Готовый перевод Lang'ya Bang / Список Ланъя: Глава 31. Недопонимание

Когда Сяо Цзинъянь подошел к поместью Се, к нему навстречу вышел молодой человек и поприветствовал его. Это был Се Би. Поклонившись, он сказал:

— Ваше Высочество Цзин-ван прибыли лично? Прошу, проходите скорее! Брат Су в Снежном павильоне.

Цзин-ван опешил.

— Что? Господин Су знал, что я приду? — спросил он.

— Вовсе нет, — рассмеялся Се Би. — Брат Су рассказал мне, что Ваше Высочество Цзин-ван собираетесь приютить троих мальчишек из скрытого двора, чтобы обучить их и чтобы они стали вашими личными телохранителями. Потому мы думали вскоре направить кого-нибудь, чтобы их забрали. Я не ожидал, что Ваше Высочество придет лично.

— А-а, — протянул Цзин-ван. — Меня очень интересуют методы обучения господина Су по построению с мечами. Я хотел бы просить у господина совета. Заодно смогу забрать детей домой.

— Ваше Высочество Цзин-ван известен своими выдающимися подвигами. Конечно Ваше Высочество будет интересоваться подобной техникой. Чего не скажешь обо мне, меня Небо не одарило такими талантами, — сказал Се Би чуть ступая впереди, провожая Цзин-вана.

Они остановились перед входом в Снежный павильон. Се Би сообщил о визите гостя и вскоре прямо перед ними появился Фэйлю. Он холодно взглянул на них. Взгляд его был подобен ледяным иглам, отчего Се Би стало как-то неуютно.

— Войдите! — твердо и уверенно сказал молодой господин.

Се Би делано улыбнулся и сухо рассмеялся. Он сказал Цзин-вану:

— Брат Су нездоров и предпочитает тишину. Я не буду беспокоить его и не пойду. Прошу, Ваше Высочество, проходите.

Цзин-ван с самого начала не хотел, чтобы его сопровождали. Кивнув, он шагнул во внутренний дворик Снежного павильона. Мэй Чансу уже ждал его перед лестницей. Не считая троих мальчишек, в павильоне больше никого не было.

— Приветствую Ваше Высочество, — Мэй Чансу взглянул на детей, намекая, что нужно соблюдать правила вежливости, и поклонился. Тиншэн и другие дети разом преклонили перед принцем колени.

— Не нужно церемоний, — равнодушно сказал Цзин-ван. — Мой экипаж остановился за воротами поместья. Пусть дети дождутся меня там.

Мэй Чансу сразу понял, что у Цзин-вана к нему личный разговор. Он подозвал Фэйлю и одного из слуг поместья Се, чтобы они сопроводили Тиншэна и остальных до экипажа. Затем Мэй Чансу развернулся и пригласил Цзин-вана войти в дом, где лично подал ему горячий чай.

— Сегодня великая княжна Нихуан была опозорена. Надо полагать, вам это уже известно? — Цзин-ван как будто даже не заметил, как Мэй Чансу вежливо жестом предложил принцу присесть. Его Высочество продолжил стоять, заложив руки за спину.

— Разве она не была благополучно спасена?

Цзин-ван твердо шагнул вперед и строго сказал:

— Опоздай я всего на шаг, великую княжну уже бы отвели во внутренние покои и какую бы силу я не применял, я бы уже не спас ее. Полагаю, что и об этом вы знали?

С того самого момента, как Цзин-ван перешагнул порог Снежного павильона, Мэй Чансу почувствовал, как принц старательно сдерживает рвущийся наружу гнев. Поначалу Мэй Чансу думал, что Его Высочество злится на наложницу Юэ и ее сына, но теперь он понимал, что гнев этот был направлен на него.

— Не смотря на то, что ситуация действительно была ужасной, к счастью все благополучно завершилось. Что же так разгневало Ваше Высочество? — Мэй Чансу задумался, лицо его вдруг стало еще бледнее. — Неужели великая княжна из-за случившегося...

