Готовый перевод Хрустальная Соня. / Хрустальная Соня.: 1.1.

Из созерцательного настроения меня выдернул громкий цокот каблучков.

— Соня, Соня! Идем скорее, там Нила бьют! — подлетела ко мне, заламывая руки и строя печальные глаза Мила, официантка из портовой забегаловки. Не удивительно, что я с ней знакома — островок, на котором я обреталась, был небольшой, как в шутке у одного сатирика: страна маленькая, все друг друга в лицо знают. Ее неприкрытый детский интерес вспыхивающий при встречах, вгонял меня в ступор, заставляя трястись и сильнее сжимать зубы. Мила была любительницей всего необычного, а я была именно таким. Я была чужой. Для всех вокруг. И внутренне даже для себя.

Тот, кого били, был бродяжкой-воришкой, не раз попадавшемся в руки оскорбленных обворованных граждан. Да что поделать — парень-то клептоман. Вот время от времени его и пинали по ребрам особо обиженные. Смысл спешить?

— А мне там что делать? Могу только последнюю помощь оказать, да заупокойную спеть, — равнодушно пожала плечами, демонстративно зевая и почесывая в ухе. Не лезь в драку — не будешь знаком с проблемами лично.

— Просто побудь со всеми нами. Чем больше недовольных, тем выше шанс спасти его, — уверенно отчеканила она, больше не споря и хватая меня за рукав кофты, утягивая по направлению к рассыпающейся верфи. Какая же еще наивная девочка. Даже странно: работая официанткой в портовом баре, она явно успела пройти хоть какую-то школу жизни. Уныло выдохнув и мысленно подсчитав оставшиеся в пачке сигаретки, все же сочла ее предложение дельным — возможно и стрельнуть у кого получится. Мне очень нужно, хоть идти и не хотелось, но до зарплаты еще неделя, а золотые нужны уже сейчас и совсем на другое.

— О, Хрустальная, и ты тут, — весело выдохнул Хеккет, сразу оказываясь непозволительно близко и, обнимая рукой за талию, притянул к себе. Меня ощутимо передернуло. Эй, тебе что, кто-то свыше разрешение выдал на то, чтобы эту тушку лапать?!

А прозвище-то прицепилось, не отдерешь. Насмотревшись когда-то там, в прошлом, того, что, набрав определенное количество воды в бокал, можно извлечь звук, в один прекрасный рабочий день я начала экспериментировать. Хеккет и его друзья, зайдя посмотреть на новенькую, то есть на меня, стали свидетелями того, как я фальшиво наигрываю Чижика-Пыжика. Прозвище в их просветленных головах возникло сразу, и стала я Хрустальной Соней. Ничего возвышенного, лишь чужой повернутый ум. Ну, заодно и фамилия у меня появилась.

— С какого благословления ты руки распускать удумал? — щипая его за кожу, выдохнула я. Чужое тепло больше нервировало, нежели реально грело. Я не в том настроении, чтобы объятиям радоваться. Тем более его.

— Сам захотел. Чего тут такого? — пожал он плечами, резко подхватывая меня и садясь на ближайшую бочку. Сказать, что я малость прифигела, не сказать ничего. — Гляди лучше: сегодня кто-то явно переборщил с нормой, — почти ласково прошептал на ухо, пока я силилась вырваться из стальной хватки. Какое самомнение, блин. И как отвратительно.

А Нилу, тем временем, и правда приходилось не сладко: загнав в угол, пара мужичков с татуировками явно хотели сделать его инвалидом.

— Откуда они? Никогда не видела, — немного повернув голову назад, спросила я.

— Эй, почему ты интересуешься кем угодно, но только не мной? — капризно проговорил парень. Удар локтем по ребрам он принял со смешком, выдыхая теплый воздух мне прямо в ухо. Я вновь дернулась. — Они моряки — недавно приплыли, скоро уплывают. Так, ничего особого.

