Готовый перевод Debts of a Child Part 2 / Долги ребёнка 2: Глава 7. Семья Вэй Усяня посещает Гусу

Вэй Ин ткнул кролика в нос пучком свежей травы. Маленькое чёрное животное, обиженное столь грубым обхождением, проигнорировало подношение и вместо этого с энтузиазмом принялось жевать подол его мантии. Но тут кролик покрупнее, снежно-белый, как верхушки гор в Гусу Лань, подтолкнул чёрного собрата в спину, и тот запрыгал по кругу, прежде чем замереть рядом с товарищем.

Какая очаровательная пара. Они были слишком милыми, чтобы их есть.

Белый кролик щёлкнул ухом и одарил Усяня взглядом, который, он мог поклясться, был неодобрительным. Юноша усмехнулся, напугав чёрного, и тот торопливо юркнул в кусты, белый же последовал за ним в более спокойном темпе.

Облачные Глубины были таким странным местом; даже кролики излучали здесь степенность и стоицизм.

Несколько минут спустя маленький черныш пулей выскочил из-под ветвей и врезался Усяню в колено, прежде чем изменить курс. Он бросился к зарослям клевера и принялся лихорадочно обгладывать один цветок за другим. Действовал кролик хаотично: не доев первый цветок, он переходил к следующему, потом ещё к одному и ещё.

«Ну, не все кролики степенные», — признал Вэй Ин с озорным удовольствием. Он не хотел быть единственным в этом месте, кто не может вести себя прилично.

Усянь лёг на спину и заложил руки за голову, с блаженной улыбкой наблюдая за проплывающими мимо облаками. Кролики составили ему компанию, что его удивило. Животные обычно избегали его. Все, кроме собак. Если бы только всё было наоборот.

— Вот ты где, — раздался голос старшего брата, и его круглое лицо склонилось над Вэй Усянем.

— Действительно, вот он я. Я здесь, это я.

Мэн Яо закатил глаза и сел, аккуратно и утонченно поправляя свою одежду. Ах, что бы ни делал Вэй Ин, он никогда не смог бы вести себя так чопорно. Изредка он старался быть сдержанным и церемонным, когда того требовал случай, но все подобные формальности казались ему лишь слоем притворства, чтобы утаить скрытые мотивы.

— А-Ин, мы здесь всего день, а ты уже нарушил дюжину правил. Ты идёшь на рекорд?

— Ага, — радостно ответил тот, — если они настаивают на том, чтобы я ел пресную еду, слушал скучные правила и отвратительно рано ложился спать, я настаиваю на раздаче специй, хаосе и полуночных драках на крышах.

— Твой Лань Чжань не слишком доволен твоим поведением.

Веселье в голосе брата раздражало Усяня, и он решил, что смотреть, как пухлая белая утка превращается в пухлую белую черепаху, парящую в голубом небе, куда интереснее.

Мой Лань Чжань, если только… Эта мысль почти заставила Усяня захлебнуться собственной слюной. О чём думал его мозг? Если бы только? Что это означало?

— Этот придурок, — вздохнул он. Жизнь была запутанной. — Ему полезно заглядывать дальше тех маленьких кусочков жизни, которые ему позволяет видеть клан. А его дядя — старый козёл!

— Усянь!

Вэй Ин нахмурился, услышав предостережение в тоне брата.

— Что? Так и есть. Он упрямый старый козёл, который смотрит на меня так, будто я отравил его самую драгоценную капусту. Я даже ничего ему не сказал, прежде чем его надменный хмурый взгляд стал особенно неприятным.

— Кролики! — воскликнул Сюэ Ян, появляясь на краю поляны с А-Нином позади.

— Не беги, ты их отпугнёшь, — крикнул Вэй Ин, поморщившись от того, как близко его слова подходили к правилам Лань.

Это было не то же самое, конечно. Потому что его правило имело смысл. Наткнитесь на поле нервных пушистиков, и они в ужасе разбегутся. Может быть, Лани тоже были такими. Натыкаешься на клан Лань, и они убегают, а их белые одежды развеваются за ними, когда они бегут и визжат. Эта картинка заставила его громко рассмеяться. Вэй Ин выдохнул в удовлетворении: «Лань Чжань не убежал бы. Он смелый! Он, вероятно, просто шлёпнул бы нарушителя своей книгой правил. Этот консервативный чудак».

