Готовый перевод Рангику все предали / Рангику все предали: 07: Глава 4. Эксперименты и их последствия

Этим прекрасным свежим утром, сытый и почти довольный я, ждал около своего нового дома своих же первых подопытных. До сих пор не уверен, нужны они мне или нет, но пусть будут, наверно. Пусть у меня и нет Хоугиоку, но я представляю принцип его действий. Он побуждает разум к действию, открывает путь к достижению мечты и побудить по этому пути идти, а непосредственно желания не исполняет. Это что-то вроде удочки жаждущему рыбы, вместо самой рыбы. Или даже больше: это осознание для жаждущего рыбы, что он жаждет именно рыбы и что для выполнения своей мечты ему нужно пойти и порыбачить.

Подопытные появились во время. Сначала робко заглянули во двор, после чего, не горя решительностью, всё же вошли.

— О, вы пришли, хорошо. Теперь идём за мной, я знаю одно местечко для тренировок, где мы никому не будем мешать, — не дав своей дичи шанса на побег, я сразу принял гостей в оборот и повёл их в горы скрывающие рейацу.

— Говорят, она подруга Гина, — шепотом поделилась со своими друзьями ценной информацией за моей спиной Ая, к счастью не догадавшись сделать этого ранее.

— Нам конец, — тихо пискнула Пико, запоздало начав осознавать всю глубину своего положения.

— А мне она понравилась. Добрая, — не согласилась Рицу. — Не думаю, что она нас убить решила.

— Вообще-то так и есть, я буду вас убивать, — повернулся я, безмятежно улыбнувшись.

— Ха-хаа, смешная шутка, — нервно ответила Ая.

Очень скоро, через десять минут длинных прыжков, мы оказались в ущелье, точнее долине, окружённой горами. Идеальное место для тренировок. Заметив, что горы притупляют рейацу, троица занервничала ещё сильнее.

— Ладно, начнём с Пико, а вы двое подождёте, — сказал я и заключил их в перевёрнутую призму. — Бакудо номер семьдесят три, Тозаншо.

— Казенохара… — высвободила свой клинок Пико.

— Слишком медленно, — ударила я её по лицу наотмашь.

— А-а-а! — заорала она от боли, отлетая и врезаясь в камень.

— Прошу прощения, — произнёс я и начал медленно подходить к ней.

— Пико! — заорал Рицу за барьером.

Пико пыталась меня атаковать, но я все её атаки отражал голой рукой, для меня они были подобно ударам подушкой или прутиком, оставляя алые линии на коже. Я терпеливо ждал, когда Пико воспрянет духом, а потому наносил не сильные удары, достаточные, чтобы оставить синяки по всему телу. Так, планомерно избивая её, не давая убежать, доводил до смерти, внимательно отслеживая состояние организма. А организм её был истощён и уже подключил внутренние резервы, вроде жирового запаса, так что я ждал между атаками ещё больше, давая время восстановиться, изображая из себя маньяка играющего с жертвой. Воздев клинок, медленно приближался, а потом прислонял к коже и слегка надавливал, сдирая; доводил её до предела.

Я помню, как читал мангу и видел, как Айзен сражался с отцом Ичиго, как Айзен ослабел, двигался медленнее, и не использовал иллюзии, сражаясь честно. Всё для того, чтобы достичь предела. И сейчас я перед собой видел кровавое месиво, а точнее тесто, из которого можно будет слепить что угодно. Остался всего один шаг.

— Умри, — безучастно произнёс я, проткнув сердце и передавая рейрёку, а потом пнул её тело, убирая за пределы видимости и скрывая барьером. Для оставшихся это должно было выглядеть как убийство. — Она меня разочаровала, не успела стать сильнее, как я того желала!

— Теперь ты, Рицу, — я разломал барьер, схватив его за лицо, а потом заключил в барьер Ая.

— Рицу! Нет! — в отчаянии заорала Ая, сбивая руки в кровь в бессильной попытке пробить барьер.

Рицу вообще не имел шикая, но был достаточно силён, чтобы его пробудить. Я начал избивать его, и когда он уже был на грани, чтобы использовать внутренние резервы, его рейацу резко подскочило, а сам он отпрыгнул от меня, ускорившись. Его клинок мгновенно потемнел, а вокруг него закрутился ветер.

— Направь мой полёт, Куроцубаса! — заорал он и, ускорившись, чуть не убил меня.