— Хеккет! Да помоги же ты ему! — Мила, стоящая рядом, страдальчески заломила руки. — Ну что же вы все сидите?

— Он сам виноват. Не нужно было воровать, — фыркнул кто-то из ребят. Не знаю кто, мне было крайне лень запоминать их имена и клички. Так что знала через одного. Или через двух…

— Его же убьют!

— Это будет прикольно, — весело склонил голову набок Хару, тот еще проходимец и любитель залезть под юбку. Иногда и в штаны, чего не отрицал. А вот взгляд Милы, адресованный уже мне, восприняла с болью в сердце, еще не успевшем окончательно огрубеть от ненужности.

Кто-то радостно засвистел, кто-то заулюлюкал, когда, резко вырвавшись из рук и взметая подол укороченной впереди юбки, я широким шагом направилась к обидчикам. Милу, которая явно хотела не этого, мягко перехватили, утягивая обратно. У этой стаи людей был свой закон: только за своих. Истекай ты кровью у них под дверью, они лишь отволокут тебя подальше, чтобы дорожку не запачкал. Чужаку ничем не помогут. Белый-белый город с черным сердцем.

Объясняться с явно полюбившими вкус и запах крови мужичками не захотела. Просто сразу ударила что есть мочи между ног первого, молясь, чтобы мои хилые штаны не треснули. Второму прилетело кулаком в висок, благо разгоряченный финский парень не успел вовремя отреагировать на то, что у них появился еще один фронт. Тело грузно осело на землю, открывая вид на испуганного побитого паренька, свернувшегося в калачик и пытающегося закрыть голову и живот.

— Вставай, — скомандовала ему, оборачиваясь к пришедшему в себя первому и резко садясь на корточки. Какой-то он слишком шустрый для того, кому по яйцам дали. Да только не проблема и это: не зря же я в свое время столько нервов убила и пота пролила, прыгая на линолеуме тренировочного зала? А ведь все, в начале, было лишь для того, дабы был плоский животик и подтянутая задница. А что в результате? Правильно.

Другой мир.

О том, что я не дома, поняла далеко не сразу. Впрочем, вру: мне ответили зеркала. Чужое лицо, с расширенными крестами зрачков на желтом фоне, с выпирающими скулами на худом, если не тощем лице, с еще по-детски припухшими губами — все это привело в такой ступор и одновременный ужас, что дежурившему рядом врачу пришлось ввести мне успокоительное, которое неожиданно вырубило меня еще на сутки. Второе мое пробуждение было куда более быстрым. В комнате с, почему-то запомнилось, мягко-зелеными шторами никого не было. Быстро подскочив на кровати и отметив неприятную, болезненную худобу своего тела, я, пошатываясь, кое-как доковыляла до настенного зеркала, где снова увидела тоже самое — не я. Это не я.

На повторно скрутивший приступ истерики прибежала Ника, в чей дом меня тогда определили, и у которой я жила и сейчас. Объяснить ей причину того, почему я хриплю, раздираю ногтями кожу и, услышав свой голос, куда более высокий и мелодичный, чем до этого, начинаю кричать еще громче, я не смогла. Она просидела со мной пол часа, если не больше, в обнимку, раскачиваясь и пытаясь успокоить, пока старенький доктор спешил с другой стороны острова.

Трудно описать то, что в первую очередь было не так. Начать хотя бы с того, что было крайне трудно смириться с совершенно иным прикусом зубов во рту. Наверное, это было самое трудное из всего того, что я пережила после пробуждения. Заносы тела на поворотах, когда мне разрешили ходить и выдали одежду. Моторика и мимика. Голос. Вечно лезущие в нос длинные темные волосы, на макушке росшие непонятным одуванчиком. Слишком четкое зрение, и, как следствие, более яркие окружающие краски. Все это, в мелочах и в общем, бесило, нервировало, пугало.