— Почему ты так странно улыбаешься? — спросил А-Ян, плюхнувшись рядом с Усянем, и вырывал пучок длинной травы, чтобы скормить его кроликам.

Вэй Ин уставился на него с притворным возмущением:

— Странно улыбаюсь? Моя улыбка потрясающая! Как ты смеешь называть такое совершенное произведение искусства странным?

Младший брат показал ему язык:

— Это моя улыбка идеальна. Твоя — странная, особенно в последнее время.

— Цзэу-цзюнь пригласил нас на чай, — вмешался А-Нин, прежде чем Вэй Ин успел ответить.

Усянь застонал, как раненная птица, и закрыл лицо руками:

— Мой бедный язык сморщится и отвалится, если он отведает ещё немного горького чая. Разве мы не можем пойти в Цайи и выпить чая там? Я угощаю.

Старший брат с силой схватил его за предплечье и заставил подняться с земли.

— Нет, мы не можем. Мы здесь гости, А-Ин, и Лань Сичэнь очень добр к нам. Кроме того, там будет Лань Ванцзи, ты же не хочешь разочаровать своего Лань Чжаня?

Пока Вэй Ин что-то бормотал, выражая свое негодование, А-Ян от души смеялся, держась за живот и согнувшись пополам.

— Х-ой не мо-огу, его Лань Ч-чжань! Ха-ха-ха.

Вэй Ин сердито зыркнул на мальчишку и с обидой надул губы. Зачем он вообще усыновил младшего брата? Он в этом не нуждался. От них не было ничего, кроме неприятностей.

Лань Ванцзи опустился на колени у стола, упрямо не отрывая взгляда от своей чашки. Он не смотрел на Вэй Ина. Он бы этого не сделал. Этот юноша был проблемой. Да, он улыбался ярче солнца; на самом деле, он улыбался всем своим существом. Ладно, он делал мир красочным и загадочным, но он был катастрофой. В его волосах виднелись кусочки травы, прячущиеся среди густой гривы, и отдельные пряди торчали во все стороны, выбиваясь из высокого хвоста. Тёмная мантия косо висела на его стройном теле, а кожа отливала бронзой из-за долгого пребывания на слишком ярком солнце. Ни одна часть этого непонятного существа не оставалась неподвижной, особенно его сверкающие серебряные глаза, которые метались повсюду и, казалось, вбирали в себя больше, чем Ванцзи мог видеть.

Нет, он не будет смотреть на него!

Юноша продолжал болтать, его голос то повышался, то понижался, как музыка, а его смех, такой громкий и неистовый, резал уши Ванцзи. Он хотел прикрыть уши руками, но знал, что такой жест будет грубым.

Если бы только этот беспокойный юноша дал ему хоть минутку покоя. Это всё, чего хотел Ванцзи — на минуту вернуться в тихий мир, который он знал до встречи с этим диким ребёнком. Может быть, тогда он смог бы переориентироваться, подготовиться к хаотической буре, что вторглась в его жизнь. Но самое ужасное состояло в том, что даже если Вэй Ина рядом не было, он всё равно был рядом.

Утро, которое Ванцзи провёл в библиотеке со своей любимой книгой стихов, уже не доставило ему прежнего удовольствия. Ему всё время было интересно, что бы Вэй Ин подумал об этой фразе или о том слове. С каких это пор его стало волновать, что думают другие, кроме его брата или дяди? И даже тогда им приходилось задавать конкретные вопросы, прежде чем он решался поделиться с ними чем-либо.

Лань Ванцзи был неразговорчив. Слова часто ускользали от него, казались неэффективными для выражения его эмоций или образов из его сознания. Он не был демонстративным или громким, ему нравилось оставаться в стороне и наблюдать. Но эта угроза продолжала тянуть Ванцзи в центр своего странного мира. Заклинатель Вэй дразнил и мучил Ванцзи, наслаждаясь его дискомфортом. Но и вознаграждал его этими улыбками и, казалось бы, искренним вниманием. Вэй Ин не заставлял его говорить и, похоже, был доволен тем, что Ванцзи просто слушал. Это было приятно, освежающе.

