг от друга слов – похоже, тоже из разных стран.

Хоть и понимал английский и французский, но не мог разобрать, о чём они говорили – хоть и догадывался о возможных жалобах на головную боль, – потому что говорили быстро и на иностранных языках.

С другой стороны ко мне подошёл желтокожий мальчик, помогая подняться. Я поблагодарил его по-французски: «Спасибо (merci)», и тот кивнул, как если бы понял.

– Что это… за место? – раздалось чёткое английское произношение. Голос был таким громким, что дети дружно обернулись на сказавшего.

Им был белокожий мальчик. Худой, с коротко стриженными волосами. Веснушчатая кожа имела лёгкий здоровый загар.

– Меня схватил взрослый в какой-то странной карете, он меня накормил, и я сразу же уснул. Очнулся уже здесь. Как же болит голова… что происходит?

Когда я встал и сказал, что со мной произошло то же самое, мальчик разволновался.

– У всех… то же самое…?

Согласно кивнули лишь те, кто понимал английский.

Веснушчатый мальчик окинул взглядом гостиную. Нетерпеливо пройдясь по комнате, он поднял голову и уставился на дверь.

Потянулся к дверной ручке.

… И открыл дверь.

Меня самого потянуло к двери, и я тоже выглянул наружу. По ту сторону нас встретил длинный коридор. Стены из роскошной древесины и насыщенно-красный ковёр освещались ослепительно-яркими европейскими лампами.

Веснушчатый мальчик взглянул на меня с беспокойством на лице.

– Э-эй… – он с сомнением склонил голову. – Кажется, или нас трясёт?

– … Похоже на то.

После его слов я и сам обратил внимание на то, как пол медленно шатает из стороны в сторону. Ритмично, туда-сюда, каждые несколько секунд…

Где это я?

Почему я здесь?

Девочка, ранее державшаяся за голову, вдруг резко подняла глаза. И звонко прокричала:

– Разве это не землетрясение? Да, землетрясение!

В комнате отдыха поднялась суматоха.

Часть детей в панике бросилась под стол. Я уж было сам собирался удариться в тревогу, как мальчик-китаец, что ранее помог мне подняться, сказал:

– … Нет, – сказал он по-английски. С прекрасным произношением.

Все тут же обратили к нему свои взгляды.

– Эта тряска – не землетрясение.

– … Откуда такая уверенность? – осведомился в ответ веснушчатый мальчик. Китаец спокойно отозвался:

– Мы не на земле.

– Чего?

– Эта качка… от волн. Мы в море. Вероятно, эта комната – одна из кают. Думаю, мы не в здании на суше, а на корабле.

В комнате воцарилась тишина.

Часть 2

Веснушчатый мальчик вывел в коридор нескольких детей, более-менее оправившихся от головной боли. В их число затесались и те мальчик-китаец с черноволосой девочкой – той, что меня разбудила.

Коридор ярко освещали лампы. Малиновый ковёр был лучшим из всех, на которые мне доводилось ступать: чувство было, что ещё один шаг, и я упаду, увязнув в густом мягком ворсе.

Когда я невольно пробормотал мысли себе под нос, мальчик-китаец сказал:

– Мгм. Уверен, мы на верхнем этаже корабля.

– С чего ты взял?

– На подобных круизных лайнерах верхние этажи предназначены для пассажиров первого класса, что за высокую плату наслаждаются роскошью круиза. Потому комнаты отдыха, сами каюты и даже коридоры оформлены по высшему качеству.

– Хе-е…

– Чем ниже будем спускаться, тем дешевле будут каюты – там уже должны разместиться пассажиры второго и третьего класса, – и удобства в свою очередь больше будут предоставлены для экипажа. Потому освещение там тусклое, а ковры старые и потрёпанные. Дальше по кораблю располагаются грузовые трюмы и котельные. Там настолько темно и грязно, что не верится, будто всё находится на одном корабле.

– … Как подробно, – не без подозрений пробормотал веснушчатый мальчик. На что китаец криво улыбнулся.

– Эй-эй, воздержись от подозрений. Просто как-то бывал на таких кораблях, но лишь в качестве пассажира третьего класса.