Это было первой частью. Второй стал мир. Начиная от звуков, заканчивая небом, на котором была уйма совершенно незнакомых мне созвездий и три луны. Было огромное море рядом. Наверное, последнее и стало тем, что меня успокоило — оно было соленым, и в нем водилась узнаваемая мною рыба, у местных носящая точно такие же названия, как и там, откуда я родом.

Откуда я. Вспоминать не хотелось. Не могла лишь вспомнить о том, почему я тут. Потом и это желание притерлось, а сознание, временами, начало подкидывать крошечные клочки воспоминаний, иногда повторяющихся во снах. Хоть миры и разные, а люди все равно одинаковые. А пока они есть, я как-нибудь выкручусь. Или нет. Совершенно не имею представления о том, что мне делать дальше.

***

Мужчина решил пустить в дело нож, вновь поворачиваясь ко мне лицом после еще одной неудачной атаки и моего уклона. Рывок вперед, поворот на месте, захват и резкий переворот чужого тела, держа противника за ведущую в данном бою руку особого труда не принесли. После — удар под дых.

Публика восторженно зааплодировала.

— Добивай его! — какой-то псих, не иначе, азартно подался вперед, подхватывая выпавший нож и протягивая его мне.

Взяв оружие в руки, задумчиво взвесила в ладони, подержала на пальцах, ловя баланс. Окружающие предвкушающе притихли. Всхлипнула Мила.

Тихо свистнув, нож воткнулся в дерево между ног у Хеккета, от неожиданности дернувшегося, а после и вовсе вскочившего.

— Какого черта? — зло выкрикнул он, быстро подходя ко мне.

— Обычного. Ты позволил чужакам начать избивать мальчика. И ты прекрасно знаешь о том, что он болен. Это низко.

— Ахаха, бродяжка зубки показала, — залился смехом кто-то из присутствующих. Его поддержали.

— Совсем страх потеряла? — подойдя ко мне вплотную и наклонившись к лицу, процедил парень. Я мрачно посмотрела в ответ.

— Зачем мне бояться больного ублюдка с манией величия?

Вставая с земли и сплевывая кровь из разбитой губы, почему-то подумала о том, что у меня явно проблемы с инстинктом самосохранения.

Шансы на победу пятьдесят на пятьдесят и то, если меня опять не начнет заносить на поворотах. Привыкнуть к новому телу оказалось крайне трудно. К рефлексам и реакции тем более. А сама причина драки уже по-тихому свалила в ближайший переулок, не забыв прихватить и свою сумку, и кошельки обидчиков.

— Не зли меня, Сонечка. Иначе будет больно, — ощерился Хеккет, разом из милого симпатяги превращаясь в злобного утырка.

— Правда? Скажешь, когда нужно будет бояться? — мне нужно было что-то с собой делать — язык явно против меня. Но кто бы знал то, как сильно я ненавижу ласкательную версию этого имени…

Парень ничего не сказал, лишь быстро замахнулся во второй раз. Глаза, с которыми смогла прийти хоть к какому-то консенсусу, отметили открывшуюся грудь.

Уйдя вправо, повернулась боком, пропуская кулак парня перед собой и, коротко замахнувшись, ударила в солнечное сплетение локтем, после — кулаком в кадык. Хеккет слег там, где стоял, задушено хрипя и сгибаясь пополам. Я стояла рядом, переваривая произошедшее и чувствуя, как учащенно бьется сердце и трясутся руки и ноги.

Добра в этой истории явно не будет.

— А ну, что это вы тут делаете?! — да твою же... Только тебя сейчас здесь и не хватало!

Николетта грозно возвышалась над всеми нами, уперев руки в бока и явно желая убивать. Народ струхнул. Я рухнула на колени, осознавая, что с легкостью могла прибить этого идиота, быстро пробегая пальцами по его шее и осматривая кадык.

— Нет, не отмажешься от меня, — хрипло рассмеялся он, дергая на себя и целуя. Протестующе взвыв, укусила его за губу, вырываясь, и, вскочив на ноги, бросилась прочь. Вслед послышался довольный хриплый смех.

