Готовый перевод Elsewhen, and elsewhere / Где - то и Когда - то: Глава 23. Постигая Макиавелли

Харуман почувствовал, что Борталус возвращается  раньше, чем он увидел или услышал его. Псайкером тот был одним из сильнейших и испускал ощутимые волны психической энергии. Всегда можно было почувствовать, присутствует он в комнате или нет. 

Брат-Капитан слегка развернулся в кресле, оглядываясь через левое плечо на приближающегося Либрария.

— Ну?

Мужчина в голубой броне присел рядом с ним, выглядя погруженным в мысли и более задумчивым, чем когда-либо раньше, но не испытывающий дурных предчувствий — каким бы он был, если б чтение сообщило что-то дурное. Погруженный в мысли — это не плохо. Пища для размышлений. Вызов. Если что-то иное, то все это представляло собой некий вызов для Харумана. А Харуману не хватало в последнее время неординарных интеллектуальных вызовов. Хотя, по его мнению, он бы предпочел скорее вызов,  не угрожающий  существованию Империума.

— Разворачиваются грандиозные события, Брат.  Sword ищут. Судьба галактики зависит от нашего решения, да и карты говорят о совместных действиях с ксено. Людях-ксено.

— Повтори снова, Брат-Либрарий.

— Люди-ксено. Вот, что сказали карты.

— Истинное прочтение?

— Насколько я могу судить.

Харуман прокрутил это в голове. Люди. Ксено. Столетиями два этих понятия были взаимоисключающими. Можно быть человеком и помогать ксено, и подобное зачастую… не одобрялось… Но чуждые люди — это было противоре…

Харуман усмехнулся про себя. Конечно же, нет. Эта Федерация, полная людей-ксено. Или таковой она просто кажется.

Он взглянул на своего Либрария. Если бы он его так хорошо не знал, то мог бы подумать, что тот потешается над ним. Он не посмел бы. Харуман усмехнулся снова.

Конечно, посмел бы.

***

Капитан Кинан быстро шагал вслед за Пикардом, в полной мере испытывая ощущения, присущие неопытным юнцам. Не часто бывало такое, чтобы он спешил за кем-то трусцой,  напоминая напуганную собаку. И все же. Лучше шагать вслед за Пикардом, чем за Нечаевой. Она никому не нравилась, хотя он ей, кажется, был по нраву.

Кинан прогнал неприятные и слегка беспокоящие его мысли. Да что вообще Дженевэй имеет в виду? Одолжить их корабль? Или его Пикард разыгрывает? У него было чувство юмора, об этом знал весь Звездный Флот, но сейчас для этого было не время и не место.

Т’Марид заметил их возвращение и кивнул. Офицер Трилл обладал выдающимися способностями и достаточно скоро будет выдвинут на свое собственное капитанство, если, конечно, переживет нынешние недобрые времена. Может, это и неправильно, но Кинан ожидал  в ближайшем будущем появления немалого числа командирских вакансий по всему флоту. Надеялся, что он и его команда будут живы, чтобы воспользоваться подобной возможностью, как бы событие само по себе не было неприятно.

Кинан вернулся из своих мыслей к окружающей его реальности как раз к моменту, когда заговорил Пикард:

— Брат-Капитан, я прошу прощения за нарушение протокола, но вызов был срочным и имеет непосредственное отношение к нашему разговору.

Кинан заметил, как «брат-капитан» повернулся всем туловищем к тому, кого называли «либрарий» -кто вообще выбрал такое название для воинского ранга?, - и встретился с ним взглядом. Они задержали друг на друге взгляды на пару секунд. Кинан и Пикард узнали этот взгляд. Подобные возможны только между людьми, давно знакомыми и близкими, предположил Пикард, Кинану же об этом рассказали.

— Продолжайте же, Капитан Пикард. На подобное сообщение нам пока нечего сказать. Что же вам поведали?

Харуман не был груб, он был просто любопытен, желая, чтобы капитан Федерации, наконец-то, перешел к делу. Но было у него подозрение, что тот собирается сотворить еще раз нечто вызывающее.

