Готовый перевод Варлорд. Темный пакт. / Варлорд!: Глава 14

Свет ламп наливался яркой силой постепенно, как обычно это происходило, знаменуя наступление утра. Вот только по внутренним ощущениям был едва поздний вечер, даже до середины ночи далеко.

Вскоре комфортабельные апартаменты, являющиеся все же тюремной камерой, оказались полностью освещены. Когда раздался деликатный стук в дверь, Анна Николаевна легко поднялась с кровати. Она не раздевалась, и даже не пыталась заснуть, так что сейчас была полностью готова. На утро был назначен допрос с помощью ментата, поэтому неожиданному отвлекающему визиту она даже обрадовалась — все равно уснуть бы не получилось.

С тщательно скрываемым волнением княгиня краем глаза наблюдала, как в холле апартаментов появилось два жандарма в сопровождении закованных в броню гвардейцев. Не удостоив конвоиров вниманием, Анна Николаевна степенно двинулась к выходу. Куда идти, спрашивать не было необходимости — за минувшие дни это уже не первая «беседа». Вот только завтра утром — или уже сегодня, сейчас, если это неожиданно перенесенный на более ранний срок допрос, все должно закончиться.

Вины за собой княгиня не чувствовала, потому что против трона никаких действий не предпринимала. Но при этом она прекрасно понимала, что допрос у ментата это безальтернативный конец пути. В том случае, конечно, если решение по ней уже вынесено, а приговор подготовлен. Было бы желание, а статья найдется, как говорили про методы работы имперской охранки. Банально, ментат может вытащить мыслеобразы недавней случайной расправы над эскортником, когда она от избытка чувств превратила жеманного молодого человека в обугленный кусок мяса…

В этот момент идущий рядом конвоир в голубом мундире в два шага оказался перед впередиидущей княгини и показал, что здесь необходимо повернуть. Мельком скользнув взглядом по лицу жандарма, отметив огненно-рыжие волосы и россыпь ярких веснушек, Анна Николаевна заметила непривычную форму глазных имплантов. Особый Жандармский корпус был полицейским подразделением, а у сопровождающего княгиня увидела стандартные импланты Армии Конфедерации. Причем неактивные сейчас — чтобы совсем уж не диссонировать армейской зеленой подсветкой с лазурью полицейских мундиров.

Практика, когда из армии переводились в полицию была широко распространена в Конфедерации. В отличие от обратной — вот если бы перед ней был армейский офицер с полицейскими глазными имплантами, тогда Анна Николаевна бы удивилась. Поэтому княгиня лишь мельком отметила увиденное несоответствие, и вернулась к прерванным размышлениям.

Конечно, одаренные стояли на ступень выше остальных людей, и обычно подобные «несчастные» случаи с челядью просто не замечались, даже если информация об этом просачивалось в общественное пространство. Не замечались без необходимости.

Трагическую гибель обслуживающего персонала в поместье можно подвести под случайный всплеск силы. Но даже так, в случае намеренной огласки, княгиня не просто отделается символическим штрафом и предупреждением. Самое главное наказание — это значительный репутационный ущерб, трансформирующийся в материальный: показательный разрыв императорских контрактов и проблемы с обесценивающимися активами. Гибель молодого человека из эскорта можно вовсе подать как преднамеренное убийство, и показательно закрыть обвиняемую в клетку тюрьмы, лишив титула. Учитывая, что дело находится в ведении третьего отделения, подобный формальный повод окажется даже намного более говорящим, чем информация о реально подтвержденной государственной измене.

В тот момент, когда Анна Николаевна в сопровождении безмолвных гвардейцев подошла к незнакомой и невиданной ранее тяжелой двери, у нее перехватило дыхание и сердце пропустило удар. Пальцы едва задрожали, а сама она на мгновенье прикрыла глаза. Через порог кабинета переступала, словно вступая на плаху. Верхняя губа на миг предательски дрогнула, но в остальном получилось сохранить спокойствие и выдержку.

Дверь за спиной захлопнулась, отделяя ее от прошлой жизни. Анна Николаевна быстро скользнула взглядом по просторному помещению, не замечая присутствующих: все ее внимание занял располагающийся в центре зала стол с держателями для рук и ног — допрос одаренного ментатом процедура опасная и непростая.

