Готовый перевод Bai Fumei in the 70’s / Бай Фумей в 70-х годах [Завершено✅]: Глава 63

Когда Чжао Ланьсян шла к коровнику, Гу Хуайцзинь держал свою курицу и разглаживал ее перья.

— Хорошая девочка, это действительно удивительно, ты снесла сегодня два яйца.

Гу Хуайцзинь очень дорожил этой курицей. Можно считать, что с ней учитель Гу попробовал десятки способов употребления яиц: на пару, жареные, тушеные, вареные — он наконец стал набирать вес.

Стоимость обеда в сто юаней была слишком велика.

К счастью, образованная молодежь Чжао — девушка с твердым взглядом и добрым сердцем, иначе она не стала бы каждый день угощать его такой вкусной едой.

Обеды стали духовной опорой Гу Хуайцзиня и давали ему силы. С вкусной едой, казалось, проходили боль и усталость всего дня.

Гу Хуайцзинь доел яйцо и увидел проходящую мимо Чжао Ланьсян.

— Еще не спишь?

Чжао Ланьсян промолчала и огляделась по сторонам.

Гу Хуайцзинь снова спросил:

— Что ты сегодня приготовила? Это блюдо очень ароматное. Когда ты так готовишь, от этого запаха буквально захлебываешься слюной. Это слишком некрасиво.

Чжао Ланьсян вернулась на кухню, взяла из кастрюли еще теплую лягушку и отнесла ее в миске учителю Гу.

Воспользовавшись тем, что было темно, она спросила:

— Где Ху Сяньчжи?

Гу Хуайцзинь ответил:

— А куда ему еще идти, кроме как к У Юну.

Жители деревни недоброжелательно относились к Ху Сяньчжи.

Ху Сяньчжи был когда-то перспективным инженером, а теперь стал нежелательным элементом. Он очень злился.

Только его брат, У Юн, относился к нему так же хорошо, как и прежде, поэтому Ху Сяньчжи был готов часто ездить к нему.

Чжао Ланьсян тихонько фыркнула и переложила мясо из своей миски в разбитую миску Гу Хуайцзиня.

Гу Хуайцзинь был очень приятно удивлен. Обычно он ел еду из семьи Хэ только в обед. На ужин у него была каша с бататом и дикими овощами из столовой.

Ветер часто доносил запах из кухни семьи Хэ в сторону коровника. Сегодня запах был необычайно ароматный. Гу Хуайцзинь молча глотал воздух и чувствовал, что его охватывает отчаяние.

Почему хозяйский коровник был построен с подветренной стороны кухни? Его это очень раздражало.

Чжао Ланьсян, увидев, что он не ест, кашлянула и сказала:

— Ешь, мне нужно кое-что попросить у учителя Гу. Ты ешь, а я буду говорить.

Гу Хуайцзинь с радостью принялся за еду. Мяса в миске осталось немного, но острый и свежий вкус заставил мужчину долгое время наслаждаться им.

Гарнир тоже показался ему очень вкусным. Фасоль, огурцы, листья картофеля, салат — все это в тушеном виде мягкое и вкусное. Гарнир пряный и освежающий, бульон — сытный и вкусный, а маленькая лягушка сделала старика еще более счастливым.

Это было настолько вкусно, что люди готовы были проглотить язык.

Гу Хуайцзинь слизнул с края последнее рисовое зернышко и любезно поинтересовался:

— Чем я могу тебе помочь?

Он был озадачен. Сейчас он всего лишь бедный старик, который не имеет никакой ценности. Уже хорошо, что другие не обижают его. Как же он может помочь ей? Но, поскольку она редко обращалась к нему за помощью, он постарается решить проблему для нее.

Как раз в тот момент, когда Гу Хуайцзинь думал, что она собирается спросить о проекте, Чжао Ланьсян достала из своих рук письмо.

Оно было написано Цзян Цзяньцзюнем.

Она сказала:

— Этот человек должен быть из той же части, что и ваш сын. Он написал мне много писем. Его семья очень влиятельна… Как ты знаешь, у меня есть отношения с братом Баем… — Чжао Ланьсян вовремя остановилась.

Гу Хуайцзинь внимательно посмотрел на письмо, и его старое лицо внезапно покраснело.

Он сердито сказал:

— Он что, достает тебя?

Чжао Ланьсян не ответила, вместо этого сказав:

— Я слышал, как он упоминал, что Гу Шомин является его непосредственным руководителем…

Голос Чжао Ланьсян становился все тише и тише, почти неслышным, и Гу Хуайцзинь мог слышать только едва различимый шепот.

Выслушав просьбу Чжао Ланьсян, Гу Хуайцзинь вдруг вскочил и сказал:

— Ничего страшного! Я напишу за тебя, пусть мой мальчик вылечит его!

Чжао Ланьсян не удержалась и подавилась, раскашлявшись так, что на глазах выступили слезы.

— Не обязательно все должно быть так серьезно, — отдышавшись, улыбнулась она. — Я просто хочу увидеть господина Гу. Не могли бы вы написать для меня рекомендательное письмо?

Гу Хуайцзинь написал рекомендательное письмо для своего старшего сына в соответствии с просьбой Чжао Ланьсян и попросил его лично принять госпожу Чжао.

Закончив писать, Гу Хуайцзинь вздохнул с облегчением.

При взгляде на девушку, держащую в руках написанное им письмо, на его лице появилась легкомысленная улыбка, а в душе он немного обрадовался.

