Готовый перевод Harry Potter: Dying Light / Гарри Поттер: Угасающий Свет: Глава 7. Магический визит

Август прошел для Гарри незаметно: он снова и снова перечитывал школьные учебники, практиковал некоторые заклинания, упомянутые в них, и проводил собственные магические эксперименты. Он заметил, что, похоже, существует два разных типа заклинаний: одни требовали огромного контроля, как, например, чары, в то время как другие требовали лишь "всплеска" магии и были готовы, как, например, трансфигурация. Хотя, как ни странно, в учебниках об этом не упоминалось, Гарри предполагал, что учителя расскажут об этом позже или, возможно, даже в более поздние годы, поскольку, как он помнил, людям вроде Гермионы не хватало опыта общения с магией, как у него и у магически воспитанных детей.

Гарри узнал об этих двух типах заклинаний, когда попытался превратить одну из старых фарфоровых чашек своей тетушки в чайник. Но чайник вышел недостаточно толстым, и скол от чашки остался на нем, что сделало его бесполезным. Когда же он попробовал использовать палочку "Диффиндо", она расколола не только чашку, но и стол под ней. Гарри успел починить стол до того, как Петуния подошла и отчитала его за шум в доме; после этого он решил не практиковать разрушительную магию до поступления в Хогвартс. В основном он сосредоточился на теории магии, так как сам знал о ней мало, предпочитая больше внимания уделять тому, что умел делать и как делать это лучше, чем пытаться понять точные причины, по которым это работает.

Он быстро обнаружил, что некоторые из магических теорий, изложенных в книгах, неверны или, по крайней мере, не совсем точны, ведь в прошлом он совершал магические действия, которые считались "невозможными". Поэтому он стал относиться к законам магии с недоверием. Одним из таких примеров неверных законов была металлическая сфера, которую он вызвал и сформировал всего несколько ночей назад. В книгах говорилось, что для создания чего-то постоянного с помощью магии требуется предварительный образец, что старая пословица гласит: "Энергию нельзя создать или уничтожить, её можно лишь изменить". В книге также упоминалось, что если создать что-то с помощью одной лишь магии, то оно угаснет, если его не будет регулярно поддерживать ведьма или волшебник.

Гарри посмотрел на сферу и сосредоточился, чтобы переключиться на магическое зрение. Он увидел, что его магия клубится внутри сферы, словно подхваченная течением, и даже, похоже, питает его палочку, которая по-прежнему лежала на её поверхности. "Полагаю, сфера может вырабатывать собственную энергию, как некий реактор, что объясняет эффект завихрения, но это нарушает законы сохранения энергии..." — размышлял он, ставя маленький знак вопроса рядом с этим законом в своей книге, поскольку не мог ни подтвердить, ни опровергнуть его. Сфера, казалось, существовала в серой зоне: она была сделана без физического образца, а значит, по праву закон, как его описывала книга, был неправильным. Но Гарри так или иначе использовал свою собственную магию в качестве образца, и его размышления прервала тетя, позвавшая его.

Пока Гарри разбирался в законах, управляющих ведьмами и волшебниками с момента их открытия и написания, другой ребенок на другом конце Лондона пытался заставить свою монетку плавать. Как бы сильно Гермиона ни желала этого, монетка упорно отказывалась двигаться, что сильно её раздражало, ведь Гарри Поттер умел делать это подсознательно, даже не задумываясь об этом. Её настроение не улучшалось и от того, что она знала: если просто сосредоточиться на палочке, она подчинится каждому её желанию.

Мать Гермионы нашла дочь, сидящей на полу с кучей золотых монет рядом, а её глаза слезились от разочарования. — "Гермиона, дорогая, может быть, стоит подождать и попросить о помощи, прежде чем пытаться? Гарри говорил, что он уже давно практикует".

— "Это значит, что я должна работать над этим! У меня получалось все, что было написано в книге!" — закричала Гермиона. Она ненавидела, когда что-то не получалось, и это была одна из причин, по которой всегда старалась быть лучшей в школе.

— "Дорогая, нет ничего постыдного в том, чтобы признать своё поражение и попросить о помощи. Когда ты окажешься в Хогвартсе, возможно, у них есть советы, как сделать обучение более эффективным".

Гермиона поначалу послушалась маму и провела целый день, не пытаясь заставить монету плавать. Но на следующее утро снова обнаружила себя сидящей на полу, окруженной монетами и мечтая о том, чтобы оказаться в Хогвартсе.

