Готовый перевод I’ve Transmigrated Into This Movie Before / Я переселялась в фильме раньше: Глава 14. Последнее проклятие

- Я знаю, что ты сделала со шкатулкой.

После того, как Босс Цюй сказал это, он взял Нин Нин за руку, и хотя девушка крепко сжала руку в кулак, не желая показывать, отец с легкостью смог разжать ее пальцы.

На кончине пальца виднелась свежая ранка, похожая на случайный порез.

- Вначале ты хотела слепить несколько дюжин деревянных фигурок, а затем заменить ими те, которые были в деревянной шкатулке? - спросил Босс Цюй, касаясь кончика пальца дочери.

Нин Нин зашипела от боли и честно ответила:

- Да.

- Шкатулка слишком легкая, - сказал Босс Цюй, - Что внутри?

- Бумага, - ответила Нин Нин.

- Что на ней написано? - спросил Босс Цюй.

Нин Нин замолчала, а затем ответила тихим голосом:

- Человек.

Босс Цюй беспомощно рассмеялся.

- Взгляни, - мужчина раскрыл ладонь дочери и показал на ранку на ее руке, - Доброта никогда не порождает доброту, в конце ты будешь той, кто пострадает.

Когда Босс Цюй закончил говорить, он поднес палец ко рту и подул на него, как будто уговаривая ребенка. Мужчина ласково спросил:

- Тебе все еще больно?

Нин Нин покачала головой и ответила:

- Ты продолжишь?

- …Мне нужны деньги, - после паузы ответил Босс Цюй, - Твоя одежда, твоя прислуга, доктор, что лечит тебя, и твой будущий муж – всё требует денег. Я хочу купить тебе самого красивого мужчину, того, кто будет подчиняться тебе…

- Я не хочу этого! - внезапно закричала Нин Нин, - Папа! Прекрати делать подобные вещи, тебя накажут!

Босс Цюй холодно рассмеялся:

- Я не боюсь наказания…

- Что, если оно падет на меня? - перебила Нин Нин.

Босс Цюй вздрогнул.

- Папа… - Нин Нин вдруг заплакала. Девушка уже потеряла след того, говорит ли она как Нин Нин или Цюй Нин-эр, - Остановись. Я не хочу красивой одежды, не хочу слуг, и мне не нужны лекарства. Отпусти их.

Чего Босс Цюй не мог вынести, так это того, что его дочь плакала. Он с беспокойством вытер слезы рукавом, обернутым вокруг его пальцев:

- Я не хочу отпускать их, особенно Чэнь Цзюньяня, этого маленького ублюдка.

Сердце Нин Нин резко упало, но тут Босс Цюй блеснул очень любящей улыбкой и сказал:

- Но сегодня твой день рождения.

- Папа… - Нин Нин удивленно посмотрела на отца.

- Я ненавижу мир, мир никогда не был добр ко мне, я также никогда не был добр к миру, - Босс Цюй нежно коснулся лица девушки, - Но сегодня твой день рождения, тот день, когда проклятые небеса проявили ко мне доброту. Если…если ты этого желаешь…

Мужчина нахмурился и поджал губы, выглядя так, как будто делает чрезвычайно сложный выбор.

- …тогда я отпущу их, - Босс Цюй наконец расслабился, нежно поцеловав дочь в лоб, - Я буду относиться к этому…как к подарку на твой день рождения.

- Папа, - Нин Нин закрыла глаза, слезы текли по щекам девушки. Она потянулась и обняла отца.

И Нин Нин, и Цюй Нин-эр воскликнули как одна:

- Папа.

У Нин Нин никогда не было отца, но если бы он был, то папа должен быть таким же? Если бог мог дать отца, то это должен быть он…

Ни Босс Цюй, ни Нин Нин больше не произнесли ни слова. Зимние ветра дули за окном, а по ту сторону окна два человека крепко обнимали друг друга. Подобно солнечному свету, освещающему снег, последняя трещина между Нин Нин и Цюй Нин-эр растаяла вместе с объятием.

Девушка крепко обнимала Босса Цюй, сказав:

- Папа…Спасибо…

Спасибо миру, что он позволил бездарной мне родиться, за то, что он позволил мне войти в фильм.

- Спасибо… - воскликнула Нин Нин, - спасибо…за то, что так сильно любишь меня.

Спасибо миру, что позволил встретить тебя. Не имеет значения, если я не смогу вернуться. Ты заботился обо мне, когда я была юной, я буду заботиться о тебе, когда ты состаришься, я буду сопровождать тебя и жить с тобой.

