К его большому неудовольствию, Нарцисса требовала присутствия Драко на каждом светском приеме, на каждом благотворительном балу и на каждой церемонии разрезания ленточки. У него не было выбора. Он делал то, что было лучше для семьи. Не имело значения, что Драко презирал вечеринки или что он предпочел бы спрыгнуть с крыши самого высокого здания в Лондоне, чем провести еще одну ночь в комнате с высшим эшелоном общества. Не имело значения и то, что он ненавидел приводить на вечеринки свою «подружку на данный момент». Все они без исключения строили похотливые глазки любому мужчине богаче его.
А его мать удивлялась, почему он до сих пор не остепенился.
Ему разрешалось поддерживать дружеские отношения с Панси Паркинсон и Блейзом Забини, что помогало ему сохранять рассудок. В детстве они все верили в старые традиции чистокровных - Пэнси больше, чем Блейз, который встречался в школе с кем попало, будь проклята кровь. Но семьи Паркинсон и Забини не были союзниками Волдеморта ни в одной из войн. Для них это была хорошая перспектива. Правда, из-за их нейтралитета отец Пэнси и мать Блейза погибли во время последнего боя оставшихся в живых Пожирателей смерти через месяц после начала войны. После этого все перестали распинать Пэнси за попытку отказаться от Поттера. Никто тогда не знал, что это стало началом ее стремительного взлета в обществе.
Кстати, о Поттере: его мать постоянно подталкивала его к заключению союза с ним и Уизелом - ради блага их семьи. Ни за что на свете он не опустился бы до такой низости, чтобы заключить с этими болванами что-то вроде договора. Однако, чтобы успокоить мать и внести свою лепту в возрождение фамилии Малфой, Драко был максимально сердечен, когда сталкивался с ними, с Уизелом или любым другим Уизелом. Его мать должна была быть довольна его попытками проявить вежливость; быть вежливым с ними было так же приятно, как подвергаться пыткам.
Тем не менее, он упорствовал.
Драко, к счастью, не часто видел Уизела или Визелу, но с Гарри Поттером он встречался каждый день на работе; ему даже приходилось работать с аврором по многим делам. И всему волшебному миру чертовски повезло, что он был наделен впечатляющим самоконтролем, иначе он не смог бы быть таким вежливым каждый раз, когда Поттер выходил с ним из себя.
Иногда ему хотелось так больно ударить его, но он всегда воздерживался. И не потому, что стремился восстановить имя своей семьи, а потому, что Драко любил свою работу.
После войны Драко, сначала по настоянию матери, стал барристером. Поначалу ему это совершенно не нравилось, но, выиграв сложное дело, над которым он упорно работал, он понял, насколько ему это нравится. Здесь можно было использовать все свои таланты. Судебное преследование - это то, в чем он преуспел, и то, чем он мог прославиться, а не быть сыном Люциуса Малфоя и единственным Пожирателем смерти, который никогда никого не убивал. Это помогло ему сделать себе имя.
Пять дней в неделю он вел дела перед Визенгамотом, отправляя в Азкабан пойманных Пожирателей смерти, которых Министерство все еще собирало, а также членов групп ненависти, сочувствующих Волан-де-Морту. Каждая победа давала ему чувство контроля, контроля, которого, как ему казалось, он был лишен всю свою жизнь.
«Мистер Малфой? Мисс Паркинсон? Вам что-нибудь нужно?» Слишком вежливый голос клерка, целующего задницу и держащего полотенце.
«Хорошо бы палочку». Тогда он сможет спокойно аппарировать домой и поесть.
Пэнси ударила его в плечо. «Нет, не было, но спасибо, что спросил».
Когда она снова ушла, он постарался захлопнуть крышку на своем раздражении. Он ненавидел, когда люди называли его мистером Малфоем. Это заставляло его сердце колотиться, а глаза шарить по комнате в поисках его сумасшедшего отца. Конечно, он не стал бы говорить ей об этом - или кому-либо еще. Пэнси отлучилась, чтобы помочь Элейн и его матери выбрать последнюю парадную мантию. Как только она скрылась в гардеробной, один комплект халатов был выброшен.
В животе снова заурчало, и Драко поморщился, надеясь, что никто не услышит.
Он перевел взгляд на продавщицу и с облегчением обнаружил, что она развешивает халаты. Пора было заканчивать этот адский поход по магазинам.
«Пэнси, не могла бы ты поторопиться и выбрать комплект мантии».
Она была совершенно невозмутима. «Всего несколько минут, Драко».
«Мама?» Его кресло становилось все более неудобным с каждой минутой.
«Потерпи, Драко», - отозвалась его мать, ее голос был слегка приглушен.
Он не смог удержаться от того, чтобы не скривить лицо в ухмылке. Терпения ему было не занимать, особенно когда он умирал от голода.
«И не ухмыляйся. Это делает тебя таким же остроносым, как твой отец».
Лицо Драко опустилось.
Он услышал, как Пэнси хихикнула.
Он посмотрел на часы, когда желудок снова заурчал. Было два часа. «Ради всего святого, мама!»
«Да?»
Клерк, целовавший задницу, подбирал для него розовый комплект мантии, от которого отказалась Пэнси. Драко невольно поморщился от ужасающего цвета. Его глаза буквально горели от смешения желтых, розовых, зеленых, голубых и ярко-лавандовых мантий.
«Вы все почти закончили? Я проголодалась».
Первой появилась Пэнси с улыбкой, затем Элейн с облегченным видом, и последней из гардеробной вышла Нарцисса в мандариновом халате.
Его гнев и раздражение на время улеглись, когда он увидел ее. Он не мог отрицать, что она хорошо выглядит, даже если это его мать. У нее был элегантный вид, который никогда не исчезал, даже сквозь время и войну. Она повернулась на каблуке: «Что скажешь, Драко?»
Мантия мандаринового цвета делала ее моложе и энергичнее. Когда она улыбалась, то выглядела искренне счастливой. Драко знал, что в глубине души, хотя она никогда не говорила об этом - Малфои не любили делиться своими сокровенными мыслями, - его мать безумно переживала из-за состояния отца. Ему никогда не нравилось, когда она грустила. Это слишком напоминало ему подростковые годы.
И хотя он суетился и жаловался, Драко остался только потому, что не хотел видеть ее грустной. Грустная женщина - это не то, с чем он мог смириться. Но сейчас она улыбалась, и это не было фальшью. Он принял это.
«Вы прекрасно выглядите, матушка. Вам следует взять мантии и присоединиться ко мне за обедом». Он улыбнулся и жестом указал на Пэнси, которая почти требовательно положила руки на бедра. «И тебе, Пэнси, я полагаю, тоже».
Аллея Диагоналей.
Гермиона понятия не имела, почему она продолжает приходить туда из субботы в субботу. Это место представляло собой горящую, нечистую выгребную яму из плохих воспоминаний и ностальгии на мощеных улицах. Находясь там, она всегда чувствовала тоску в глубине живота, которую винила в голоде, но это была ложь.
После войны Диагон-аллея была восстановлена в прежнем великолепии, став еще прекраснее, чем когда-либо. Она не была там в эпоху реконструкции, но слышала об этом. На шестом курсе Диагон-аллея превратилась в город-призрак. На предполагаемом седьмом курсе улицы были буквально запружены магглорожденными, которых преследовала новая система, установленная во время правления Волдеморта, наводившего ужас и разрушения.
http://tl.rulate.ru/book/120162/4966329
Готово:
Использование:
