Готовый перевод I was Idle and Cool / Я, в сущности, свободна от уныния: Глава 5. Третья госпожа

Глава 5. Третья госпожа

После этих слов у Цинцюэ, медленно накладывающей лекарство Сюэ Чи, внезапно одеревенели пальцы.

И в ее груди возникло некое стремление кинуть в лицо Вэй Сянь горшочек с лекарством, который она держала в руках.

Но она не осмеливалась. Она лишь служанка.

Сегодня госпожа отправилась в монастырь Джоканг, чтобы воскурить благовония перед поминальной табличкой генерала, и так как госпожа смотрела на нее как на надежного человека, она оставила ее в резиденции присматривать за всем, сейчас же наступил критический момент, а потому нельзя совершать ошибок..

Поэтому она подавила возникший пласт неразумных порывов опустила взгляд, и неторопливо продолжила втирать мазь в руку Сюэ Чи.

В зимних покоях было тепло от горящих углей в жаровне.

Около кана стоял маленький лакированный, весь в искусной резьбе столик, на нем размещались баночки, кувшин, горшочки, все это было наполнено травяными настойками и целебными мазями, помогающими при травмах.

На кане сидел едва достигший шести лет Сюэ Чи. Он был маленьким, сейчас, в зимние месяцы на нем была надета новая длинная ватная курточка из парчового атласа, расшитая традиционными узорами с изображением восьми благоприятных символов, левый рукав был закатан, обнажая сине-голубые и фиолетовые синяки, правая рука лежала на его коленях.

Когда он услышал последнюю фразу, его маленькая ладошка медленно сжалась в кулачок, и мальчик очень напрягся, чтобы подавить в себе неприятные чувства.

–А, все еще не смирился.

Третья госпожа в главной линии рода Сюэ сидела недалеко на розовом стуле, она сразу увидела краем глаза, как Сюэ Чи сжал кулачок, и тут же усмехнулась.

Она была старшей дочерью законной жены от второго брака Вэй-тайфу, пусть ее и нельзя было сравнивать со старшей дочерью первой жены, ее старшей сестрой Вэй И, венчавшей своей красотой столичное великолепие, она, впрочем, оставалась подлинно любимой дочерью знатного рода.

Выйдя замуж четыре года назад в резиденцию Сюэ, исключая ее мужа Сюэ Линя, действительно не оказывающего ей поддержку за пределами стен, можно сказать, что она получала все, что желала.

Сейчас ей двадцать с небольшим, и это самое наилучшее время для женщины. У нее были белая как снег холеная кожа и прекрасный словно лепесток цвет лица, весь ее облик был очаровательным. На ней был надет праздничный карминовый мамяньцюнь*, расшитый сотнями порхающих с цветка на цветок бабочек, после того как она присела на стул, платье нежно ниспадало вдоль тела до земли и краешком касалось мягкого ковра, придавая ей большую женственнность.

*马面裙 mǎmiànqún – традиционное китайское платье эпохи Мин.

Молодая женщина надела этот наряд специально, как только услышала новость о том, что Чи гэ`эр избил человека.

Разве не чтобы добить лежачего?

Жаль только, что Лу Цзиньси после полудня уехала в буддийский храм, и она так сразу и не вернется, все же это бесполезная трата ее небольшого «желания».

Но ничего страшного, как только такое крупное событие произошло, уж ради него, как бы там ни было, та вернется обратно. А потому свое «желание» со временем и увидит.

Подумав об этом, Вэй Сянь почувствовала себя намного лучше.

Она взяла чашку чая, поднесенную ей служанкой Линчжу, и плавно приподняла чайную крышку.

В комнате сейчас установилась тишина.

Но снаружи в этот момент один за другим стали раздаваться резкие звуки.

Вэй Сянь подняла брови:

–Что происходит?

Линчжу подошла к окну, бросив мимолетный взгляд наружу, и ответила со смешком:

–Пожалуй, воспитывают какую-то не разбирающуюся в жизни служанку, выбивая из нее спесь.

–Ах, в резиденции давно пора навести порядок! Нарушающую всякие границы женщину следует драть до смерти!

Вэй Сянь совершенно не насторожилась, тем более она и не предполагала, что страдает кто-то из своих.