Альбус Дамблдор уже привык выполнять множество дел одновременно, но каждый год начало семестра, как правило, становилось сложной задачей. Он благодарил Мерлина за то, что Минерва помогала ему с подготовкой; иначе он никогда бы не справился. Он часто думал о том, стоит ли ему навестить ребенка.

Помимо чувства ответственности за то, что именно он отдал его в маггловскую семью, он также очень любил Лили и Джеймса. Но, в конце концов, он всегда решал не ехать, оправдываясь тем, что Петуния знает, как связаться с ним в случае необходимости, и он не хотел вмешиваться. Он связался с Макгонаггалл и сообщил ей, что прибудет в Хогвартс в течение следующих двух часов. Трансфигурировав свою мантию в современный костюм, он спустился к воротам Хогвартса и явился на Прайвет-Драйв — в то же самое место, где он появился, когда принимал Гарри одиннадцать лет назад.

Он подошел к двери и постучал. Дверь быстро открыла женщина, в которой он сразу узнал постаревшую Петунию Эванс. — "Миссис Дурсли, я Альбус Дамблдор. Мы уже общались в прошлом, как вы, наверное, знаете, я директор Хогвартса".

— "Хм, я полагаю, вы пришли поговорить с Гарри?" — спросила она, поджимая губы в ответ на его кивок. — "Тогда, наверное, вам лучше пройти внутрь".

Он последовал за ней и оглядел зал. Улыбнувшись при виде семейного портрета, он нахмурился, когда заметил, что на фотографии только один ребенок, и он не соответствовал тому, что говорила миссис Фигг о Гарри. В зале не было ни одной фотографии мальчика с зелеными глазами.

Альбус вошел в гостиную, и все еще не было никаких признаков того, что в этих стенах живет другой ребенок. Он уже начал беспокоиться, что что-то случилось, а ему не сообщили, когда Петуния крикнула с лестницы: — "Гарри, твой новый директор пришел поговорить с тобой".

По лестнице спустился мальчик, и Альбус вздохнул с облегчением: у него были черные грязные волосы, как у отца. Даже очки напоминали Альбусу Джеймса, а за ними смотрели блестящие зеленые глаза Лили, казавшиеся способными заглянуть ему в душу. Если бы Альбус не был мастером окклюменции, он мог бы заподозрить ребенка в попытке использовать на нем легилименцию.

Похоже, это черта, присущая исключительно Гарри, — подумал Альбус. Ребёнок выглядел более настороженным, чем его родители, и двигался так, словно был готов в любой момент броситься наутёк. Он опустился на колени, оказавшись на одном уровне с мальчиком, и сказал: — «Здравствуйте, Гарри! Я Альбус Дамблдор, директор Хогвартса. Мне захотелось проведать тебя и ответить на все вопросы, которые могут у тебя возникнуть». Мальчик смотрел на него, будто решая, с какого вопроса начать. Альбус не смог сдержать улыбку: он обожал детское любопытство, его стремление исследовать мир, которое часто не знало границ и порой могло привести к самым странным идеям. Это была одна из причин, по которой он настоял на том, чтобы остаться в Хогвартсе, а не искать другую работу.

— «Кто написал законы магии, сэр?» — спросил Гарри. А-а, похоже, Гарри решил, что хочет начать именно с этого вопроса. Альбус попытался вспомнить и понял, что не может ответить: — «Боюсь, я не знаю, мой мальчик, а зачем тебе это знать?»

— «Потому что они ошибаются, сэр». Это заставило Альбуса задуматься. В высших кругах волшебников было хорошо известно, что правила магии скорее являются рекомендациями, чем строгими инструкциями, как многие хотели бы верить. Но откуда одиннадцатилетнему ребёнку это знать?

— «Откуда ты знаешь, что они неправильные? Может, ты просто неправильно их понял?»

— «Ну, я уже нарушил большинство из них, ещё до того, как узнал, что в магии есть правила. Я никогда не считал, что для меня что-то невозможно. Только то, что я живу здесь, останавливает меня в попытках сделать то, что я хочу». А-а-а, значит, речь идёт о случайной магии, или, может быть, не такой уж случайной?