Это происходило от того, что он наконец-то смог отплатить за небольшую услугу своими скромными усилиями.

Гу Хуайцзинь раскрыл ладонь и погладил циновку, неловко сказав:

— Девочка Чжао, не так-то просто общаться Хэ-эром… После этого препятствия будет еще много трудностей впереди. Как старик, я не очень оптимистично смотрю на человека, с которым ты общаешься. Но этот бедный мальчик — мой благодетель, и я надеюсь, что у него будет лучшая жизнь…

Гу Хуайцзинь снова радостно напел свою поэму:

— Первое — самое лучшее, если вы этого не видите, чтобы не влюбиться по уши; второе — самое лучшее, если вы этого не знаете, чтобы не застрять в любовной тоске.

Уголки глаз Чжао Ланьсян изогнулись в улыбке, и она медленно проговорила:

— Бесполезно убегать, уверенность только в тебе самом, а не в других.

— Хорошо, не читай больше по вечерам стихи. Будь осторожен, тебя могут услышать и снова побить, — предупредила она.

Едва договорив эти две фразы, Гу Хуайцзинь вдруг уснул на своей соломенной циновке.

Чжао Ланьсян сжала в руке письмо и легко зашагала обратно к дому.

Включив свет, она нажала ногой на педаль швейной машинки, и склонила голову, чтобы прошить аккуратную строчку. Вскоре мужская рубашка с длинными рукавами была готова.

Ясный лунный свет освещал сено в коровнике, он же падал и во дворе семьи Ли.

Хэ Сунъе умылась водой, чтобы смыть пудру с лица, затем вскипятила горячую воду, чтобы обтереть Ли Дали.

Смуглое лицо Ли Дали внезапно покраснело. Хотя днем он не пил, но сейчас он был пьянее пьяного.

Тусклая масляная лампа изо всех сил старалась победить некачественный керосин, и фитиль время от времени слабо шипел.

Хэ Сунъе поправила фитиль. Она слышала, как бабушка говорила, что нельзя гасить свечи в первую брачную ночь, но у них не было толстых свечей, они могли только зажечь масляную лампу.

Сердце Ли Дали внезапно пропустило удар и сжалось, ему стало жарко, он слышал шум крови в своих ушах.

Хэ Сунъе все еще вытирала волосы. Увидев Ли Дали, она не шелохнулась. Она наклонила голову и подозрительно посмотрела на него, «спросив»: «Почему ты не спишь? Вытрись и ложись спать».

Ли Дали выдохнул, обнаружив, что затаил дыхание, и вытерся.

Он погладил свою парализованную, нездоровую ногу и с яростью подавил жгучий жар в теле.

Когда-то сильные и крепкие бедра теперь стали уродливыми и, возможно, никогда больше не смогут поправиться и вернуть себе прежнюю силу. Как у него еще хватает сил, чтобы думать о таких вещах?

Увидев разочарованный и полный отвращения взгляд мужа, Сунъе подошла к нему, присела на корточки, взяла тряпку и стала тереть и разминаться его ноги, как стиральную доску.

«Все будет хорошо, не бойся», — попытался утешить ее Ли Дали и застонал.

Хотя эта женщина худая, сила рук у нее немалая, и сердце у него затрепетало и зачесалось от мозолей на ее ладонях пальцах.

Он ухватил единственный пухлый кусочек плоти на теле женщины и сказал:

— Не вытирай их, это пустая трата времени…

Сунъе сердито зарычала и со стыдом и ужасом встретила взгляд потемневших глаз мужа.

***

На следующий день, когда Хэ Сунбай встал, он обнаружил, что подоконник уже залит ярким светом.

Мужчина потер тяжелую голову и в досаде несколько раз постучал по ней.

«Я проспал».

Чжао Ланьсян услышала, как он копошится, подошла и с улыбкой позвала Хэ Сунбая:

— Вставай. Поторопись и поешь. Нам потом придется работать в горах, — сказав это, она протянула ему то, что держала в руках.

Хэ Сунбай протер сонные глаза, увидев что-то похожее на ткань.

— Что это? — растерянно спросил он.

— Одежда, ты еще проснулся? — довольно улыбнулась Чжао Ланьсян, побуждая его померить новую рубашку. — Надень ее и посмотри, подходит ли тебе.

Чжао Ланьсян никогда не измеряла тело Хэ Сунбая сантиметром, но она обладала необъяснимой уверенностью, что не ошиблась.

Посидев несколько раз на заднем сиденье его велосипеда, она могла определить его размер с закрытыми глазами.

— Нет… Я имею в виду, почему ты сшила это мне?

Хэ Сунбай был озадачен внезапным появлением одежды, но в то же время на сердце у него было тепло.

— Так вот чем ты занималась все эти дни? Я… я думал, ты шила одежду для своего брата…

Чжао Ланьсян ответила:

— И то и другое, но не стоит пить уксус из-за ребенка.

Хэ Сунбай быстро снял свою одежду и надел новую, которую сшила для него его девушка.

— Ах, как хорошо! За деньги такое не купишь!

Однако он походил в рубашке лишь некоторое время, испытывая радость от ношения новой одежды, затем снова снял ее и бережно сложил на кровати, объяснив:

— Она слишком новая. Я будут носить ее только в доме. Когда поизносится, я смогу ее носить и на работу.

http://tl.rulate.ru/book/46619/3272464