Она сделала глоток чая, чтобы промочить горло, окинула взором Сюэ Чи и начала ехидничать.

–Я уже давно советовала второй невестке бить строптивого ребенка, только тогда из него выйдет толк, а Чи гэ`эр как раз непослушен. Если и далее так попустительствовать, то как бы люди не подумали, что все дети из генеральской резиденции так отвратительно себя ведут! Цинцюэ, ты потом хорошенько поговори с ней.

Она имела в виду, естественно, Лу Цзиньси.

Цинцюэ стояла спиной к Вэй Сянь, ее руки словно одеревенели.

Сюэ Чи внезапно поднял голову, своими умными глазами, в которых пылал огонь, он пристально посмотрел на нее, его лицо тут и там было все в царапинах, покрасневшее, он плотно сжал челюсти, поджав губы, казалось, что он через мгновение собирался спрыгнуть с кана и вызвать насмешницу на поединок.

–Чи гэ`эр!

Цинцюэ вскрикнула, с осторожным усилием медленно надавила на плечо Сюэ Чи, удерживая его на месте.

Вэй Сянь конечно же все это заметила, она подняла свои кокетливые большие глаза для того, чтобы сказать еще пару слов в насмешку.

Однако это оказалось ошибкой, как только она задержала свой взор на Сюэ Чи.

Точнее сказать...

На выражении его лица.

Все поголовно говорили, что Сюэ Чи вырос похожим на Лу Цзиньси, в нем преобладала ее уравновешенность. Однако Вэй Сянь замечала...

Вся красота его лица была подобна образу его отца. Пусть он был еще ребенком, однако в его чертах можно уже увидеть силу, не говоря уже о том, что в этих бровях вразлет можно было ощутить необъятную атмосферу и полной луны, и рек, и гор.

Сюэ Куан...

Вэй Сянь как будто мгновенно погрузилась в сон, пристально смотря в чайную чашку в своих руках, и только через некоторое время она стала реагировать на окружающих, приходя в себя.

Невесть отчего повозмущалась тогда, голос ее стал насквозь холодным, и она добавила лишь несколько слов.

–Однако во всех этих событиях нельзя полностью винить нашу вторую невестку, кто же заставил главнокомандующего так рано уйти?

–Убирайся вон!

Как только прозвучало «главнокомандующий», Сюэ Чи, который только что сел назад, внезапно поднялся с места, быстро схватил с маленького столика горшочек с лекарством, покрытый ляпис-лазурью, и швырнул его в Вэй Сянь!

–Гэ`эр!

Цинцюэ закричала от ужаса, однако разве она могла его остановить?

Бац!

Какой пугающе отчетливый звук!

Все произошло в спешке, к тому же он был ребенком, а потому ему не хватило меткости. Горшочек, ударившись о крышку чайного столика по левую руку Вэй Сянь, моментально разлетелся на кусочки!

Бледно-зеленая лекарственная мазь брызнула во все стороны, вся поверхность карминовой юбки Вэй Сянь была в брызгах, неожиданно пострадав, ведь довольно много мази разлетелось, и моментально все пришло в полный беспорядок.

–Третья госпожа!

–Все ли хорошо с третьей госпожой?

　　……

Служанки вокруг оцепенели от ужаса, только через длительное время они пришли в себя и подошли поближе – это был сущий бардак.

Вэй Сянь в свою очередь была в некотором удивлении. В ее руках была чайная чашка, которую она так и не поставила, она посмотрела на Сюэ Чи в его красные от гнева глаза, почувствовала наводняющий всю комнату вонючий запах лекарственной мази, и тогда уже, опустив голову, посмотрела на себя – она была в полном беспорядке, и только тогда наконец отреагировала с запозданием...

К ее удивлению, маленький шестилетний ребенок бросил в нее горшочком с лекарством!

В тот момент она чувствовала себя слегка абсурдно.

Вэй Сянь была так зла, что бросила чайную чашку на крышку стола, в чрезвычайном гневе она улыбнулась:

–Ладно, ладно, ладно, в этой резиденции даже гэ`эр, оказывается, не обращает внимание на старшинство. Ваша матушка плохо тебя обучала, нынче я заменю ее и наставлю тебя!

Договорив, она встала со своего места, оттолкнула преграждавшую ей путь служанку:

–Вон!

