Готовый перевод The Knight Who Lives Only for Today / Рыцарь, живущий одним днём: Глава 7. Змея, водка, цветок, нож

Нежелание умирать снова было лишь поверхностной причиной.

Повторяя «сегодня», Энкрид испытывал другой страх.

Страх, что он привыкнет к этому, что если он переживёт этот день, то такой возможности больше не представится, желание остановиться.

Это желание было для Энкрида ужасом.

«Этого ли я хотел?»

Привыкнуть к сегодняшнему дню — значит, жить жизнью, в которой нет развития.

Жизнью, в которой нет движения вперёд.

Желание увидеть завтра — это естественное человеческое чувство.

К тому же, Энкрид был человеком, который мечтал о завтра, несмотря на свой скромный талант.

И на то были веские и разумные причины.

«Я научился всему, чему мог».

Дальнейшие тренировки здесь не принесут большой пользы.

Значит, пришло время двигаться навстречу завтрашнему дню.

«Что будет, если я выживу?»

Этот день закончится?

Он размышлял об этом бесчисленное количество раз.

Если говорить коротко, то он не знал.

Он не знал, что будет после того, как он выживет.

«Если я могу двигаться вперёд…»

То нужно двигаться.

Разве не так он жил всю свою жизнь?

Прежде всего, Энкриду нужна была уверенность.

Сможет ли он увидеть завтра, используя то, что получил, повторяя сегодняшний день?

Он не знал. Поэтому он и бросал вызов.

Такой настрой был для него обычным делом.

Сегодняшний день будет долгим.

Ведь ему придётся использовать всё, что он накопил.

— Как ты это сделал?

— Удача.

— Разве это можно назвать удачей?

Как только они вышли из палатки, Крайс, округлив глаза ещё больше, чем обычно, переспросил его.

Приятель, который был дилером, был ошарашен.

Но он не стал устраивать скандал, говоря, что так не бывает.

Ведь он сам тряс кости.

Благодаря этому Энкрид смог спокойно встать и уйти.

Ему не о чем было беспокоиться.

Ведь он не жульничал.

Он просто знал все числа, которые выпадут на костях, как какой-нибудь пророк.

— Потом угощу тебя пивом в деревне, — похлопав его по плечу, сказал солдат, который выиграл благодаря Энкриду.

— Это точно удача. Я не силён в азартных играх, — сказал Энкрид, поворачивая в сторону. Крайс поспешил за ним.

— Если это не талант, то все талантливые люди уже давно лежат в земле.

— Иногда везёт.

— ……Если дважды повезёт, то кошелёк не просто наполнится, а лопнет, — идя, Энкрид протянул ему семнадцать серебряных монет.

Дзинь.

Услышав звон монет, Крайс взял кошелёк.

Получив его, Крайс сказал: «Ладно, мне-то что», — и замолчал.

Затем он вдруг уставился на Энкрида и начал вращать своими большими глазами.

— Я понял.

Что ты понял?

Энкрид молча переспросил взглядом.

Крайс, улыбаясь, продолжил:

— Ты хочешь подкатить к командиру, который прибудет завтра? Поэтому тебе нужны цветы? Но тогда вместо белого мака лучше взять розы или лизиантусы.

Похоже, его смутил не только азарт, но и странный набор вещей, которые он попросил достать.

— ……Думаешь, получится?

Что у этого ублюдка в голове?

Завтра прибудет новый командир роты, и ходили слухи, что это женщина.

Да, говорили, что прибудет женщина.

Но разве она поведётся на какой-то там букет цветов?

Такой способ не сработает даже с деревенской девушкой.

Конечно, если бы у него было лицо, как у Крайса, то, возможно, и получилось бы.

Нет, всё равно не получится. В лучшем случае, ничего не выйдет, а в худшем — сразу же казнят за оскорбление начальства.

— Если принарядить командира отделения, то он будет довольно симпатичным.