Я просто решила проверить — жив ли ты. Права была та тетка вчерашняя. Я мерзость. Саму от себя тошнит.

Квартала через два опомнилась, останавливаясь и пытаясь понять то, где нахожусь. Увы — ночь, улица, фонарь, аптека не давали ясных ориентиров. Да и аптеки не было, что еще сильнее огорчало, а фонарь работал через раз, постоянно мигая и потрескивая.

— Эй, псс, — от неожиданности подпрыгнула на месте, резко разворачиваясь в сторону позвавшего, и неосознанно схватилась за сердце.

— Твою же мать, Нил! Из-за тебя теперь у меня проблемы! — накинулась на него, подходя ближе и отвешивая легкую оплеуху. Побитый парень только весело чихнул и поманил за собой. Пара домов, несколько заборов с парочки которых я улетела в кусты зацепившись юбкой, тройка злых Бобиков, чуть не лишивших меня и Нила святого (у кого что) и я уже была готова вернуться обратно и избить оставшихся членов банды Хеккета.

— Гляди, — тихо прошептал Нил, когда мы нырнули к нему в дом и он зажег настольную лампу, неожиданно ярко осветившую все вокруг. Не знаю, что он там пытался мне продемонстрировать, но огромный рыжий тараканище на стене занимал все мое внимание, пугая до нервной дрожи. Тихонько стянув ботинок, я на одной ноге допрыгала к нему и, размахнувшись посильней, что есть силы впечатала в стену.

На чердаке что-то звучно рухнуло — меня и парня осыпало пылью.

— Он же был домашний, прикормленный! — мрачно выдал он, сдувая пылинки с носа и указывая на труп. Независимо пожав плечами и состроив невинное выражение лица, обула орудие убийства обратно на ногу и тихонько покосилась взглядом на стену: точно мертв.

— Так что там у тебя? — подойдя к столу и склонившись над сумкой, полюбопытствовала я. Расцветшее в широкой улыбке лицо Нила, казалось, могло затмить собой солнце. Наверху в сумке оказался какой-то свернутый в несколько раз лист, чуть поблескивающий, будто лакированный. Ничего особого.

— И?

— Что значит «и»?! — возмущенно взвился он, принимаясь нервно ходить по кругу. — Это же! Это же! Это же Карта! Карта морей Внешнего Мира!

Я недоуменно склонила голову набок. И что это за хрень такая, раз с такой помпой оглашена? Зачем столько ажиотажа? Про Внешний Мир слышала уже — поговаривали, что именно в нем есть магия, о которой местное население, впрочем, не особо и любило говорить. Вернее, не так: они старались обходить эту тему любыми путями.

Я же эти слухи воспринимала с огромным скепсисом — магия? Нет, ребята, это вы уже слишком заврались. Мне достаточно того, что я в этой жопе иномирной почти год торчу.

— Это тебя из-за нее в переулке били?

— Не, там били за кошелек, — отмахнулся он, вытряхивая содержимое объемной сумки: пара кошелей, несколько колец и сережек, ни у одной из которых почему-то не было пары, какие-то блестящие камешки и, поверх всей этой горки, все та же непонятная карта.

— Ну, теперь осталось еще серебряные башмачки и Тотошку отыскать и отправиться в путешествия портало-стопом, — съехидничала, крутя в пальцах понравившийся браслет с ультрамариновым камнем в окружении куда более бледных собратьев. Кожаный ремешок, крепивший его на руке, выглядел как новый. Да и камни блестели, будто только из магазина. — Ты что, с прилавка его стащил?

— Не-а, с корабля, — помотал он головой. — И нет никаких, как ты сказала, портало-стопов — или как там? — не будет. Эта карта позволяет увидеть вражеские корабли на определенном от нее, карты, расстоянии. Говорят, что на ней будет высвечиваться судно и его название.

— «Говорят»? — скептически усмехнулась я. — Ты, друг мой, в эти все «говорят» не верь. Да и, что интересно, а как именно эта бумажка работает?

