Готовый перевод Legend of Fei / Легенда о Фэй ✅: Глава 11.1. Этот мир полон сожалений

Это было прискорбно: у бегоний не было аромата, а у роз было много шипов – эта красавица на самом деле была большой бандиткой!

Се Юнь сел рядом с Чжан Чэньфэем, а затем повернулся к Чжоу Фэй, улыбаясь:

- Мое предсказание по звездам было правильным. Видишь, нам удалось сбежать без всяких проблем.

Чжоу Фэй не могла удержаться, чтобы не сказать саркастически:

-  Твоё определение «без каких-либо проблем» немного отличается от всех остальных.

- Эх, твои ожидания слишком высоки, - радостно сказал Се Юнь, указывая на нее, а затем на себя. - Послушай, мы живы, можем дышать, не потеряли конечностей, у нас есть еда, вода для питья и место, где можно посидеть, и нет такого места в мире, куда мы не можем пойти. Разве это не здорово?

Чжоу Фэй выгнула бровь, сказав:

- Ты не можешь приписывать это себе. Что, если бы я сначала сделала то, что ты мне сказал, и сбежала одна?

- Это тоже было бы мудрым выбором. Разве я не говорил тебе, что скоро должно произойти что-то важное?  Видишь, действительно произошло нечто важное. Если бы ты послушала меня и ушла раньше, ты бы смогла избежать встречи с Шэнь Тяньшу и его людьми. - Се Юнь не мог не добавить сладко: - Конечно, хотя я бы сначала отправился повидаться со своими предками, я бы оказал большую услугу миру, сохранив существование такого прекрасного цветка вишни*, как ты.

* в Китае цветущая вишня символизирует любовь и женскую красоту/сексуальность.

Чжан Чэньфэй почувствовал, как у него запульсировало в висках от ярости из-за неприкрытых попыток этого смазливого молодого парня флиртовать с его шимэй, и подумал про себя: «Чтоб его, неужели он думает, что я кусок дерева?»

Поэтому с громким и выразительным «хм» он решил было перебить его, но, к его удивлению, эта его маленькая шимэй, которую он не видел целый год, кажется, съела какую-то волшебную таблетку, которая заставила ее повзрослеть за одну ночь - несколько лет назад, когда Се Юнь назвал Чжоу Фэй хорошенькой молодой барышней, она была ошеломлена и смущена. Но теперь она была знакома с его выходками и цинично рассмеялась:

- Правда? По твоим словам, я даже вполовину не выше тебя. Конечно, я недостаточно высока, чтобы цвести на деревьях.

Она действительно знала, как переносить обиду.

Слегка шмыгнув носом, Се Юнь, казалось, совсем не возражал против ее слов, продолжая с улыбкой:

- Однако, я думаю, что цветение теперь прошло, и всё, что осталось, это родственная душа – с чёрным лицом. Люди говорят, что «золото легко получить, но друга трудно найти», поэтому я полагаю, что для меня так даже лучше.

Чжоу Фэй протянула руку, чтобы вытереть лицо, и увидела, что оно действительно покрыто пылью. Ей не нужно было зеркало, чтобы знать, как сейчас должно выглядеть ее лицо. Заметив неподалеку небольшой ручей, она подумала, не пойти ли ей умыться, как это сделала У Чучу. Но она не могла заставить себя встать, ее слабое тщеславие не шло ни в какое сравнение с ее ленью. Она подумала про себя: «Хорошо, тогда я просто буду с черным лицом».

Забыв на время о гигиене, она начала жадно жевать рыбу, которую держала в руке.

Се Юнь боялся, что Чжан Чэньфэй вот-вот сотрёт зубы до самых корней, так громко он скрипел зубами во время их разговора с Чжоу Фэй. Чтобы помешать шисюну этой молодой девушки избить его, Се Юнь быстро повернулся к нему и завел разговор. У него был талант приспосабливать свой разговор к человеку, с которым он вёл беседу – хотя он был полон чепухи, в его безумии был метод – и часто успокаивал людей, даже оставляя хорошее впечатление. Нескольких фраз было достаточно, чтобы рассеять ярость Чжан Чэньфэя, и тот начал дружески знакомить его с остальными учениками 48 крепостей.

- Большое спасибо, - Се Юнь принял жареную птицу, которую предложил ему Чжан Чэньфэй. Понюхав мясо, он вздохнул: - Прошло довольно много времени с тех пор, как я хорошо ел. Зарабатывать на жизнь, конечно, не легко, –  мой клиент, вероятно, погиб, так что, боюсь, я никогда не увижу деньги, которые он мне задолжал... И ещё досадно, что мой меч пропал. Я надеюсь, что у того, кто найдёт его, окажется достаточно умения, чтобы использовать его правильно, и его не выбросят в мусорное ведро.