 Технодесантник Варрел сыпанул проклятиями и затем начал тихо проговаривать извинение перед машинным духом, когда жизненная энергия упомянутого (примерно сорок тысяч вольт) пробила насквозь его тело. 

Sword был все еще далек от первоклассного состояния. Приносящие Смерть были ярыми приверженцами содержания оборудования в надлежащем состоянии, но после своего возвращения на Ликург был более чем слегка выведен из себя тем, что отношение  родительского Ордена к машинам, работающих на них, было чисто материалистическое. К ним не относились с уважением, которого они заслуживали, но потворствовали самоотверженности техно-жрецов, и, по крайней мере, за это Варрел был благодарен. Еще раз сорок тысяч вольт прошли через его тело, и он не сдержал очередного проклятия. Затем мигнул, включаясь, свет, и послышался шум восстановленного питания подсекции.

— Амен, – сказал он и сотворил знак Аквиллы, прежде чем закрыл панель и поднялся.

Он не озаботился докладом. Системы мостика засекут восстановление питания или, скорей всего, никто ничего не заметит. работы проводились, и они были теперь хотя бы боеспособны, хоть все остальное было  в беспорядке. Многие Ордена так бы все и оставили, но не Приносящие Смерть и не Технодесантник Варрел. Он и его братья, а также сервиторы, служащие им, будут продолжать работать, пока Sword of Lycurgas не станет чистым, блестящим, гордым кораблем, каким и должен быть.

 

Райлак с трепетом взирал. Он ненавидел ждать, хотя терпением обладал. Но сильнее этого он ненавидел ожидать, когда же Федерация свяжется с ним. Ненавидел быть признательным Федерации! Ненавидел то, что его превосходят в огневой мощи суда Федерации, ненавидел, что судно, вокруг которого двигался его корабль, управлялось людьми, ненавидел, что ничего не может сделать по этому поводу и ненавидел  быть в положении, позволяющем вырабатывать столько ненависти.

В противоположность распространенному поверью Ромуланцам не было так уж обязательно быть "рабами эмоций", они просто не чурались их. Что это за жизнь без страсти, без эмоций, как не пустая? И нет Ромуланца, жаждавшего бы скучной жизни, но любой солжет, если скажет, что этот чудовищный корабль не пугает его. Судя по полученным данным он мог бы в одиночку перемолоть весь оставшийся флот Ромулаццев. Как мясорубка.

Если, как предположил Центурион Рии, это была интрига Федерации, то какая-то бесполезная. Федерация уже значительно превосходила их по военной мощи. Знали ли они уже об этом и/или намеревались разузнать, в этом-то и была проблема. И самое главное — Райлак чувствовал себя обойденным. Он поверил Пикарду, когда тот сказал или, точнее, намекнул, что сам не знает, что происходит. Это значит, что значительное произошло прямиком перед его проклятым кораблем, и даже намека на происходящее не долетело. Затем оживленное перемещение транспортерами и энергетические колебания на Sword of Lycurgas, превосходящие по мощности всю энергетику Minnkash'Maen's.

Претор была встревожена. Она и должна быть, но она полагалась на него в поисках ответов, а он еще не был готов сообщить их. Его профессионализм был опорой, на которой строилась игра Райлака. У него не было политических связей, не было патрона среди сенаторов, но он привлек внимание Претора Донатры своей выдающейся службой. Ей были нужны Командеры и Субкомандеры, на которых она могла бы опереться. Это было счастливой случайностью, что его судно оказалось ближайшим к происшествию? Так ведь? Он еще не считал что эта ситуация способна погубить его карьеру Ромуланского Офицера или просто убить его.

Пикард бы почесал голову, если бы не опасался выдать этим своего замешательства. 

Они ничего не знали про Империум. 

Он как раз собирался приступить к тому, что, возможно, будет самыми непростыми переговорами в его жизни.

— Брат-Капитан, могу ли я принести некоторое оборудование с моего корабля? Обсуждаемые темы должны быть проиллюстрированы, и будет проще использовать наше оборудование.

Харуман спокойно махнул рукой, как будто броня на ней ничего не весила.

— Ну, конечно.