— «Могу я увидеть демонстрацию?» Гарри кивнул и повёл Альбуса в свою комнату. Ребёнок указал на металлический шар, лежащий на его столе. Альбус посмотрел на него, но в нём не было ничего необычного. Палочка ребёнка покоилась в желобке на вершине шара, что, казалось, было вполне нормальным, поскольку люди склонны показывать свои палочки, когда они не при них. Единственным необычным было то, что металл был так хорошо отполирован, что выглядел почти как митрил... Клянусь Мерлином, он не просто выглядел, он был митрилом! Альбус был ошеломлён. Конечно, он и прежде видел этот мифический металл: его делюминтор был сделан из митрила и подарён лордом Раноком после того, как тот помог принять прогоблинский закон перед началом войны с Риддлом. Но он никогда в жизни не видел такого количества митрила. Увидеть столь светящийся металл в руках ребёнка — это было просто невероятно!

— «Мальчик мой, где ты его взял?»

— «Я его сделал», — ответил Гарри, казалось, довольный собой. Однако Альбус, заворожённый сферой, не обратил на это внимания. — «Да, но откуда у тебя металл и кто тебе его дал?»

— «Я же сказал, я сделал его сам. Экспериментируя с магией, я получил этот металл. Вот откуда я знаю, что законы магии неверны: я создал его без образца, и он не потускнел, как написано в книге. Значит, законы должны быть неверны». Альбус гордился тем, что удерживает себя в руках, несмотря на происходящее, но сейчас он был по-настоящему поражён. Уж столько поколений волшебников пытались научиться делать митрил. Сколько себя помнили волшебники, только гоблины владели секретом его изготовления. Даже сам Альбус пытался работать с этим металлом после того, как узнал о пользе драконьей крови, полагая, что силы, заключённые в крови, будет достаточно для работы с металлом, но он тоже потерпел неудачу. А вот мальчику, которому едва исполнилось одиннадцать, это удалось!

— «Это, дитя моё... называется митрил. Это самый драгоценный металл на земле, ибо только гоблины могут его использовать. Его невозможно изменить, повредить или расплавить, так как он отталкивает всю магию, призванную навредить ему, и принимает ту, что может укрепить его. Говорят, что у четырёх основателей Хогвартса было четыре зачарованных предмета из митрила, подаренных гоблинами, хотя сами гоблины с тех пор утверждают обратное». Гарри выглядел ошеломлённым, и Альбус, правильно полагая, что ему стоит напомнить о важности этой силы, вспомнил строчку из пророчества: «Он будет обладать силой, о которой не знает Тёмный Лорд». Неужели речь идёт о той силе, о которой не подозревал Риддл?

Мысли о важности момента заставили Альбуса снова обратиться к мальчику: — «Нет ничего, что могло бы повлиять на предметы, сделанные из митрила. Поэтому доспехи и оружие, изготовленные гоблинами, пользуются таким большим спросом: каждый из них должен быть сделан вручную, что делает владельца фактически неуязвимым. Конечно, у них есть слабые места: доспехи часто ограничиваются тем, что останавливают только физические или магические атаки, и даже тогда некоторые заклинания могут полностью обойти броню. Однако ведьме или волшебнику, столкнувшемуся с человеком в гоблинских доспехах, придётся проявить изобретательность, чтобы одержать победу».

— «Но я просто хотел сделать свою магию видимой! Когда он упал на пол, он остыл в металле, а когда я напитал его магией, он изменился обратно. Я смог менять его форму, представляя, что хочу, чтобы он сделал».

— «Потрясающе! Я полагаю, только твоя магия может изменить его. Если бы я попробовал, он бы оттолкнул меня, я уверен», — произнёс Альбус, поглаживая бороду, погрузившись в раздумья. Он совсем забыл, зачем вообще хотел увидеть мальчика: он хотел поверить ему, но история была против него. Поэтому, чтобы доказать, что мальчик не лжёт, он спросил: — «Гарри, могу я попросить тебя сделать для меня новый предмет?» Ребёнок кивнул и закрыл глаза, заставив Альбуса невольно захихикать. Смех утих, когда магия ребенка вытекла из пор на его руке, словно жидкость, и сконденсировалась, паря над ладонью. Затем она изменила форму, и Альбус увидел своё собственное лицо — рука держала бороду. Модель выглядела грубовато, и, чтобы её разглядеть, надо было понимать, что это такое, но Альбусу было всё равно. Он наблюдал, как мальчик опускает руку, но модель остаётся, паря в воздухе. Альбус пригляделся и заметил, что Гарри использует магию, чтобы удержать её на месте. Мальчик молча протянул её Альбусу, который осмотрел модель и коснулся её своей магией. Как и ожидалось, там, где его магия касалась металла, она отталкивалась, но Альбус заметил, что металл нагревался, когда он надавливал на него своей магией, и заподозрил, что, если он действительно захочет, сможет пробить металл. Однако, не желая этого делать, он отступил от своей магии и вернул её Гарри.