Чжан Чэньфэй почувствовал, что он пытается намекнуть на что-то, и спросил:

- Почему? Брат Се думает, что Хо Цзя Бао попал в беду?

В этот момент старый монах Чун Сяоцзы, сидевший неподалеку у костра, поднял на них глаза, в которых что-то блеснуло.

Се Юнь прищурился сквозь пар, поднимающийся от птицы в его руках, и медленно сказал:

- Эти парни из Большой Медведицы орудовали в полную силу, убивая всех на месте. Они, конечно же, не собирались убивать Повелителя Алых Птиц по доброте душевной. Кроме Хо Цзя Бао, вероятно, мало что еще достойно личного внимания Дубхе.

Кто-то со стороны добавил:

- Клан Хо действительно был непревзойденной силой в регионе Дунтин в течение последних нескольких лет и некоторое время командовал другими. Но ты не можешь винить группу несчастных изгоев за то, что они хотят найти силу в численности. Еще до того, как Хо Ляньтао заключил союз, Северный император уже решил сокрушить их. Какой грозный Сын Неба*! Разве он не боится, что однажды простые люди восстанут против его железного правления?

* китайский император рассматривался как имеющий Мандат Небес на правление, и иногда его называли так.

Се Юнь улыбнулся и сказал:

- Брат, позволь мне поправить тебя здесь – крупные фракции и эксперты по боевым искусствам всегда отказывались подчиняться местным чиновникам и кланяться налоговой системе. Они также склонны драться по любому поводу и убивать тех, кто их оскорбляет – что же они за «простые люди»?

Чжоу Фэй спокойно слушала, чувствуя, что эти люди и эти дела были невероятно сложными. У каждого, казалось, был свой взгляд на вещи и свой набор принципов, но они не соблюдали никаких правил, ни какого-либо чувства морали: единственным способом решить проблемы было «для меня попытаться убить вас, а для вас попытаться убить меня в ответ» - Северная династия считала, что они уничтожают группу мятежных бандитов, Южная династия считала себя законными правителями, в то время как клан Хо и их сторонники верили, что они настоящие герои, пытающиеся свергнуть тиранический режим.

Чжоу Фэй некоторое время напряженно думала, но всё ещё не могла понять, кто был прав, а кто ошибался – вместо этого она решила, что, с какой стороны ни посмотри, все они просто не выглядели хорошими людьми.

Но опять же, как именно определить «хороших людей»?

Чжоу Фэй закончила с еще большим количеством вопросов, чем ответов, и, казалось, потеряла аппетит.

Как только начнется хаотическая борьба за власть, она не разрешится так легко. Должна была существовать определенная сила, либо невероятно мощная, либо чрезвычайно порочная, которая была бы способна искоренить все другие партии – которые имели свои собственные законные принципы или думали, что у них есть свои собственные законные принципы – и тем самым восстановить порядок и процветание на этих неспокойных землях. Как много людей будет убито в этом процессе? Сколько невинных людей погибнет? Сколько слез будет пролито, сколько крови прольется?

Наверное, слишком много, чтобы сосчитать.

Внезапно протянулась рука и без спросу грубо оторвала почерневший хвост рыбы в руках Чжоу Фэй. Очнувшись от своих мечтаний, Чжоу Фэй посмотрела на Се Юня. Парень обещал угостить ее едой, но теперь с трудом жевал рыбий хвост, который принадлежал ей. И, вдобавок, не преминул покритиковать:

- Это пресно – твой вкус еще хуже.

Чжоу Фэй несколько раз моргнула, затем спросила:

- Ты действительно мастер меча?

- Нужно же как-то зарабатывать на жизнь. Я недавно сменил работу, - сказал Се Юнь.

Чжоу Фэй с любопытством спросила:

- И чем ты занимался раньше?

- Раньше я писал маленькие песенки для сцены, - ответил Се Юнь с предельной серьезностью. - Я не собираюсь лгать, песня, которую пел Повелитель Алых Птиц, была написана мной. Вся пьеса называется «Башня Угасающей Печали» и состоит из девяти куплетов. ‘Слезы губят’ – один из них. Я очень горжусь этим своим шедевром. Пьеса была популярна повсюду, исполнялась как самыми скромными уличными музыкантами, так и самыми уважаемыми певицами. Всего одной или двух строф достаточно, чтобы вызвать аплодисменты толпы.

Чжоу Фэй: «...»

Ух ты, какое большое дело.

