Готовый перевод Альтея: Полое Солнце / Альтея: Полое Солнце: Том 3. Глава 3

Внутри купален пахло водой с розмарином. На деревянных столиках, покрытых конденсатом, вместо кубков с вином лежали гвардейские орудия труда – железные щипцы, колючий пояс, коленодробилка, бабская металлическая груша, и тиски… для мужских яиц. Сущая мелочь.

Некогда языкастого крестьянина утащили в подсобку.

Миллард принялся излагать Вильгельму всё случившееся. Как он умел лучше всего: быстро и оставляя лишние, вроде стрижей-фанатиков, неудобные темы. Именно в такой компании ему было спокойнее всего – между ним и гвардейцами было много общего.

В иной компании дружелюбия к Джону никто не проявлял. И облик его, и речи, внушали опасения всем, кого ему приходилось встречать. Будто бы он находился за гранью, делившей Альтею на нормальную и нездоровую часть.

Миллард избегал зеркал и старался бриться у парикмахера, если было что брить. Неудивительно, что каждый из гвардейцев "Розы" стал для него закадычным товарищем. Они были такими же.

Закончив с рассказом, Миллард протер вспотевшее лицо. В купальне было ещё жарче, чем на улице, а он стоял в кирасе и кожаном табарде.

— Без рюмки жженки тут не разберешься, — подытожил Вильгельм. — Что за ритуал в лесу хоть? Подпортил небось твоё реноме о мистерианской магии… Не отвечай! Надеюсь, тебя всё так же тяжело околдовать? Прошлый колдунишка, пытавшийся очаровать тебя, кончил на дыбе. А иллюзиониста, которого я тебе подослал, дабы он наколдовал тебе шевелюру, — капитан "Розы" указал на шрам землянина, — пришлось доставать из колодца.

Джон поспешил поправить:

— Из тюремной ямы. Тот паршивец был информатором бастардовой ложи.

— Забываю. Годы, — вздохнул Вильгельм. — Но рассказ об этом твоём проклятье…

— Я знаю. И не могу пока ничего о нём сказать.

«Не могу я просто взять и рассказать о чертовой метке, прожигающей моё запястье, — выругался в уме Миллард. — Что я скажу? Так уж вышло, Вильгельм, но руна связывает меня с инфантильной девчонкой и двинутым воришкой, а ещё какой-то грязный старик рылся в моей памяти! Позор! Нет, я решу эту проблему сам».

— Не говори, пока не уверен, да? Твоя дурная привычка. Надеюсь, на то есть веские причины, — буркнул гвардеец. — Ритуалы могут здорово встряхнуть твою голову, уж мне-то, как гвардейцу, это ли не знать.

Правда. Каждый из них был обязан ритуалу становления. Тайны которого оставались сокрыты даже от самих гвардейцев.

Пара сутулых офицеров "Розы", два рыжих брата, вели к выходу запуганного вусмерть юнца с мокрыми глазами. Джон кивнул им – это было его приветствие.

— Миллард?! — выпрямились братья от удивления.

— Кто эта малявка? — раздраженно поглядел на мальчика Вильгельм. — Ты здесь прислуживал?

Мальчик кивнул.

— Так прислуживай дальше! Твой хозяин тебе заплатил, явно не задумываясь о предстоящей кончине на колесе, принеси мне меду!

«Брешет, — глянул на мелкого Миллард. — На пацане не рабочая одежда, но и на жиголо он не похож. Хм, наверняка малец прибежал сюда впопыхах, услыхав, кто нагрянул в заведение его отца. У Вильгельма всегда туго с профилированием».

Юнец тупо уставился на Вильгельма. А потом закрутился по купальне, как осужденный на углях.

Капитан продолжил:

— Выходит, ты прибыл в эту клоаку, дабы…

— Разыскать беловолосого мерзавца, — перебил его Джон. — Но, мать вашу, Вильгельм, что вы-то тут забыли? У тебя всё настолько плохо с финансами, что ты решился пройтись по мелким дельцам в провинции?

— С золотишком у меня всё хорошо, — покачал головой капитан, — и имение своё я таки отстроил, стоило только прижечь малясь того хеомского прораба. Но здесь мы не по такому поводу, видишь ли…

Вильгельм демонстративно развел руками. Затем он уселся, его новоявленный лакей подставил ему табурет.

— Понимаю, — многозначительно сказал Миллард. — Не место для таких слов.