Пикард быстро кивнул и нажал на командный значок.

— Пикард вызывает Enterprise.

— Enterprise слушает. Говорите, сэр.

— Не могли ли вы переслать к месту моего нахождения портативный голо-проектор. Я хочу показать кое-что нашим гостям.

— Да, сэр. Мы отошлем его так скоро, как только возможно. 

— Хорошо. Конец связи.

Он снова посмотрел на Брата-Капитана.

— Брат-Капитан, этот сеанс связи что я провел на Enterprise, как вы наверное слышали, был с Адмиралом Дженевэй, главой Оперативного Управления Звездного Флота. Она сообщила некоторые очень серьезные новости, которые я собираюсь повторить здесь.

Харуман кивнул; нечто подобное он и подозревал.

— Продолжайте.

Вдохнув, Пикард начал:

— Мне было сказано, что от лица Объединенной Федерации Планет я должен официально попросить вашей помощи.

Харуман кивнул, не зная, что Борталус сделал то же самое в нескольких футах левее от него. Несмотря на необычные обстоятельства это не сильно отличалось от просьбы, переданной Имперским Флотом шесть месяцев назад.

— Чего вы просите, Капитан?

— Нам нужна ваша помощь в защите Федерации от враждебного флота, Брат-Капитан, от которого сами мы не способны отбиться.

Харуман слегка склонил голову набок. Выражение лица не изменилось, но внутри он был в смятении. Пикард не попросил бы о подобном, если бы ситуация не была крайне опасной, но ему нужно больше информации. Кто знает, может,  Пикард собрался сражаться с предшественником Империума.

— Не могли бы вы добавить деталей?

— Enterprise Пикарду.

— Пикард здесь, говорите.

— Мы нашли  его и готовы отослать. 

— Очень хорошо, отправляйте, как только сможете.

Характерный синий туман сконцентрировался в стандартный СДРКБ-голопроектор. Пикард наклонился и выдвинул панель из агрегата. Серия быстрых движений пальцами, писков и гудков, и проектор издал звуки жизни, показывая небольшую звездную систему из четырнадцати планет, медленно вращающихся вокруг желтого светила.

— Это, Брат-Капитан, Баджор — ключевая система в течении всей недавно завершившейся войны с Доминионом.

Изображение системы уменьшилось, давая больший обзор на окружающую галактику. Бледно белым обозначились границы Федерации, а Баджор продолжал светиться красным.

— Здесь подсвечена территория, занимаемая Федерацией. Как вы можете видеть, Баджор находится на галактическом севере, почти у границ пространства Федерации. По сути, Баджор в преддверии получения членства в Федерации.

 Карта снова осветилась во множестве мест на заднем фоне темно-красным сиянием. 

— Это Кардасианский союз. До недавнего времени Кардасианцы оккупировали Баджор на протяжении пятидесяти лет. Тем не менее, когда оккупация закончилась, Баджорсы попросили и получили помощь Федерации в восстановлении. Кардасианское Правительство хоть и враждебное, к  войне не стремилось.

Пикард помолчал, глядя на трех старших космодесантников.

— Это изменилось с открытием Баджорской червоточины — первой известной стабильной червоточины.

Голо-проектор снова сменил изображение, вернувшись к системе Баджор. Начало вспыхивать желтым стилизованное изображение вихря.

— Эта червоточина уникальна из-за своей стабильности. Разведывательная команда с ГК-9, бывшей шахтерской станции Кардасианцев, превращенной в звездную станцию Федерации, была послана, чтобы определить куда она ведет.

Карта снова увеличила масштаб, и желтая линия двинулась от Баджора, наконец, остановившись в  красной точке на другой стороне изображения.

— Она ведет на другую сторону галактики, пространство, что мы зовем «Гамма-квадрант». Почти сразу после прибытия мы обнаружили крупнейшую тамошнюю державу, ставшую нам известной как Доминион.

Область космоса окрасилась ярко-алым.

— После нескольких неудачных боев с Клингонами, — часть пространства стала серой, – Кардасианцы вскоре обратились к Доминиону за союзом. Этот альянс начал быстро разрастающуюся в масштабах холодную войну.