– Хм-м…

По дороге мы решили представиться друг другу.

Веснушчатый мальчик назвался Хьюи.

Китайца звали Ян.

– А ты? – обратились ко мне, и я тоже представился.

– Алекс. Приятно познакомиться.

– Француз? Нет, просто поначалу ты говорил по-французски, а в английском звучал небольшой акцент.

– Нет, отнюдь. Совиль.

– Вот как. Так французский его государственный язык.

Черноволосая девушка, по-видимому, не знала ни английского, ни французского. Но, похоже, поняла, что мы называли свои имена, так что указала на своё лицо и сказала:

– Ли.

Затем на пальцах объяснила, что ей было четырнадцать лет.

…Как и говорил Ян, этаж с роскошной комнатой отдыха был на самом верху корабля, поэтому, найдя лестницу и поднявшись по ней наверх, дети ступили на палубу.

Один за другим мы вышли наружу. Деревянная палуба с очевидно изношенным покрытием издавала под нами резкий тяжёлый скрип и стук.

Поднявшиеся наверх дети… все, как один, застыли как вкопанные.

Мы в самом деле были в море.

Ночное море…

Опустилась настолько густая тьма, что в городе такое лицезреть было бы попросту немыслимо, а чёрные волны с плеском покачивались внизу. Вдалеке маячила бледная луна, проливая на море дорожку света. Тёмное море, насколько хватало глаз, представляло бескрайний простор. Помимо круизного лайнера, на котором мы находились, ничего больше было не видать.

Один мальчик выбежал на середину палубы.

– Э-э-эй! – выкрикнул он. – Здесь есть кто-нибу-удь…! Помогите, пожалуйста-а-а-а…!

И только накатывающий шум волн был ему ответом.

Девочка-венгерка тоже побежала. Крупная и пухленькая. Она опёрлась о перила и тоже попыталась закричать…

… Свищ! – раздался странный звук.

Будто бы странный порыв ветра, вслед за которым прозвенел пронзительный крик девочки.

Хьюи тут же запаниковал:

– Что случилось?

– Что-то оцарапало моё лицо. Я просто наступила сюда, как что-то пролетело мимо и в море…

Хьюи протянул руку и дотронулся до её лица.

Даже в темноте мне были ясно видны пятна свежей крови на его пальцах.

На правой щеке девочки была неглубокая рана, будто её чем-то оцарапало. Из неё сочилась кровь. Заметив это, девочка с воплем упала на палубу.

Мы с черноволосой Ли помогли ей подняться.

Хьюи с остальными попытались рассмотреть что-то в указанном девочкой направлении, но впотьмах не смогли разглядеть, что именно только что пролетело.

…Ян, заглянувший в рубку, вернулся и покачал головой со словами: «Не получится».

– Штурвал сломан. Нет… правильнее сказать, выломан.

– Как это понимать? Почему мы здесь? И кроме того, на судне нет и намёка на то, что помимо нас есть кто-то ещё. Почему здесь только дети? – пустился в крики один мальчик, и Ян в замешательстве покачал головой.

– … Не знаю.

Хьюи встал:

– Такими темпами мы просто потерпим кораблекрушение. Точно, а как же радио? На таких кораблях же должно быть радио, верно?

– И правда. Эй, Алекс… Радиорубка должна располагаться в носовой части корабля? – спросил меня Ян, только вот я был без понятия, поскольку сам впервые оказался на таком судне. Я взглянул на Яна с Хьюи и покачал головой.

– Должно быть, там…! – они оба помчались.

Но вскоре вернулись с опущенной головой.

– Что случилось?

– Не выйдет… там просто огромная дымовая труба, она загораживает проход. С кормы на нос через палубу не пройти. На минуту подумал, что дымоход, должно быть, декоративный, но… слишком уж большой. Его будто специально сделали таким громоздким. Чтобы не дать нам попасть в радиорубку…

– Тогда, что теперь…

Хьюи поднял глаза:

– Способ есть. Спустимся с палубы внутрь. Спустимся по лестнице, до носа дойдём по коридору и поднимемся по лестнице с другой стороны. Так мы попадём на нос. После чего вызовем по рации морскую бригаду.