«Оставь себе, я сделал это для тебя», — с улыбкой сказал мальчик, и Альбус с радостью убрал подарок в карман. С тех пор он провел много ночей, рассматривая модель и экспериментируя с ней в надежде воссоздать её самостоятельно. Они с Гарри обсуждали тонкости магии больше часа, пока Петуния, поднявшись по лестнице, не спросила профессора, не собирается ли он остаться на ужин: «Если вас не затруднит, мне нужно кое-что рассказать вам и вашей семье; так что ужин был бы прекрасным». Альбус был поражён тем, насколько взрослым казался Гарри; лишь недостаток знаний выдавал его истинный возраст, не считая, конечно, внешности. Альбус с нетерпением ждал появления этого ребенка в Хогвартсе.

Он даже не обратил внимания на предупреждение Гаррика, потому что Гарри был зеркальной противоположностью Тома: он был так же любопытен, как Том, но более открыт и дружелюбен, чем тот, когда Альбус вручил ему письмо. Оба мальчика одинаково контролировали свою магию и использовали её целенаправленно, но если Том потворствовал ей, чтобы мучить и манипулировать другими, то Гарри просто исследовал и экспериментировал.

Когда Петуния впервые открыла дверь и увидела Альбуса Дамблдора, она внимательно насторожилась, решив, что он пришёл наказать их. Однако, когда он спокойно представился, она немного расслабилась, хотя и продолжала судорожно думать о том, что сказать, пока вела его в дом. Она заметила, что Дамблдор уже заметил отсутствие Гарри на фотографиях. Петуния позвала мальчика и, пока ждала его, пыталась придумать оправдание, но, казалось, оно не понадобилось, поскольку Гарри быстро увёл Дамблдора к себе в комнату и оставил её одну. Сначала она была рада, что он не хотел с ней разговаривать, но через два часа ей стало нестерпимо; тогда она намекнула, что Дамблдору пора уходить. Вместо этого он пригласил себя поужинать с ними, и ей пришлось готовить ужин впервые за много лет.

Когда Дамблдор спустился вниз с Гарри, её ненависть к этому человеку вернулась с новой силой. Она не чувствовала себя достойной посещать его школу, но разве маленький Гарри Поттер не является достаточной причиной для личного визита? Петуния рассказала Вернону и Дадли о Дамблдоре, когда они вернулись домой, а ужин прошёл в молчании: Дурсли украдкой поглядывали на старика, и наконец Дамблдор отодвинул свою тарелку и сказал:

— «Я благодарю вас за великолепный ужин, миссис Дурсли. Теперь я пришёл сюда, чтобы, во-первых, убедиться, что вы понимаете, как Гарри будет добираться до Хогвартса, а во-вторых, предупредить вас о том, как с ним могут обращаться. В нашем мире Гарри считается знаменитостью, и поэтому я отправила его сюда, а не в волшебную семью, как упоминала в письме, когда он был младенцем. Я пыталась смягчить то, как Гарри воспринимается нашим обществом, но он всё равно остаётся национальным героем. Я бы посоветовала ему надеть какую-нибудь шляпу, когда он сядет в поезд, поскольку его шрам — это то, что люди будут искать; его лицо остаётся неизвестным. Гарри должен быть на Хогвартс-экспрессе к одиннадцати утра, так как именно в это время поезд отправляется. Надеюсь, у вас сохранился билет, так как без него ваши вещи могут быть потеряны. Ему будет разрешено вернуться домой во время рождественских каникул, если вы захотите связаться с ним; сова всегда сможет найти его, а маггловское письмо тоже доберётся до Хогвартса, хотя этот способ займет больше времени».

Затем он рассказал Дурслям и Гарри о том, что их ожидает в Хогвартсе, а после этого поднялся и в последний раз обратился к Гарри:

— «Я понимаю, что Гаррик… мастер Олливандер уже говорил тебе об этом, но ты должен постараться держать свои открытия при себе и доверенных друзьях. Поскольку они воспримут это как ещё одно доказательство твоего статуса знаменитости. Что ж, думаю, на этом всё. Увидимся первого сентября, Гарри. Желаю тебе всего наилучшего».

С этими словами мужчина, казалось, закружился на месте и растворился в воздухе, лишь слегка хлопнув в знак того, что он ушёл.

http://tl.rulate.ru/book/100845/3462767