Готовый перевод Судьбокрёстки / Судьбокрестки: Отголоски Прошлого

Жизнь первая.

Цветень, 195 г.

Отголоски Прошлого

Мои ноги медленно ступали по темно-желтому, изъеденному временем и миллиардами шагов песчанику. Его монолитные, почти прямоугольные плиты находились здесь почти целое столетие, внушая невольный трепет.

Я улыбнулся и поднял взгляд. Люди, несмотря на мое некоторое к ним предубеждение, умели удивлять, и делали это регулярно. Не обладая выдающимися технологиями, они, тем не менее, смогли создать нечто монументальное, сравнимое с постройками одержимых механизмами гномов – и одним лишь Богам известно, насколько был сложен этот процесс.

Стены сложенных из песчаных блоков домов только усиливали впечатление: пусть и одноэтажные, они, тем не менее были достаточно высоки, чтобы посетители Хараана думали, что заплутали в мифическом Лабиринте. Длинные коридоры улиц свивались в причудливый клубок, образуя всевозможные перекрестки и тупики.

Постепенно наращивая высоту по мере удаления от окраин, строения придавали городу возвышенности, напоминая ступени лестницы в небо… Так оно, быть может, и задумывалось изначально – но сейчас осталась только суровая функциональность: каждый последующий ряд домов возвышался над предыдущим, что также давало обороне неоспоримое преимущество при набегах пустынных племен.

Но все это было бы не столь значительным, если бы не самобытность Хараана. Каждый день его посещали тысячи людей всех сортов и расцветок – странники, исследователи, пилигримы, авантюристы и гладиаторы с рабами.

Торговцы, впрочем, не рисковали здесь появляться – и их вполне можно было понять. Стихийные атаки ящеров, которые было попросту невозможно предугадать, разношерстная публика и почти отсутствующая за ненадобностью стража делали этот город центром анархии, который, тем не менее, стойко держал оборону: люди, объединившиеся перед лицом внешней опасности, практически не допускали междоусобиц.

Это место буквально дышало своей непростой историей, тесно переплетенной с романтикой странствий – и оттого стены Хараана были украшены непрерывной вязью иероглифов Всеобщего языка, зачастую перемежаемых простыми, но выполненными с невероятным мастерством набросками пейзажей дальних земель и эскизами населяющих их существ.

Я задумчиво провел ладонью по стене справа от себя. Сумерки, давно уже поглотившие город, становились все темнее – но я никуда не спешил. Атмосфера спокойствия и умиротворения, ощущаемая мною прежде только в Лаэнноне, была и здесь, неся в себе абсолютно новый смысл.

Иероглиф за иероглифом, картинка за картинкой, я читал вырезанную на песчанике историю неизвестного мне путника – и поражался тому, насколько она сходна с моей собственной.

Бывший одиночкой всю свою жизнь, он, подобно мне, жаждал силы. Рассказчик невероятно сильно желал ее – но зачем, не знал и сам. Вероятно, для того лишь, чтобы не умирать? А возможно – это была иллюзия того, что герой сможет вернуться к спокойному и счастливому существованию только после обретения силы?

Но все поставленные перед собой цели не могли захватить его надолго, при ближайшем рассмотрении рассыпаясь в оставшийся от прогорающей впустую жизни пепел. Его прошлое стало его вечным настоящим, вынуждая его отречься ото всего: от своих мечт и желаний, от окружающих его людей и от собственных чувств.

Каждый новый день был таким же, как предыдущий – похожим на очередную засохшую ветвь дерева жизни, жарко пожираемую жадным пламенем мести. Все существо находилось в напряжении, тонко, подобно струне звеня от натуги – но пока еще держалось под бешеным натиском тоски и боли.

Каждая сдержанная улыбка, каждая мысль «потом», отбрасывающая все настоящее и светлое за бесконечно далекую цель, каждая упущенная возможность, стремительно промелькнувшая на обочине превратившейся в одну размытую полосу жизни…

Я дошел до конца, стоя напротив глухого тупика – но уже не обращал на это внимания. Осознание, от которого я так долго прятался, нахлынуло на меня – и подхватило, заставляя увидеть собственную историю со стороны.

И моя вечная гонка со смертью показалась мне настолько нелепой, что я рассмеялся. Моя постоянная готовность умереть обесценивала радости жизни, поэтому я предпочел не иметь ничего, не подпуская к себе даже самых преданных и настойчивых.

 Напряженность и собранность стали моим неотъемлемым атрибутом – я не расслаблялся практически нигде, кроме абсолютно безопасного Лаэннона. Видя множество смертей вокруг, я всегда гнался за силой ради собственной жизни, постепенно теряя ее смысл. Быть может, стоит просто-напросто жить?..