— Ты каждый раз так расспрашиваешь, когда тебя просят что-то достать?

Если поторопиться, то, может, он успеет достать всё до обеда?

Увидев его взгляд, Крайс понял и развернулся.

Крайс поторопится.

Иначе никак. Энкриду тоже придётся поторопиться, в зависимости от того, когда Крайс всё достанет, хоть он уже и делал это несколько раз.

А пока можно отдохнуть.

Энкрид не спеша позавтракал.

Суп с дроблёным ячменём и пшеницей, чёрствый хлеб и вяленое мясо на завтрак.

Мясо давали раз в три дня.

К счастью, сегодня был именно такой день.

Иначе он бы и не увидел мяса в этом повторяющемся дне.

Он разломал хлеб, который обычно размачивал слюной, и бросил его в суп.

Он жевал ставший вязким суп, но всё равно чего-то не хватало.

Только когда он порвал и добавил туда вяленое мясо, вкус стал более-менее сносным.

Энкрид тщательно пережёвывал пищу. Еда — это энергия, которая позволит ему двигаться.

Независимо от разницы в навыках, боеспособность голодного солдата, который не ел несколько дней, и сытого солдата, будет разной.

Тёплый суп потёк по горлу и наполнил желудок.

Он повторил это несколько раз, и тарелка опустела.

— Вкусно? Вкус еды, полученной за счёт эксплуатации бойцов отделения? — подошёл Рем и начал ворчать.

— Очень.

— Непривередливость в еде — это хорошо. Я не видел, чтобы те, кто привередничает в еде, жили долго. У нас в отделении тоже есть такой, разве нет?

— Если подумать, то он вроде бы тоже неплохо держится.

— Скоро ему конец.

Рем, который поливал грязью своего же бойца отделения, вскоре взял тарелку и зашагал прочь.

Пришло время усердно мыть посуду.

После того, как он плотно поел, заправив живот супом с хлебом и вяленым мясом…

Энкрид достал промасленную тряпку, тщательно протёр меч, а затем ещё раз протёр его сухой тряпкой.

Новый меч был сделан не из знаменитой стали и не известным мастером, но был довольно неплох.

У него был хороший баланс, и лезвие было хорошо заточено.

Он был достаточно острым, чтобы пронзить толстый тканевый доспех или тонкий кожаный доспех.

Закончив ухаживать за мечом, он вышел из палатки и увидел Крайса.

Увидев, что тот идёт, оглядываясь по сторонам, Энкрид позвал его:

— Толстоглазый.

Крайс подошёл к нему, держа в руке какой-то узелок.

— Вот.

В узелке, конечно же, были вещи, которые он просил.

Всё было, как он и ожидал.

Пять метательных ножей с примесями.

Плохого качества, но хорошо промасленная кожа и большая игла.

— Перчатки из оленьей кожи я еле нашёл.

Потирая пальцем лезвие метательного ножа, сказал Крайс.

Так и есть.

Перчатка была не парной, а только на левую руку.

— Поэтому вот, — Крайс вернул ему одну монету. — Я посчитал перчатки из оленьей кожи за две монеты.

Вот же ублюдок, как же он любит деньги.

Он и так знал.

Если поторговаться, то можно было бы получить больше, но на это уйдёт время. Лучше уж сосредоточиться на сегодняшних делах.

Времени не так уж и много, чтобы успеть сделать всё.

Белый мак был уже засохшим.

— Ты же не собирался признаваться в любви? Свежие цветы не достать.

Вот жулик.

Энкрид кивнул. Это было ожидаемо.

Какой псих будет искать десять свежих цветов посреди поля боя?

— Зато их двенадцать.

У этого жулика всё же есть совесть.

— И вот ещё, — Крайс протянул ему маленький мешочек.

Открыв его, он увидел квасцы.

