Готовый перевод Muggle Studies and the Undead: An Unlikely Hogwarts Professor / Учитель-Некромант в Хогвартсе!: Глава 75. Пустая могила (дополнительная).

Мистер Лайт был самым счастливым человеком на свете. По крайней мере, он всегда в это верил.

Конечно, у его счастья был источник: он был хорошим человеком.

Несмотря на то, что он выписывал газету, мистер Лайт, проходя мимо газетчиков, всегда подзывал бедных мальчишек и покупал для них ещё один экземпляр. Каждую неделю он ходил в церковь, не пропускал ни одной молитвы перед едой, а перед сном становился на колени у кровати и молился не только за себя, но и за свою дорогую жену, любимых сына и дочь, а также за миллионы людей по всему миру, которые всё ещё страдают… 

Правда, нельзя сказать, что он действительно знал всех этих людей.

Ещё он с энтузиазмом помогал соседям. Конечно, это было связано с его работой, но нельзя отрицать, что никто не подходил для этой работы лучше него. Что бы ни случилось в чьём-либо доме, он узнавал об этом одним из первых. Ах, в этом равнодушном мире так мало отзывчивых людей, как он.

— Дорогая, ты не представляешь, какой у меня был день, — пропыхтел он, плюхаясь на диван. Жена уже сняла с него пальто.

— Что случилось? — рассеянно спросила миссис Лайт, разглядывая торчащую нитку на подкладке пиджака.

 — Помнишь того мальчишку, Генри? Ну, который жил в конце улицы?

— Генри Антони? Заучка, который жил со стариками Антони?

— Он совершил подвиг! — восторженно объявил мистер Лайт. — Он спас тонущую дочь какого-то дворянина, и тот прислал за ним целый экипаж! Экипаж, ты только представь! А ещё я получил уведомление, что дворянин выделил крупную сумму денег, чтобы мы достойно его похоронили…

— Похоронили?! — Миссис Лайт в ужасе подняла голову. — Ты хочешь сказать, он умер?!

Мистер Лайт, довольный произведённым эффектом, победно кивнул.

 — Да, так что теперь в нашем районе есть свой герой, который погиб, спасая человека. К тому же, он получил кучу денег, а его дом освободился. Должен сказать, этот Генри всё-таки сделал хоть одно доброе дело в своей жизни.

Жена укоризненно посмотрела на него.

— Тише, не говори так! Мы должны скорбеть о парне, — но на её лице играла улыбка. — Полагаю, сегодня ты был очень занят?

— Конечно, конечно, — сказал мистер Лайт. — Было бы чудесно поужинать сегодня тушёным ягнёнком, дорогая… Кажется, я чувствую его запах, о, точно! Ты настоящий ангел! Где наши птенчики?

— Наверху. Я сейчас позову их вниз, — сказала миссис Лайт, чмокнула мистера Лайта в щёку и поднялась наверх звать детей.

Мистер Лайт с чувством глубокого удовлетворения перебрался к обеденному столу.

Следуя распоряжениям дворянина, они заказали для Антони лучший гроб и устроили пышные похороны. У парня было, кажется, двое или трое друзей, которые пришли, погружённые в глубокую скорбь. По их словам, они уже много лет не общались с Генри, но новость о его смерти стала для них настоящим потрясением.

Кроме того, на похоронах присутствовало ещё человек пять-шесть «друзей», которые сперва говорили, что очень заняты, но, узнав, что Генри погиб, спасая дочь дворянина, тут же превратились в близких друзей, которые, несмотря ни на какую занятость, просто обязаны были прийти на похороны.

К сожалению, сам дворянин не приехал.

Какой был красивый гроб… И цветы! В такую погоду найти столько цветов, чтобы усыпать ими всю землю, — задача не из лёгких. Здесь было так красиво, что место вполне подошло бы для проведения свадьбы… Если бы позади не стоял этот большой деревянный ящик, больше похожий на мозаичное окно церкви, чем на гроб.

Даже священник был уже на месте.

Мистер Лайт с некоторым сожалением смотрел на растраченные впустую украшения. Но как бы то ни было, с этого дня на этом кладбище покоился герой. В любом месте нужен свой герой. Уход за могилой, уборка кладбища — на всё это нужны деньги или бумажки, а ещё один покойник — это ещё один повод…

Мистер Лайт неспешно размышлял. Священник всё бормотал свою… О нет, мистер Лайт был правоверным христианином! Он перекрестился и скорбно склонил голову.