С усилием оторвав взгляд от говорящих оков на столешнице, княгиня осмотрелась уже внимательнее. У стены, совсем рядом с ней, замер офицер в форме песчаного цвета с черным воротником стойкой. Анна Николаевна скользнула по нему взглядом, зацепившись за лихо заломленный берет и незнакомый мундир. И разглядев на рукаве нашивку относительно недавно созданного рода войск, княгиня неожиданно узнала молодого военного. Это был бригадный генерал князь Александр Васильевич Кузнецов, еще недавно простой полковник «дальнего гарнизона», а сейчас пожалованный титулом командующий Сил специального назначения, подчиняющегося напрямую Императору подразделения Армии Российской Конфедерации.

Князь Кузнецов, заметив взгляд Анны Николаевны, склонил голову в молчаливом приветствии. Княгиня на сдержанный поклон не ответила. Она уже с удивлением смотрела на второго присутствующего, расположившегося в кресле графа Игоря Анатольевича Игнатьева, считающийся негласным лидером парламентской оппозиции и открытым противником проводимых Императором реформ.

За несколько мгновений Анна Николаевна осознала, что в помещении находятся кардинально не пересекающиеся в общественно пространстве личности. Но даже не успела удивиться, когда она перевела взгляд на третьего присутствующего. Княгиня замерла, совершенно не понимая что происходит, а состояние ее стало близко к оцепенению. Анна Николаевна буквально обомлела, узнав в третьем человеке цесаревича Алексея. Наследник трона Российской Империи расположился у дальней стены, у интерактивной карты Российской Конфедерации во всю стену; его царственный профиль отчетливо вырисовывался на синеве Японского моря. На появившуюся княгиню цесаревич внимания не обратил, потому что с повышенным вниманием слушал находящегося рядом собеседника.

Последний присутствующий в допросной комнате стоял к ней спиной. Широкоплечий, под два метра ростом массивный мужчина внимательно изучал карту страны. Был он в черном с серебром мундире Александрийского бронекавалерийского полка с полковничьими погонами. Но еще до того, как последний присутствующий здесь обернулся, княгиня его узнала.

— Ваше императорское величество, — склонилась в поклоне Анна Николаевна.

Император отреагировал на поклон резким жестом, показывая, что церемониал сейчас совершенно не важен.

— Без чинов, Анна Николаевна. Встреча неофициальная, прошу присаживайтесь, — только и произнес государь, подходя к столу. Устроившись в одном из кресел сам, Император зацепился взглядом за держатели на столешнице, а после недовольно посмотрел на Игнатьева.

— Другого стола не нашлось?

— Нет нужды рисковать, привлекая внимание такими мелочами, государь, — сделал едва заметное извиняющееся движение Игнатьев.

В этот момент за стол присел цесаревич, а Император посмотрел на Анну Николаевну.

— Для того, чтобы вы понимали. Игорь Анатольевич, — чуть довернув лежащую на столе руку, своеобразным жестом указал государь на графа, — с давних пор является моим доверенным лицом, а с недавнего времени возглавляет Особое тайное совещание по Вольным территориям.

Анна Николаевна степенно кивнула графу, сумев при этом скрыть удивление: информация оказалось для нее весьма неожиданной. Графа Игнатьева, проживающего большую часть времени в Париже, открыто лоббирующего интересы Трансатлантического союза, безбоязненно критикующего государственный курс и вступавшего в открытую полемику с парламентским большинством, представить в роли давнего доверенного лица государя-императора было непросто.

— Не удивляйтесь, Анна Николаевна, — покачал головой Император. — Несмотря на некоторые показательные действия Игоря Анатольевича, я всецело уверен, что графский род Игнатьевых служит в первую очередь России. Поэтому мы с Игорем Анатольевичем с давних пор смогли найти точки соприкосновения интересов и плодотворно работать. Игорь Анатольевич, начинайте, будьте любезны.

Граф кивнул и положив на стол достаточно старомодный планшет, вызвал виртуальную клавиатуру и подвесил перед собой управляющее меню. Несколько движений, и карта Конфедерации на стене увеличилась в масштабе, так что теперь в рабочей области отображалась лишь европейская часть России, ограниченная Белым морем на севере и Черным на юге. И почти сразу в центре подсветился очерченный красным контуром Волынский протекторат, а рядом появилась объемное поясное изображение худощавого подростка в форме гимназии Витгефта.