Наверное, если бы сделка сорвалась, он бы сказал, что не смог достать квасцы, а потом бы оправдывался, что с трудом их нашёл.

Он видел его насквозь, но Энкриду было всё равно.

Ведь он получил всё, что ему было нужно.

— Спасибо за работу.

— И всё же, что ты собрался делать? — Крайс сгорал от любопытства, что же задумал этот добродушный командир отделения.

— Хочу заняться шитьём и сделать настойку, — поэтому Энкрид ответил так, что Крайс наклонил голову.

С чего вдруг шитьё? И зачем делать настойку?

— Ну, ладно, — Крайс не стал расспрашивать дальше и ушёл, а Энкрид, воткнув ножи за пояс, забросил остальное в палатку.

А затем зашагал прочь.

Уверенная походка человека, который знает, куда идёт.

Не останавливаясь, он направился к окраине казармы, и один из солдат, увидев идущего Энкрида, крикнул:

— Эй, ты куда? Командир отделения «четыре-четыре-четыре»? Если по нужде, то туда не ходи.

— Почему?

— Вчера там одного укусила змея, пока он мочился. Ядовитая. Не очень опасная, но он весь день чесался и бесился.

— Мне срочно. Я быстро.

— Я предупредил.

Не то чтобы это было что-то серьёзное. Солдат просто пропустил Энкрида.

«Если не совсем не повезёт, то всё будет в порядке», — подумал солдат, отворачиваясь от Энкрида.

Энкрид шёл, осматриваясь по сторонам.

Окраина казармы, место, отведённое под туалет.

Между несколькими зловонными ямами и большими деревьями лежало много сухих листьев.

Энкрид, избегая зловонных мест, посыпал землю квасцами.

Затем, найдя место, где не было травы, он присел на корточки и, взяв валявшуюся рядом ветку, начал обтачивать её кончик метательным ножом.

Он царапал ветку лезвием ножа, как пилой, а затем с силой проводил лезвием наружу, обтачивая кончик ветки.

После нескольких взмахов ножом кончик ветки раздвоился, и она стала похожа на копьё с раздвоенным концом.

Со стороны могло показаться, что он бездельничает, но это было не так.

Закончив работу над веткой, Энкрид не переставал осматривать сухие листья, не прошло и времени, как за чашкой чая, как листья зашевелились.

Змеи не любят квасцы. Он посыпал землю квасцами с одной стороны, поэтому змеи, конечно же, поползут в другую сторону.

Он иногда охотился на змей.

За хорошую ядовитую змею можно было выручить неплохие деньги.

Когда он продавал змею городскому пьянице, он спросил его, зачем она ему, и тот, смеясь, ответил:

— Ты что, не пил змеиную настойку? Если не пил, то и не говори.

Весёлый был пьяница.

Ш-ш-ш.

Он увидел, как из-под сухих листьев выползла змея.

Коричневое тело и угловатая голова.

Энкрид ткнул её в шею кончиком ветки.

Тук.

Он добавил в это простое движение колющий удар, которому научился.

Змея не смогла увернуться.

Поймав змею, он ударил её по голове тыльной стороной ножа, чтобы оглушить.

«Одна есть».

Он повторил это ещё несколько раз.

Он рассыпал все оставшиеся квасцы и ждал, пока не перестанут появляться змеи.

На это не ушло много времени.

Он закончил ещё до того, как солнце поднялось над головой.

Энкрид поймал пять змей.

Он брал каждую пойманную змею за голову и прижимал её к фляге, обтянутой тонкой кожей.

Змея, очнувшись от испуга, выпускала яд из ядовитых желёз.

Повторив это пять раз, он убрал оставшихся змей в толстый кожаный мешок.

— Ты что, запором страдаешь? Я уж было подумал, что тебя и правда укусила змея, раз ты так долго не выходишь, — это был тот самый солдат. У него было серьёзное выражение лица. Похоже, он и правда немного беспокоился.