Мистер Лайт был очень занятым человеком, ему нужно было всё организовывать. Без него люди бы просто не знали, как жить.

— Думаю, нам стоит организовать праздник, — объявил мистер Лайт.

— Пра… Праздник, сэр?

Мистер Лайт кивнул.

— Да, выдался свободный денёк, мужчины и женщины захотят выйти в свет, пообщаться… Погода становится теплее. Прекрасный день. Вот план, который написал мой племянник, взгляните.

Он довольно пригладил свои усики. Выходя утром из дома, он очень старательно их подстригал. Очень жаль, что никто не заметил, как лихо они смотрятся… Безвкусные болваны…

— Конечно, конечно. Но есть одна проблема, сэр. Нам нужно финансирование…

— Финансирование? — он нахмурился. — Бюджета не хватает? Дайте-ка взглянуть… — Он взял план и просмотрел его, цокая языком. — Эх, молодёжь. Всегда хотят сделать всё по высшему разряду. Так, столы и стулья можно убрать. Что может быть лучше, чем прогулка на свежем воздухе? Зачем арендовать площадку? Мне кажется, кладбище на западе города вполне подойдёт.

 — Хорошо… Столы… Стулья… Хорошо… Кладбище… — карандаш быстро бегал по блокноту.

Мистер Лайт одобрительно кивнул. Вопрос был решён. Он всегда умел решать проблемы. Без таких людей, как он, в мире царил бы хаос.

Стоял чудесный денёк. Дул лёгкий ветерок, весеннее солнце ласково пригревало землю, газон на кладбище был аккуратно подстрижен.

Мадам Лайт, упаковав три огромные корзины для пикника, в жёлтом платье, которое было на ней в день их с мистером Лайтом знакомства, шла под руку с мужем по роще, прилегающей к кладбищу.

— Будь хорошим мальчиком, не бегай! Иди сюда, малыш, держи маму за руку! Хороший мальчик, держись за сестру...

Мистер Лайт шёл со своей семьёй и был счастлив, как и всегда.

Всякий раз, когда кто-нибудь с завистью и уважением здоровался с ним, он сдержанно кивал. Какой чудесный праздник он организовал! Какая красивая у него жена! Какие послушные у него дети!

— Какое чудесное местечко, — сказала мадам Лайт, выбирая место для пикника. Она расстелила красно-белую клетчатую скатерть. Вымытые фрукты блестели на солнце.

— Дорогая, я пойду покурю, — сказал мистер Лайт, глядя на хлопочущую жену.

Мадам Лайт вздохнула и улыбнулась.

— Иди, дорогой.

— Я тоже тебя люблю, мадам Лайт, — Мистер Лайт церемонно поклонился и театрально поцеловал руку жены, отчего она рассмеялась, и вышел из рощи.

Он достал сигарету, но закуривать не стал. Ему просто хотелось прогуляться… Посмотреть, как проходит праздник, который он организовал, полюбоваться результатами.

Неплохо, очень неплохо. Повсюду люди, расположившиеся на пикник… Хм, а вот и тот угрюмый юноша. Мистер Лайт не заставлял его приходить, он просто внёс предложение, но его предложения всегда были на редкость здравыми.

Он слегка нахмурился, оглядывая людей, которым недоставало счастья.

Вот, например, эта парочка, они что, поссорились?… Боже, у них ребёнок плачет, неужели никто не подойдёт? И почему они всё ещё ругаются?

В этом мире были нужны такие отзывчивые люди, как мистер Лайт. Он тут же подошёл к ним и строго спросил малыша:

— Ты чего плачешь?

— Писа-а-ать! Ма-а-ам, я хочу пи-и-исать! — завопил мальчик.

— Так иди и сходи в туалет! — Мистер Лайт нахмурился, услышав неподобающее слово.

— Я не могу найти туалет! — прорыдал он.

Мистер Лайт раздражённо махнул рукой.

— Найди местечко, где тебя никто не увидит!

Мальчик тут же перестал плакать, вскочил и побежал туда, где мистер Лайт его не видел. Родители тем временем продолжали обвинять друг друга в том, что забыли взять скатерть.

Хорошо, что мадам Лайт всегда содержала всё в идеальном порядке… 

Мистер Лайт с чувством глубокого удовлетворения подумал об этом и поспешил удалиться от ссорящейся парочки.

Мальчик бегал туда-сюда, но ему никак не удавалось найти безлюдное местечко. Сначала он хотел спрятаться за деревом, но на каждом клочке свободной земли сидела одна или даже несколько семей, его всё равно кто-нибудь да увидел бы.

