Готовый перевод I Tamed My Ex-Husband’s Mad Dog / Я приручила бешеного пса моего бывшего мужа: Глава 6. Вильгельм (4)

Рейнхардт взяла мальчишку и направилась прямиком в ванную. Он не желал, чтобы к нему прикасались люди, поэтому его реакция была естественной.

Старая леди пыталась отговорить ее пользоваться ванной замка Люден, потому что прошло много времени с тех пор, как ею пользовался ее владелец, но Рейнхардт махнула рукой, чтобы та вышла. Служанки вскипятили горячую воду и заполнили ванну, бросая взгляды на Рейнхардт и грязного мальчишки в нижнем белье.

История о слугах, которые пытались вымыть обцарапанного ребенка, уже распространилась по всему маленькому замку.

Рейнхардт попыталась опустить его в теплую воду, но тот не слушался. Сила ребенка была огромной, что она уже хорошо знала, и она не могла сдвинуть его, даже используя все свое тело.

После долгих раздумий она обняла ребенка. Он напрягся от неожиданного телесного контакта. Она обвила руками его тело. Поначалу ему было не по себе, но вскоре теплая вода расслабила его тело, и мальчишка, казалось, пребывал в хорошем настроении.

— Эй, а ты выглядишь хорошо.

Рейнхардт не волновало, что вода станет черной. Она взяла дорогое мыло и начала интенсивно втирать его в волосы ребенка. Ее движения были грубыми, потому что она никогда не мыла других людей, но ребенок мягко облокотился о ее руки. И то, что неожиданно открылось, было чистым лицом мальчика.

— Как и думала, ты еще мальчик.

Его тело обнажилось, когда его гигантская грязная одежда и другие вещи были сняты, он едва мог функционировать из-за них. Она с трудом их сняла — такими они были засохшими.

Когда она обмыла его водой, то обнаружила на его теле несколько больших ран. Она ожидала этого. Это были явные признаки чьего-то жестокого обращения.

— Бурр…

Только теперь, когда Рейнхардт увидела перед собой мальчика, она поняла, почему он впервые появился перед ней. После того, как он убил наемника, она сказала: «Ублюдок...»

Должно быть, было время, когда кто-то называл мальчика ублюдком. Таким образом, ребенок, который не мог понять на чью сторону встать, предстал перед ней, как хорошо воспитанная собака, услышав это слово.

Сколько оскорблений должен был вынести ребенок, чтобы откликаться на это имя?

Она чувствовала себя немного плохо, зная, что, по ее мнению, он уже настрадался от этого.

Рейнхардт нарочно повернула мальчишку и обтерла спину. Он вжал плечи, но не убежал.

Чтобы сменить грязную воду, горничным приходилось десятки раз входить и выходить из ванной.

— Что это?

Омывая мальчика, Рейнхардт обнаружила на его пальце кольцо. Оно было медным, с отсутствующим в нем камнем. Кольцо было в ужасном состоянии, на нем было довольно много царапин. Она задумалась, не по этой ли причине у нее болели пальцы, когда она удерживала мальчика за руку.

— Могу я взглянуть? — сказала она, снимая кольцо с его пальца. Мальчишка просто уставился на нее. Он даже не знал, что это такое.

«Фамильное?»

На случай, если из-за кольца ребенка можно будет опознать, она решила убрать его. Вымыв ребенка, Рейнхардт тоже принялась мыться.

Раны, от которых она страдала в течение долгого времени в тюрьме, все еще беспокоили ее. Вот почему у нее болели колени и локти. Рана, которую она получила, когда ее сначала пытали, не зажила даже во время путешествия.

Она остановилась на мгновение, когда горячая вода плеснула на нее. Нога, которую укусил наемник, была почти в таком же состоянии.

Рана заживала, но все еще было немного больно из-за брызг воды на эту область. Когда вода косалась кожи, боль была просто ужасной, а след был огромным.

— О, Боже мой. Это действительно…

Она небрежно посмотрела на раны и громко рассмеялась. В конце концов, сборник поэзий — это не сборник стихов. (п/п: Эта фраза означает разницу между тем, чтобы испытать что-то лично, а не просто увидеть от других людей.)

Именно в этот момент что-то теплое коснулось ее ноги. Ребенок, сидевший рядом с ней, голый, положил ладонь на рану.

Горничная неоднократно пыталась уговорить его уйти с ней, но он оставался здесь без одежды и вытирался.

Мальчишка присел на корточки и осторожно погладил рану.

Тап-тап.

Когда она посмотрела на ребенка, молча похлопывающего ее по ноге, взгляд Рейнхардт стал горьким.

— Спокойной ночи, мой милый яблочный пирожочек.

Эта жаркая и бессонная ночь, когда мальчишка гладил ее ладонью, напомнила ей о тепле, которое она чувствовала, когда отец похлопывал ее по плечу.