В то время как она говорила это себе самым саркастическим тоном, сопровождаемым внутренним закатыванием глаз, Чжан Чэньфэй, с другой стороны, расширил глаза и воскликнул:

- Что? Ты это написал? Ты тот сочинитель, который называет себя «Тысяча лет страданий»? Подожди-ка, разве все вокруг не твердят, что Тысяча Лет Страданий - это прекрасная барышня?

Се Юнь «скромно» промолвил:

- Ты мне льстишь. Я действительно немного красив, но я, конечно, не смею называть себя «барышней».

Чжан Чэньфэй тут же начал петь, хлопая в ладоши в такт:

- Есть строчка, которая гласит:

Буквы нежных слов пожелтели,

Испачканы слезами красных румян,

Две одинокие дорожки слез пересекают лицо,

И старый сад...

Се Юнь продолжил:

- Старый сад погребен под снегом.

- Да! Вот и всё стихотворение! - Охваченный волнением, Чжан Чэньфэй повернулся, но, увидев, что Чжоу Фэй смотрит на него огромными глазами, почувствовал, как остальные слова застряли у него в горле: - Гм...

Чжоу Фэй медленно произнесла:

- Шисюн, кажется, очень хорошо знаком с этой песней. Умоляю, скажи, где ты её слышал?

Чжан Чэньфэй мог видеть слова «Я скажу твоей матери, когда мы вернемся», написанные так же ясно, как день, на ее лице, и быстро попытался спасти ситуацию:

- В гостиницах по пути... мы видели… хм… как старый и слепой уличный музыкант...

- А-а-а-а, - Чжоу Фэй сделала изящный жест певицы руками* и сказала: - Старый слепой уличный музыкант пел ‘слезы красных румян’ точно так же?

* жест руки, когда большой и средний пальцы касаются друг друга, а остальные пальцы подняты вверх.

Чжан Чэньфэй никогда бы не подумал, что у его прямолинейного шимэй была такая дерзкая сторона, и сердито воскликнул:

- Чжоу Фэй! Как ты смеешь дразнить своего шисюна? Ты маленькая негодяйка, которая кусает руку, которая кормила тебя – ты забыла, как я лазил по деревьям, чтобы достать птичьи гнезда для тебя и Янь?

Другие ученики начали смеяться над этим, их оживленное подшучивание эхом разносилось вокруг костра.

Се Юнь не мог не улыбнуться, глядя на них. 48 крепостей состояли из 48 фракций. Хотя история так часто показывала, что такие так называемые союзы на самом деле страдали от внутренних распрей и междоусобиц, этот одинокий остров все еще умудрялся стоять прямо и спокойно среди бурлящих морей, образуя единое целое, в которое не могли проникнуть посторонние. Даже такая немногословная девушка, как Чжоу Фэй, значительно оживилась после встречи со своими товарищами-учениками.

Ах, я так завидую, подумал про себя Се Юнь, протягивая руку, чтобы разжечь огонь.

Как только все заснули, Се Юнь отошел в тихое местечко неподалеку, сорвал несколько листьев и проверил каждый, чтобы понять, какой из них звучит лучше всего. Остановившись на самом четком по звучанию, он поднес его к губам и начал дуть на этот самодельный инструмент. Это была веселая народная песенка неизвестного происхождения, которая заставляла думать о весеннем цветущем поле.

Чжоу Фэй сидела, прислонившись спиной к дереву, с закрытыми глазами. Она не осмеливалась погрузиться в глубокий сон, часть ее всё ещё бодрствовала и была настороже. Слушая эту тихую мелодию, она почувствовала необъяснимое облегчение. И она начала думать, что, возможно, слова Се Юня «у нас есть еда, вода для питья и место, где можно посидеть, и нет такого места в мире, куда мы не можем пойти», были действительно совершенно правильными.

На следующее утро все быстро умылись и приготовились к путешествию в город Хуажун.

Чжоу Фэй наконец-то удалось стереть всю пыль со своего грязного лица. Чжан Чэньфэй безжалостно дразнил ее за несоблюдение правил гигиены, но прежде чем она смогла произнести язвительный ответ, она услышала, как Чун Сяоцзы сказал: «Барышня Чжоу, можно вас на пару слов?»

Простому смертному было чрезвычайно трудно сохранять божественную элегантность и достоинство - такая внешность требовала вложения немалой суммы денег и времени. Этот монах выглядел для всего мира как придорожный нищий, ни в малейшей степени не похожий на божество. Но если бы кто-то обменялся с ним несколькими словами, то невольно почувствовал бы к нему уважение, несмотря на его растрепанную внешность. Словно было что-то в его ауре - оно заставляло говорить немного более вежливо, быть немного более цивилизованным.

http://tl.rulate.ru/book/33015/2005777