— Алексей Петрович Юсупов-Штейнберг, признанный баста́рд князя Петра Алексеевича Юсупова-Штейнберга. Мать — талантливая одержимая Надежда Иванова, мещанка, — сухо проговорил Игнатьев, начиная. — Согласно легенде родился Алексей Петрович на территории Волынского протектората, где и проживал под именем Олега Ковальского до момента своей трагической гибели в возрасте четырнадцати лет. Никакого прямого вмешательства и лишнего внимания к Алексею Петровичу за все четырнадцать лет замечено не было. Кроме, конечно же, работы опекающих его агентов ФСБ, каковая организация ведет работу по всем одержимым Российской Конфедерации, не принадлежащих прямо к высшем кругам новой знати и старой аристократии.

Игнатьев сделал краткую паузу, и на миг отвлекся на управляющее меню. После этого загорелось подсветка совсем рядом с Архангельском, выделяя город Холмогоры.

— Личина Олега Ковальского, под который четырнадцать лет жил Алексей Петрович, чрезвычайно достоверна. Несоответствие только в личности родителей юноши, а также в месте рождения. Родился Алексей Петрович в Архангельской губернии, в уездном городе Холмогоры.

После этих слов Анна Николаевна почувствовала, как у нее перехватило дыхание. «Личности родителей». «Родителей» — во множественном числе! Игнатьев просто так построил фразу, или действительно…

— До того, как одержимые три десятка лет назад стали представлять собой влиятельную силу, ведущие рода и династии старались не афишировать появление у себя в роду способных к темных искусствам одаренных. Одна из них перед вами, — на проекции поверх карты, рядом с Холмогорами, возникла вторая поясная фигура, изображающая невероятно красивую статную девушку.

— Надежда Иванова, — произнес Игнатов негромко, и пояснил после паузы: — Принцесса Елизавета Брауншвейг-Мекленбург-Романова.

Анна Николаевна оторопело посмотрела на деву из Брауншвейгского семейства, являющейся прямым потомком российского императора Ивана VI, свергнутого Елизаветой Петровной, и умершего в тюрьме Шлиссельбурга. Иоанн Антонович имел больше прав на русский престол, чем взошедший на впоследствии на трон племянник Елизаветы Карл Петер Ульрих, он же Петр III, в свою очередь свергнутый после Софией Августой Фредерикой, принявшей в православии имя Екатерина. Но даже если этот… баста́рд действительно из Брауншвейгов, то какое это имеет значение, они же официально отреклись от притязаний на российский престол?

Впрочем, кого и когда это волновало? — подумала Анна Николаевна, посмотрев на принцессу Елизавету. Разглядывая красивое лицо, Анна Николаевна подумала о том, что через всю историю нахождения дома Романовых на троне России пунктиром идет череда семейных дел по разделу власти. Иногда дела эти происходят в узком кругу — как убитый при «попытке к бегству» Ивана VI, или скончавшийся от «апоплексического удара» Павел I, уже после при падении с кровати случайно проломившей себе череп. Иногда исход «семейных дел» решала гвардия: без активного сопротивления, как в случае с отрекшимся Петром III, или с применением артиллерии — когда орудийный залп на Сенатской площади решил судьбу трона в пользу Николая I, отменив воцарение уже провозгласившего себя императором Константина I.

В двадцатом веке пик «семейных дел» Романовых пришелся на первые три десятилетия. Попытка февральского свержения Николая II в семнадцатом году, окончившаяся всего лишь одним «самоубийством» великого князя и десятком повешенных «февралистов», в числе которых были пытавшиеся организовать государственный переворот армейские генералы. Попытка передела власти в двадцать шестом году стоила не только Романовым, но и всей стране несоизмеримо больше крови — смута, убийство Николая II, трагическая гибель цесаревича, гражданская война, федерализация как компромисс и последовавшая сразу реставрация монархии, а после создание Конфедерации. И неожиданное для всех усиление России с активным сбором под эгидой Конфедерации «исконных земель русских» — от Японского архипелага до Ольденбургского герцогства на берегах Рейна.

