Готовый перевод В поисках вечности / В поисках вечности: И снова в болото

– Ты уверена, что они от этого не сдохнут? – спросил Трист, глядя, как Ингрид вливает в уставших лошадей свои зелья.

– Совершенно уверена. Литлроуз я поила «стойкостью» каждый раз, как мне доводилось на ней ездить. Один пузырек – и лошадка может бежать еще часов шесть. Раз в четыре пузырька – отдых 12 часов, и снова можно ехать.

– А собакам это помогает?

– Да. Так что Энд нас не задержит.

– Ладно, – проворчал вампир, – заберем мы этого пса. Но к утру мы должны быть далеко от деревни – его ведь хватятся. Я так понял, что хозяину он очень дорог?

– Дорог как сторож! А так, пока свиньи целы, Рик Энда вообще не замечает. А Энду скучно!

– Вот только чужих кобелей я еще не развлекал…

– А это важно…

– Нет!

– Ночью я проберусь в деревню, уведу Энда, а ты побудешь с лошадьми в овражке. И сразу дальше поедем.

– Вообще-то я слышал, что лошади в темноте плохо видят, как поедем-то?

– «Стойкость» улучшает зрение в том числе. К тому моменту лошадки у нас будут в темноте видеть, как совы.

– Это что за зелье такое мощное? Впервые слышу от чем-то подобном.

– Это разработка учителя. Его все время выводила из себя «куриная жизнь».

– Какая?!

– Куриная: встаешь с рассветом, ложишься с закатом. А ночью ни поработать, ни попутешествовать. И все из-за освещения. Вернее, из-за его отсутствия. Светильники в лаборатории тоже учитель сделал. До этого весь Орден при факелах работал. Представляешь, факел в закрытом подвале с реактивами? Чаще всего Орден терял алхимиков именно по этой причине.

– Мне вообще кажется странным желание вашей братии закопаться в подвалы. Даже мы, не нуждаясь особо в воздухе для дыхания, предпочитаем открытые пространства. Даже те из нас, кто еще не может выносить солнечный свет, и те селятся в башнях, чтобы в свое удовольствие видеть, хоть и ночное, но небо.

– Понятия не имею, почему подвал. Но исходя из моего опыта – чтобы меньше воровали. А может, эта традиция возникла, когда алхимиков всячески преследовали и уничтожали.

– Так сколько времени прошло!

– А Орден очень консервативен. Даже в Нейтральных землях, где лаборатории стоят столетиями и алхимиков не притесняют вообще, все равно они почти всегда под землей. Кстати, почему бы тебе не наведаться в Нейтральные земли к отцу? Без меня. Я где-нибудь на границе тебя дождусь. А ты встретишься со стариком, тем более, вы знакомы, он избавит тебя от жидкого серебра, а потом рванем в Пустоши?

– Нет. Во-первых, я не рискну тебя оставить одну. Нигде. А во-вторых, нет ни единого шанса, что я не сорвусь без твоей крови. Процесс очистки приводит к жажде, а никакая кровь, кроме твоей, мне теперь не подходит. Издержки контракта.

– Я так и не поняла, зачем тебе вообще был нужен этот контракт? Зачем так рисковать, связывая свою жизнь с краткосрочной и хрупкой жизнью смертного?

– Вообще-то, печать контракта, истинная печать, а не подделка Храма, – это наше изобретение. И раз мы потрудились ее создать, значит, она зачем-то нужна?

– Вот я и спрашиваю: зачем?

– Насколько это принципиально для тебя: знать причину?

– Хотелось бы лучше понимать, с кем и почему связана моя жизнь. Навсегда связана.

– Навсегда – это слишком сильно сказано. Всего лишь до смерти. Давай условимся: один год. Один год, прожитый на границе с Пустошами, и, если переживем, я объясню причины. А если нет – то какая разница?

– Ладно, договорились, – неохотно согласилась Ингрид, – а скажи…

– Опять вопросы?

– Но ты ведь про подвал спрашивал. А я просто хотела узнать: почему название такое странное: «терабостес»? Я раньше у твоих соплеменников не решилась спросить, а учитель Рагнар не знал. Он вообще сначала вас «носферату» называл.

– Не смей! Никогда не произноси это слово, слышишь?! Это мне давно безразличны древние традиции, а любой терабостес убьет на месте осмелившегося произнести это название.

– Почему? Или это тайна?