Гвардеец кивнул.

— Парнишка, калебский сотник, знает о тебе?

— Да, — сказал Джон. — Но не больше необходимого.

Вильгельм взялся за голову и тяжело вздохнул, а потом расхохотался:

— И ты прихлопнул старого черта Гамильтона! Магнусова доля, да у тебя дар помогать там, где тебя не ждут. Придется разобраться с молодчиками, которым я уже заплатил за кончину нашего консервативного иллариотского командирчика.

— Прости. Он видел меня. Это могло помешать поручению.

— Ещё как! В Териоде о тебе местная разведка только и шушукается, с чего это тебе так в шпика поиграть захотелось… Сейчас в Иллариоте все ждут твоего доклада. Я надеюсь твоё поручение в порядке?

— Да, — холодно заверил друга Джон. — Но боюсь, кабы ритуал старика ничего не похерил мне с памятью. Потому мне так важно добраться до зачарователя. Действительно важно, смекаешь?

— Добро, мне дважды повторять не к чему. Чем тебе помочь?

— Местного библиотекаря недавно посещал зачарователь?

— Зазнайка разделил судьбу своих книжонок и сгорел. Но есть кое-кто способный тебе помочь, хотя тебе это и не понравится, слушай…

Разговор затянулся.

Выходя, Миллард поглядел на гвардейца-полукровку. Он хотел было сказать ей что-то на прощанье, но передумал. Вильгельм и без того утомил Джона: на острове происходили странные дела. Бургомистр обзавелся кучкой наёмных бандитов, которых зарегистрировал в качестве охраны своих припортовых заведений. Нагло. Но чисто, даже не подкопаться. В то время как ещё один ветеран Северных Войск, адмирал Хорсен… оставался адмиралом Хорсеном. «Будь он неладен». Прошедший пожар на острове в прямом и переносном смысле накалил ситуацию до предела.

— Миллард, — окликнул его старый друг, — рад был увидеть тебя, но здесь не советую шастать без шлема. Ты вывел Гамильтона из игры слишком неосмотрительно…

Джон кивнул. Так было даже лучше.

«Хотя бы серокожая девица перестанет с ужасом пялиться на мою рожу», — подумал он с облегчением.

***

— Не могло же оно просто исчезнуть, — негодовал Эстен. — Ещё с месяц назад я забирал снаряжение для предстоящей встречи иллариотцев, но оставил с два десятка битком забитых шкафов. Поблизости больше нет военных, уполномоченных забирать отсюда припасы!

В ответ интендант лишь сонно потянулся.

Пахло пылью и мышиным дерьмом. Военный припортовый склад сам по себе наводил зевоту: столетние склоченные из тиса стены, большущее пустое пространство, в котором вечно стоял тяжелый воздух от гниющих досок. Среди всего этого стул и стол, на котором взгромоздился пожилой мужичок, такой же мышиной внешности как и само здание, в домотканой рубахе сеточкой. Казалось, на его усах тоже собрались комки пыли, но это была седина.

— Я отдал вам усё, мастер, — проворчал в усы интендант. — А небось то молодцы энтого адмирала растащили по ночам?

«Или ты просто продал его», — зло предположил в мыслях сотник.

Эстен припал к вискам, постарался представить себя на месте старика: все лучшие и не очень годы провести в качестве сторожа снаряжения, которое в разы старше, чем ты сам. О тебе не пишут в рапортах. Ты даже формально не являешься частью войск. Маленький мистерианец, посреди большой рухляди, о которой вспоминают такие же несчастные, как ты…

— Мастер офицер, вам плохо? Бледный вы, как велларийская погань.

Сотник отмахнулся.

— Нервные вы все, заезжие. Шибче уж поведайте как оно там, на большой земле-то? — спросил его старик. — Наши побеждают? Королевна мужика себе уже нашла?

Эстен вздохнул: он и сам был отрезан от большинства новостей Империи и Альтеи. В такую даль даже слухи с трудом добираются, что уж газеты.

— Си, наши всех побеждают, — сказал Ривс.

«Пока правда только на словах».

— И нет никакой королевны, — перешел на шёпот офицер. — Императрица, запомните хорошенько. Катрина Вторая Антарская, титулы вам знать ни к чему. Бдительнее, интендант. На острове сейчас имперская гвардия!

Интендант промычал:

— А то правда, что балакают мол они…

— Правда, — с горечью сказал калебец. — С ними лучше не пересекаться.