После того, как занявший престол Александр IV разобрался с последствиями смуты, количество амбициозных великих князей, а также им сочувствующих сократилось весьма и весьма значительно. Зато Россия после этого получила почти век спокойной жизни — в своих границах. И правящий ныне Александр IV, несмотря на устроенную в самом начале царствования кровавую баню и непрекращающиеся многочисленные локальные конфликты по периферии государства звался теперь, как и его знаменитый тезка-предшественник, Миротворцем. Противники, впрочем, называли его «Миротворцем» с явным сарказмом, но негромко и как правило вне границ Конфедерации.

Неужели готов начаться очередной раунд семейных разборок? — чуть скосила глаза Анна Николаевна, осторожно глянув на профиль императора. Государь взгляд заметил и повернулся, посмотрев княгине глаза в глаза. После он перевел взгляд на Игнатьева, и показав глазами на княгиню, разрешающе кивнул.

— Герцог Мекленбургский был первым из одаренных силой стихий, кто принес присягу российскому престолу еще во время Великой войны, — заговорил граф, отвечая на невысказанный, но закономерный вопрос княгини. — И о том, что Брауншвейгское семейство не кануло в лету, стало известно от Мекленбургов еще во время смуты тридцатых, во время которой они продемонстрировали полную лояльность трону.

«И получили за это Курляндию, Лифляндию, Финляндию и в перспективе — Царство Балтийское, добавила про себя Анна Николаевна». Теперь княгиня полностью поняла, почему именно Мекленбурги так вольготно чувствуют себя в Прибалтике и на Русском Севере.

— Совсем недавно, как вы знаете, ваш гость Алексей Петрович был с визитом в Волынском протекторате… — заговорил граф Игнатьев, продолжая предназначенную для княгини вводную часть беседы, но был на миг прерван едва слышно ругнувшемся под нос Императором, который после бросил выразительный взгляд на стоящего у стены бригадного генерала князя Кузнецова.

— … в ходе состоявшегося визита Алексей Петрович предпринял некие действия, которые, так скажем, приоткрыли полог над тщательно скрываемыми процессами весьма долгой игры. Не буду утомлять вас излишним описанием, скажу лишь, что получение достоверной информации о происходящем было нелегким, многоступенчатым и неподдельно опасным, но результат превзошел все ожидания. Как оказалось после проведенного расследования, самая главная тайна личности Алексея Петровича кроется отнюдь не в персоналии матери, а в фигуре отца.

После произнесенных слов Анна Николаевна замерла и даже забыла, как дышать. В этот момент за поясной фигурой подростка появился темный размытый силуэт.

— Несмотря на доверительный статус нашей беседы, отца Алексея Петровича мы вам показывать не будем, — негромко произнес граф Игнатьев, но княгиня его уже не слушала. Перед глазами стояла сливающаяся из образов настоящего и прошлого картина: расхристанные светлые волосы, прищуренный цепкий взгляд с прячущейся в глубине смешинкой, алые кляксы крови на лице.

«Они ведь так похожи!» — стучало в голове у Анны Николаевны, когда она вглядывалась в мыслеобразы перед внутренним взором, где через личину мнимого «баста́рда» сквозь время проглядывало лицо юного Петра. И вдруг на княгиню накатило осознание того, что мучительные года ненависти и безразличия были напрасны.

«Почему? Почему он не сказал мне об этом?» — в безнадежном отчаянии взмолилась к прошлому княгиня, понимая, что оттолкнула от себя мужа, который…

— Анна Николаевна, прошу вас, соберитесь. Мы обсуждаем дела государственной важности, и от вас требуется максимум внимания, — раздался сухой голос Игнатьева, вернувший княгиню в реальный мир. Миг, всполох огня в раскрывшихся глазах и слезы на щеках высохли моментально.

— Я вся внимание, — ровным недрогнувшим голосом произнесла Анна Николаевна.

— Без раскрытия личности отца Алексея Петровича — имя настоящее, могу сообщить вам о том, что при обнародовании персон родителей он формально станет пятым в очереди наследования трона Российской Империи.

— И это оказалось неожиданным сюрпризом. Неожиданным для всех, — произнес задумчиво Император, коротко глянув на цесаревича.

Наследник трона в беседе участия не принимал, но слушал внимательно и по ощущениям Анны Николаевна выглядел так, словно совсем недавно стал причиной высочайшего недовольства. А каким может быть высочайшее недовольство Императора, слухи ходили повсеместно. Причем многократно подтвержденные видеосвидетельствами, хотя бы вот недавним буйством стихий, когда Петербург наблюдал заполонившие весь горизонт молнии над Финским заливом.