Он снова замолчал и взглянул на своих офицеров. У многих на лицах не дернулся даже мускул. Намерения Пикарда были очевидны, и  по его словам люди догадывались, что сообщила Дженевэй. Все они участвовали в войне с Доминионом, у каждого из них были друзья, иногда семьи, погибшие в этом конфликте, и никто не хотел заново переживать эти воспоминаниям.

Жаль.

Лучьше снова переживать воспоминания чем заново переживать моральное опустошение.

— Холодная война стала... горячей. Командующий офицер Звездного Флота на ГК-9 смог выставить минные поля у входа в червоточину. Это на время удержало Доминион от посылки большого количества кораблей через червоточину в Альфа Квадрант.

Красные стрелы протянулись из Кардасианского космоса в пространство, занятое Федерацией.

— Тем не менее, альянс Кардасиан и Доминиона начал серию разрушительных атак, используя все, что у них имелось под рукой. Многие планеты были потеряны из-за вторжения, несколько меньших колоний было уничтожено, Звездный Флот и империя Клингон с трудом удерживали свои территории.

Взгляд Пикарда устремился на голо-изображение, и он вспомнил подобные проекции во время войны, когда они несли намного более зловещий подтекст. Теперь это была всего лишь часть темного прошлого, но обычный вид меняющихся изображений пробудил его воспоминания. 

— Тем не менее у нас было преимущество, пока вход в червоточину оставался заминирован. Мы все еще производили корабли быстрее, чем могли Кадасианцы, и в отсутствии помощи от Доминиона мы начали их выдавливать.

Красным обозначениям противопоставились и стали сдвигать их синие и серые.

— Пока мы не получили сообщение от симпатизирующего работника на ГК-9, что Кардасианцы почти управились с тралением минных полей, а Доминион вышлет флот, как только червоточина станет проходима, — голос Пикарда помрачнел. — Другой офицер смог прорвать блокаду и убедить сущности, контролирующие червоточину, предотвратить проход армады Доминиона в Альфа-Квадрант. Они были не способны уничтожить её, но тем не менее смогли переместить во времени.

Пикард почти видел, как над головами космодесантников вспыхивают лампочки.

— Еще две силы вмешались в эту войну: Конфедерация Брин, что сражалась на стороне Доминион – Кардасианского альянса, и Ромуланская Звездная Империя, присоединившаяся к нам после того, как агент Доминиона убил одного из их послов. В последней битве этой войны Кардасианское сопротивление добилось дезертирства Кардасиан. Доминион отомстил: восемьсот миллионов кардасиан было уничтожено Доминионом. Не способный привести нас к покорности, Доминион согласился на перемирие в обмен на медицинские технологии, предотвратившие смерть их верховных правителей, — Пикард нажал еще пару кнопок. — Что привело нас к текущей ситуации. Поступившая от глав Звездного Флота информация говорит, что временное перемещение армады Доминиона закончено. В наше время. Армада Доминиона проходит через червоточину.

Харуман не двигался и казался заинтересованным, хоть и не впечатленным. 

Пикард продолжал:

— Нам нужна ваша помощь, брат-капитан.

Лицо Харумана было безучастным.

— Убедите меня, Капитан. Я ответственен за тысячи жизней.

— В Федерации миллиарды людей, Брат-Капитан, не говоря уже о Клингонах и Ромуланцах. Это еще миллиарды. Сотни планет — они все падут под ударами Доминиона.

— Вы побеждали их и раньше, я уверен, что сможете и в этот раз.

— Мы сражались в войне, Брат-Капитан. В войне, в которой нам повезло свести все к перемирию.

Голос Пикарда стал громче, резче, сдавленней:

— Эта война была самой разрушительной за целые столетия. Миллионы погибли, как и почти две тысячи звездных кораблей. Были захвачены многие миры Федерации. Целые расы были угнетены.

Харуман ненадолго задумался, а затем ответил совсем не сочувствующим голосом:

— Капитан, моя рота и корабль для меня на первом месте. Я не буду ими рисковать, сражаясь в чьей-то чужой войне.

— Через червоточину идут тысячи кораблей. Эта война уничтожит Федерацию.