— Упаси Аркана…

Стукнуло. Двери в склад открылись: мужик затащил вовнутрь мешок. Его лохмотья, сшитые из кусков парусины, никак не сочетались с мощным, отутюженным телом и лицом, на котором читалась крайняя сосредоточенность. Впрочем рот, вечно открытый, как у дебила, не внушал доверия.

Едва мужик заметил золотой жетон цензуса Ривса, то издал звук отдалённо похожий на удивление. Он бросил свою ношу: мешок упал и из него посыпалась картошка. Недурное количество еды, как для острова.

«Догадываюсь, от кого интендант получил этот щедрый дар».

Эстен обнаружил грузчика, припавшим к его ногам.

— Милсдарь, — сказал простолюдин, не особо изменившись в лице, — вы со столичными…

«Не понял».

— Сучий сын, — вскочил интендант. — А ну пшел вон от мастера-офицера!

Но мужик крепко-накрепко схватился за башмак Ривса. Сотник попытался отцепить от себя мордоворота:

— Я такой же, как и ты…

— Милсдарь со столичными, — продолжал твердить мужик. — Все местные только и говорят: столичные приплыли.

«Неужели? — у офицера вновь вспыхнул зуд на носу. — Не хватало только, чтобы землянин со своей компанией начали ворошить этот осиный улей».

— Отстань от него, Крапива! — огрел интендант веником по спине своего помощника. — Вы простите его, мастер! Энто мой новый помощник, дурак с села, что сказать! Ещё повезло, што осмердевший детина откедова-то с Беломорского берега… Пусти его, Крапива, говорю, чирей тебя задери! Нонеча, мастер, бывает приплывают такие дикари в глуши живущие, о Империи не слыхавшие. Чужаков говорят, в своих деревнях, и на вилы посадить могут, ежели их деревянных баб углядят…

— Понимаю, — бегло сказал Эстен, всё ещё пытаясь отделаться от мужика.

— Милсдарь, государь! — всё твердил тот. — Правда, что столичные спасут нас?

— От кого?! Пусти меня, локо, — вышел из себя офицер. — Столичные такие же мистерианцы, как и ты! Они тут только, чтоб облазать ваше пепелище да поглазеть на библиотеку – простой люд их никогда не заботит!

Детина отпустил сотника. Поднялся. Направился к выходу.

— Дурень ты, Крапива! — окликнул его интендант.

Внезапно Эстен передумал:

— Подожди, — он указал на запястье грузчика. — Откуда ты это взял?

У мордоворота на руке красовался браслет. На нём была выгравирована птица – стриж.

«Я такие уже видел».

Но простолюдину не дали ответить, в склад ворвался десятник Колин:

— О-офицер! — юноша запинался, часто дышал и смотрел по сторонам, как ошпаренный. — С вами хотят встретиться!

Ривс выругался. Простолюдин успел проскользнуть мимо Колина.

— Успокойся, — приказал сотник подчинённому. — Кто меня хочет? Они могут и подождать.

— Нет, не могут!

***

В небесах белоснежная Фиома закрыла собой Хеому, ознаменовав предобеденный час. Калебский же сотник на обед мог больше не рассчитывать.

Эстен не до конца понял, как именно оказался втянут в интриги метрополии. Ещё пару минут назад он спорил с провинциальным интендантом, законченным деревенщиной, а сейчас с ним беседовала ключевая фигура в гвардии Её Величества.

Ривс изо всех сил старался не глазеть на золотую розу, вышитую на мешковатом балахоне капитана Вильгельма. Его ровное лицо, точеные скулы и невероятный рост – в сравнении с ним сотник был ещё мальчишкой.

Но в первую очередь офицер слушал гвардейца. Слушал, внимательнее родной матушки, ведь от этого могла зависеть вся его дальнейшая карьера: «Гвардейцы слов на ветер не бросают».

И, тем не менее, лицо цензуса всё ещё выдавало его: ему крайне не нравилось то, что он услышал от капитана "Розы".

— Кажется, вы задумались, юноша? — Вильгельм разгладил расклешённые рукава. — Может сотника что-то не устраивает в моём плане?

Эстен встал навытяжку.

— Всё в порядке.

— Не волнуйся, свой нимб благородства на голове от такого ты не потеряешь, — похлопал его по плечу Вильгельм, видимо сейчас лицо Ривса говорило за него самого. — Я ведь уже наслышан: ты у нас правильный парень.