— Благодаря тебе я хорошо просрался, — Энкрид нёс всякую чушь и усердно шагал прочь.

Мать десятника, который служил в палатке сразу за той, где жил Энкрид, с детства занималась шитьём на заказ.

Этот парень, у которого были умелые руки, научился шить у матери, и у него неплохо получалось.

Но он решил, что не хочет заниматься шитьём всю жизнь, и пошёл в армию.

И ещё.

«Он ужасно любит выпить».

Вот что знал Энкрид о десятнике-портном.

Энкрид бросил охапку кожи перед десятником, который страдал от похмелья.

— Тебе что-то нужно? — у него был неважный вид, но шил он и правда хорошо.

Он уже делал это несколько раз.

Если пригрозить ему, что он доложит командиру роты о пьянстве, то он сошьёт, но сделает это небрежно.

— Сшей мне из этого защиту для рук, коленей и локтей.

— С чего это? — нахмурился десятник. Естественная реакция. Обычно они не общались.

Но у него не было времени на долгие уговоры.

Если тот немедленно не приступит к работе, то он не успеет получить заказ до начала боя.

— У тебя же есть припрятанная выпивка? — от этих слов десятник нахмурился ещё сильнее.

Он был похож на разъярённого кабана. Кстати, внешне он и правда напоминал кабана.

И как с такой внешностью у него получается так искусно шить?

— Замочишь в этом, получится отличная настойка, — сказал он, незаметно опуская на землю мешок с пойманными змеями.

Змеи зашевелились, заплясали по коже. Безумный танец.

— Змеи, — сказал десятник, даже не заглянув внутрь.

— Ты пил змеиную настойку?

Услышав это, десятник, конечно же, кивнул.

— Знаешь, какая она на вкус?

Энкрид не пил. Но он знал, благодаря тому весёлому пьянице.

— Если не пил, то и не узнаешь, — ещё раз сказал он, и десятник яростно закивал.

— Я дам тебе змей. Сшей мне это.

— Как ты узнал, что я хорошо шью?

— Позавчера командир роты говорил.

Такого не было. Это сказал сам пьяный десятник.

Ну, это неважно.

— Чёрт, какой же болтун.

Бормоча себе под нос, он схватил иглу. Справедливый обмен.

— Тогда я на тебя рассчитываю.

— Да, да, понял я, — глаза солдата не отрывались от извивающегося мешка со змеями.

Как же он любит змеиную настойку.

Энкрид вернулся в палатку, взял оставшиеся вещи и направился туда, где тренировался с Ремом.

Никто не заговаривал с ним.

В такие моменты хорошо быть во взводе «четыре-четыре-четыре». Ведь этот взвод был ещё и в роли изгоя.

За небольшой горой, где почти никого не было.

Энкрид, надев перчатки из оленьей кожи, начал давить белые цветы камнем. Он давил их до тех пор, пока белые лепестки не окрасились в тёмно-зелёный цвет, а затем смешал их со змеиным ядом.

Обычно яд этой змеи вызывал лишь зуд. Но в сочетании с белым маком всё было иначе.

На семьдесят седьмой день он пострадал от этого яда, и вражеский солдат, смеясь, стоял перед парализованным Энкридом.

И зачем-то начал рассказывать ему, как приготовить этот яд.

Поэтому он несколько раз готовил его, и получалось довольно неплохо.

Раздавив цветы и смешав их с ядом, он взял плоский камень, на котором осталась вязкая зелёная жидкость, и, достав метательный нож, обмазал его лезвие.

Нож, сверкнув на солнце, отразил тусклый тёмно-зелёный свет.

«На этом приготовления закончены».

Бам! Бам!

— Сбор по взводам! — как раз вовремя послышался громкий крик из казармы.

Благодаря повторяющемуся дню Энкрид хорошо знал, что это.

Это был приказ о сборе перед боем.

http://tl.rulate.ru/book/123810/5265497