Юноша, о котором шла речь, обогнул стол, чтобы вторгнуться в пространство Ванцзи. Лань Чжань поморщился, оказавшись между своим братом и этим вихрем. Встревоженный, он засунул руки в длинные рукава и скрутил шёлк между пальцев.

— Смотри, Лань Чжань, что ты об этом думаешь? Если я переверну эту руну, она изменит весь смысл талисмана.

Почему он должен был сидеть так близко?

Ванцзи сжал руки вместе, крепко держась за рукава, и попытался сосредоточить свои мысли на бумаге с талисманом, которую Вэй Ин приклеил к своему лицу, но в голове было пусто. Плечо юноши прижалось к его собственному, давление этого контакта одновременно успокаивало и приводило в замешательство.

— Ой, прости, — воскликнул Вэй Ин с раскаянием, — я всё время забываю, что ты не любишь прикосновений. — Он отступил, давая Ванцзи передышку. — В следующий раз просто оттолкни меня, как это делает большинство людей, когда я оказываюсь в их пространстве.

— Это было бы неправильно, — сказал Ванцзи, ужаснувшись мысли о такой грубости.

Надоедливый юноша посмеялся над ним:

— Нет, это не так. Это я ошибаюсь. Я ужасно разбираюсь в границах; спросите об этом А-Яо.

— Это правда, — подтвердил Уяо, растягивая губы в улыбке и сверкая ямочками на щеках. — А-Ин не видит таких вещей, как границы. Я подозреваю, что именно это делает его таким искусным изобретателем. К сожалению, это также делает его угрозой для окружающих. Однако он действительно учится. Возможно, придётся напоминать ему несколько раз и ожидать странных промахов, но он действительно учится.

Ванцзи в шоке смотрел, как Вэй Ин показывает своему старшему брату язык. Он и представить не мог, чтобы когда-либо посметь вести себя с сюнчжаном подобным образом. Он взглянул на своего брата и с удивлением обнаружил весёлое выражение на его лице. Сюнчжану понравилось такое поведение? Дяде бы точно нет. Хорошо, что их опекуна ещё не было здесь. Он бы этого не одобрил.

С другой стороны, дяде, похоже, Вэй Ин не понравился с того момента, как они встретились. В этом был смысл. В конце концов, вихрь был всем, чем не был Орден Лань. В первый час их прибытия Усянь нарушил семь правил, что должно было стать рекордом.

Лань Чжань не удивился, ведь Вэй Ин чуть не перевернул Нечистое Царство с ног на голову, а Ванцзи и не представлял, что такое возможно.

Эта мысль вернула воспоминания о поединке. Он не собирался принимать в нём участие. Это казалось неуважительным, но трое против одного было несправедливым. Да, Вэй Ин проделывал потрясающую работу, держась на ногах и ускользая от атак, но он не мог продолжать в том же духе вечно. Не Хуайсан же определённо не собирался помогать. И не то чтобы Ванцзи хотел сражаться. Он просто рассчитывал сделать битву более равной, вот и всё. Кроме того, они хорошо сражались вместе. Уже одно это было отличным опытом обучения. Он никогда раньше ни с кем не тренировался бок о бок. Никто другой не мог угнаться за ним и часто испарялся с пути из-за простейших ошибок.

И если Ванцзи нашёл битву волнующей и чуть не потерялся в приключении, никому больше не нужно об этом знать. В голове зудела мысль о тренировке с Вэй Ином один на один. Может быть, у них будет такая возможность, пока его разношерстная семья гостит в Облачных Глубинах? Может быть, они даже смогли бы вместе учиться? Усянь был действительно умным, даже одарённым. Их дядя должен был это оценить.

Тем не менее, Вэй Ин не следовал правилам.

Ванцзи мысленно вздохнул и позволил себе окунуться в болтовню юноши. Жизнь была такой запутанной.