— Объективно, жизнь не стоит на месте, и пусть Алексей Петрович пятый в очереди наследования, в дальнейшем его очередность будет только увеличиваться. При этом…

— …после окончания Великой войны было понятно, что все еще только начинается, — прервал Игнатьева Император, явно процитировав кого-то, внимательно глядя при этом на цесаревича. — Закончив первую мировую, мы уже начали готовится ко второй. Начали готовится даже несмотря на то, что подписание Стихийного пакта остановило нас на самом пороге Рагнарека. Сейчас мы вновь подошли к порогу, и впереди всех ждет Большая война, как продолжение Большой игры. Да, мы всеми силами постараемся этого избежать, но в случае если этого не случится… кто знает, в какую сторону прокрутится колесо очередности, — повернулся Император уже к княгине. Легким жестом попросив Игнатьева еще помолчать, он задумался ненадолго, а после сел вполоборота, чуть довернув кресло и взял нить беседы в свои руки:

— Анна Николаевна, наверняка вы со всей ясностью понимаете, что род Юсуповых-Штейнберг создан искусственно, для того чтобы не допустить критического для баланса сил в Вольнице союза Разумовских и Юсуповых. Этим занимались люди, которые, как оказалось, вели даже не двойную, а тройную игру в тайне ото всех. Для всех, в том числе и для меня, создание рода оказалось результатом благоприятного стечения многочисленных обстоятельств, которыми мы поспешили воспользоваться в интересах России. Но, как оказалось, искусственному созданию этих обстоятельств предшествовала долгая и весьма продуманная работа.

Сейчас, к счастью для нас, мы смогли увидеть сразу несколько слоев чужого плетения. Интерес, и даже матримониальные планы герцогини Мекленбургской к вашему гостю и мнимому сыну Петра Алексеевича лишь одно из них, причем самое безобидное. При этом, к вящему сожалению, нам еще неизвестны все прядильщики. И именно поэтому вы сейчас здесь.

Император помолчал некоторое время, глядя прямо в глаза княгине.

— Род Юсуповых-Штейнберг в ближайшем будущем будет уничтожен. Возможно, это совсем скоро сделают Разумовские…

Хранившей молчание Игнатьев во время слов Императора работал с меню, и после упоминания Разумовских в землях Вольницы подсветились синими границами многочисленные земли клана.

— …это будет самый лучший вариант, потому что Юсуповы при этом, учитывая происхождение вашей старшей дочери — урожденной Юсуповой, в стороне не останутся. Но князь Андрей не дурак, поэтому вряд ли пойдет на такой необдуманный шаг. Второй вероятный вариант — действия Юсуповых, которые в попытке «помочь» княжне Анастасии попытаются завладеть активами рода, перехватив управление и влияние, вынудив в свою очередь вмешиваться Разумовских.

Анна Николаевна слушала молча, стиснув зубы и глядя прямо в глаза государю. Император же в этот момент показал на голо-проекцию, а княгиня увидела недавнюю запись. Сердце женщины словно тисками сжало при виде того, как в заполненной столовой гимназии Витгефта перед Анастасией расступаются гимназисты, словно перед прокаженной. Княгиня едва сохранила внешнее спокойствие, увидев показательно-презрительные взгляды, и стол в углу, за которым сидел «баста́рд» вместе с ее дочерью. Словно в загоне, огорожена ото всех стеной насмешливого презрения.

Изображение на миг ускорилось, и через несколько мгновений княгиня, которая думала, что за сегодняшний день ее уже ничем нельзя удивить, обомлела, увидев за одним столом с дочерью сибирскую царевну и персидского принца.

— Род Юсуповых-Штейнберг обречен. Но на поругание брошен не будет, — проговорил Император. — И в случае, если в ближайшее время ни Разумовские, ни Юсуповы не попытаются проглотить предложенную наживку, крест на Голгофу придется нести вам, Анна Николаевна.

Игнатьев пробежался пальцами по меню, и поясные фигуры принцессы Елизаветы, затемненный образ отца и сам главный герой исчезли, а на интерактивной карте появились отображения активов имперского княжеского рода Юсуповых-Штейнберг: заводы, отели, логистические терминалы и разветвленная сеть перевозок. Именно транспортная сеть и оказалась подсвечена багровым.