Цинцюэ тут же напряглась и торопливо загородила Сюэ Чи от нее, неотступно наблюдая в сильном волнении за Вэй Сянь. Стиснув зубы, она попыталась отговорить:

–Третья госпожа, гэ`эр все же...

Сказав уже наполовину то, что хотела, она на мгновение замерла, ее взгляд изменил направление.

Непонятно когда появилась в дверях фигура человека.

Холодные слова зазвучали над этой сценой боевой готовности, они легко разнеслись подобно упавшему из поднебесья гласу.

–Третья невестка нападает с большими претензиями, что же случилось?

Очень знакомый голос и очень холодный тон!

Впервые послышался, как и в былые дни, нежный, слабый, неуверенный в себе голос, этакая разновидность трусости, однако нужно лишь различать интонации, и тогда будет заметен в голосе вмешанный зимний иней. Нежность не изменилась, наоборот, в ней спрятался острый кинжал, мягко стелет, да жестко спать, и еще хватило смелости на необоснованную холодность.

Вэй Сянь застыла, затрепетав от страха в душе, остановившись, повернулась назад, сразу же увидела стоявшую в дверном проеме фигуру.

Действительно это она!

Серебристо-голубой длинный жилет без рукавов, белоснежная муфта, ее тело – ивовая ветвь, трепещущая на ветру, манеры изящны и непритязательны, пусть даже она выглядит бледной, однако ее лицо будто нарисовано мазками художника, руки – в муфте, и сама стоит в дверном проходе – именно так и рисуют картины.

И вопреки ожиданиям до сих пор на все сто процентов спокойна!

В особенности ее глаза феникса, узкие и удлиненные к вискам, они пренебрежительно смотрели взглядом, содержащим какие-то эмоции, и не то она улыбается, не то нет, и это очень волнительно. Неужели это та самая Лу Цзиньси, которую любой может обвести вокруг пальца?

На днях выявилось дело у счетовода с тремя кусками атласа, а в резиденции даже распространилось, что она прошла дворец Янь-вана и вернулась назад, и не просто вернула себе жизнь, а полностью достигла просветления и теперь будет вступаться за гэ`эра и за цзе`эр, решительно как сейчас.　

Вэй Сянь презрительно фыркнула.

Действительно, материнство – это хорошо, но дело еще и в человеке. Лу Цзиньси уже около десяти лет мать, но по-прежнему также труслива, способна ли она до конца выздороветь после своего недуга? Кто поверит?

Она также верила, что во время болезни Лу Цзиньси немного тронулась умом, а потому и осмелилась препираться с ней по пустякам.

Однако увидев Лу Цзиньси сейчас, она поняла, что ее уверенность разбилась вдребезги, и даже тени от нее не осталось.

Лу Цзиньси, которую она знала, не могла так сохранять выражение лица; Лу Цзиньси, которую она знала, не могла говорить таким мрачным тоном и так шутить с пренебрежением; Лу Цзиньси, которую она знала, давно бы уже, как только произошел инцидент с Сюэ Чи, растерялась бы и рыдала бы, хорошо бы еще вернувшись домой...

Но человек перед ее глазами был вроде бы ласковым, но если вглядеться – холодным внутри; сердечным, но и язвительным.

Паника? Нерешительность? Даже на чуть-чуть не видно!

Вэй Сянь была полна мрачного изумления, и когда она храбро встретилась взглядом с Лу Цзиньси, вопреки ожиданиям ее поразила крайняя робость и она совсем пала духом. Она с силой подавила свои страхи и чувствуя какую-то неловкость злобно заорала:

–Если бы вторая невестка не смотрела на меня открытыми глазами, я бы в самом деле подумала, что ты слепа, спрашивая меня, что я делаю? Разве не следует спросить тебя, что сделало только что твое сокровище?!

Когда Лу Цзиньси вошла внутрь, служанка в комнате, стоявшая на коленях, громким голосом сказала: «Приветствуем вторую госпожу», и сразу же сжалась на земле, прикинувшись мертвой и не осмеливаясь даже дышать.

Когда Вэй Сянь закричала во весь голос, все присутствовавшие здесь внезапно задрожали в испуге.

