Готовый перевод My Descendant Begged Me To Help Him Just After I Became A God / Мой потомок умолял меня помочь ему сразу после того, как я стал Богом: Глава 4: Первая Встреча с Истинным Драконом.

Чэнь Ли взял с собой только несколько подарков для этого визита. Проболтав с Цзян Чаншэном четыре часа, он уехал. Он уже работал в столице, поэтому ему было нелегко выкроить время, чтобы навестить его.

В то же время Чэнь Ли расспрашивал, улучшились ли его боевые искусства. Он умолчал и ответил, что продолжает практиковаться, но не стал уточнять, насколько силен.

Он не мог гарантировать, что Чэнь Ли не враг, поэтому был очень осторожен в общении с ним.

Через полмесяца после ухода Чэнь Ли наступил новый год.

В династии Цзин также существовал новогодний праздник, означавший смену старого и нового.

Храм Лунци был местом практики боевых искусств, поэтому новый год не был оживленным.

После Нового года Мэн Цюхэ вернулся со своими учениками. Когда он уходил, их было шестнадцать. Когда он вернулся, их было уже двадцать. Среди них было три младенца в пеленах и пять неряшливых молодых людей. Другими словами, они потеряли четырех учеников.

Цин Ку также лишился руки и был уже не так бодр, как раньше. Когда Цзян Чаншэн увидел его, он был потрясен и начал с беспокойством его расспрашивать. Однако Цин Ку беззаботно улыбался и рассказывал о своих встречах в мире боевых искусств.

— Старший брат, ты прав. Вне горы не так хорошо, как здесь. Здесь нет войн, но человеческое сердце непредсказуемо.

Цин Ку вздохнул. Цзян Чаншэн не мог его утешить и лишь похлопал по плечу.

На следующее утро Цин Ку с утра пораньше тренировался во внутреннем дворе. Ученики той же академии уже знали о его тяжелом положении, поэтому не стали его беспокоить. После того как Цзян Чаншэн пробил в колокол, он ушел тренироваться в стороне от других.

Он привык тренироваться в одиночестве, поэтому чувствовал себя в безопасности.

Возвращение этой группы учеников надолго потрясло Храм Лунци, ведь даже Второй старший брат был ранен. Опасности внешнего мира превосходили их воображение.

Прошел месяц, прежде чем тема мира у подножия горы полностью исчезла. В Храме Лунци тоже стало оживленно, ведь к нему присоединились восемь человек, из них трое маленьких детей, из-за чего ученики часто вращались вокруг них.

Цзян Чаншэн полностью овладел Алмазным Воем и Пальцем Ци и сосредоточился на Технике Дао.

В боевых искусствах основное внимание уделялось внутренней силе человека. Обладая мощной внутренней силой, можно было легко овладеть боевыми искусствами секты. Однако Цзян Чаншэн шёл по пути культивации!

Чувства Цзян Чаншэна были необычайно сильны. Он чувствовал, что истинная энергия трех старших учеников намного меньше половины его энергии. Даже истинная энергия даосского мастера Цин Сюя была примерно такой же, как у него. Отсюда была видна разница между культивацией бессмертия и боевыми искусствами.

Однако он не был высокомерен. Истинная энергия была лишь одним из аспектов, а сила должна измеряться другими факторами. Кроме того, его тело все еще росло.

Чэнь Ли продолжал приходить с той же периодичностью, что и раньше – раз в полгода. Каждый раз, когда Цзян Чаншэн видел его, он чувствовал его усталость. Ученый, который когда-то раскрывал убийства в приподнятом настроении, превратился в уставшего чиновника.

Стремление императора к долголетию становилось все более серьезным. Он часто гневался при дворе, чиновников увольняли по первому требованию, и сердца придворных были в смятении.

Время летело незаметно.

Шел четырнадцатый год после основания династии.