– Верно. Много времени это вряд ли займёт, – поддержал его Ян.

Вдруг моей руки коснулась мягкость. Ли с тревогой ко мне прижалась. Языков друг друга мы не знали, так что я кивком попытался заверить её, что всё хорошо.

Мы снова спустились по лестнице, поддерживая с двух сторон раненую венгерку, по щеке которой продолжала течь кровь.

Коридор всё так же озарял слепящий свет ламп. Мягкий малиновый ковёр ныне казался совершенно другим. Тёмным, под цвет крови. Девочка-венгерка начала тихонько плакать. Я переглянулся с Ли и крепче сжал её руку, ободряя.

Когда мы вернулись в гостиную, оставшиеся там дети, – очевидно, на тот момент они уже оправились от головной боли, – в шоке уставились на раненую девочку.

Они расселись по стульям, тревожно потупив взгляды. Освещённые люстрой лица были бледны, а взгляды – мрачны.

При виде входящих нас они поднялись:

– Чт…

– Ч-что произошло?

Ребята дружной гурьбой накинулись на нас. Хьюи выступил их останавливать.

– … Сейчас всё объясню.

Хьюи представил нас и описал произошедшее на палубе. Он предложил всем направиться в носовую часть судна, где располагалась радиорубка, и все слабо кивнули: возражений не последовало.

Мы коротко представились. Имя, возраст, национальность. Как именно оказались на корабле.

В одном вопросе мы поголовно различались. Вопросе национальности.

Англичанин, француженка, немец, австриец, венгерка, итальянец, американец, турок, арабка, китаец… и я, из Совиля.

Было несколько человек, включая Ли, с кем я не мог общаться на одном языке, но, казалось, ни один из одиннадцати мальчиков и девочек не являлся представителем одной национальности. Как будто нас одного за другим собирали со всех уголков мира.

И была у нас одна общая черта.

Все мы были сиротами. Даже исчезни мы вот так, никто не озаботится нашими поисками.

Часть 3

Мы снова побрели по коридору. На сей раз каюту покинули все одиннадцать, один за другим. Пошли по тому же коридору, но в противоположном направлении.

Я так разволновался, что головная боль накатила с новой силой. Когда я машинально схватился за голову с тихим стоном, заметившая это Ли тут же остановилась:

– Алекс… – она указала на кулон в форме сердца на своей шее. Розовая эмалированная подвеска поблёскивала в свете ламп. Она взяла меня за руку, вынуждая дотронуться до кулона, после чего закрыла глаза и жестом призвала расслабиться.

Кулон-сердечко, по-видимому, был талисманом Ли. Она словно заверяла меня, что благодаря ему со мной тоже всё будет в порядке.

Её большие чёрные глаза излучали мягкое сияние. Мне подумалось, какая же она всё-таки добрая девочка. Я благодарно кивнул и снова пошёл вслед за всеми.

Шедшие впереди Хьюи и Ян вдруг громко вскричали. Все вздрогнули и испуганно остановились.

– … Заблокировано, – пробормотал Хьюи.

– В каком смысле!? – девочка-венгерка с пораненной щекой стала проталкиваться через толпу. Та разошлась в разные стороны, так что даже ей, стоявшей в самом конце, было отлично видно, что именно находилось впереди.

Стена.

Коридор перегородило чёрной стеной, доходившей до самого потолка. Её нам точно не обойти…! Ян резко изменился в лице и обернулся. Он помчался по коридору.

– Ян!? – крикнул я, и тот оглянулся на нас.

– Быть не может, чтобы этот коридор был единственным на этаже. Нужно проверить, если ли другой коридор, ведущий на нос корабля!

Все дружно кивнули и последовали за Яном.

Но… все коридоры перекрыла та же чёрная стена. Венгерка разревелась первой. Позже страх заразил и некоторых других, отчего те заплакали вместе с ней.

Хьюи и Ян стали перешёптываться между собой. Пока не подняли взгляды:

– Ребята, нужно найти лифт!