Что бы ни случилось в будущем, мы встретим это вместе, разрешим все вместе, искупим преступления вместе…

Неожиданно кто-то ворвался через дверь в комнату. Ворвались снег и ветер, и появилась пара военных ботинок.

***

К тому времени, когда Чэнь Цзюньянь примчался к дому Цюй, там уже царил полный беспорядок. Шкафы открыты, ципао и платья выброшены на пол, на одежде остались черные следы от ботинок. Служанка Ван опустилась на колени и, не спеша, поднимала платья, убирая последствия.

Чэнь Цзюньянь подошел к служанке и спросил:

- Что ты делаешь?

С опущенной головой служанка Ван пробормотала:

- Один юань, два юаня…

Чэнь Цзюньянь опустился на колени:

- Что ты считаешь?

- Подсчитываю деньги на похороны, - ответила служанка Ван, не поднимая головы, - Нужно собрать деньги на двое похорон – для Хозяина и для Мисс.

Полицейский, запыхавшись, наконец-то догнал Чэнь Цзюньяня, юноша встал с колен и схватил стража порядка:

- Куда вы их отвели?

- К Ли Сюлань, - ответил задыхающийся полицейский.

- Быстро отведи меня туда! - Чэнь Цзюньянь поспешно вышел на улицу, таща мужчину за собой. Холодные ветра снежной ночи не могли остановить его, юноша надеялся, что успеет вовремя. С огромными усилиями он наконец-то добрался до внутреннего двора, где сейчас проживала Ли Сюлань. Когда Чэнь Цзюньянь протискивался сквозь толпу, он услышал, как кто-то насмехается, - Монстр!

Кого называют монстром? Это я?

Неопрятная Нин Нин сидела на земле, она безучастно смотрела на окружавших ее людей.

Маска давно была снята.

Когда ее снимали, Ли Сюлань издевалась над Нин Нин:

- Я слышала, что мужчина, увидевший твое лицо, должен жениться на тебе. Здесь так много людей, которые увидят твое лицо, как же они женятся на тебе?

Посреди смеха маска Нин Нин была снята. Смех резко превратился в крики ужаса. Ли Сюлань была поражена, а затем громко рассмеялась:

- И это самый красивый человек в мире?

То, что было представлено толпе, не было уродливым лицом.

Это, без сомнений, был монстр.

Нин Нин имела человеческие черты лица, но ни одно из них не совпадало. Глаза были разного размера, нос был слева, а рот – справа. Небольшие несоответствия, сложенные вместе, создали огромное противоречие, из-за которого ее лицо напоминало абстрактную картину Пикассо. Одного взгляда было достаточно, чтобы люди начали смеяться.

- Пффф! - человек рассмеялся, смех начал распространяться, люди окружили Нин Нин и смеялись один за другим, как если бы смотрели цирковое представление уродов.

- …Заткнитесь! - Босс Цюй медленно поднял голову и злобно посмотрел на них, - Смеяться запрещено, я убью каждого, кто засмеется!

Вчера гнев мужчина мог напугать всех, но сегодня это не сработало, так как он был привязан к столбу. Циркачи бросали ему под ноги дрова. Когда они закончили, Ли Сюлань приказала прислуге зажечь спичку и бросить в дрова. Огонь осветил внутренний двор и медленно двинулся к Боссу Цюй.

Было недостаточно сгореть заживо, ему нужно было испытать самое худшее страдание на земле.

Вещь, которую он любил больше всего на свете, должна быть уничтожена.

Люди били Нин Нин на глазах отца, насмехались, ругались и плевались. Внезапно кто-то предложил:

- Где деревянная шкатулка, пусть выберет деревянную куклу!

- Хорошая идея, - глаза Ли Сюлань вспыхнули, и она спросила служащего позади нее, - Где деревянная шкатулка? Вы видели шкатулку с деревянными куклами?

- Нет, - ответила прислуга, - Я пойду поищу.

Ли Сюлань взглянула на огонь, охвативший Босса Цюй, и нахмурилась:

- У нас недостаточно времени.

Внезапно Ли Сюлань жестоко засмеялась и сказала собравшимся людям:

- Мы будем голосовать, во что нам ее превратить!

- Заткнись! Прекрати это! - закричал на нее Босс Цюй, - Иди ко мне, моя дочь ничего плохого не сделала! Кто ты такая, чтобы с ней так поступать?

Толпа проигнорировала мужчину. Можно было сказать, что это именно то, каким они хотели видеть бывшего хозяина. Начались жаркие споры.

- Поющая собака!

- Демон из белой кости!

- Мышиная красавица!