— Вам действительно не безразличны чувства великой княжны? — Цзин-ван холодно усмехнулся. — Предупредить ее об опасности — незначительная милость, это не остановило бы наложницу Юэ и наследника престола от совершения злодеяния. Конечно же вас бы такой расклад не удовлетворил. Но как все обернулось — это же идеальный расклад. Я, рискуя жизнью, поспешил на помощь; обстановка была крайне неспокойной и теперь великая княжна бесконечно мне благодарна. Если в будущем я вступлю в битву за престол, резиденция Му в Юньнани, несомненно, будет всеми силами меня поддерживать. Это именно то, чего господин добивался, так ведь?

Сердцебиение Мэй Чансу участилось, он медленно отвел взгляд и сказал:

— Неужели Ваше Высочество полагает, что я намеренно утаил правду от великой княжны, давая всему развиваться своим чередом, чтобы так обеспечить наибольшую выгоду?

— Разве не так? — Цзин-ван пристально смотрел прямо в его глаза. — Вы прекрасно знали, что все произойдет во дворце Чжаожэнь. У вас была возможность заранее предупредить великую княжну. Почему же не предупредили? Вы нашли время предупредить ее об опасности, но ни слова не сказали о наложнице Юэ?

Самочувствие Мэй Чансу едва пошатнулось, когда он взглянул на строгое выражение лица Цзин-вана. Ему даже в голову не приходило то, что Цзин-ван все неправильно поймет. Умы людей действительно непостижимы. Никто никогда не сможет уловить ход мыслей другого человека. Даже если люди были некогда бесконечно близки, как, скажем, отец и сын, даже подобную близость могут разрушить слухи и сплетни.

Спокойное и совершенно равнодушное выражение лица Мэй Чансу раздувало пламя гнева Цзин-вана лишь сильнее. А его молчание принц расценивал как безмолвное согласие на последний заданный вопрос. Цзин-ван до сих пор видел перед своими глазами упавшую на лестницу великую княжну, ее искаженное муками и негодованием лицо. Грудь принца вздымалась от рвущегося наружу гнева и он схватил Мэй Чансу за воротник, притянул к себе, болезненно стиснув руку на его плече. Дыхание Цзин-вана практически обжигало холодную кожу Мэй Чансу.

— Слушай внимательно, Су Чжэ, — сквозь стиснутые зубы процедил Сяо Цзинъянь, — мне прекрасно известно, что такие как вы, советники, без зазрения совести готовы на самые ужасные и коварные поступки. Еще я знаю, что сильнейшие мира сего не способны противостоять стрелам, которые такие как ты спокойно выпускают в спину. Но я все равно должен предупредить тебя — поскольку ты решил стать моим верным сановником, тебе стоит четко понимать мои границы дозволенного. Великая княжна не из тех, кто погряз в битве за власть. Она командует сто тысячным войском на южной границе. Она отвечает за защиту родины и народа, это ее долг. Она проливает кровь на поле брани, забирает жизни людей, чтобы такие как вы, могли спокойно сидеть в столице и строить козни! Такие как ты, посвятившие себя битве за власть, никогда не поймут всех лишений на фронте, не увидят кровь и дым сигнальных огней. Я запрещаю тебе использовать таких людей и распоряжаться ими, как игральными камушками, жертвуя ими, как тебе заблагорассудиться. Если ты не способен уважать людей, проливающих в пустынях кровь, то и мне, Сяо Цзинъяню, ты не нужен! Ты меня понял?

Сердце Мэй Чансу воодушевленно дрогнуло в груди. Губы его тронула печальная улыбка. Неведомо ему, как быть солдатом? Не знает он, что такое поле брани? Может быть тогда, в студёную зиму, двенадцать лет назад, чувства и сердце его стали холоднее серебристого снега и льда, кровь его замерзла в жилах, но все те мысли, что были выжжены на его костях — неужели они тоже замерзли?

Но сейчас было не то время до подобных размышлений, да и вопрос не требовал немедленного ответа, поскольку в дрогнувших зрачках Мэй Чансу внезапно появилось отражение рассерженного Фэйлю. Мальчик источал смертоносную ауру и его ладонь, была точно острейшей косой в руках бога смерти, рассекла холодный воздух, целясь в шею Цзин-вана.

— Остановись! — строго приказал Мэй Чансу, отталкивая от себя Цзин-вана и закрывая его собой, истратив на это последние капли собственных сил.