Мы подняли глаза вместе с ними.

Хьюи решительно продолжил:

– Спустимся на нижний этаж. Возможно, он такими стенами не перекрыт. Хорошо? Так, идём искать лифт.

Ян указал в конец коридора.

– Вон там.

Вдвоём мальчики взяли на себя инициативу и без лишних слов повели нас в ту сторону.

Лифтовой холл располагался в наиболее освещённом углу. Жуткая железная клетка отливала чёрным блеском. Рядом находилась лестница с блестящей белой плиткой, но почему-то свет на ней был погашен, и наши взгляды встретила зияющая тьма.

Хьюи взглянул на нас:

– Там лестница, что делать будем?

Все начали переглядываться.

Возможно, испугавшись темноты лестницы, мы начали заходить в лифт. Хьюи бросил пустой взгляд на влезших в железную клетку ребят, но после, будто вернув самообладание, сказал:

– Ещё двое поместятся?.. Ян, Алекс, прошу, проведите их на нижний этаж.

– А ты, Хьюи? – спросил в ответ я, и он направился к лестнице, потянув за руку Ли.

– Мы с Ли пойдём по лестнице. Ну, увидимся внизу.

Ли подняла на меня взгляд и помахала рукой. Как мило. Ян взглядом велел мне поторопиться, и я поспешно втиснулся в лифт.

Скреж, лязг…! – железная клетка захлопнулась с ржавым скрипом.

Бдум, бдум, – громыхая, лифт медленно начал двигаться вниз.

В ярком свете ламп мы хранили напряжённое молчание.

Как вдруг…

– Кья-я-я-я!!! – эхом прокатился девичий крик. Это был голос Ли.

Ян запаниковал и попытался силой вскрыть железные двери. Лифт остановился этажом ниже и какое-то время трясся с глухим грубым шумом, прежде чем решётчатые двери медленно разъехались.

Все высыпали наружу.

– Ли!?

– В чём дело, Хьюи!

Мы шагнули к тёмной лестнице.

Тьма была настолько густой, что мы только и могли, разве что растерянно звать их. Сверху послышались тихие судорожные всхлипы.

– … Ли!?

Я уже собирался было взбежать наверх, как Ян нашёл в лифте маленький фонарик – на экстренный случай, видимо, – и помчался следом. Щёлкнул выключатель, и фонарик пролил свет на тьму вверху лестницы.

Белое круглое и тусклое пятно выхватило труп.

Мы застыли как вкопанные, испустив тихий крик.

… Хьюи лежал на полу.

Его тело растянулось на площадке лестницы будто брошенная кем-то сломанная марионетка. Он лежал на животе, левая рука была спрятана под телом, а правая плотно прилегала к бедру.

Рядом с ним на корточках сидела Ли, скрючившись, будто бы сама упала с большой высоты.

– Что произошло! – прикрикнул на Ли мальчик-немец. Крупный, устрашающего вида мальчик, чьё телосложение было куда ближе к таковому у взрослого, чем на его настоящий возраст (14 лет).

Под его криками Ли ничего не смогла толком объяснить. Жестами она показала, что спускалась вслед за Хьюи по лестнице, как вдруг обнаружила его лежащим здесь.

Мальчик-немец раздражённо рявкнул по-английски с сильным немецким акцентом:

– Да не понимаю я твоих жестов!

Я подбежал к Хьюи и попытался нащупать его пульс. Схватился за выброшенную в мою сторону его правую руку и прижал подушечки пальцев к внутренней стороне запястья.

… Пульса не было, совсем.

– Как он умер! – крикнул кто-то, и Ли покачала головой, словно не понимая, о чём речь.

Круглый огонёк фонарика Яна был единственным источником света на лестнице. Ян выронил его, будто от неожиданности, и фонарик упал – тук, кач-кач-кач… он покатился вниз по ступенькам. Пока лестница вновь не утонула во тьме.

Тишина давила, будто бы медленно убивая.

Как вдруг кто-то пронзительно завизжал:

– Нет! Больше не могу! Я возвращаюсь…! – голос принадлежал девочке-венгерке с оцарапанной щекой. Раздался топот: она сбежала по лестнице. Я в панике бросился следом. Ян задохнулся:

– Эй, вы куда! Не разбегайтесь!