— Это не война Империума.

— Но ЧЕЛОВЕЧЕСТВА!

Это вывело Брата-Капитана из его расслабленного состояния, и мужчина расправил плечи. 

Прошло почти десять секунд, прежде чем побагровевший космодесантник заговорил, голос Харумана был сдавленным, и говорил он сквозь сжатые зубы, гнев его был ясно виден:

— Капитан, я бился в войнах столетиями, видел, как горят планеты и как пожираются миллионы. Я голыми руками убивал людей и ксено, сражался с демонами, что превратили бы вас в трясущегося бормочущего безумца, и плевал на их поверженные тела. Во имя Императора и человечества на протяжении всей моей сознательной жизни я безжалостно убивал бесчисленное количество раз, так что НЕ СМЕЙТЕ МНЕ ГОВОРИТЬ, ГДЕ И КОГДА СРАЖАТЬСЯ!

Возвышающийся космодесантник навис над Пикардом, на целую голову выше и вдвое того шире. И он просто кипел от злости. Голос Пикарда после этого казался тихим как шепот, но он получил то, чего добивался — реакцию, искомое им возмущение, важнейший, ключевой кусочек головоломки, хранящей приоритет Приносящих Смерть.

— Брат-Капитан, эта война Федерации и всего человечества, и если мы не победим их, значит,  потерпим поражение, и, значит... проиграет всё человечество. 

Прежде чем ему на ум пришла еще одна мысль, Пикард почувствовал совершенно удивительное ощущение полной невесомости, а после врезался в пластстальную стену. Фазер Кинана был на полпути из кобуры, прежде чем он обнаружил себя глядящим в дуло плазмопистолета Борталуса, непоколебимо направленного в лицо офицера Федерации.

— Не стоит.

Голос был не громким. Он и вправду был спокоен, почти умиротворенным, но ошибиться в его намерениях было нельзя. Полнейшее отсутствие волнения в голосе либрария убедили Кинана, что мужчина перед ним и глазом не моргнет, нажимая на спусковой крючок. Кинан поднял левую руку в мольбе — ладонь раскрыта — прежде чем опустил рукоять фазера вниз. Капелан в черной броне и маске смерти тоже достал свой болт пистолет, направив его в вытянутой руке в сторону других офицеров Федерации. Он не сказал ни слова. Ему и не надо было. 

Харуман подошел к Пикарду и встал над ним.

— Вы якшаетесь с ксено и не страшитесь Императора. Вы растрачиваете свои ресурсы и, захлебываясь, лопочете о своих мелких лодчонках, столь высокомерные, сидящие на своих золоченых тронах, болтающие о мире, сосуществовании и терпимости, — Харуман сплюнул слева от себя, шарики слюны зашипели при встрече с полом. Никто не обратил внимания. — Вы все глупцы. Наград за терпимость - измена и предательство. И вы оскорбили меня, мою роту и мой Орден утверждением, что мы не будем сражаться за человечество. Или же в другом случае оскорбили наш разум, утверждая, что мы слишком глупы, чтобы понять, что такое война за человечество, а что — нет. Если бы я не был Приносящим Смерть, уже за это одно я бы всех вас уже убил, — Харуман замолчал ненадолго и, кажется, напряжение в его теле уменьшилось подобно тому, как пот испаряется с львиных боков. Приносящий Смерть наклонился вперед и предложил свою руку. — Но я — Приносящий Смерть, и в твоих словах есть неприятная правда.

Пикард ухватился за перчатку и почувствовал, как его поднимают на ноги. Он утер кровь в уголке рта, прежде чем брат-капитан заговорил снова.

— Я не принесу извинений, Пикард. Вы и вправду оскорбили нас, но тем не менее ваши слова точны. Забирайте своих людей и проваливайте с моего корабля. Я дам вам ответ, когда буду готов.

Офицер Федерации подошел к своим людям, благодаря боли зная, что по крайней мере одно ребро у него, скорей всего, сломано.

— Вы в порядке, сэр? — заговорил Ла Фордж, но прозвучало это отстранено.

— Бывало и хуже, коммандер.