— Рычи, Хайнеко, — высвободил я свой шикай, но он не распался пеплом, а уменьшился и превратился в маленький пепельный ножик.

Два клинка столкнулись, ветер ударил в стороны, раскалывая землю между нами. Рицу истощил всё рейацу и замер. Его глаза превратились в блюдца, наблюдая за тем, как мой клинок пронзает его грудную клетку и достигает сердца. А затем я повторил ту же процедуру, что провёл с Пико, передал рейрёку, пнул за пределы видимости и укрыл барьером, сделав видимость мгновенной смерти. А всё для последнего актёра этой сцены, Ая сломала барьер и атаковала меня со всей силы.

— Ты! Как ты могла?! Это не сойдёт тебе с рук! — заливаясь слезами, яростно орала она.

— Они меня разочаровали. Как лейтенант я имею право чистить свой отряд от преступных элементов, так что это вполне сойдёт мне с рук. Ты напала на вышестоящего офицера, наказание — казнь.

Ая была в отчаянии, ненавидела меня так сильно, насколько могла, но неумолимо проигрывала мне. Я также методично избивал и пытал её. Было трудно не перейти грань, за которой Ая сломается.

В отличие от других Ая не становилась сильнее, но она росла в мастерстве, точнее в том, что у неё было всё меньше задержек в реакции. Она двигалась все опытнее, хоть и по-прежнему резко и неуклюже. Поскольку плавность движений больше нужна тихому убийце, а не синигами, я решил не исправлять неуклюжесть, лишние мельтешения способны запутать возможного врага.

— Вот и всё, — произнёс я, пронзая её сердце. — Привет, Гин, это не то, что ты думаешь.

— Ай-ай-ай, я думал моя дорогая Рангику их тренирует так. Значит, они тебе надоели, и ты решила их убить?

Я хотел было сказать, что «это не то, о чём ты подумал, Гин!», но передумал, вместо этого ответив иное.

— Хорошо, Гин, это было именно то, о чём ты подумал, — я кивнул, вставляя смысловую паузу, и только после этого добавив. — Да, я тренировала их.

Неожиданно для меня, инстинкты Рангику взвыли, я почувствовал в груди ощущение любви и беспокойства за Гина. Повернувшись, открываю глаза и внимательно вглядываюсь в его лицо. Оно было непроницаемо, но интуиция говорила, что Гин… Плачет?

— Гин… С тобой всё в порядке? Я… — что-то подсказало приблизиться к нему и коснуться его лица пальцами, убрав в сторону волосы. — Прости…

— Всё нормально, Рангику, это ты меня прости, что я впутываю тебя во всё это, — не знаю, о чём он говорит, но, вероятно, я ему напомнил об Айзене своими действиями.

Перебрав в уме варианты того, как должна вести себя влюблённая девушка в ситуации, когда её объекту воздыхания требуются тепло и поддержка, и отбросив самое неприличное и неподходящее, я шагнул вперёд и обнял Гина, приложив его голову к своей груди. Я представлял в уме эту ситуацию так, словно я обнимаю брата, а не чужого и незнакомого человека. Не то чтобы я испытывал брезгливость, но при столь близком контакте, кто знает, что Гин мог почувствовать в моём рейацу. В уме я перебирал варианты дальнейшего развития событий, напрягал все свои актёрские навыки. С моих губ тут же сорвалась подходящая ситуации фраза из одного аниме.

— Я буду любить тебя, чтобы ни случилось, Гин, — тихо произнёс я.

— Прости… Прости…

Не знаю точно, что произошло с Гином, но ему было очень плохо, непривычно видеть его таким, точнее чувствовать. Лицо его было непроницаемым, как всегда, а потому только через тончайшее ощущение рейацу можно было хоть что-то заметить. Мне пришлось просидеть с этим парнем до самого утра, успокаивая его. Уже утром, расставшись с Гином, я вспомнил про троицу и отправил их в четвертый отряд, выбив им всем одну палату. Конечно, селить девушку и парней в одну палату было не самым хорошим решением, но мне было плевать, не маленькие, чего им стесняться? Всё это время я был в напряжении, играя на эмоциях профессионального шпиона в лице Гина, а потому на чужие проблемы мне было глубоко наплевать. И только вернувшись домой, в своей комнате, я дал волю чувствам, упав на кровать и позволяя телу трястись в ужасе.

— Это было близко. Грёбаный Айзен, что ты сделал с Гином, что он так раскис? — эта мысль билась о стенки черепной коробки, но с губ моих не сорвалось ни слова.