Но возможно ли это? Знать, что за тобой по пятам следуют смерть и разруха – но наслаждаться каждым прожитым мигом? Быть мягче и добрее, когда за тобой идет настоящая охота? Разве что к тем людям, которые уже доказали, что достойны этого.

Теперь мое путешествие вглубь пустыни, первоначальной целью которого были поиски затерянных в ее песках храмов пантеона Богов, наполнилось новыми красками: я более не хотел взывать к ним ради того, чтобы научиться более совершенно убивать, а желал найти свой собственный путь.

«Смерть… Вынужденная чувствовать и терять раз за разом. Что же она пережила за все это время, и какой смелости ей стоило попробовать еще раз? Кажется, что я должен ощущать к ней ненависть – но я слишком хорошо ее понимаю. Я бы наверняка не пережил столько боев на Арене, если бы не она. Смерть давала мне только добро – и я не никогда не мог по-настоящему ее ненавидеть.»

Напряженная собранность, ранее буквально пропитывавшая мое тело, начала медленно его покидать: я буквально чувствовал, как расслабляются мышцы, видел, как становится ярче мир вокруг и ощущал, как углубляются звуки и запахи.

За все время, проведенное здесь, я так и не заметил легкого, терпкого запаха костра и редких ночных звезд – еще бы, ведь все это не несло в себе никакой опасности, а значит, было неважным…

Я запрокинул голову, наслаждаясь почти полностью забытыми чувствами. Я боялся, что завтра это наваждение пройдет, возвращая меня к привычной холодности и отстраненности – но вечер был слишком хорош, чтобы позволять этому страху испортить его.

Уже разворачиваясь, чтобы продолжить свой путь к таверне, я уловил крайне слабый звук, отдаленно напоминающий пение стали меча при столкновении с чем-либо. Вот только почему звук был настолько тих?..

Подавив инстинктивное желание отклониться назад, я буквально швырнул тело на колени, одновременно пригибаясь как можно ниже и уходя в перекат; за моей спиной раздался тонкий звон.

«Точно. Мечи вампиров настолько тонки, что вибрируют даже при соприкосновении с воздухом.»

Я еще не успел сообразить, что происходит – но въевшиеся в плоть инстинкты уже возвращали привычную остроту.

«Противник максимально опытен. Он не допустил ни малейшей ошибки.»

Я развернулся, начиная подниматься на ноги – но не стал заканчивать это движение, совершая еще один перекат, на этот раз спиной. Одновременно с тем моя левая рука зачерпнула полную пригоршню серебряной крошки из небольшого подсумка, а правая привычно легла на рукоять катаны.

Уже вставая, я смог заметить серое марево, атакующее место, где я находился мгновением ранее – и размашистым движением бросил металлические зерна в его направлении.

Ожидаемого продолжения не последовало. Вампир, облаченный в длинный черный плащ с высоким воротником, лишь улыбнулся, демонстративно стряхивая серебро со своего одеяния.  То, что теперь уже он находился в проигрышной позиции, его, по-видимому, не смущало.

– Поговорим?

Предложила нежить, складывая руки на груди. Его голос был звучным и спокойным, но на этот раз меня спасло уже зрение. Мерцание звезды, расположенной за его спиной, было мимолетным – но я успел его заметить.

Улыбнувшись в ответ, я спрятал катану в ножны.

А в следующий миг резко развернулся, одним рывком преодолев расстояние до угла еще не до конца восстановленного здания, и, используя полуразрушенную стену как ступеньку, в два прыжка взлетел на крышу, помогая себе руками.

Изо всех сил ускорившись, я щедро рассеял новую порцию серебра: большинство крупиц улетело вперед, но те, что попали назад, наверняка стали неприятным сюрпризом для преследователей.

В метре впереди материализовался еще один вампир, брат-близнец первого. Оттолкнувшись от края так сильно, как только мог, я едва дотянулся до крыши дома напротив и, чувствуя, как ноют растянутые от рывка мышцы, встал на ноги, оборачиваясь.

Их было трое. Похожие, точно капли воды, они стояли поодаль друг от друга; в их обманчивом спокойствии читалась готовность в любой момент броситься в погоню – но пока они не делали этого.

Ближайший ко мне вампир криво ухмыльнулся.

– Ты сам вынудил нас взяться за тебя всерьез, Ворон. Ты зашел слишком далеко.

Его лицо исказилось гримасой невероятной злобы.

– Твое имя недостойно твоего бесчестия. И сегодня это упущение будет исправлено.

http://tl.rulate.ru/book/83889/3152436