Когда дверь в дом Лань Сичэня открылась, Вэй Ин прервал доклад о своём последнем изобретении. Солнечный свет скрывал в тени заклинателя у входа, но Усянь знал, кто этот человек. До сих пор они встречались только единожды, но ошибиться в том, что перед ними великий учитель Лань, было нельзя.

— Дядя, — поздоровались оба Нефрита, вставая и кланяясь.

Так официально, всегда так официально. Усянь тоже встал и поклонился. Старейшина уже по какой-то причине презирал его, но у Вэй Ина не было оснований враждовать с ним, по крайней мере, пока.

— Хм, — сказал Лань Цижэнь, неодобрительно нахмурившись при виде Вэй Ина, и опустился на колени перед столом.

Грубо, конечно. В ответ Усянь тоже решил не церемониться и, вместо того, чтобы  вернуться на своё место рядом с А-Яо, остался рядом с Лань Чжанем, тем более что рядом с ним было так хорошо и уютно.

Старый козёл продолжал свирепо смотреть на него. Вэй Ин улыбнулся в ответ, счастливо, с оттенком невинности. Ах, старший Лань отвернулся, фыркнув. Один  — для Усяня, ноль — для козла.

— Сичэнь сказал мне, что вы разрабатываете и продаёте впечатляющие талисманы, — сухо проговорил Цижэнь, сосредоточив внимание на А-Яо.

На лице Мэн Яо отразилось замешательство, но он быстро пришёл в себя и скромно кивнул:

— Ах, на самом деле, Усянь делает большую часть проектирования. Я просто заявляю об их полезности для мира

— Просто? – фыркнув, воскликнул Вэй Ин. — Ты наводишь порядок в моём хаосе! Без тебя все мои идеи лежали бы в ящике под моей кроватью.

— Скорее, разбросанные по полу или любой другой поверхности, — с ехидцей заявил А-Ян.

С неизменно приятным выражением лица, нацеленным на Ланей, А-Яо ущипнул своих младших братьев за бока.

— Мы хорошая команда, — согласился он.

Что ж, старый козёл и на это хмыкнул. Такой щедрый человек.

— Дядя, я предложил внешнее ученичество молодому господину Мэн.

— Приемлемо, — вставил Козёл с неприятным одобрительным кивком.

— И молодому господину Вэю.

Оооо, какое кислое выражение лица, великий старый Козёл.

— Мм, — выдавил Козёл сквозь сжатые губы.

Такое смятение для бедного, страдающего, благочестивого старца. Если бы он подёргал эту жалкую бородку ещё сильнее, вылезли бы клочья волос? О-о-о, это был вызов, который стоило изучить.

— Но они оба отказались, — добавил Лань Сичэнь.

Взгляд великого старого Козла метнулся к Вэй Ину. Как смеет эта уличная крыса отказываться от чести быть связанной с Гусу Лань?

«Да, Лань Цижэнь, я могу читать твои презренные мысли. Я уже видел эту ненависть раньше», — подумал Вэй Ин, сохраняя приятную улыбку на лице. О, он должен покинуть это место.

Усянь взглянул на Лань Чжаня, своего нежданного приятеля. Может быть, они могли бы жить поблизости и приезжать в гости? Это было бы неплохо.

— Однако я пригласил их остаться в качестве приглашённых учеников на несколько недель, и они согласились. Молодой господин Вэнь и молодой господин Сюэ тоже.

К счастью для всех, пара учеников вошла с подносами с едой, прежде чем кто-либо ещё успел что-то сказать.

Вэй Ин облизал губы, предвкушая хорошее наполнение желудка, и дёрнул бровями в ответ на ухмыляющегося А-Яна. Его младший брат подавил хихиканье, пытаясь скрыть нетерпеливый голод. Когда слуга расставил тарелки, их предвкушение исчезло. Немного простого риса, пресные овощи и чего-то листовое — может быть, не так и повезло, в конце концов. Фу, Лани не умеют готовить?

— Проблема? — спросил старый Козёл.

Конечно, он подверг сомнению их разочарование. Козлы едят всё, что угодно.

— О нет, учитель, вообще никаких проблем, — ответил Вэй Ин, поднимая миску.

— Усянь обладает непостижимым пристрастием к специям. Если его еда не ярко-красная, его вкусовые рецепторы не понимают, что она хороша, — сказал А-Яо с каменным лицом и в самой вежливой манере.