Этот день я решил выделить для отдыха, приказав занпакто охранять мой отдых. Сам того не заметив, провалился в сон и даже там продолжал контролировать себя, попадать в двусмысленные ситуации, лгать, играть, прятаться. Проснулся я нехарактерно для себя полностью разбитым и невыспавшимся. У меня, конечно, стальные нервы, но даже сталь рвется от усталости. Так больше продолжаться не может, надо бежать.

Рицу, Ая и Пико выписались через день, и поблагодарили за тренировку, хотя я ожидал, что они меня возненавидят. Сила их значительно возросла, так что у них были все шансы стать офицерами в самое ближайшее время, а у Пико вовсе перспективы выше, чем у Рицу и Аи. Обычно такой рост сил занимает столетия, и, по местным меркам, я даровала им «божественное благословение». Неудивительно, что они заткнули все свои обиды и были только рады, хотя для меня подобное было непривычно. Я ожидал претензий, обвинений и прочих проявлений крайнего негодования.

Тем временем, жизнь текла и не думала останавливаться.

— Рангику, срочный вызов в мир живых, ты и пятая группа, — получил я разнарядку от Хицугая на утреннем сборе — Там возможен прорыв большого количества пустых. Иди к вратам.

Если бы я не читал отчёты, я бы не подозревал, как узнают о появлении пустых, не умея открывать гарганту и исследовать её пространство. И почему прорыв был именно «возможен». Дело в том, что информацию о появлении пустых в мире живых можно узнать из будущего. Наблюдают за миром живых через Разделитель миров, как через врата миров появляются синигами на месте прорыва. А потом отдают, с учётом разницы между временными потоками, приказ, о существующей возможности прорыва пустых и его месте. И это не считая того, что существуют горячие точки, где грань между миром духов и живых тонка.

Так или иначе, капитан сказал — сержант сделал.

— Хорошо, — кивнул я, заворачивая к вратам перехода в мир живых для нашего отряда.

Со мной был отряд из шести незнакомых мне синигами и Пико, которая не смотрела на меня иначе, как с восхищением. Проход в мир живых был один для всех синигами, не считая могущественные кланы духов, и стоял на вершине высокой башни. Мы вошли в белое пространство вслед за адскими бабочками и принялись ожидать перемещения. В это время на мне появилась печать, ограничив мою силу до двадцати процентов, и только после этого открылся проход в мир живых.

— Вперёд! — крайне пафосно провозгласила Пико, воинственно глядя на мир живых и воздевая руку к горизонту.

— Мне грудь жмёт, — громким шёпотом пошутил я, нарушая всю атмосферу, навеянную Пико.

Пока синигами тихо посмеивались, а Пико не могла определиться, кто больше достоин ее злобного взгляда: я, как инициатор шутки и благодетель, или другие синигами, как случайные свидетели. Я же в это время пытался понять, каким образом можно приманить пустых. То, что для этого нужно положительное рейацу — это понятно, но, чтобы приманить с гарантией, нужно положительное рейацу полное страданий раненого духа. И тогда пустые слетятся как акулы на кровь, ибо такая рейацу для них должна очень вкусно пахнуть.

Мы появились в небольшом японском городке, точно не Каракуре, не помню, чтобы тот город располагался на берегу океана. Одноэтажные, максимум двухэтажные дома, скрывали от жаркого солнца обычных людей, строения были лёгкие, одноразовые, на случай землетрясений. Я собрал рейацу и тонким импульсом высвободил, приманивая пустых из мира мёртвых в мир к живым, и те почти моментально откликнулись на зов, давя на грань из иного измерения. Мне оставалось подождать, когда пространство треснет и монстры вывалятся с небес.

— Эм, Лейтенант, вам выдали разрешение на снятие печати, — сказала Пико, дико волнуясь.

— Да, — кивнул я, высвобождая рейацу и готовясь оставить моих подчинённых на растерзание пустым. — Держимся все вместе, я пойду вперёд, отвлеку часть на себя.

— Нет, лейтенант, пожалуйста, не оставляйте нас!

По сердцу словно ножом резанул этот возглас. У меня возникло неприятное ощущение словно я решил утопить слепых котят, заставив тех захлебнуться в холодной воде. Рука дрогнула, я остался стоять на одном месте, не решаясь реализовать свой план.

— Не беспокойся Пико, я прослежу за вами, — тихо произнёс я и шагнул в сюнпо.

