Готовый перевод Мир Элайлиона / Мир Элайлиона: Глава 22: Признание белой ламии и попаданца.

Глава 23: Признание белой ламии и попаданца.

— Анвил! Я… я… люблю тебя.

Сначала я не мог поверить своим ушам. Сердце на мгновение замерло. Но сказала она последнюю фразу очень тихо, так что мне могло просто послышаться.

Дабы убедится в этом я спросил:

— Что?

Подбородок смотрящей на меня ламии упирается мне в грудь. Она вдыхает и неожиданно выкрикивает:

— Я люблю тебя! Давай встречаться! — краснея.

— …

… Я не ослышался. Подожди-ка! То есть Анаэль заявляет, что влюблена в меня?!

Мой взгляд упирается в Анаэль. Но в то же время куда-то в пустоту погружаясь в свои мысли.

Какого… Как, блин, это произошло? Хотя нет. Всё логично. По сути, для ламии я стал первым в её жизни мужчиной, за исключением отца, который отнёсся к ней по-доброму, не так, как большинство. Появись кто-нибудь другой, будь даже он полным моральным уродом, но отнёсшийся к Анаэль с добротой, уверен, она бы его полюбила, не взирая на все факты. Просто мне повезло оказаться среди всех первым.

Есть популярное мнение: проще всего завести отношения с девушкой-сиротой. Они с детства получали недостаточно любви, потому с ними проще. Здесь ситуация схожа.

Чувства мои были неоднозначны. Не могу я ответить ей согласием. Лучше сказать всё, как есть.

Я начал отодвигать Анаэль, собираясь положить её обратно на пол. Однако она вцепилась ручками в рубашку, упёршись в неё лицом.

— Не хочу…

Мило…

Со вздохом, я ответил:

— Анаэль… Ты маленькая.

— Мне почти шестнадцать… — сказала ламия мне в грудь.

Немного старше, чем я думал. Но:

— Я имел ввиду не это. Твоё тело очень маленькое.

— … А! — поняла ламия и снова подняла на меня взгляд, произнеся с небольшой надеждой, — А если я стану большой, то ты меня примешь?

— … Нет, — ответил я, невольно отведя глаза. Уж больно не хотелось мне смотреть на её вызывающие жалость глаза. Нет! Я ни за что не поменяю своего мнения!

Взгляд пал на сидящею неподалёку Лин, прижавшую к груди колени и смотрящую на нас − а может только на меня − с прищуром.

Чего она так смотрит? Выглядит немного жутко.

— Почему?

— Почему… — пробормотал я про себя её вопрос, задумавшись.

Возможно, из-за поведения? Как не посмотри внутренне она тот ещё ребёнок. Хотя не то чтобы я сильно отличался. Тогда из-за внешности? Слишком юная? Не понимаю я, как человека старше двадцати может привлекать в этом плане настолько юные лицо и тело. Может, из-за размеров? Не то, чтобы это вызывало большие проблемы, если бы она выглядела и вела себя иначе. Так ещё и разница в возрасте слишком большая: ей шестнадцать, а мне двадцать три. Что ж… Если всё сложить, то получается проблема в том… Что в моих глазах она ребёнок.

— Прости. Я не знаю почему, — сказал я, расценив настоящий ответ слишком грубым.

— … Ууу~…

Маленькие ручки дрожат, сжимая ткань рубашки. Анаэль упирается лицом в одежду, зарываясь в неё, словно ища укрытия от неблагосклонной к ней реальности, так часто не дающей того, что она всем сердцем желает.

Чёрт… Не мне же отказали, так почему настолько плохо? Но всё же… ей куда больнее.

Мои руки и до этого обнимали ламию, однако теперь я прижал её чуть сильнее и начал гладить по голове. Это ведь должно её успокоить? Не даю ли я подобными действиями ей ложную надежду? Не лучше было бы просто переместить её на пол? Что следует сказать, чтобы успокоить?

Со стороны к нам начинает подползать Лин и вытягивает руки, видимо, собираясь забрать Анаэль. И когда я уже собирался отодвигать Анаэль к духу, она подняла на меня глаза.