Цинцюэ стояла на том же месте и смотрела на Лу Цзиньси в удивлении, потрясении и в беспокойстве, не осмеливаясь вставить хоть слово. У Лу Цзиньси было все то же спокойное выражение лица.

Она была снаружи и слышала все это с начала и до конца, она холодно усмехнулась:

–Если бы я была бы младшей невесткой, прежде чем открыть рот и спрашивать у посторонних, что кто-то сделал, наверняка сначала следует спросить себя. Только что ты, открыв рот, вместо слоновой кости выблевала дурной запах. Почему же? В конце концов что за наглость ты только что произнесла!

–Ты!

Вэй Сянь была потрясена, невозможно было поверить, что эти слова сейчас сказала Лу Цзиньси! Такая едкая ирония, вместе с тем мимика ее лица все еще была умиротворенной, но внутри зародилось семя необыкновенного холода.

Лу Цзиньси посмотрела на Вэй Сянь нейтральным взглядом.

–В конце концов может младшая невестка такая жестокая, потому что все еще не стала матерью? Сколько лет Чи гэ`эру? Оказывается, ты такая жестокая, напрягая все свои извилины и важничая, жалила его словами о главнокомандующем. Не боишься ли ты, что когда у тебя появится свой собственный ребенок, его также заденет за живое чужой человек?

Что значит «кто же заставил главнокомандующего так рано уйти»? Разве можно такое сказать ребенку, оставшемуся без отца?!

Нечего и говорить, что разбитый горшочек с лекарством испачкал поверхность ее нового наряда, но вот если бы взяли лечебную мазь и размазали по ее лицу, а горшочек с лекарством разбили о ее голову, даже тогда бы Лу Цзиньси стала бы на сторону Сюэ Чи!

Именно она, Вэй Сянь, взяла на себя инициативу и специально ткнула в сердца людей, в таком случае нечего винить и Лу Цзиньси в бессердечии, также протоптавшейся по больному месту. Ты вошла в резиденцию четыре года назад, а в твоем брюхе все еще не было дитя, разве не щекотливая тема?

После этих слов лицо Вэй Сянь становилось то зеленым, то красным. Она хотела возразить, однако была такой злой, что тряслась без остановки, непрерывно кашляя, она живо напоминала людей, которым попали в самое больное место.

–Кхе-кхе! Кхе...

–Чи гэ`эр может набедокурить, и ему обязательно следует преподать урок, но мы живем в этой резиденции. Старый господин и старая госпожа здоровы, госпожа также сильна, еще есть я – такой же живой и здоровый человек, стоящий перед твоим лицом! Если слушать всех сверху вниз, когда же дойдет очередь до младшей невестки?

Слушая кашель, Лу Цзиньси не чувствовала жалости, и в голосе ее не прибавилось ни на полфэня тепла.

–Пожалуй, я обычно подкупаю своей мягкостью и терпением, и младшая невестка предположила, что мной можно помыкать? Даже у глиняной куклы есть крупица ци, я советую младшей невестке понять это и сдержаться. Если ты не согласишься с выводами сегодняшнего события, тогда это все дойдет до госпожи и старой госпожи, и я не побоюсь.

Лу Цзиньси думала, что у нее не хватит храбрости.

Госпожа – мать Сюэ Куана, старая госпожа – бабушка Сюэ Куана, и каково им будет услышать, как другой человек укоряет их собственного сына и внука в том, что он рано умер? Будет странно, если ее безжалостно не швырнут наземь и не отвесят сразу две оплеухи!

Ни в коем случае не следует отрицать сегодняшнюю вину третьей госпожи в том, что она сказала подлость, совершила издевательство над потерявшим отца ребенком и этим фактом как оружием она ткнула в его рану.

Лу Цзиньси не пошла туда не потому, что не была жестокосердной, а лишь потому, что она не была знакома ни с госпожой, ни со старой госпожой, и ей по-прежнему требовалось срочно разрешить проблему с резиденцией гогуна Ин, и она боялась все усложнить.

Закончив говорить, она, не смотря на выражение лица Вэй Сянь и ее реакцию на ее слова, взмахнула рукой:

–Одежда третьей госпожи испачкалась, нет необходимости ей здесь задерживаться. Цинцюэ, проводи гостью.

http://tl.rulate.ru/book/78715/4777906