Краткий миг молчания, и граф Игнатьев, невероятно четко чувствующий момент заговорил сам, правильно понимая выжидательное молчание Императора.

— Вот уже три с половиной года, с вашего попустительства, Зайцев Роман Игоревич, глава службы безопасности вашего рода, курирует контрабандные перевозки армейских ускорителей.

Почувствовав, как позвоночника касается леденящая длань смертельной опасности, княгиня увидела подсвеченные на карте пути контрабанды из Прибалтики в южные регионы России и далее в Турцию по паромным маршрутам.

— И более того, ваша транспортная компания перевозит стратегический продукт контрабандным путем в турецкое подразделение недружественную Конфедерации корпорации «Royal Duch», откуда ускорители поступают уже на аравийский полуостров. Это государственная измена, Анна Николаевна.

— Но я…

— Вы к этому не имеете никакого отношения, конечно же, — кивнул Игнатьев. — Спорить никто не будет, тем более нам уже прекрасно известно, кто за этим стоит. Но вам будет предъявлено обвинение и вынесен приговор. Государь высочайшим указом лишит вас титула и наложит вето на касающееся смертной казни судебное решение, раздумывая над возможностью помилования. Сразу после вынесения приговора над активами вашего рода будет введено внешнее управление. В этом случае ни Разумовские, ни Юсуповы не смогут остаться в стороне от происходящего.

Император выбил пальцами перестук имперского марша, привлекая внимание княгини, и негромко заговорил в задумчивости.

— Ваше чувство к Петру Алексеевичу Штейнбергу. Проанализируйте, пожалуйста, прямо сейчас. Вслух можете ничего не говорить.

Подождав несколько секунд, внимательно вглядываясь в глаза княгини, Император продолжил:

— Над тем, чтобы вы потеряли голову от Петра Алексеевича, работало сразу три ментата. Да, ваши чувства были вызваны искусственно, и для этого пришлось потратить много усилий. После смерти Петра Алексеевича наваждение с вас должно было сойти, но судя по всему… впрочем, несмотря на то что разговор у нас доверительный, не будем об этом. Единственное, упомяну что о действиях ментатов, разбудивших и подтолкнувших ваше чувство к Петру Алексеевичу, я сам узнал всего несколько дней назад в ходе расследования Игоря Анатольевича, — кивнул Император, отдавая должное графу Игнатьеву.

Легкое движение, и по столешнице покатился перстень одаренного. Перстень красного золота — металл, из которого создавались отличительные знаки одаренных для ментатов.

— Один из работавших с вами ментатов совсем недавно неожиданно умер. Какая печаль и невосполнимая утрата для России, — сочувствующе покачал головой Император. — Об этом, правда, пока никто не знает, и более того — о столь трагической утере никто из лишних людей не узнает еще довольно длительное время. Ведь именно безвременно погибший сегодня будет якобы допрашивать вас под протокол. Остальные двое умрут позже — приговор им вынесен, но пока они будут жить, дабы не привлекать к нашему столь интересному расследованию ненужного внимания.

Княгиня, глядя в сверкнувшие белым огнем глаза Императора, кивнула. Ни один из магов-ментатов не имел права вмешиваться в чужое сознание без санкции Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Неважно, сознание ли это обычного человека — подданного Императора или гражданина Конфедерации, или сознание одаренного. Наказание за подобное несанкционированное вмешательство было лишь одно, и приговор был уже вынесен.

— Вы знаете, Анна Николаевна, что ради Империи я готов жертвовать, и жертвовать многим. Сейчас мне приходится уничтожать ваш род, который оказался в фокусе надвигающейся бури. Но забирая, я готов и отдавать. Вы знаете, что в ближайшее время будет изменен закон о наследовании по старшинству и мужской линии, поэтому — в случае, если мы выживем, победим или останемся при своем в грядущей войне, я готов отдать под вашу руку клан Разумовских вместе со всеми его владениями.

Глядя в изумленно распахнутые глаза княгини Император спокойно кивнул.