— Нужен специальный умелец, — почесав в затылке, нехотя признал он. — Говорят, есть специально обученные люди, навигаторы — на вес золота. Они маги, которые умеют пользоваться этими Картами. Будто дарят им свое внутреннее пламя, — он запнулся, глядя на меня чуть виновато. — Я тут не особо уверен — до меня только слухи доходили, да легенды. Но Карта же есть! А значит и люди не лгали!

— Ну, это неизвестно доподлинно. Лучше скажи: что делать-то собираешься? — я, уже чуть более заинтересованно, но все еще насмешливо, кивнула на обсуждаемую бумажку, которая в развернутом состоянии оказалась просто белым листом.

Будто какая-то карта мародеров. Осталось еще Гарри найти или, на крайний случай, волшебную палочку и, заговорщицки прошептав над бумагой «торжественно клянусь, что не буду тварью», активировать ее.

Иначе никак.

— Не знаю...

Его перебил шум во дворе. Кто-то активно ломился к дому, на пути застревая в разросшемся кустарнике шиповника. За садиком снаружи никто не присматривал, позволяя ему расти как угодно его цветочной душе и создавать природную защиту от любопытных носов.

— О, черт, меня нашли! — парень заметался по дому, не зная за что хвататься в первую очередь. Скользнув к окну, я осторожно выглянула наружу: человек пять, не местные и явно активно желающие свидания с Нилом. Еще несколько, явно подумав о последствиях, решили обойти дом по кругу, отсекая последние пути к отступлению.

— Мы в кольце, не сбежать, — парень взвыл и, быстро свалив все вещи обратно в суму, да еще что-то вытащив из стола и бросив в общую кучу, метнулся к виднеющемуся на полу люку погреба, рывком открывая крышку и взметывая облачка пыли.

— Живо вниз! — я не заставила себя долго ждать и, подобрав юбку, проигнорировав ступени спрыгнула, весьма удачно не цепляя стоящие рядом банки из-под каких-то солений.

Вокруг было темно, все так же пыльно и, кажется, все это место являлось домом тех самых прикормленных тараканов…

— Нил, давай быстрее, — я не то, чтобы боялась этих тварей, но любви к ним не испытывала ни на грамм.

Сверху послышался подозрительный звон разбитого стекла, после чего последовала яркая вспышка света — следуя моему примеру да успев еще и захлопнуть крышку погреба, Нил ловко запрыгнул ко мне.

— Порядок! — уверенно отозвался он, вынимая откуда-то из кармана маленький фонарик и, пару раз стукнув им по ближайшей стене, таким нехитрым образом заставил его светить, выхватывая темный провал впереди.

Сверху начало подозрительно тянуть горелым.

— Ты нас решил поджечь? — вскинула бровь, закидывая голову и неприязненно отмечая ползущий сквозь щели неплотно подогнанной крышки люка дым.

— Просто иди за мной, — уверенно отозвался парень, размашисто шагая вперед.

Пожав плечами и чуть пригнувшись — Нил был ниже на голову, в отличие от меня спокойно проходя по длинному кишечнику хода, последовала за уверенным воришкой. Отодвигая местами висевшую паутину, я невольно прислушивалась к шуму горящего здания, которое быстро оставалось позади — видимо, Нил не раз уже уходил этой дорогой: было относительно чисто, да и ноги я не сбивала о неожиданные булыжники или корни деревьев.

Выход показался скоро, пусть под землей и казалось, что время стоит на месте — я знала, что прошло всего ничего.

Впереди было яркое звездное небо и три луны, свойственные для этого мира. Кажется, их звали Месяц, Леля и Фата, а для меня просто три огромных блина в небе, которые вели себя как обычные луны, даже приливы-отливы не были какими-то сверх выдающимися в этом странном мире.

— Красотень! — довольно выдохнул воришка, будто это не у него за спиной где-то там, в начале тоннеля, горел и рушился один из заброшенных домов. — Ну че, дальше разойдемся?