Обуреваемый жаждой убийства Фэйлю был готов нанести решающий удар, как вдруг на его пути появился старший брата Су, и Фэйлю одернул ладонь, зная, что брат Су не выдержит удар ветра. Сердце мальчика дрогнуло от удивления и он решительно отступил назад, остановив левую ладонь правой. Фэйлю остановился в одном чи от Мэй Чансу и Цзин-вана, но холод все равно едва коснулся их плеч.

Цзин-ван регулярно тренируется, у него крепкие кости и развитая мускулатура. Он прочнее стали. Порывы холодного ветра для него сущие пустяки. Чего не скажешь о Мэй Чансу — его будто пронзило ледяными иглами, в горле появился сладковатый привкус прилившей ко рту крови. Су Чжэ резко сглотнул.

— Брат Су! — заголосил Фэйлю.

Мэй Чансу стерпел раздирающую нутро боль и наконец принял невозмутимый вид. Опустив лицо, он встал прямо перед Цзин-ваном и строго сказал:

— Ты забыл все, о чем я тебе говорил? Разве ты забыл, что обещал мне не причинять вреда этому человеку?

— Но он... — не смотря на то, что его выражение лица оставалось непоколебимо холодным, в глазах его затаилась детская обида.

— Не спорь! — возмутился Мэй Чансу. — Если сказано "нельзя", значит "нельзя"! А теперь немедленно попроси у Его Высочества Цзин-вана прощения!

Фэйлю мелко задрожал, губы его были крепко сжаты, лицо было напряжено и он упрямо отвернулся.

Впрочем, Цзин-ван не имел ничего против таких, как Фэйлю. Принц нахмурился и сказал:

— Не заставляйте его.

— Нет, — Мэй Чансу точно в воду опустили. — Он обязательно должен запомнить этот урок. Фэйлю, ты будешь просить прощения?

Мэй Чансу редко ругал Фэйлю с пристрастием. Лицо мальчика раскраснелось, дыхание было тяжелым, отчего его грудь то и дело вздымалась. От обиды мальчик начал кусать щеки, на лбу выступила испарина. Если бы его с малых лет не научили сдерживаться, он бы точно расплакался.

Мэй Чансу вздохнул. Сердце его вновь стало мягким. Он неспешно подошел к Фэйлю. Мягко сжав его личико двумя ладонями, он осторожно потер щечки мальчика и прошептал:

— Не сжимай зубы, голова заболит...

Фэйлю продолжил упрямо сжимать зубы, но мгновением позже он бросился Мэй Чансу в объятия, крепко обхватывая его за талию обеими руками.

— Ну, ну... — рассеянно выдохнул Мэй Чансу. — Фэйлю будет слушаться брата Су?

— ... слушаться...

— Тогда попроси прощения у Его Высочества Цзин-вана.

Фэйлю опустил голову и задумался. Затем он резко поднял взгляд, свирепо взглянул на принца и грубо сказал:

— Он первый!

Цзин-ван поднял брови, искренне не понимая, что мальчик имел в виду. Однако Мэй Чансу прекрасно все понял.

— Не говори ерунды, зачем Его Высочеству Цзин-вану просить перед тобой прощения?

— И тобой!

— И передо мной?..

— Он бил тебя!

— Он не бил меня, — Мэй Чансу беспомощно опустил плечи. — Он немного разозлился и просто подошел ко мне ближе, чтобы сказать...

— Он — извиняться! — настойчиво перебил его Фэйлю.

— Я не буду просить прощения, — Мэй Чансу не успел ничего сказать, первым неожиданно открыл рот Цзин-ван. Мэй Чансу развернулся и отметил неизменно строгое выражение лица Сяо Цзинъяня. Столкнувшись с Фэйлю, он не проявил к противнику снисхождения, не повел себя иначе перед человеком с ограниченными умственными способностями. Цзин-ван напротив, говорил и вёл себя почтительно. — Всë, что я говорил, каждое мое слово искренне и без лжи, все то, что было на сердце. Потому, я не буду просить прощения. Однако, Су Чжэ, не стоит требовать извинений с младшего брата. Он исполнял свой долг и защищал господина. В этом нет его вины. Но я все еще думаю о том, что вам следует пойти и принести свои извинения великой княжне Нихуан.

Мэй Чансу сосредоточенно взглянул на принца и на мгновение задумался.

— Неужели великая княжна Нихуан также считает, что я намеренно сокрыл от неё правду?