Четырнадцатилетний Цзян Чаншэн был ростом почти 1,7 метра и обладал красивой внешностью. Его длинные волосы были связаны за головой соломенной веревкой, открывая лоб и виски. Его внешность была чрезвычайно выдающейся в Храме Лунци. Некоторые женщины-ученицы тайно увлекались им, но он увлекался только культивацией.

Согласно правилам Храма Лунци, если человек хотел завести семью, он должен был покинуть храм.

В тот год был летний день.

Чэнь Ли сидел на колокольне и вытирал пот со лба. На его лице было написано беспокойство: — Чаншэн, тебе не жарко? Почему бы тебе не остаться в доме, чтобы избежать жары?

Цзян Чаншэн сидел на перилах. Казалось, что он в любой момент может упасть, но он был непоколебим, как гора Тай. Он закрыл глаза и ответил: — Если мое сердце спокойно, то оно, естественно, остынет.

— Ты все больше и больше становишься похожим на мастера Цин Сюя.

Чэнь Ли с чувством вздохнул, а затем начал жаловаться: — Император становится все более и более тупоголовым. Он попросил кого-то прорыть канал, который проходит с севера на юг и тянется до самого моря. Это не то, что можно закончить за десять-двадцать лет. Я слышал, что он хотел использовать его исключительно для транспортировки пилюль. Это просто смешно, просто возмутительно!

Цзян Чаншэн открыл глаза со странным выражением.

Канал?

Разве это не операция Ян Гуана* в истории Китая?

Чем больше Чэнь Ли говорил, тем больше возмущался. Для рытья канала требовалось слишком много людей и ресурсов. Мало того, что государственная казна окажется в затруднительном положении, так еще и люди не смогут потратить время с пользой.

— Если так пойдет и дальше, нам придется снова воевать и нападать на соседние династии. Увы, золотой век ушел, — сказал Чэнь Ли с обеспокоенным выражением лица. Цзян Чаншэн не мог его успокоить.

Судя по всему, если династия Цзин погрузится в хаос, Храму Лунци не поздоровится.

Цзян Чаншэн почувствовал острую нехватку времени. Несмотря на то что его истинная энергия намного превосходила даосского мастера Цин Сюя, у него было много врагов.

Он должен как можно эффективнее использовать свое время, чтобы достичь четвертого уровня Техники Дао!

Чэнь Ли ушел через час. Он больше не мог терпеть и вот-вот потерял бы сознание от жары.

Цзян Чаншэн наблюдал за его уходом и заметил, что Чэнь Ли начал горбить спину.

Это была действительно пустая трата времени.

Хотя в этой жизни Цзян Чаншэну было четырнадцать лет, но, если сложить возраст прошлой и нынешней жизни, ему было уже больше сорока. Поэтому он всегда был чувствителен к течению времени.

Его тело находилось в расцвете молодости, поэтому ему казалось, что в горе время идет гораздо медленнее, чем за ее пределами.

Месяц спустя.

Первый старший брат Ли Чанцин нашел Цзян Чаншэна и спросил его, не хочет ли он спуститься с горы, чтобы потренироваться.

Цзян Чаншэн сразу же отказался.

Еще одна ловушка, чтобы убить его?

Ли Чанцин ушел в разочаровании. В конце концов, нельзя было заставить ученика спуститься с горы.

Через три дня Ли Чанцин повел пятнадцать своих учеников в мир. Самому младшему из них было всего тринадцать лет.

Цзян Чаншэн ждал оповещения.

Как и ожидалось.

В полдень следующего дня перед его глазами появилась строка слов.

[На четырнадцатый год после основания династии шпион уговорил Первого старшего брата выманить вас с горы, но вы отказались. Таким образом, вы избежали беды и получили награду за выживание – навык, "Каллиграфию"].

Каллиграфия?

Цзян Чаншэн был разочарован. Похоже, размер бедствия определял награду.

В свободное время он полностью освоил алхимию, которую получил ранее. К сожалению, у него не было котла, чтобы перерабатывать пилюли.