К счастью, благодаря горячей воде поднимался пар. Рейнхардт заплакала, погружая голову в воду. Ребенок просто уставился на нее и снова похлопал Рейнхардт по плечу.

Помывшись, она отвела его в столовую, едва держа глаза открытыми из-за усталости. Она подтолкнула к ребенку миску белого и пшеничного хлеба, а затем уронила голову на стол и заснула.

* * *

Ее глаза открылись.

В воздухе стоял легкий, слегка пыльный пшеничный запах.

Рейнхардт, с широко открытыми глазами, лежа улыбнулась, увидев перед собой еду. На кровати лежал белый хлеб, и было очевидно, кто его там оставил.

Прошло уже два месяца с тех пор, как она прибыла в замок Люден. Ребенок привык к жизни в нем. И она тоже.

Мальчишка, слепо следовавший за Рейнхардт, не так давно был с трудом убежден, что ему следует держаться от нее подальше по ночам. Однажды все поместье не спало всю ночь, потому что он так сильно рыдал, пытаясь остаться с ней. Только после того, как Рейнхардт несколько раз ударила его по заднице, он послушался, хотя сильное неодобрение на его лице было очевидным.

После этого он спокойно спал в комнате, которую она ему предоставила. Но он не мог сдерживаться, чтобы не оставлять белый хлеб на ее кровати, прокрадываясь к ней через окно.

Служанки сказали, что мальчишка не всегда ест белый хлеб, который дают вечером, и просто носит его с собой. Этот хлеб, вероятно, и есть тот самый недоеденный. Рейнхардт заерзала с хлебом во рту.

Зима в Людене уже началась. День благодарения был не за горами.

Перед замком уже лежали кучи соломы. Рабочие, которые с рассвета носили ее, деловито бегали по саду. Посмотрев на них из окна, Рейнхардт опустила занавеску.

Гобелен, на который она смотрела прошлой ночью, был свернут на одной стороне ее комнаты. Рейнхардт старалась как можно меньше обижать старую леди и просто сосредоточилась на выяснении условий жизни в замке.

Конечно, ее месть еще не закончилась.

«Я должна как-то зарабатывать деньги».

Пришло время вернуть все отцовское обратно. Она надеялась, что месть в этой драгоценной жизни не закончится только тем, что наследный принц станет калекой.

В ее предыдущей жизни Майкл плавно и удобно взобрался на трон Императора. Принцесса Канария стала Императрицей и родила троих детей. Рейнхардт не могла вынести даже мысли, что это произойдет снова.

В прошлой жизни ей потребовалось три года, чтобы прийти в себя в поместье Хелька. Смерть Хью Линке и ее развод стали для нее большим ударом. Сколько бы она ни пила, она не могла заснуть, поэтому она напивалась до устали. Даже после того, как она решила отомстить, она не знала, как это осуществить, потому что плохо знала о работе Хельки.

Некому было помочь женщине, которая прожила прекрасную жизнь принцессы, управлять поместьем. Десятки собак стекались в богатое поместье Хельки за едой.

«Хорошо, что здесь нет таких псин».

Она намазала джем, прожевала и проглотила хлеб.

Шесть месяцев снега в год в поместье Люден.

Их основная продукция — картофель.

Раньше это были кукуруза и ячмень, но они потреблялись только на территории. Все потому, что здесь было много гор и недостаточно земли для взращивания многих культур.

Число молодых людей также было неясно. Большинство из них бежали в горы или работали в столице, вместо того чтобы сдавать землю в аренду, потому что они были бедны.

Еще здесь есть большое озеро, но оно тоже замерзает на полгода.

Подводя итог, можно сказать, что здесь было мало способов заработка.

Это была большая проблема.

Ей нужны были деньги, чтобы отомстить.

Ей вдруг стало не хватать солдат поместья Хельки.

Она тайно собрала 3000 солдат. А чтобы завести здесь такую армию, ей нужно сколотить целое состояние. Еда, потребляемая 3000 человек каждый день, была немалой. Хелька была достаточно богата, чтобы это оплачивать, только потому, что это самая богатая территория в империи Аланкес.

Но в Людене это было невозможно.

«Мне следует подумать. Должно же быть что-то, если я хорошенько поразмыслю».

Рейнхардт попыталась вспомнить свою предыдущую жизнь. К тому времени, когда поместье Хелька находилось в ее руках около пяти лет, она смогла понять, как идут деньги.

Примерно через 10 лет она начала читать про такие вещи, как что было популярно в столице, чего не хватало в этом районе, и какое место было самым продвинутым, а какое — самым отстающим.

...Но она начала это узнавать, когда ей было 34 года. Сейчас Рейнхардт было 24.