Терпение лопнуло. Надувшись, он огляделся по сторонам и вдруг заметил, что возле тех квадратных и крестообразных камней никого нет. Обрадованный, он бросился к ним и приступил к самому приятному занятию за сегодняшний день.

Наслаждаясь журчанием струйки и распевая песенку, он вдруг заметил, что один из камней в дальнем ряду пошевелился. Странно, как камень может шевелиться? Камни же неживые! Камень словно пытался выпрыгнуть, а земля перед ним дрожала.

Он застегнул штаны и побежал назад.

— Папа! Мама! Камни умеют двигаться?!

Родители всё ещё препирались, но в груди мальчика пылало любопытство, ему не терпелось кому-нибудь рассказать… И тут он увидел того доброго Господина, мистера Лайта.

— Мистер Лайт! Мистер Лайт! — крикнул он, подбегая.

Тот глубоко вздохнул.

— Что случилось, мальчик?

— Камни умеют двигаться?

— Конечно же нет, — ответил мистер Лайт. — Если камень двигается, значит, его что-то толкает.

— Но там, возле тех камней, один камень шевелится! — мальчик ткнул пальцем в сторону кладбища.

— Не говори глупостей, — отрезал мистер Лайт.

К этому времени супруги помирились и начали искать сына.

— Иди, твои родители ищут тебя.

Мальчик побежал приставать со своим вопросом о шевелящемся камне к тем, кто должен был его выслушать. Мистеру Лайту же очень захотелось покурить… Кладбище казалось идеальным местом — тихо, спокойно, никто не побеспокоит…

Так что мужчина направился туда.

Нечто открыло глаза. Вернее, если бы мы могли назвать это человеком, то сказали бы, что «он» открыл глаза.

Назвать его человеком было бы не совсем корректно, более точным определением было бы «труп» или «покойник». Труп лежал в роскошном, дорогом гробу, но не это стало причиной того, что он так хорошо сохранился. Как известно, смерть — это не что иное, как распад молекул, превращение атомов в атомы. В конце-концов, всё распадается на составляющие, которые сложно описать.

А причина, по которой он всё ещё был похож на человека, крылась в трёх очень важных факторах. Во-первых, его не кремировали. Во-вторых, он умер не так давно. И в-третьих - да, не обошлось без магии. Все три фактора были важны, хотя один из них показался бы кому-нибудь немного странным.

Как бы то ни было, произошло то, что произошло. Немного магии — и невредимый труп открыл глаза и обнаружил, что лежит на куче сухих цветов.

К цветам он был равнодушен, но чувствовал себя очень некомфортно. Если бы он помнил, как хмуриться, он бы нахмурился.

Как называется это ощущение скованности… Ах да, стеснённость... Эта оболочка причиняла ему ужасные неудобства… Ему нужно было больше пространства, намного больше… Что-то жгло его горло - не горло этой оболочки, а его настоящее горло… Нужно было что-нибудь съесть, что угодно…

Он чувствовал, что где-то неподалёку есть ещё трупы и кости. Но нет, он был слишком голоден, незачем звать их, чтобы потом делить еду…

Что-то маячило у него над головой, издавая глухой стук: «тук-тук-тук». Труп уставился на крышку гроба. До него донёсся плеск воды, а потом предмет удалился. Затем, может быть, через секунду, а может, через целую вечность, появился другой предмет. Больше и ароматнее.

«Как большая буханка хлеба», — подумал он, хотя уже и забыл, что это такое.

Труп открыл рот. Просто интуитивно, на уровне инстинктов, нечто внутри трупа решило, что штука должна быть вкусной. А ещё она была большой. Что очень важно, ведь насытившись, он получит немного свободного места, чтобы… Да что угодно сделать, потянуться, например, если бы у него были руки.

Но сперва нужно было добраться до этого аппетитного - аппетитного для трупа*? - предмета. Нужно было выбираться наружу, куда угодно, только не оставаться здесь.

Он помнил, что мир должен быть светлым.

И как только эта мысль промелькнула у него в голове, мир озарился светом. Деревянные щепки разлетелись в стороны, земля осыпалась, большая буханка хлеба шлёпнулась на землю и в ужасе уставилась на него.

Пока всё это происходило, в голове мистера Лайта крутилась лишь одна мысль: не стоило экономить на толщине досок, нужно было заказать гроб на дюйм толще. Теперь он был готов выложить любые деньги, чтобы добавить ещё один слой обшивки из серебра.