Вэй Ин хотел пнуть его.

Первый господин Лань хихикнул в рукав, прежде чем принять более мрачный вид.

Ах, эти Лани, подлые сволочи, прячущиеся за рукавами. Но ничего, он с этим справится. В конце концов, поесть можно и в городе. Эта мысль понравилась Усяню,  она давала ему надежду на более спокойное будущее. Вот бы ещё заставить его приятеля-консерватора расслабиться…

За едой все погрузились в молчание. Ай-я, какой чудесный опыт — слушать, как едят другие люди. Каждое чавканье, чмоканье и глоток наполняли комнату, как будто они были скотом, жующим свою жвачку. Ладно, может быть, Усянь был сверхчувствительным к любому звуку. Но есть в тишине, в самом деле, было странно и неудобно. Питание должно было быть общим временем, когда все делятся своим днём, а не неловкой тишиной, когда люди пялятся на свою порцию лечебных блюд.

Позже той же ночью Вэй Ин и А-Ян сидели возле своей комнаты для гостей, поглощая некоторые из закусок, которые они захватили с собой во время своих путешествий. Еда была немного несвежей, но всё лучше, чем пища Ордена Лань.

— Завтра мы спустимся в Цайи и купим кое-какие припасы. Иначе я не выживу здесь ещё один день, — сказал Усянь своему младшему брату, проглотив последний кусочек жареного теста.

А-Ян с облегчением откинулся на верхнюю ступеньку:

— О, хорошо. С Ланями всё в порядке, но правила и еда меня убивают.

Вэй Ин хихикнул в знак согласия:

— Удивительно, как они вырастают такими высокими и сильными, питаясь подобной едой. Может быть, в этом секрет их сильного ядра? Они нужны им, чтобы выжить.

Сюэ Ян наклонил голову, нахмурив брови:

— У них сильные ядра? Старший брат сказал, что они известны своей праведностью больше, чем могуществом

— У Лань Чжаня очень мощное ядро, значит, и у остальных должны быть сильные, я уверен. Правда, насколько мне известно, Нефритовые Близнецы считаются вундеркиндами…  По крайней мере, это то, что я слышал, когда жил в Пристани Лотоса. Хотя, госпожа Юй всегда говорила о том, что все остальные были такими талантливыми по сравнению с Цзян Чэном. Бедный парень. Что бы он ни делал, его мать никогда не была счастлива. Она никого не ненавидела больше, чем своего сына.

— Ты лучше Цзян Чэна?

Усянь глотнул воды из кувшина, чтобы избавиться от кислого привкуса во рту. Эх, вино сработало бы лучше. Чёрт побери, правила Ланей.

— Тебе, наверное, следует звать его Цзян Ваньинь. Я тоже должен, если уж на то пошло. Мы не настолько важны, чтобы быть так близко знакомы с наследником Ордена.

— Никто не узнает, — ответил Сюэ Ян, надувшись.

Такой милый ребёнок. Вэй Ин взъерошил его волосы.

— Они всегда знают, всегда. Это тайный дворянский талант. Их шерсть встаёт дыбом, и они говорят: «Кто-то проявляет ко мне неуважение».

Мальчик сел, вертя головой, словно ожидал, что из кустов выскочит наследник Ордена, и Вэй Ин рассмеялся, довольный тем, что у его бывшей уличной крысы всё ещё была доверчивая сторона:

— Нет, я просто озлоблён. Этот учитель меня достал, старый козёл

Порыв ветра заставил его младшего брат вздрогнуть и придвинулся ближе. Усянь обнял А-Яна одной рукой, притягивая к себе теснее. Ночи в горах Гусу были холодными.

— Ага, старый козел. – Сюэ Ян покивал. — Почему ты ему не нравишься? Ты всем нравишься, ну, почти всем. Я бы понял, если бы он не любил никого из нас, но он хорошо относится ко мне и А-Нину, и ему действительно нравится старший брат. Так зачем ненавидеть тебя?

— Потому что я потрясающий, — сказал Усянь, сжимая брата и щекоча его бок. — Я такой потрясающий, что он не может этого вынести.