Ресницы склеены от слёз. Ламия оттягивает рубашку со всей силы немного вниз, будто пытаясь выжать хоть каплю желаемой любви. Волосы, немного спутавшиеся от бесконечного моря чувств, падают на лицо. Губы и плечи − дрожат, пока Анаэль пытается сдержать свой плач, но слёзы не дают покоя.

Несмотря на отказ, она всё же говорит с непоколебимой решимостью:

— Я… я знала… что ты откажешь! — всхлипывая.

От удивления я уставился на неё вниз, смотря широко раскрывшимися глазами.

— Ведь… — продолжает Анаэль, пытаясь улыбнуться, — Ведь любовь приходит с проведённым вместе временем! Мама и папа говорили, что полюбили друг друга только после проведённого вместе детства! Просто… наверное, это ко мне любовь пришла слишком быстро…

… И всё же она ребёнок. Взрослый и даже подросток после отказа просто бы смирились. В конце концов, жизнь на этом не кончается. Множество таких, как он(а) ходит по земле, и шанс встретить кого-то, с кем ты был(а) бы не против и рад(а) провести свою жизнь, чтобы в итоге об этом не пожалеть… Не сказать, что достигает хотя бы десяти процентов, но всё же есть. Да и не факт, что тот, кто тебе отказал, является “тем самым”, как любят выражаться девушки.

Но Анаэль этого не понимает. Она искренне верит, что любовь у неё будет только одна и на всю жизнь. Подобное случается, но, как мне кажется, только в крайне редких случаях.

Однако, не смотря на все мысли в голове, я лишь со вздохом выдаю:

— Может быть…

Всё же подобные слава могут ранить ей сердце. Не хотелось причинять ей ещё боли, чем уже причинил. Может, это было не правильным решением? В любом случае, ладно. Рано или поздно она снова влюбится, а меня будет вспоминать лишь как “первую любовь”. Если, конечно, я действительно был первым.

Так мы и продолжали сидеть. Анаэль вжалась в грудь, временами всхлипывая, а я смотрел куда-то в пустоту, думая о только что произошедшем. На улице перестал идти дождь, в комнате стало светлее благодаря вышедшему из-за туч солнцу, Лин начала грызть ногти, укорачивая их. Получается, у духов, как и у людей, растут ногти?

Через, наверно, минут тридцать, когда я уже устал удерживать у груди руки, Анаэль подала голос:

— Анвил…

— Да?

— Можешь уже отпустить.

— … Хорошо.

После того, как я поднёс руки к земле, она быстро сползла с них и поползла в направлении своей корзины. Лин прекратила грызть ногти и на четвереньках поползла вслед за ней. Когда ламия забралась в корзину, укутавшись в своё небольшое одеяло, Лин легла перед ней и шёпотом, очень тихо заговорила.

Размяв руки, я, кряхтя от боли в ногах, встал и шаг за шагом подошёл к небольшому окну и открыл его. Звуки природы наполняют комнату: пение птиц, которые восстанавливают свою активность после дождя, шум листвы, с которой стекали блестящие капли дождя, и жутковаты голоса аргилэ в отдалении от дома. Ум немного успокаивается, лёгкое облегчение даёт возможность трезво мыслить и, в конце концов, сосредоточится на том, что делать дальше.

Для начала, наверно, стоит пойти отблагодарить Таури. Он без преувеличения спас меня от смерти, рискуя собственной жизнью. А я смел сомневаться в нём, так надумывал ещё и убежать, потому что “он жуткий”. Фраза “не суди книгу по обложке” лучше всего подходит для данной ситуации. Не так давно он видел Лин, но не стал о ней распространяться, что тоже подтверждает то, что ему можно доверять.

Как только появится возможность, сразу же пойду к Таури. Вспомнить бы, где дом Таури находится. Но без Анаэль я не смогу с ним говорить, потому подожду немного и попытаюсь с ней помириться.

Подхожу к двери, открываю её и смотрю через плечо за спину. Лин что-то говорит укутавшейся поплотнее в одеялко ламии. Со вздохом, выхожу из дома.

Свежий после дождя кислород, насыщенный ароматами земли и растений, заходит в мои лёгкие. Солнце, не так давно прорвавшееся сквозь облака, создаёт игривые лучики сквозь ветки высоких деревьев. Взгляд падает на залившуюся влагой зелень травы и листвы, кажущуюся более насыщенной и живой после дождя. На каждом листочке блестят капельки воды, словно стекляшки на зелёном фоне.

— Красота-то какая… — выдохнул я, — Ляпота!

Слева от домика простирается поле, украшенное разнообразными культурами, включая галроты. Поворачиваюсь направо и краем глаза кое-что замечаю: на прилегающей к дому “скамеечке” лежала деревянная миска, накрытая деревянной крышкой и ложкой на ней. Оказывается, аргилэ покушать нам принесли.

Я взял миску и присел на скамейку, начав есть. А когда съел половину из того, что там лежало, открыл дверь дома, положил на пол миску и сказал:

— Анаэль, здесь еду принесли, поешь.

И тот же закрыл дверь.

Поворачиваю голову направо, в сторону полей и смотрю на деревню, в которой почему-то уже какое-то время идёт странная активность. Аргилэ ходили между домами, некоторые что-то развешивали. Один из них вставал перед дверями домов, руки его засияли голубым светом.

Что ж… делать в любом случае нечего. Продолжу здесь сидеть да ждать… Посмотрю, чем они занимаются.

…

Когда уже вечерело, я зашёл обратно в дом. Миска лежала рядом с корзиной. Анаэль, по всей видимости, спала, раз уж Лин сидела и листала свой подарок.

— Анаэль спит? — прямо спросил я духа.

Она посмотрела на меня и со звуком “уму” кивнула.

— Эхх, тогда и я попытаюсь уснуть, спокойной ночи.

— Уму…

Очень хотелось есть, но, как и говорил глава деревни, мы ничего не делаем, так что обойдёмся.

*****

— Ты уверена? — слышал мой просыпающийся мозг тоненький голосок.

Потом Лин “промумукала” что-то и Анаэль ответила:

— Ты права! Сделаю это, когда Анвил проснётся!

Тоненький голосок полностью вывел меня из сна.

Я не мог не задаться вопросом: что дух такого ей порекомендовала? Не терпелось узнать, но всё же решил полежать так ещё некоторое время, дабы не смущать их.

— Ухх… Лин! Можешь разбудить Анвила так, чтобы он думал, словно проснулся сам?

— Умаа? (Зачем?) — удивилась дух.

— Сейчас я чувствую, что могу сделать что угодно! Боюсь, позже я буду не такая смелая…

Слышались возбуждённые шлепки кончика хвоста ламии по полу.

Лин вздохнула и начала подползать на четвереньках ко мне. Когда же она подползла ко мне вплотную я открыл глаза. Наши взгляды встретились, она вздрогнула и отползла назад.

— Готово? — спросила змейка.

— Умм… (Нуу…)

Я начал потягиваться, изображая, будто только что проснулся.

— Ммм~…

Краем глаза замечаю вставшую по струнке ламию.

— Можешь рассказать ещё что-нибудь о себе?! — внезапно выкрикивает она, взволнованно.

Анаэль… я же ещё до конца не проснулся.

— Чт… Уаа~… — зеваю я, изображая сонливость, — Ч… что ты спрашивала?

Но зевал я по-настоящему.

Дух, часто моргая, бегала глазками от меня к змейке и обратно.

— А? Это… ух… — потупила ламия глазки, притягивая к себе змеиную часть и опуская ушки.

Полагаю, Лин порекомендовала ей пообщаться со мной, чтобы получше узнать.

Решаю помочь ламии:

— Просишь что-нибудь рассказать?

— Д-да! — снова поднялись ушки, — Хочу знать о тебе всё!

После подобного сердце не может не подпрыгнуть в груди.

— Нуу~, — задумался я, — Что можно интересного рассказать…

— Всё. Хочу всё.

Посмотрев потолок, всё ещё лёжа, задумываюсь. Почему бы и не рассказать? Тем более, как мне кажется, это разрядит обстановку после её признания. Хотя Анаэль, кажется, и сама с этим прекрасно справляется.

— Раньше я занимался рисованием. Знаешь же, что это?

— Угу, — кивнув.

— Идея начать заниматься этим пришла максимально глупо. Я просто “ходил” по разным стримам и на одном из них наткнулся на какого-то рисовавшего V-тубера (“ВиТуберы” или “Виртуальные ютуберы” — люди, создающие медиаконтент и скрывающие свою внешность за цифровым аватаром). Тогда я вбросил одно сообщение в чат: “Возможно, было бы неплохо и самому начать рисовать, а то совсем никаких увлечений нет” и собирался уже уходить, но она ответила: “Обязательно начинай!” и полились из неё, как из рога изобилия, восхваления данного хобби.

Как вчера помню: “Не в обиду другим увлечениям, но рисование, как по мне, лучшее среди всех!”, “Ты даже не представляешь, какие гордость и удовлетворение чувствуешь, когда видишь перед глазами завершённую работу!”, а когда её упрекнули в том, что она не настоящий художник, потому что “художники пишут, а не рисуют”, в язвительной манере, она ответила: “Пошёл на(хуй, долбоёб)”… Кхм-кхм! “Пошёл в баню, дурачёк”. Немного в грубой манере, но она права. В конечном итоге за художника, прежде всего, говорят его работы. А получалось у неё, без преувеличения, отлично. Хотя в основном она любила рисовать анимешных “чибиков” (стиль рисунка аниме-персонажей с маленьким туловищем и большой головой). Лишь работы на заказ она рисовала так, как хочет заказчик и, как сама утверждала, делала модельки для V-туберов. Ей просто нравились чиби, и рисовал она их, дабы расслабиться, что отнюдь не значит, что ей не нравилось рисовать что-то более серьёзное.

После этого случая я начал её смотреть. Она горела своим хобби, тем самым заставив меня увечься им. Ей безумно нравилось этим заниматься. И, честно говоря, я не понимал, как можно настолько гореть чем-то. “Не делай из своего хобби работу” − эти слова явно к ней не относились… Думал я тогда. Однако в какой-то момент стримов с рисованием становилось всё меньше и меньше, заменяясь на игровые стримы, пока в какой-то не прекратились полностью.

Она, как сама в какой-то момент сказала, устала. “Выбери себе работу по душе, и тебе не придётся работать ни одного дня в своей жизни” — говорил Конфуций, древний китайский философ. Не берусь утверждать, что это не так, однако в данном конкретном случае, что печально, превратив хобби в работу, со временем оно прекратило приносить хоть какую-нибудь радость этому человеку, прячущемуся за моделькой, став, впрочем, достойным занятием, приносящим хороший доход.

Через время её канал начал стремительно набирать популярность, что само собой разумеющееся, учитывая её забавный характер и прекрасную большегрудую модельку. Также большинству людей просто неинтересно подолгу смотреть, как ты рисуешь, за исключением небольшой группы. В какой-то момент доход со стримов во много раз превысил заработок с заказов, а плюс ко всему появились нейросети-художники, что, наверно, также повлияло на дальнейшее решение в пять раз завысить цену своего “творчества” и полностью забросить рисование на стримах. То, что раньше приносило ей радость. То, из-за чего я начал её смотреть.

Что удивительно, заказы у неё всё равно были. Правда, в основном от симпов (“неудачник, идеализирующий посредственную вагину” − наиболее популярная расшифровка слова. Главный источник дохода в женском стриминге).

Несмотря на то, что имел у неё статус модератора (по праву постоянного и, как она говорила, “адекватного” зрителя) и пусть не топ, но всё же донатера, я полностью ушёл с трансляций, ставя на фон только некоторых стримеров-мужчин, пока играл в “кубы”. Однако рисовать продолжил… До определённого момента. В след за угасшим интересом стримерши мой тоже начал убавляться и наступил момент, когда я сам от этого устал. Времени толком на себя не было. Приходя домой уставшим, хотелось прежде всего отдохнуть. Да и не то чтобы у меня хорошо получалось, так что не велика потеря.

— Так всё и закончилось, — сказал я, смотря в потолок.

— Умм~, — промычала лежащая на животе Анаэль.

Лин также неподалёку слушала рассказ и вынесла ему вердикт:

— Умама ума уа! (Ничего не понятно!)

— Мне тоже, — кивает Анаэль, — Так много странных слов.

Зачем я вообще это рассказывал? Наверно, просто предался воспоминаниям, ностальгии по прошедшим дням. Ну, а ещё мне просто хотелось в кое-чём им признаться, точнее, поделиться:

— Я могу объяснить вам их значение… Если вы пообещаете больше никому это не рассказывать.

Дух и змейка на мгновение непонимающе переглянулись, после чего одновременно перевели взгляд на меня, кивнув. И я не сомневаюсь, что они об этом никому не расскажут. К тому же, так я отвечу на точно появлявшиеся в их головах вопросы, возможно вызывающие некоторые подозрения.

— Я из другого мира.

И повисло неловкое молчание. Ламия и дух смотрят на меня удивлённым взглядом, замирая в ожидании продолжения. Секунды тянутся медленно. После сказанного мне остаётся лишь смотреть в потолок, при этом сомневаясь в принятом решении. Ну ладно, не поверят и не поверят. Что я с этого потеряю? Да и есть ли у них то же представление о “мирах”, подобное моему?

Ответ не заставил себя долго ждать. Какое-то время посмотрев на меня, ламия в конце концов выдала:

— Анвил… Так ты герой?

“Герой”, — отдавалось эхом у меня в голове какое-то время, а голову заполонили теории. Первая − легенда в этом мире, говорящая, что рано или поздно должен появиться в этом мире герой из другого мира, который спасёт его от зла. Вторая − в этом мире появляются множество попаданцев с особенными силами и сражающиеся со злом. В итоге оба варианта сводится к сражению со злом. Ведь кто будет называть попаданцев “героями”, если они ни с кем не будут сражаться? Тогда для них придумали бы определение менее пафосное.

— Аму коаму, таум! Ума! (Не герой, а человек! Попаданец!) — неожиданно вмешивается Лин, хмурясь.

— Ой, точно. Не герой, а человек… — исправляет ламия себя.

— Так, — пытаюсь я всё осознать, приложив к голове правую руку, — Можете объяснить, кого вы подразумеваете под “человеком”?

— Человек, — задумывается ламия, — Это… Житель другого мира.

То есть, жители этого мира знают о нас, а мы о них нет?

— Допустим… — пробормотал я, — А “герой” что означает?

— Это… Люди с особенными способностями, которые сражаются со злом.

Я ЗНАЛ! Всё же есть с кем сражаться здесь! Подожди-ка… Нет, это грустно.

— Что значит со “злом”? В этом мире есть какое-то “зло”?

— Я мало что знаю…

В этот момент что-то говорит Лин, а Анаэль это переводит:

— Лин говорит, что Лес сильно изолирован от остального мира. Так что подробности сюда почти не доходят. А та информация, что доходит, не всегда верна.

— Понятно, — бормочу я про себя.

Значит, Богиня вызвала меня на войну? Я уже размышлял о том, что буду делать, если причина в этом, и решил воевать только действительно со злом. Не знаю, смогу ли убивать что-то по разуму близкое к человеческому. Если существа окажутся на самом деле не плохими, я спасую. К тому же сомневаюсь, что смогу, подобно героям романов, объединить воюющие народы, не обладая при этом особенными силами, которых пока что в себе не нашёл.

— Анвил, — выводит меня из раздумий ламия, — Так ты правда из другого мира?

Когда я наклонил голову вбок, то увидел её блестящие от любопытства и восхищения глаза. Кончик змеиного тела затрясся, ушки затряслись. Платок, носимый ей уже долгое время, немного распутался, обнажая перед моим взглядом маленькую грудь, чего сама Анаэль, видимо, не замечала.

http://tl.rulate.ru/book/90310/3313849