— Ваши младшая дочь Александра в ближайшее время будет переведена в Петербург. Она, как и Николай, получит императорский пансион и влиятельных друзей, которые, — кивнул Император на изображение, где рядом с Анастасией находились отпрыски знатных родов одаренной старой аристократии, — столь же показательно не дадут ни Николаю, ни Александре чувствовать себя некомфортно. И более того, учитывая важность предстоящих событий и величину вашей жертвы, я даже готов дать вам часть лена Юсуповых, а во главе клана посадить вашу старшую, Анастасию. С оговоркой — сразу два влиятельных клана под одной рукой в Вольных землях для меня, несомненно, гарантированные проблемы, поэтому Анастасии придется подобрать подходящего мужа. Но…

Княгиня после последних слов почувствовала, как внутри ее в очередной сковало холодом.

— Но есть в этом последнем моем предложении один момент весьма печальный момент. Наш дорогой Алексей Петрович, — отвлекся государь, коротко глянув на карту, где вновь проявилась объемная фигура худощавого подростка, — оказался не менее способен удивлять, чем офицеры Сил специального назначения. Хотя до некоторого момента я думал, что господ офицеров из корпуса Александра Васильевича мало кто может переплюнуть, — княгиня, проследив за направлением взгляда Императора, увидела, как побледнел князь Кузнецов. Государь же между тем продолжил:

— Этот несомненно талантливый юноша сумел перейти дорогу сразу нескольким могущественным организациям и сейчас окажется в перекрестном фокусе враждебных интересов. Среди которых есть и те люди, которые, как надеется Игорь Анатольевич, смогут помочь нам выйти на пока неизвестных прядильщиков всей паутины, которая была создана специально под эту незначительную, и в то же время столь значимую фигуру.

Прямо вмешиваться нам сейчас нельзя, это может навредить всему делу расследования, и главные кукловоды останутся неизвестными. Хотя как на духу скажу — если Алексей Петрович погибнет, я не расстроюсь. Хотя в том, что он погибнет есть большие сомнения. Вы помните, я говорил про прядильщиков, которых с помощью нашего талантливого юноши я планирую поймать в расставленные сети сам. Вы сейчас догадываетесь, о чем речь?

Княгиня, чувствуя между лопатками могильный холод, под взглядом Императора кивнула.

— Анна Николаевна. То, как вы сумели связаться с дочерью, не скрою, стоило чинов двум генералам жандармского ведомства и репутации всей службе. Впечатляюще, я искренне поражен и очарован вашей силой и находчивостью, — выразительно поджал губы государь. — Сейчас, после окончания нашей беседы, у вас будет несколько минут. Свяжитесь с Анастасией. Постарайтесь убедить ее снять с себя полномочия главы рода и отойти в сторону. Нашего, и почти вашего, талантливого юношу в сторону от рода уже никак не отодвинешь без лишнего внимания, а вот нахождение рядом с ним сейчас опасно для жизни.

— Я второй раз не смогу…

— В вашем поместье сейчас квартирует… — заговорил Император, и вопросительно посмотрел на князя Кузнецова.

— Подпоручик Садыков, — моментально подсказал бригадный генерал.

— Этот башкир уже подпоручик? — удивился государь, но почти сразу снова повернулся к княгине: — После того, как сопровождающие вас жандармы отконвоируют вас обратно в апартаменты, один из них передаст вам наводку на маяк и необходимые инструкции. В уговорах вы вольны использовать лишь силу убеждения, но никак не сведения, полученные здесь и сейчас. На кону стабильность в государстве, и если в беседе вы позволите себе лишнее, последствия могут оказаться весьма печальны. Или для государства, или для вас с Анастасией.

— Я поняла, — одними губами произнесла Анна Николаевна. И не справившись с эмоциями, в отчаянии взглянула на государя.

— Анастасия не согласится отойти в сторону, — с удовлетворением кивнул Император. — Даже если вы сможете перешагнуть через себя и дать ей указание отречься от рода. Да, ни от вас, ни от вашей дочери другого я и не ожидал, не та порода.

Повисло довольно долгое молчание, после чего государь заговорил снова.

— Я знаю, что такое терять близких людей, не в силах при этом им помочь, Анна Николаевна, и сочувствую вашему положению. Но на кону благополучие государства, так что нам остается только ждать и наблюдать. Рядом с вашей дочерью все же будут сразу три царственных наследника, обладающих несомненными талантами, а один из них уже показал всем, что может удивить.

Я буду молится вместе с вами Анна Николаевна. Грядущая смута в Вольнице только начало, и попробуйте утешить себя тем, что на кону сейчас не только жизнь вашей дочери, но и судьба всей России.

http://tl.rulate.ru/book/53552/1373996