То, что находилось внутри трупа, перевело взгляд на тучного мужчину.

Усы мужчины мелко дрожали, он сидел на земле, не в силах пошевелиться, открывал и закрывал рот, но не издавал ни звука. Застыл в нелепой позе, словно собирался чихнуть, но что-то пошло не так. Крупные капли пота стекали у него по лбу. Удивительно, сколько влаги оказалось в его теле. Судя по внешнему виду, можно было решить, что он должен был, как масло на раскалённой сковороде, превратиться в лужицу шипящего жира.

Но то, что находилось внутри трупа, — называть это «нечто» слишком долго и неудобно, давайте для краткости назовём его Антони, поскольку это было первое имя, которое он вспомнил, — так вот, Антони интересовала не внешняя оболочка. Внутри этой водянистой маслянистой массы таилось нечто очень сладкое, фальшиво-слащавое, но хотя бы сладкое… Если бы Антони помнил человеческую речь, он бы сказал, что от неё пахло «счастьем из третьесортных сериалов».

Этого было достаточно, чтобы привлечь его.

Антони направился к нему… Вернее, он покатился на ногах. Голова на мгновение задумалась и последовала за туловищем.

— А-а-а! — закричал мужчина. — Антони! Прости, прости… Я… Я не должен был… — Он лихорадочно соображал, что же он такого сделал. Голова Антони зависла прямо перед ним, он не сводил с мужчины глаз, словно ожидая ответа.

И тут, как озарение свыше, ответ пришёл.

— Не стоило мне организовывать этот праздник Пасхи! Мне не стоило забывать приходить к тебе на могилу! Мне не стоило отговаривать людей жертвовать деньги на лечение твоего деда! Мне не стоило тянуть с сообщением о том, что мадам Антони умирает! Не стоило мне говорить за твоей спиной, что у тебя нет денег, когда ты подавал документы на стипендию! Не стоило мне сплетничать о тебе! — кричал мистер Лайт.

Антони был бесстрастен. Он не понимал, что кричит этот рот, но сладкий запах постепенно менялся… Возможно, не стоило позволять ему продолжать, нужно было съесть его, пока он не раскаялся окончательно, пока не перестал упиваться собственным счастьем… Пускай он станет десертом для Антони…

— Папочка! — послышался из рощи звонкий голосок дочери мистера Лайта. — Папа, если ты сейчас же не придёшь, мы съедим все пирожные!

Её голос, как щебет маленькой птички, долетел до ушей Антони и мистера Лайта, замерших нос к носу. Непонятно почему, но, несмотря на то, что их разделяло несколько рядов могил и голоса множества людей, Антони и мистер Лайт отчётливо услышали её радостный крик.

Сын мистера Лайта и вовсе подбежал к ним.

— Папа, мама зовёт… — Он резко замолчал.

Антони посмотрел на маленького человечка. От него исходил другой сладкий запах. Более приятный... 

Антони подкатился поближе.

— Нет! Пожалуйста, Антони, прости, прости! — закричал мистер Лайт, всё ещё не в силах пошевелиться. Теперь от него не пахло сладостью… Скорее, резким запахом, от которого хотелось чихать. Если бы Антони помнил, как называется этот запах, он бы сказал, что это перец.

Рука Антони потянулась вперёд и потрогала мистера Лайта, а затем его сына.

Вот этот побольше, а этот поменьше. «Выберу-ка я того, что побольше», решила его простая голова.

Он не сводил глаз с большого. Резкий запах становился всё сильнее, но сквозь него пробивался сладкий аромат. Более сладкий, чем раньше, более сладкий, чем всё на свете.

— Да, да, выбирай меня… — пролепетал мистер Лайт, плача и дрожа всем телом. Затем он глубоко вздохнул и мягко, но властно приказал: — Сынок, малыш, закрой глаза.

— Папа? — удивлённо спросил сын.

Антони вырвал из оболочки нечто вкусное и проглотил.

Изуродованное тело мистера Лайта дёрнулось и удивлённо выдохнуло: «О-о-о», словно не ожидая, что всё произойдёт так быстро и просто, а затем обмякло, как мешок с цементом.

Сын мистера Лайта не закрыл глаза. Он всё ещё смотрел на Антони и удивлённо спрашивал:

— Папа? — он не мог поверить, что на самом деле видел, как изуродованный человек играет с его папой. Наверняка это был какой-то фокус, и в следующую секунду у папы из-за спины вылетит голубь.