Я никогда не был тормозом и понял, что мне решительно не нравится перспектива смерти моих подчинённых, а потому я колол, резал, перемещался, уничтожая пустых пачками. Высвободив Хайнеко, я ускорил рубку, уничтожая всё больше и больше пустых, разделывая их тёмными клочьями плоти, разлетающимися в воздухе, а затем высвободил рейацу, заделывая дыру между мирами. Я не очень понимал принцип, просто действовал на инстинктах, мало контролируя процесс и тратя большое количество рейацу.

— Это было просто, — самодовольно произнёс я и покачнулся, заваливаясь на бок. Я почти выдохся.

— Ты на пределе, — сказал мой занпакто и перехватив контроль над моим рейацу, призвал ещё пару десятков пустых.

Перед глазами на секунду потемнело, но я стиснул зубы и шагнул вперёд, взмахивая клинком. Сюнпо в сторону от удара лапой первого пустого, разрубить его маску, раствориться в воздухе и повторить два десятка раз. Замерев перед последним пустым, осознал, что у меня от усталости отнялись ноги. Мышцы онемели и не двигались, а лапа последнего пустого медленно заваливалась на моё лицо грозя раздавить меня.

— А разве у души есть мышцы? — пронеслось в голове осознание. — Я ведь просто ходячий сгусток энергии.

Я прекратил дышать и шагнул в сторону, уходя от лапы, а потом стремительным рывком вперёд, сломал маску. Все ограничения моего тела только в моей голове, пока у меня есть хоть капля рейацу и мой поток сил не разрушен, мне не страшны никакие раны. Но форма моего тела также означает оптимальность взаимодействия с внешним миром, поэтому крайне нежелательно терять текущую структуру превращаясь в бесформенную зелёную соплю.

— Ну вот и всё, это точно мой предел, — произнёс я, ощущая, как моё рейрёку увеличивается, переходя на иной уровень.

Меня начал мучить жуткий голод, мне срочно нужен был отдых, однако патруль на этом не закончился, мы ещё шесть часов находились в мире живых, пока угроза прорыва не миновала. На одних рефлексах проткнул клинком пространство и шагнул в открывшуюся дверь. Усталый и обессиленный сам не заметил, как добрался до своего дома и завалился спать, оставив отчёты на потом в стиле настоящей Рангику. Проснулся на удивление бодрым, форма синигами на мне сияла чистотой и опрятностью, разве что бант слегка истрепался.

— Это было опасно, — произнёс голос за моей спиной, стоило мне подняться с кровати. В этот же миг я снова до предела внутри себя напрягся, вытаскивая эмоции Рангику на поверхность.

— Гин? — развернулся я к бесцеремонно разлёгшемуся на моей кровати парнишке.

Оу, он волнуется за Рангику? Как это трогательно для такого лгуна и змея как он. Но что делать мне? А что бы сделала на моём месте настоящая Рангику? Не думаю, что она стеснялась бы Гина, а потому присоединяюсь к нему, ложась рядом с ним, мог бы и на него, но он был на вид таким хрупким, что я не решился. Я ожидал многого, но не того, что Гин покраснеет и подскочит с моей кровати, как ужаленный.

— Прости, Рангику, я…

— Это ты меня прости, я заставила тебя поволноваться, — ответил я, прикрыл глаза и похлопал рядом с собой, предлагая прилечь. Где-то в глубине меня дёрнулась змейка отвращения, скользнула по сердцу холодной чешуёй и отступила.

— А, да… — кивнул он и прилёг рядом со мной, но поскольку я занял середину, он устроился сбоку. Пришлось притягивать его к себе и укладывать на грудь. — Приятно, — смежил глаза Гин, устраиваясь поудобнее. — Приятно, что такая подушка, таких форм и объёмов есть только у меня.

Я сначала не очень понял, о чём это он, о какой подушке идёт речь, потом подумал, ну хорошо, я подушка, и только в конце догнал, что он говорил про мою грудь. Моя реакция на это известие была… никакой. Разве что лёгкое возбуждение. Ыть! Возбуждение! И тщательное скрываемое недовольство, ибо Гин мог заметить эту нехарактерную для Рангику реакцию на него. И тогда бы он начал подозревать что-либо, не знаю, что может прийти ему в голову, может про иллюзии Айзена, но легче мне от этого не станет. Гин защищает Рангику, и я подло собираюсь пользоваться его защитой как можно дольше, а потому буду прилагать все усилия, чтобы изображать из себя его подругу, как бы это ни было иногда мне отвратительно.