Пикард нажал на свой комзначок.

— Пикард к Enterprise.

— Enterprise слушает вас, сэр.

— Поднимайте пятерых.

 ***

 — Ты швырнул его через комнату?

— Да.

— Брат-Капитан… сэр… Эд… Зачем ты это сделал?

— Он оскорбил меня, оскорбил роту и оскорбил Орден. Я вышел из себя.

Брат-Сержант Шенявин посмотрел на Харумана так, словно у того отросла вторая голова. Он сначала не поверил тому, что услышал от одного из братьев-лейтенантов, но затем... вот он, участник всего, рассказывающий то же самое.

— Вышел из себя? Вышел из?..

Голос его прервался. До остальной роты это не должно дойти, хоть он и не думал, что они смогут узнать про такое.

— Вышел из себя? Что, такое когда-нибудь бывало? Брат, ты  правда ждешь, что я в это поверю?

Харуман молчал.

— Эд, ты мог убить его.

— Он оскорбил Орден.

— Он оскорбил ТЕБЯ, Эд, вот, что тебя взбесило. И заешь, что я думаю? Я думаю, он прав, и вот почему это так больно. Император знает, что у меня нет ни малейшего понятия, из-за чего все это было, но будь я проклят, ты так среагировал  только потому, что он был прав!

И на это Харуман также не ответил, но слова достигли своей цели, потому что Майк Шенявин был прав. И также был прав Жан-Люк Пикард.

Борталус разговаривал с капелланом, который, как заметил Харуман, снял свою маску-череп. Они слышали сказанное Шенявиным. И капеллан был согласен с этим. И  он смеялся. 

Над ним! 

Постороннему этого было не понять, но старый капеллан определенно смеялся над ним. Очень, очень давно не чувствовал себя Брат-Капитан Эдвард Харуман столь смущенным, но он справился с неприятным чувством. У них все еще была работа.

— Братья, что вы думаете о просьбе Федерации? Пусть они и разыграли из неё настоящее представление.

Космодесантники ухмыльнулись. Харуман с печалью понял, что адресатом ВСЕХ усмешек был ОН, а не Они…

Борталус ответил первым:

— Карты были не конкретны, брат. Хотя, чуждые люди, интересное совпадение.

Харуман кивнул, затем поглядел на Шенявина, который пожал плечами. Легкость движения давала неверное представление о весе носимой им брони.

— Людей атакуют ксено. Звучит как руководство к действию.

— Брат-Капелан?

Хеншер, второй по старшинству на корабле, несколько секунд молчал, и Харуман собирался переспросить его, когда седеющий ветеран все-таки ответил:

— Как намекнул брат-либрарий, это выдающееся совпадение. Не так ли, молодой Харуман? Из всех Орденов только мы попали на тридцать восемь тысяч лет назад в прошлое, где люди состоят в межзвездном альянсе, отчаянно нуждающемся в помощи. Помощи, которую мы, совершенно случайно, вполне можем оказать.

Харуман кивнул на слова Капелана.

— Спасибо, братья. Давайте отправимся в часовню. Мы пропустили наши молитвы.

Космодесантники, за исключением Хеншера, поклонились и ушли. Харуман постоял несколько секунд и затем пошел за ними.

 ***

 — Доктор, мне и вправду надо идти.

Доктор Крашер посмотрела сверху на Жан-Люка, лежащего на спине в лазарете.

— Жан-Люк, вы еще не в форме. У вас все еще сотрясение, жидкость в легких и ребра не полностью зажили. Дайте же время на работу остео-регенератору. Вам повезло, что вы остались с  легкими.

— Доктор, все в порядке, я…

Кашель прервал и приглушил его оправдания.

— Нет, Жан-Люк, вы НЕ в порядке. И что вы собираетесь делать? Ничего не решится, пока их капитан не выйдет с нами на связь.

— Я должен проинформировать Адмирала, доктор. Нам надо...

Его снова прервал мокрый кашель, прозвучавший так же болезненно, каким он и был. 

— Мы должны сообщить командованию, что произошла неожиданная задержка.