А-Ян взвизгнул и отскочил:

— Ты не такой. Ты меня раздражаешь. — Он высунул язык, почти скрывая ухмылку.

— Ах, но я могу быть и тем, и другим, в этом моя гениальность, — засмеялся Усянь и встал. — Давай пойдем спать, пока нас не наказали за то, что мы осмелились бодрствовать после девяти.

Лань Цижэнь вытащил маленькую коробочку из-под кровати и поднял потёртую крышку. Когда он в последний раз смотрел на содержимое? Годы назад. Он почти забыл, что они были там, спрятанные среди комочков пыли. Медленно выдохнув, он вытащил кусочек красной ленты и потёртый листок бумаги — немного, но достаточно, чтобы вызвать воспоминания. Он развернул портрет и посмотрел в яркие глаза женщины, которую хотел забыть.

Вэй Чанцзэ был талантливым художником, запечатлевшим её образ и личность в точных мазках. Чувство вины всё ещё тянуло Цижэня. Он должен был отдать портрет  Чанцзэ, когда тот его уронил, но он не смог. Каждый день, пока не закончились лекции, Цижэнь говорил себе, что вернёт его. А потом они ушли, и стало слишком поздно.

Цзансэ Саньжэнь бросила вызов его решениям и отрезала ему бороду. Цижэнь был рад, что она ушла, угроза. Он следовал правилам. Это не его вина, что Цзян Фэнмянь и Вэй Чанцзэ чуть не умерли. Объясните ей это! Фэнмянь и Чанцзэ, должно быть, сделали что-то не так, но Цзансэ настаивала, что это был его промах. Как она посмела – бродячая заклинательница и женщина — задавать ему вопросы?

Затем Цзансэ сбежала с Вэй Чанцзэ, и он понял. Как и его брат, она предпочла любовника надлежащему поведению. Такие, как они, всегда защищают тех, кого любят, как бы  неуместно это ни было.

Цижэнь провёл рукой по своей бороде. Цзансэ отрезала её, пока он спал. Она прикасалась к нему, пока он спал. Его кожу покалывало от мысли, что её пальцы касались его кожи. Даже после всех этих лет этот образ вызывал у него волну стыда и удовольствия

Лань Цижэнь смотрел на портрет. У него были её глаза. Они сверкали, как звёзды. Это было несправедливо. Один только его вид вернул слишком много эмоций, которые, как ему казалось, он вычеркнул из своей жизни. Ревность, гнев, обида, сожаление, стыд. Почему Цзансэ так держала его после всего этого времени? Как он мог смотреть на этого мальчика каждый день и не видеть, как она смеётся над ним, как упрекает его, как ругает его?

Цижэнь взял ещё один лист бумаги — талисман, который дал ему Мэн Уяо. Талисман, способный защитить их библиотеку от пожара. Сначала он подумал, что это ужасное предположение, что им нужна такая вещь. Затем молодой человек указал на опасность потерять свой величайший ресурс. Несколькими разумными предложениями он заставил Цижэня осознать важность защиты их коллекции. Это вынудило его остановиться и по-настоящему взглянуть на то, что создал этот мальчик.

Гений, ребёнок двух бродячих заклинателей был гением и заслуживал заботы, чтобы продолжать расти. У него был пытливый ум отца, который всегда выходил за рамки ожидаемых ответов. У него также был игривый дух матери, эта неукротимая способность отваживаться на неизвестное. Судя по немногочисленным рассказам Уяо и Сичэня, он должен был признать, что Вэй Усянь также носил в себе щедрый и любящий характер обоих своих родителей.

Но он был проблемой, точно так же, как и она была проблемой.

Цижэнь уже мог видеть воздействие мальчика на Ванцзи и Сичэня. Его племянникам не нужно было такое мятежное влияние в их жизни, особенно младшему.

Он сунул ленту и рисунок обратно в коробку. Слишком много призраков окружило его, чтобы мыслить ясно. Может быть, присутствие мальчика было посланием от богов?

Пришло время усмирить свой дух. Цижэнь будет спать и посмотрит, что принесёт утро.

http://tl.rulate.ru/book/120105/4975967