Сяо Цзинъянь ошеломленно взглянул на Мэй Чансу и сказал:

— Всë не так. Она считает, что вы не успели предупредить её, поскольку ваш разговор прервали...

— Тогда к чему намеренно приносить свои извинения — чтобы сердце великой княжны охладело лишь сильнее? — равнодушно спросил Мэй Чансу. — Великая княжна достаточно натерпелась несправедливости в столице, но вам не терпится доставить ей еще больше неудобств?

Цзин-ван не подумал об этом и невольно почувствовал себя глупо.

— Я буду помнить слова Вашего Высочества и впредь буду осмотрительней, — продолжил Мэй Чансу. — Однако у меня есть еще кое-что, о чем я хотел бы поговорить с Вашим Высочеством. Невозможно избежать всех хитростей мира. Вашему Высочеству не одолеть Юй-вана и наследного принца одним лишь пламенем своей души [*]. Порой нам необходимо проявить твердость характера, стать жестокими и хитрыми. Но стоит нам хоть немного расслабиться — мы будем обречены на гибель. Полагаю, что Ваше Высочество прекрасно понимает, о чем я говорю?

Речь идет о горячей крови, излишней самоуверенности, дерзости, о человеке, который необдуманно с горячей головой будет идти в бой.

Сяо Цзинъянь нахмурился. Он прекрасно понимал, о чем ему толковал Мэй Чансу. Вот только отчего-то грудь принца сдавило какое-то странное, неведомое ему ранее чувство. Что-то такое, отчего принц испытывал некоторое... Отвращение.

Мэй Чансу неотрывно смотрел на Цзин-вана, улавливая малейшие эмоции принца, каждое его чувство. Мэй Чансу продолжил ровным, но не менее твердым голосом:

— Порой Вашему Высочеству будет сложно избежать боли в вашем сердце, но ее нужно стерпеть. Я знаю пределы Вашего Высочества, а потому не осмелюсь преступить их. Но и я веду дела своими методами. Боюсь, что Вашему Высочеству придется медленно, но принять их. У нас с вами общая цель. Неужели ради этого мы не сможем пожертвовать лишь малой частью личных чувств?

Цзин-ван поднял голову и глубоко вздохнул. Молча закрыв глаза, он не спешил отвечать. Выдержав паузу, принц открыл глаза — их подернул легкий блеск — и взглянул на Мэй Чансу.

— Вот значит каков ход ваших мыслей. Я понял. Позвольте и мне раскрыть вам правду — я не испытываю ни малейшей братской привязанности ни к Юй-вану, ни к наследному принцу. И мне все равно, какими методами вы будете пользоваться против них и их преспешников.

— Ваше Высочество честны и откровенны, раз осмелились сказать мне о подобном.

— Если мы решили действовать вместе — к чему тайны? Если бы вы действительно хотели вставить мне палки в колеса — одной тайны Тиншэна хватило бы, чтобы связать мне руки. Не смотря на то, что вы коварны и жестоки, однако, вы действительно талантливы. Если бы рядом со мной не было бы столь образованного человека, какую бы силу я мог противопоставить наследному принцу и Юй-вану? Во всей Великой Лян, да в императорском дворе еще есть честные и добрые подданные, которые не спешат принимать участие в борьбе за власть, что до них...

— Мне придется использовать их, — равнодушно сказал Мэй Чансу. — Но я сделаю всё возможное, чтобы не навредить им.

Цзин-ван долго смотрел на него. Затем он медленно кивнул головой и, чеканя каждое слово, сказал:

— Не забудьте об этом.

Мэй Чансу слабо улыбнулся. Понимая, что разговор на сегодня завершен, он сделал шаг назад и склонился в почтительном поклоне. Цзин-ван больше не сказал ни слова. Развернувшись, он широкими шагами направился к выходу. Дойдя до ворот, он неожиданно остановился и, не оглядываясь, сказал:

— Благодарю за спасение Тиншэна.

— Не стоит благодарности, — слабо ответил Мэй Чансу. — Надеюсь Ваше Высочество не будет чрезмерно баловать его из жалости и за тяжелое детство, а сразу отправит в армию практиковать военное искусство. Чтобы он как можно раньше стал настоящим мужчиной и познал тяготы военной жизни и не успел стать хитроумным стратегом, таким как я...