«Мне следовало меньше пить».

Бам.

Когда у нее бывало похмелье, Рейнхардт утыкалась лбом в стол и жалела, что так нажиралась.

В поместье Хелька было достаточно денег, чтобы закупать горы алкоголя, и она пила эти горы каждый день. Обычно она теряла день из-за похмелья. Позже она говорила: «Поскольку я пила слишком много, моя питьевая способность усилилась, поэтому я чувствовала себя сытой, когда пила меньше».

Она была пьяна весь день, выпитого в одиночку было достаточно, чтобы обжечь горло.

— ...Подожди-ка.

Она приподняла бровь.

Она чувствовала, что была близка к тому, чтобы что-то вспомнить и уловить эту мысль в своей голове.

Что?..

Она помнила...

Что же это было?..

Тук-тук.

— Агх!

Только она хотела словить нужную мысль, как кто-то постучал в дверь. Рейнхардт упала на стол со стоном.

Кто это?

Ее обиженный взгляд остановился на только что вошедшей Саре.

— ...Ах, мадам.

— Вы хорошо спали?

— Благодаря тебе. Во дворе с утра было шумно…

— Нам нужно заранее запастись соломой для лошадей на зиму. Прошу вас смириться с этим еще немного.

Сара никогда не говорила: «Прошу прощения».

Это гордость старой леди. Однако Рейнхардт не возражала и покачала головой.

— Все в порядке, я не могу морить лошадей голодом всю зиму только для того, чтобы немного поспать.

— Да, и...

— Говори.

— Я имею в виду мальчика.

Ребенок, которого Рейнхардт подобрала по дороге в Люден. Благодаря ребенку, который оставил сегодня белый хлеб, Рейнхардт наполнила им свой желудок..

Сара очень его ненавидела и редко упоминала о нем при Рейнхардт. Причина была в том, что он не очень хорошо говорил. Это потому, что у него не было имени. Теперь, когда она упомянула о нем, возможно, это связано с вещами, которые он оставил для Рейнхардт.

— Ты что-нибудь узнала?

— Да. Ну, рабочий, носящий солому сегодня утром, узнал его.

— Правда?

Ее глаза заблестели, заинтересовавшись тем, что она могла услышать. Сара колебалась.

— У него есть родители? Сколько ему лет? Как его зовут?

Рейнхардт продолжала спрашивать, выплескивая свое рвение и удивление.

— Если бы у него были родители, мне пришлось бы позвать их и избить! О Боже, они оставили такого ребенка в горах! Когда я впервые увидела его, я подумала, что он какой-нибудь монстр!

— ...

Взгляд Сары привел Рейнхардт в чувство.

— ...В любом случае, просто расскажи мне.

— Ну, это недолгая история.

— Что ж, он так бродил вокруг горы, так что он не может быть из приличного дома. Особенно в этом месте.

В такой суровой стране, как Люден, дети для своих семей — все равно что собственность. Даже если им было всего пять или шесть лет, они должны были вырывать траву и помогать с работой. Мальчишке, которого она подобрала, должно было быть лет двенадцать или, по крайней мере, четырнадцать. Кроме того, он был чрезвычайно сильным. У семьи, которая пренебрегает таким хорошим работником, должно быть много проблем.

— ...Удивительно, но он не сын простолюдина.

— Хм?

Сара вздохнула.

— Рабочий, узнавший его, живет в деревне, примерно в неделе езды отсюда. Он сказал, что он сын семьи Крон.

Крон…

Она уже много раз слышала эту фамилию.

Однажды она выучила наизусть список дворян Аланкеса в качестве наследной принцессы.

Может, они из какой-либо падшей знатной семьи?

Сара продолжала объяснять перед ней, наклонив голову.

— Крон — это семья, на которую напали и уничтожили варвары. Они когда-то были вассалами семьи Пледон.

— О, боже...

— Дочь едва выжила, но потом, десять месяцев спустя, скончалась.

Лицо Рейнхардт посуровело. Смысл заявления о том, что женщина умерла десять месяцев спустя, был очевиден.

Сара вздохнула и продолжила:

— Она родила этого ребенка и с позором повесилась.

В этот момент Рейнхардт вскочила, как будто ее ударила молния.

Крон, она знала эту фамилию.

— Его зовут Вилл. Рабочий сказал, что он не знает, кто начал его так называть, но в конце концов все его так называли — «Вилл Крон».

Человек, который однажды внезапно появился и стал героем войны Аланкеса.

Он был известен смешанным варварским происхождением и стоял перед выбравшим его Михаилом Аланкесом, став первым верным псом наследного принца.

Но она знала его настоящее происхождение.

Он был не смешанной варварской крови.

Он был незаконнорожденным сыном Императора.

http://tl.rulate.ru/book/51800/1439800