— Поматросил и бросил, — усмехнулась я, согласно кивая. Проблем парень мне и так уже успел надарить, пора и честь знать.

Нил шустро умелся куда-то вбок, а я, еще раз неприязненно, но с долей любования и завороженности взглянув на почти разноцветное небо, где луны начинали заходить одна за другую, быстро разулась, чтобы не набрать песка пляжа, куда выходил ход и пошагала к кромке моря. С удовольствием окуная разгоряченные ноги в прохладную воду и пропуская песок между пальцев, неторопливо пошагала к виднеющейся вдали верфи, откуда могла спокойно, без блужданий, добраться до дома.

Женский силуэт, огромный, чуть полупрозрачный, с разведенными в стороны руками ладонями вверх, над которыми висели в воздухе огромные чаши, я сначала не заметила, погрузившись куда-то в свои мысли. Очнулась лишь тогда, когда мир вокруг меня из цветного и радужного неожиданно чуть потускнел, а после окрасился ярко-алым, почти слепящим.

Это-то меня и выдернуло наружу, заставляя вскинуть голову к небу, где была теперь только одна луна, не знаю какая, но именно она создавала такой окружающий цвет, став алой.

Под ней, с развевающимися лентами, одна из которых чуть сползла вбок с глаз, но все еще закрывала их, по пояс виднелась женщина.

С тяжелым ожерельем на шее, с легкой улыбкой на полных губах, с высоким головным убором — кокошником, под который были убраны волосы и наверху которого крепилось что-то наподобие весов — именно их чаши были над ее ладонями, она была величественной, могучей и прекрасной. Она завораживала и заставляла забыть о том, как дышать.

Это была Матерь Моря — богиня, чьим именем клялись все моряки, когда-либо проплывающие у нас в Бархатном море и заходящие в порт. Я, оказавшись в этом странном мире, не спешила с ними общаться, понимая то, что им, уставшим от долгого пути без суши, в первую очередь нужно было отдохнуть — и не языком, а телом.

Не до трепа с какой-то малолеткой, которой я теперь была, в общем. Но вот парень своего не упускал, пусть принося всего лишь крохи.

По все тем же легендам, которыми он меня изредка пичкал, эту богиню можно было увидеть только во время парада лун — она, молчаливая и прекрасная, появлялась всего на несколько мгновений, иногда одаривая увидевших ее людей благодатью.

У нас, на острове, ее никто не видел — Нил был в этом уверен, а я сейчас не хотела даже мысленно над ним насмехаться, полностью поглощенная чарующим видением.

Со всеми пряниками так же было еще одно поверье, уже куда более страшное: когда лента с глаз богини окончательно спадет, то она перестанет удерживать чашу весов равновесия и возьмется за меч, карая виновных. Наступит новая эра.

С учетом того, что люди во все времена, эпохи и, как оказалось, во всех мирах одинаковы, то с падением ленты могла начаться ужасно кровавая эпоха.

Не имея ни возможности, ни желания двигаться, я с оглушительно громко бьющимся сердцем наблюдала за тем, как одна из лент тепло-желтого света, потянувшись ко мне, будто обернула собой, пряча от всего мира.

Под моими ногами что-то ярко засветилось – чуть опустив голову, но так, чтобы ни в коем случае не потерять из вида ее — прекрасную и таинственную, я обнаружила несколько небольших бусинок: возможно просто бус, а может жемчужин, которые море часто дарило земным обитателям. Те светились сиреневым светом, мягким и чуть мерцающим. И, через пару секунд, лента вокруг меня будто впитала его, а после, невесомо бархатно коснувшись, резко припала ко мне, становясь второй кожей, проникая внутрь, будто не просто к сердцу — к душе.

Сознание начало меркнуть. Последний брошенный взгляд на Матерь Моря подарил мне все ту же ласковую улыбку.

http://tl.rulate.ru/book/4857/88562