— Гин, потренируйся со мной, — попросил я.

— Как пожелаешь, Рангику.

Помолчали.

— Эй, как бы не было приятно лежать, нам пора вставать.

— Ага.

Помолчали.

— Я серьёзно, Гин.

— Знаю я один полигон, скрытый от всех, где мы сможем тренироваться. Рангику, ты ведь умеешь хранить секреты? Надеюсь, запретное кидо перемещения ты никогда не увидишь? Иначе мне придётся вырезать тебе глаза.

Слуги на этот раз наготовили очень много еды, и я как обычно, не заметив, поглотил всё. Моё духовное тело бывшее от истощения сил полупрозрачным, полностью восстановилось, попутно совершив резкий скачок силы. А ещё, как выяснилось на тренировке, два моих занпакто объединились в один, и вызывая один банкай, я автоматически призывал второй.

— Банкай: Цукинэко, Ваацуми но Ками, Каминэко, — тихо произнёс я, наблюдая за тем, как на моей ладони появляется татуировка пепельной луны.

Немного сконцентрировался и над татуировкой появляются капельки белой воды. Ещё один миг и я держу в руке высокочастотный серый энергетический сгусток в виде короткого прута. В этом тонком лезвии сокрыта вся сила моего банкая, и эта сила способна разрушить всё, теоретически. А на практике лезвие не способно навредить ничему. Взмахнул клинком, и он просто прошёл сквозь камень, не сдвинув даже пыль на нём.

— Какой маленький банкай, — удивился Гин, смотря на мой клинок.

— У тебя такой же, — ответил я, указав клинком на его вакидзаши.

Белая линия протянулась от его руки в мою сторону, пространство вокруг меня сместило спектр цветов, я сделал шаг в сторону. Что? Я вижу, как он выстреливает своим банкаем? Невероятная скорость! Еле-еле увернулся!

— Наши с тобой полные высвобождения клинков скоростного типа, — сказал Гин. — Ты не только увидела мою атаку, но и увернулась.

— Ну да, ты прав, — кивнул я и, увернувшись от атаки удлинённого банкая Гина, шагнул к нему, приставив клинок из кидо к его шее. — Вот только в быстром режиме я могу только уворачиваться, атаки очень слабы.

Заметив, что Гин уже укоротил занпакто и направил его кончик в мою сторону, в мою сторону, я вновь уклонился и тут мой банкай случайно столкнулся с его удлиннившимся банкаем и просто разрезал его! Конечно, Камишини но Яри так просто не навредить, поскольку его настоящая форма это пыль, но я был удивлён, что мой объединённый банкай Каминэко, вообще способен взаимодействовать с миром. Я тут же повторно попытался разрезать ближайший камень, но ничего не получилось, он всё также прошёл насквозь.

— Похоже мой занпакто кое-что от меня скрыл, — сказал я, настраиваясь на серьёзный разговор с собственным клинком. — Подожди Гин, я должна поговорить со своим клинком.

Я лёг на ближайший плоский камень и прикрыл глаза. Один шаг и я во внутреннем мире, который от высвобождения моей силы сильно изменился. Я был на дне океана, и дно было пепельным, вокруг было светло, но солнца не было видно.

— Ватацуми, у меня к тебе серьёзный разговор.

— Я не Ватацуми, в данной форме я Каминэко, — улыбнулся стоящий напротив меня парень, у которого капюшон от чёрного плаща обзавёлся кошачьими ушками. — О чём же ты хотел со мной поговорить?

— Ты всё время убеждаешь меня в том, что мой банкай отстойный, но только что он легко разрезал банкай Гина…

Мой занпакто поднял руку, заставив меня замолчать.

— Моя промашка, и я не хочу это обсуждать. Придёт время, и ты всё узнаешь, — ответил он. — И даже не пытайся меня принуждать, я сильнее тебя.

Я грустно и печально улыбнулся своему занпакто, чувствуя, как инстинкты Рангику надавили на меня. На мои глаза навернулись слёзы, мне стало горько и печально на душе. Я всё понял, и даже сверх того, что скрывал мой клинок от меня. Однако уже в следующий миг сжал кулаки и вернул покой в свою душу, подавив все лишние эмоции. Я открыл глаза, прервав погружение во внутренний мир.

— До встречи, Гин. Мне нужно многое обдумать.

Я почувствовал от Гина нотку ностальгии и печали в ответ.

http://tl.rulate.ru/book/48064/1602102