– Вообще-то, можно сказать, что тайна. Именно из-за угрозы уничтожения тем кланом мы бежали в этот мир. После массовой бессмысленной бойни нас осталась жалкая горстка. Уничтожали всех: и высших, и птенцов. И ненависть, что унесли с собой уцелевшие, передается из поколения в поколение как часть культурной традиции. А терабостес – это уже измененное название нашего клана. Изначально мы называли себя «тарабосте», но местная транскрипция лучше прижилась у новых птенцов. Лорды сначала повозмущались, а потом смирились. Даже нам присуще изменение со временем.

Время рассчитали верно: к знакомому овражку подъехали затемно. Но Тристом овладело беспричинное беспокойство и за собакой отправились вдвоем. Владения Гарденсов были на отшибе, совсем рядом с оврагом, поэтому объект кражи путешественники нашли без труда. Но вампира что-то насторожило.

– Деревню освящали! Не будь я высшим, уже сгорел бы! Я же говорил, что какой-то сильный храмовник здесь окопался!

– Нам это чем-то помешает?

– Могут отправить погоню.

– За собакой? Не смеши.

– Пропадает сильный верный пес, способный справиться с монстром…

– Который сторожит свиней. Ты можешь представить вампира или некроманта, избавляющегося от собаки ради кражи порося?

– С тех пор, как я стал вампиром, крадущим кобеля…

– Ты опять!

– Забирай свое сокровище, и сваливаем!

Энд побежал за Ингрид по первому жесту. Девушке даже не понадобилось подавать голос, чтобы умный пес ее понял. Уже втроем они вернулись к лошадям, уничтожили следы временной стоянки и двинулись в сторону болот. Порыв Ингрид завернуть в любимый подвал вампир пресек безоговорочно. Даже издалека Трист почувствовал сигнальные плетения, окутавшие и дом, и ворота. Кто-то очень хотел узнать, когда же леди алхимик вернется домой. Вот и еще один аргумент за непричастность храмовников к подставе с хиндами.

Даже под зельями стойкости путь до последнего прибежища заболотных занял четыре дня. Село опустело. Ингрид уже было подумала, что с Фанпайном им больше не свидеться, когда он вышел им навстречу.

– Я думал, что вы уже на пути на север. – удивленно произнес старик.

– Были бы, если бы не одно неприятное открытие, – сказала девушка, сползая с обессилевшей лошади. Неподалеку, свесив язык, брякнулся в траву Энд.

– Это касается тех пробирок, что ты забрала на исследование?

– Да. Сожалею, но все, кто не пил эликсира Полного Исцеления, до сих пор больны и умрут, как только плетение, внедренное в их тела, наберет силу. Я не знаю, как они были заражены, и возможно ли повторное заражение, но эликсир нужно дать всем.

– На всех не хватит.

– Мы привезли еще.

– У нас нет денег, чтобы заплатить за него. Но я не отказываюсь. Есть ли что-то, что ты бы приняла в оплату?

– Приюти и спрячь этого пса пожалуйста. Его зовут Энд.

– Это знаменитый кобель Гарденсов?!

– Да сдалось вам всем, что он кобель! Я в детстве на нем приворотное зелье тестировала. Вот, с тех пор он надолго без меня остаться не может. Трист считает, что народ Рощи способен избавить от приворота.

– Способен, – задумчиво протянул Фанпайн, разглядывая пса. – А что ж не на свинке то тестировала?

– Приворотное свинье?! Да и продолжительность жизни у них – до забоя. Какой это тест.

– И правда. Тест на продолжительность жизни не получился бы. На сколько твое зелье увеличивает срок жизни?

– Не увеличивает. Но и не уменьшает.

– Увеличивает-увеличивает. Этот пес должен был уже околеть от старости, а он вон какой живчик.

– Это зелье стойкости.

– И сколько лет ты пичкаешь собаку своими зельями?

– Семь… Или восемь, я уже не помню… Но ведь не повредили же.

– Нет, не повредили. Но этого пса и правда людям лучше не показывать. Продолжительность жизни – больной вопрос для большинства властителей. Не посмотрят на Орден, устроят облаву и запрут. Если Андре раньше не подсуетится, конечно.

Фанпайн сделал несколько пассов узловатыми пальцами, и животные немного взбодрились.

– Мы ушли вглубь болот, так что вам придется еще немного пройтись, – пояснил старик и повел путешественников к новому, временному, жилищу заболотных, впрочем, их теперь и вовсе можно было назвать болотными жителями.

http://tl.rulate.ru/book/4423/1353011