Сяо Цзинъянь замер, точно окостенел на месте, но, ничего не ответив, он вскоре покинул Снежный павильон.

Фэйлю с трудом перевел дыхание, он продолжил смотреть в направлении ушедшего Цзин-вана, точно взгляд его был прибит гвоздями к спине принца. Когда Его Высочество окончательно исчез из поля зрения, Фэйлю не спешил отводить взгляд.

— Фэйлю, нельзя, — Мэй Чансу мягко взял мальчика за руку и потянул его во внутренние покои. — Брат Су повторит еще раз — этому человеку ни в коем случае нельзя причинять боль. Ни при каких обстоятельствах — нельзя. Понимаешь?

— Понимаю...

— Брат Су очень расстроен случившимся сегодня...

— Он плохой! — обиженно возмутился Фэйлю. — Он бил тебя.

— Он не бил меня, я никогда не позволю ему ударить меня, — Мэй Чансу погладил Фэйлю по голове. — Если бы он ударил меня, брат Су очень бы сильно разозлился. Взгляни на меня — разве я злюсь?

Фэйлю взглянул на него и покачал головой.

— На самом деле брат Су очень счастлив, — Мэй Чансу мягко ущипнул мальчика за щеку и сказал со смехом: — Я правда очень счастлив.

— Счастлив... — Фэйлю недоуменно склонил голову.

— Он совсем не изменился, — тут же сказал Мэй Чансу. Взгляд его затуманился. — Пусть он не такой разговорчивый и совсем не смеется, пусть он не такой приветливый и открытый, а в душе его кипит пламя ненависти и злости, но глубоко внутри, в душе, он все тот же добродушный Сяо Цзинъянь, все тот же... мой друг, который порой обижал меня, а я обижал его...

— Брат Су...

— А? Что?

— Не роняй! [*]

Фэйлю не знает слово "плакать", он не всегда говорит полными предложениями. Это предложение получилось из фразы: 掉眼泪 ронять слёзы. Не роняй слезы.

— Хорошо, — судорожно выдохнул Мэй Чансу, затем улыбнулся и провел пальцами по уголкам глаз. — Я не плачу, мы же счастливы, верно?

— Счастливы! — Фэйлю тут же забыл о всех случившихся неприятностях. Он указал в сторону сада и сказал: — Солнце! Играть!

— Хорошо... Пошли играть.

Хоть Мэй Чансу и сказал, что он поиграет с Фэйлю, однако он предпочел лениво присесть на скамью под деревом и насладиться лучами полуденного солнца в первый зимний месяц [*]. Фэйлю прыгал по верхушкам дерева, стараясь поймать солнечных зайчиков и тени. Он прекрасно проводил время за такой игрой. Время от времени он спускался к брату Су, чтобы попросить его вытереть платочком вспотевший лоб мальчика.

10-й месяц года по лунному календарю

В одно мгновенье время и пространство будто обратились вспять, возвращая Мэй Чансу в беззаботные годы юности. В те годы, когда он, обнаженный до пояса, укрощал строптивого коня, из-под копыт которого высоко разлеталась желтая пыльца. Как Цзинъянь, стоя за изгородью, бросал в его руки флягу с вином, как он задирал голову и безудержно упивался пряным напитком. Он пил так жадно, что брызги разлетались во все стороны и вино стекало на его грудь. Тогда к нему подошел отец и, рассмеявшись, потрепал сына по волосам и аккуратно утер платком капельки разбрызгавшегося вина...

— Брат Су... — позвал его Фэйлю, моргнув сверкающими от счастья глазами.

— Все хорошо, — вернувшись из нежных воспоминаний о прошлом, ласково сказал Мэй Чансу. — Солнце такое теплое. Оно убаюкивает...

— Тогда спать! — подскочил Фэйлю, притащил одеяло, закутал в него Мэй Чансу, затем прильнул сбоку, опустив голову на колени старшего брата.

День постепенно близился к закату, как в Снежном павильоне вдруг стало необычайно тихо.

Но только не для Мэй Чансу, оказавшимся среди переменчивых облаков хитросплетений и интриг. Для которого подобные мирные времена становились все реже и реже, короче и короче...

http://tl.rulate.ru/book/6026/1322603