- Большеголовый ребенок…о, это не сработает, у нее лишний вес.

Нин Нин лежала на земле и плакала. Она внезапно повернулась и посмотрела на человека, который предложил большеголового ребенка, и сказала:

- Ли Сюлань имеет полное право меня ненавидеть, но почему ты ненавидишь меня? Я не причиняла тебе вреда, я угощала тебя едой и даже давала новую одежду. Ты, ты благодарил меня и сказал, что отплатишь в будущем.

Парень, к которому Нин Нин обращалась, выглядел неловко. Чтобы провести черту между ними, он торопливо пнул девушку:

- Ты думала, что несколько закусок покорят меня! Моя семья занимается судоходством, у меня были птичьи гнезда и акульи плавники в детстве, я мог выбросить тарелку…

- Хватит! - Чэнь Цзюньянь бросился сквозь толпу, оттащил парня, затем наклонился и помог встать Нин Нин.

У девушки кружилась голова после избиения, Цюй Нин-эр внутри нее не понимала, почему это происходит. Актриса понимала, но ей было трудно вынести это. Нин Нин помогли подняться земли с окровавленным лицом. Она обернулась и поняла, что смотрит в лицо Чэнь Цзюньяня, девушка закричала и оттолкнула его, словно ее ужалил скорпион.

Чэнь Цзюньянь отступил на несколько шагов, чтобы его вновь не оттолкнули, но с горечью снова потянулся к Нин Нин:

- Не бойся, я не причиню тебе вреда, просто доверься мне.

Дрожа, Нин Нин смотрела на юношу, ее глаза говорили, что не верят ему.

В заснеженном дворе девушка отступала шаг за шагом, удаляясь от Чэнь Цзюньяня и становясь ближе к огню.

- Нин-эр! - Чэнь Цзюньянь сделал несколько шагов к девушке, - Доверься мне!

Нин Нин отвернулась и прыгнула в объятия Босса Цюй. Пламя охватило ее.

- Папа! - она жалобно плакала.

- Мне так грустно! Они сказали, что я уродливая!

- Так больно! Они избили меня!

- Так горячо! Обжигает! Папа, спаси меня, папа!

Босс Цюй, который был привязан к столбу, внезапно начал яростно сопротивляться. Огонь горел долго, отчего веревка, связывавшая руки, сгорела. Мужчина неожиданно освободился от веревок, но первое, что он сделал – это не стал выбираться из огня. Отец свернул дочери шею со слезами на глазах.

Жалобный вой прекратился. Нин Нин упала в объятия отца. Уродливое лицо покоилась на его плечах, как если бы она была ребенком, нашедшим спокойное место для сна. Босс Цюй обнял дочь. Он не умолял и не кричал, когда его сжигали. Босс, который не выказывал страха смерти, вдруг взорвался долгим, хриплым, горестным воем:

- Аааааааа!

Мужчина посмотрел на толпу, после того, как перестал стенать.

Все были напуганы выражением его лица и сделали шаг назад. Те, у кого было меньше мужества, отступили на пару-тройку шагов…

Когда люди увидели, что Босс Цюй встал и направился к ним с Нин Нин на руках, они поджали хвосты и убежали. Ли Сюлань почти убежала, но быстро вспомнила, что она больше не та девушка из цирка. Она была не одна, у нее была поддержка семьи Ли, и ей не нужно никого бояться. Ли Сюлань взяла себя в руки и приказала слугам:

- Пристрелите его!

Прислуга подняла оружие, и пули со свистом полетели в Босса Цюй! Одна попала в живот, другая – в колено, и мужчина упал на землю. Держа Нин Нин одной рукой и поддерживая себя другой, Босс Цюй поднялся с земли, полной снега и огня. Он посмотрел на всех и вскоре его взгляд остановился на Чэнь Цзюньяне.

- Я не умру, - несмотря на то, что пламя пожирало тело, огонь ненависти в глазах мужчины горел еще более яростно. Босс Цюй сказал Чэнь Цзюньяню слово в слово, - Даже если я умру, я не буду пить суп Мэн По. Я буду помнить, как ты выглядишь. Если я стану собакой, я перекушу тебе шею. Если я стану птицей, я выклюю тебе глаза. Жизнь за жизнью, в непрерывном цикле....ненависть будет длиться и после смерти!!!

Примечание от английского переводчика:

Распространенное китайское поверье – когда вы умираете, вам нужно выпить суп Мэн По, чтобы забыть свою прошлую жизнь, прежде чем вы сможете перевоплотиться.

http://tl.rulate.ru/book/52113/1859521