— Командер Йее уже сделал это. Он очень способный офицер, Жан-Люк. Вы должны больше доверять ему.

Пикард не ответил на эти слова, к нему пришли мысли, не раз посещавшие его, когда он лежал без сна в своей каюте. Командер Йее и вправду был очень способным. Прилежный. Знающий. Так почему бы Пикарду не доверить ему выполнять его работу, пока тот замещал его?

— Он кажется мне слегка неопытным, Беверли.

Доктор Крашер засмеялась.

— В смысле, что он не Уилл Райкер, не так ли, Капитан?

Пикард улыбнулся, что почти вызвало еще один приступ кашля. Он сдержал его и осторожно вздохнул.

— Возможно, так и есть, доктор.

Беверли улыбнулась. Улыбкой, от которой на сердце у Пикарда всегда становилось теплее, и в то же самое время пробуждало его чувство вины. Воистину, горькая радость.

— Идите, Жан-Люк, но только необременительные обязанности.

Он изогнул бровь, пытаясь не морщиться, пока садился. Она была права, его ребра только зажили.

— Я не шучу, Капитан. Необременительные. Не вредите себе еще больше.

— Спасибо, Беверли. Я постараюсь, чтобы меня больше не швыряли через комнату никакие Имперские космодесантники.

Она смеялась, пока он выходил из лазарета. Её улыбка исчезла, как только закрылась дверь. Жан-Люк  не жалел себя. Снова.

 Пикард дотерпел до каюты, прежде чем позволил  боли проявиться на лице. Он осторожно снял свою парадную форму — «Осторожно» — главная часть фразы — и впервые внимательно посмотрел на многоцветную раскраску на своем торсе. В основном преобладали темно-синие, розово-красные и черные цвета, достаточно скоро они исчезнут. Слишком он стар уже для всего этого.

Затем Пикард подумал о судне, возрастом  в тысячелетия, из иной эры, затем о солдатах на его борту, сражающихся столетиями за своих повелителей. Нет, он не стар. И Федерация, которой он служит, тоже. С другой стороны, Человечество, Федерация и он были молоды, оптимистичны и полны сил. А Империум являлся их полнейшим антиподом.

Империум, которому служат люди на борту этого судна, был стар. Он существовал, чему было свидетельством это огромное судно, тысячи лет. И, кажется, был в состоянии войны, по крайней мере, уже сотни лет. Он был варварский, безжалостный, репрессивный и военизированный — полная противоположность Федерации. Что за ужасные обстоятельства привели к тому, что Федерация ищет помощи у Империума?

Пикарду не было нужды отвечать. Он уже знал ответ, хоть и не признавался в этом даже себе. 

Слова, произнесенные Адмиралом Дженевэй, сказанные со столь глубоким убеждением, несли в себе то, что могло в равной мере и спасти и погубить галактику.

Откуда только возможно — вот она — причина.

Откуда только возможно.

Первичная Временная Директива отброшена в сторону.

Откуда только возможно.

Биологическая война против Доминиона.

Откуда только возможно.

Попытка переселения Ба’Ку.

Откуда только возможно.

Телепатическое насилие над Вице-Королем Реманом, сотворенное по его прямому приказу.

Откуда только возможно.

Когда больше некуда отступать, принципы Федерации рушатся под натиском обстоятельств.

Откуда только возможно.

Слова и мысли, из-за которых Федерация может пасть и может возвыситься Империум. Ощущения от проходов и кают темного корабля скользнули по избитому телу Пикарда, пока неприятные мысли заполняли его мечущийся разум.

Откуда только возможно.

Идеи Макиавелли, приведшие к ужаснейшим зверствам в истории. И вот, снова они. Пикарду стало дурно. И не только от ранений, он нарушил свои собственные принципы, руководящие принципы Звездного Флота без малейших раздумий. А если смог он, кто еще сможет? Вес сожалений и сомнений все еще лежал на душе Пикарда, холодок мрачной предопределенности уже вязал у него в животе узлы из внутренностей.

— Мостик Пикарду, — голос Командера Йее.

— Пикард слушает, Командер.

— The Sword of Lycurgas вызывает нас, сэр.

— Иду.