Ответа не последовало. Ян снова крикнул:

– Мы должны держаться вместе… разделяться опасно!

Я вышел в коридор этажом ниже. Оглядевшись, я выхватил взглядом спину вслепую бежавшей девочки. Она свернула за угол коридора и пропала из виду.

– Эй…! – последовавшие за мной дети тоже переглянулись.

Нельзя вот так бросить её там… Решив использовать этот лифтовый холл как место сбора, мы стали обходить этаж в её поисках.

Часть 4

Коридор казался немного темнее.

Мы спустились ниже всего на этаж, а освещение стало заметно тусклее, нежели в коридоре, где располагалась та комната отдыха, а древесина, которой был отделан коридор, была с заметными следами сучков. Насыщенно-красный ковёр потемнел местами, будто уже долгое время был в ходу, а посерёдке, где чаще всего должны были ходить люди, полотно истончилось и выцвело.

Вдоль стен тянулись одноместные каюты. Коридор тянулся без каких-либо изменений, настолько, что было чувство, будто мы проходим по тому же самому месту.

Пока я в одиночестве шёл по чрезвычайно мягкому ковру, беспокойство постепенно мной завладевало.

Нет, у меня было дурное предчувствие.

Ту-дум, ту-дум, – сердце колотилось как сумасшедшее.

Почему-то мне жутко не хотелось заворачивать за следующий угол. Мои ноги остановились сами собой. Собравшись с духом, я медленно, с усилием завернул за угол.

А там…

Там стояла девочка-венгерка, которую я искал. Одна. Её глаза были широко распахнуты будто от испуга, тело застыло в напряжении. Её взгляд встретился с моим. Я попытался отвести глаза, но не смог.

…Она была мертва.

Не успел я опомниться, как мой рот открылся сам собой; эхом прокатившийся крик был настолько громким, что даже не верилось, что он мой собственный.

Она не стояла на своих двоих: тактический нож пронзил её горло, пришпилив к стене коридора. Топ-топ, – шатаясь, я неуверенно приблизился и протянул руку в желании сделать хоть что-то.

• Тактический нож не является холодным оружием, он предназначен для использования в качестве инструмента: в полевых условиях (нарубить веток для костра, вскрыть консервную банку, использовать как разделочный); освобождения в различных экстремальных ситуациях (спутанные веревки и ремни безопасности); устранение препятствий (вскрыть двери и окна в качестве лома или молока). https://dzen.ru/a/Yg5C-vgqxBWeR3oy

Стоило мне коснуться его дрожащей рукой, и кончик ножа с лёгкостью покинул стену, в которую был воткнут, а труп упал мне в руки.

Тяжёлый. Тяжесть была ощутимой.

Услышав мой вопль, дети подтянулись сюда один за другим. Зайдя за угол, все они громко возопили при виде мёртвого тела. Ян с опаской приблизился.

– Алекс… в порядке?

Я слабо кивнул.

Собравшиеся дети могли лишь смотреть друг на друга, безмолвно дрожа. Наконец крупный немецкий мальчик гневно крикнул:

– Кто её убил?

– Ну… не знаю.

Ответ Яна ещё больше его взбесил.

– Не знаешь!?

– Просто… ни у кого не было ножа. Всех нас посадили на корабль с пустыми руками. Кроме того, откуда на пассажирском судне взяться такому громоздкому ножу военного образца?

– Тогда…?

Они обменялись взглядами.

Спустя какое-то время на место прибыла Ли. Увидев труп девочки, она ахнула и зажала рот ладонью.

В этой тишине, с охладевшим телом на руках, я был не в силах рассказать об одной вещи.

Антикварный шкафчик в конце коридора. Его ящик был слегка приоткрыт. С места, где я стоял, было видно его содержимое.

Внутри лежал небольшой пистолет. Угольно-чёрный ствол играл зловещими бликами.

Оружие было.

На этом корабле.

Но…

Для чего…?

http://tl.rulate.ru/book/100917/3582507