Каллиграфия была довольно неплохой. В Храм Лунци всегда приходили гости из числа высокопоставленных чиновников, чтобы почитать стихи и перевести дух. В храме не было нехватки в Четырех драгоценностях рабочего кабинета*, подаренных гостями.

Неплохое занятие – изучать искусства, когда нечем заняться.

В конце концов, кроме тренировок, жизнь здесь была очень скучной.

В этот день Цзян Чаншэн возвращался с кистью, тушью и бумагой. Он занимался каллиграфией в своей комнате, размышляя о шпионе.

Это был уже второй раз, когда его позвали спуститься с горы. К счастью, он уже нашел способ найти шпиона. Ведь он уже дважды просил Цзян Чаншэна покинуть гору.

Ночью Цин Ку вернулся в свою комнату. Он только что вымыл ноги. Сев на кровать и вытерев ноги тряпкой, он сказал: — Старший брат Чаншэн, завтра в Храм Лунци приедет император. Не хочешь взглянуть? Это ведь нынешний император. Его очень трудно встретить.

Услышав это, правая рука Цзян Чаншэна слегка дрогнула. Он спокойно спросил: — Что такого хорошего в императоре? Неужели у него на один рот больше, чем у нас?

Цин Ку улыбнулся и сказал: — Не говори так. Будь осторожен и смотри чтобы твои слова не распространились. Раз уж ты не хочешь идти, то не иди.

Цзян Чаншэн поднял руку и полюбовался своим почерком. Он улыбнулся и сказал: — Дело не в том, что я не хочу идти. В любом случае, мне нечего делать.

На бумаге были написаны два слова.

Не джентльмен!

...

Следующим днем Цзян Чаншэн шел по каменной дорожке между дворами. Он только что закончил культивировать Технику Дао и готовился к встрече с отцом.

С расстояния в тысячу футов он уже слышал разговоры своих учеников.

— Неужели это император? Он такой мудрый и могущественный!

— Верно. Я слышал, что император тренировался в ауре Истинного Дракона, совсем как живой дракон.

— Мне интересно, нашел ли император какие-нибудь пилюли бессмертия?

— Не болтай ерунды. Если тебя услышат, ты будешь обезглавлен.

Чем ближе Цзян Чаншэн подходил к дворцовому Залу Чистого Сердца, тем больше он слышал. Вскоре он услышал разговор между императором Цзян Юанем и даосским мастером Цин Сюем.

Они вспоминали свои славные дни. Чаще всего эмоционально говорил Цзян Юань, мастер Цин Сюй, напротив, спокойно соглашался с ним.

Во дворе стояли императорские гвардейцы в золотых доспехах и охраняли их. Посторонним не разрешалось приближаться.

По пути он увидел, как Мэн Цюхэ с группой учеников ждал императора. Это был небольшой ручей, протекавший через гору Лунци. Через него был перекинут небольшой мост, а цветы и растения по обе стороны ручья были очень густыми. В каменном павильоне у моста сидели десятки людей, и было так тесно, что казалось, павильон вот-вот сломается.

Мэн Цюхэ хвастался тем, что видел и слышал во время предыдущей вылазки. Когда он увидел идущего к нему Цзян Чаншэна, его глаза загорелись, и он сказал: — Какой редкий гость. Младший брат Цзян, почему ты здесь? Уступите дорогу.

Трое сидящих учеников поспешно встали, а остальные уступили ему дорогу.

Цзян Чаншэн был единственным учеником, которому даос Цин Сюй позволял свободно практиковать и не слушать учения. Его статус был особым, а в сочетании с тем, что он обычно действовал в одиночку, ученики держались от него очень отстраненно и не осмеливались обижать.

Цзян Чаншэн сел в павильоне и с улыбкой спросил: — Второй старший брат, неужели у тебя такое настроение, что ты хочешь порассказывать истории?