Сладкая субстанция в горле Антони горела. Какая вкуснятина! А потом он вспомнил.

На вкус это было как лимонный пирог.

Самый простой лимонный пирог, первый пирог, который он попробовал… Бабушка испекла его для него, она стояла в фартуке, в цветастых рукавицах-прихватках и с гордостью доставала пирог из духовки… В тот день Антони исполнилось семь лет, дедушка зажёг свечи…

Воспоминания хлынули в его высохший мозг, который больше месяца пролежал в мёртвом теле.

Вот дедушка смотрит на него с грустью и виной, когда он находит спрятанную историю болезни… Антони всегда умел хорошо искать. В детстве он часто искал для бабушки спрятанный дедушкой табак… Как же хорошо, что он так преуспел в поисках, но лучше бы он этого не находил…

Он уткнулся лицом в бабушкино одеяло. Её высохшие руки больше не могли нежно погладить его по голове. Но он всё ещё чувствовал её запах, сквозь запах дезинфицирующего средства, лекарств и других странных запахов пробивался лёгкий, еле уловимый аромат, успокаивающий его… Казалось, она жива, какая-то её часть продолжала жить…

Его вырвало.

Он… Он не мог… Он же человек… Он не мог…

Словно мир перевернулся, всё вокруг исказилось, пытаясь найти своё место.

Стихии безумно метались, а посреди всего этого хаоса стоял молодой человек. Его рвало. Его так мутило, что он едва держался на ногах. Он протянул руку, пытаясь ухватиться за что-нибудь, за перила, за трость… Но в руке оказалась кость.

Стоило ему к ней прикоснуться, как кость обрела устойчивость. А в следующую секунду он понял, что держит в руке кошачий хвост из костей, а перед ним сидит скелет кошки.

Да, кошка… Он всегда мечтал о кошке. Бабушка вязала ему шапки с кошачьими мордочками, а дедушка покупал посуду с рисунком в виде кошки специально для него, хотя тарелки с кошками стоили гораздо дороже, чем тарелки без кошек.

Внезапно в глазницах кошки-скелета вспыхнуло два огонька. Она недовольно оцарапала Антони и ловко спрыгнула на землю, а затем, без разбега, прыгнула к нему на руки и свернулась клубком, как настоящая.

Антони выпрямился. Он контролировал своё тело. Он не хотел поглощать чью-то душу или вселяться в чужое тело — он был человеком и никогда не изменится.

Он не понимал, что происходит, но знал, что не должен позволять этому продолжаться. Возможно, однажды он поймёт, откуда взялся весь этот хаос. Да, он обязательно разберётся, но сейчас…

Лимонный пирог бабушки, свечи дедушки. Аромат и огонь в его горле, в его глазах, в его голове, тёплый, обволакивающий...

Мистер Лайт резко втянул воздух и открыл глаза. Даже без голубя сын всё равно наградил его аплодисментами.

Холмик земли, на котором стояла могильная плита с надписью «Генри Антони», был нетронут. Только что пробившаяся молодая трава росла как ни в чём не бывало. На земле не осталось ни щепки от гроба - можно было предположить, что в земле лежит целый (хотя и на дюйм тоньше, чем планировалось) роскошный гроб.

Только теперь это была пустая могила.

Антони смотрел, как мистер Лайт, плача, обнимает сына и обещает ему игровую приставку, игрушечный самолёт, игрушечную машинку и ещё много-много всего.

— Папочка, мы тебя зовём! Пошли пирожные есть! — кричал сын мистера Лайта.

Магия с удивлением обнаружила, что сердце Антони снова бьётся. Кровь снова побежала по венам и выступила каплями на царапинах, оставленных кошачьими когтями. Он становился… Становился… Как будто живым.

«Я человек. Меня зовут Генри Антони, мне 26 лет. Я человек, всегда им был и буду».

— Простите, — хрипло произнёс он. Он давно не говорил, и голос звучал тихо, словно скрипка без канифоли.

Мистер Лайт покачал головой, не выпуская сына из объятий. Неясно было, услышал он Антони или нет. Антони решил считать, что да.

— А ещё вы редкостный мерзавец и подлец, но я вас прощаю, — добавил Антони.

Труп, крепко прижимая к себе скелет кошки, медленно зашагал прочь. 

Судя по всему, ему нужно было переехать.

http://tl.rulate.ru/book/114294/4444444