Все трое старших учеников Храма Лунци были фанатиками боевых искусств. Первый старший брат Ли Чанцин был талантлив, но талант Мэн Цюхэ был средним. Однако Мэн Цюхэ полагался на свое усердие, чтобы компенсировать недостаток таланта, и выиграл у Ли Чанцина.

Мэн Цюхэ улыбнулся и сказал: — Естественно. Я здесь, чтобы взглянуть на ауру Истинного Дракона. Ходят слухи, что император похож на него. Как я могу не выразить ему свое почтение?

"Выразить ему свое почтение" было произнесено с некоторым мастерством.

Цзян Чаншэн и ученики начали болтать. Ученики воспряли духом после его прибытия, а Мэн Цюхэ и подавно.

Мэн Цюхэ было любопытно, какова сейчас сила Цзян Чаншэна. В прошлом году он разыскивал Цзян Чаншэна и предлагал провести спарринг. Однако тот сразу признал свое поражение и сказал, что не сравнится с ним. Как старший брат, он не мог просто взять атаковать, поэтому ему оставалось только забыть об этом.

Час спустя.

К ним подошла группа имперских стражников в золотых доспехах, и в поле их зрения появились даосский мастер Цин Сюй и Цзян Юань. Ученики один за другим выходили из каменного павильона и опускались на колени, чтобы выразить свое почтение. Цзян Чаншэн поступил так же. В конце концов, нет ничего плохого в том, чтобы поклониться своему биологическому отцу.

Когда Цзян Юань приблизился, Цзян Чаншэн не мог не поднять глаза и встретился с ним взглядом.

Цзян Юань был одет в золотой драконий халат, на голове у него красовалась светлая корона. У него было величественное выражение лица, а на висках пробивались седые волосы. Он случайно подошел к нему, и его взгляд опустился. Встретившись с поднятым взглядом Цзян Чаншэна, юноша напрягся и поспешно опустил голову.

Он представлял себе бесчисленные варианты встречи с Цзян Юанем и даже думал выложить карты на стол. Но как он мог убедить его в том, что его подменили?

Свидетелей не было.

Мастер Цин Сюй спас его за пределами дворца совершенно случайно.

— Маленький даос, посмотри вверх.

Как раз в тот момент, когда в голове Цзян Чаншэна царил беспорядок, раздался голос Цзян Юаня. Он не поднял глаз, решив, что император зовет кого-то другого.

Раздался голос даосского мастера Цин Сюя: — Чаншэн, Его Величество зовет тебя.

Цзян Чаншэн подсознательно поднял голову и снова встретился взглядом с Цзян Юанем. Он не скрывал своей нервозности, ведь было бы странно, если бы он не нервничал при виде императора.

Позади Цзян Юаня он заметил старого евнуха с опущенной головой и согнутой спиной. Его телосложение было крайне слабым.

Какая мощная энергия! Он был даже сильнее даосского мастера Цин Сюя!

Цзян Чаншэн вспомнил его. Именно этот старый пес вывел его из дворца. Однако не он сражался с Цин Сюем. По дороге его передавали из рук в руки многие люди.

Цзян Чаншэн не обратил особого внимания на старого евнуха. Вместо этого он опустил глаза и сказал: — Приветствую вас, Ваше Величество.

***

1. Ян Гуан (569–618 н. э.) – Император Ян, был вторым императором династии Суй. Будучи печально известным правителем, по мнению многих традиционных китайских историков, он, тем не менее, осуществил ряд крупных инженерных проектов за время своего правления, в том числе и строительство Великого канала, который и сейчас работает.

2. «Четыре драгоценности рабочего кабинета» (кит. упр. 文房四宝, пиньинь wénfáng sìbǎo, палл. вэньфан сыбао) – широко распространённое в Китае образное выражение.

Под четырьмя драгоценностями подразумеваются:

— кисть;

— бумага;

— тушь;

— тушечница.

Эти предметы считались символами просвещенного человека и были необходимы для подготовки к имперским экзаменам кэцзюй, приносящим богатство и общественное признание. 

http://tl.rulate.ru/book/90563/3816595