У калебца на мгновенье перехватило дух.

«Соберись, а иначе о тебе будут вспоминать как о пай-мальчике, а не солдате», — муштровал себя Ривс.

Смердело рыбой: у телеги крестьянина неподалеку слетела ось, от чего весь его свежевыловленный улов принялся скакать по кладке на потеху окружившим его гвардейцам. Хилый рыбак пытался изловить прыгающую там и сям сельдь.

— Просто, — наконец сформулировал ответ сотник, — бургомистр… Неужели вам в этом деле нужен я и моя сотня?

Гвардеец цокнул языком.

— А ты чуткий, как журавль. Так-то оно так, — застыл в полуулыбке Вильгельм, от которой Эстен ощутил тревогу. — Наймиты бургомистра не были бы препятствием: они лишь думают, что крутые, а на деле мальчишки в кружевных трусиках. Однако, здесь Хорсен! Знал бы ты, что этот хер может навертеть. Старик владеет словом не хуже менестрелей, и ловок натравить брата на брата! Адмирал может всё испортить. Нам ведь важнее всего умы народа, понимаешь?

Офицер неохотно кивнул.

— Сегодня бургомистр обвиняет нас в сожжении квартала, — сказал Вильгельм. — Я бы уже отрезал ему язык, но народ любит эту жирную шмакодявку, можешь себе представить? Стоило всего-то загнать велларийских беженцев под сапог и накормить голодную толпу, как тебя полюбят – в метрополии такие простые решения нынче не в моде.

— Но, сеньор, от местных я слышал, мол, квартал сгорел из-за халатности моряков адмирала.

— Не удивлен, — Вильгельм отреагировал стоически. — Хорсена бургомистр боится не меньше, чем нас, ведь его городишко может запросто ускользнуть в руки адмирала, не менее знатного аристократа, – ведь для ларионских корыт Лазурный может стать отличным портом.

«Чтобы исполнить такое поручение, пойти против народа и его любимца, — поразмыслил Ривс, — придется заставить вас пересилить вашу ненависть к старому адмиралу… Переубедить гвардейца? О чём я только думаю, проще заставить время идти вспять».

— Вы точно знаете, что бургомистр захочет натравить на меня кондотьера? — спросил Эстен.

— Знать чужие поступки наперёд – это моя работа, — капитана задело неверие сотника. — Все фигуры уже давно расставлены на доске. Вы тот, кто поможет привести их в движение.

Офицер сжал в руке золотой жетон цензуса.

— Может, лучше кондотьера…

Ривс почувствовал, как о его ботинок стукнулась рыба. Следом бежал и сам запыхавшийся рыбак. Вильгельм усмехнулся, смотря на неуклюжие попытки крестьянина поймать рыбу. Эстен ловко подхватил сельдь с сапога и протянул кмету.

— Спасибо, вашблагородие! — вымолил тот с таким выражением благодарности, что его раскрасневшееся лицо выглядело просто жалким.

— Не стоит, — отмахнулся офицер.

Отвесив угодливый поклон, рыбак поспешил прочь.

Вильгельм оказался разочарован:

— Жаль, меня забавляло это зрелище. Ждите, офицер, ждите. Постарайтесь не провоцировать кондотьера сами – сгоревший квартал для их шайки, подобен запретной святыни. А бургомистр вас в покое не оставит, не волнуйтесь, он вспыльчивый. Как пиво в бочке.

Ривс поглядел на свой испачканный башмак.

— Ещё увидимся, — попрощался с ним гвардеец. — Мы, имперцы, любим держаться вместе.

Офицер развернулся и зашагал к своим десятникам. Лоб Ривса покрылся морщинами от гнева: «Каррамба! Гамильтон хотел, чтобы я пошел против разбойничьего отребья. Вильгельм же хочет, чтобы я пошел против городничего острова и его жителей, как последняя скотина! Все здесь имеют Устав как хотят!».

— Солдат, — взял он за шкирку проходящего мимо подручного. — Найди своих разбежавшихся по острову амиго и строго-настрого накажи: пусть держатся подальше от пепелища квартала. Кто попадется – получит выговор… нет, двадцать ударов дубинкой! Пшел, арай-арай!

Солдат засеменил прочь. Десятники смотрели ему вслед в долгом неловком молчании. Наконец Колин, запинаясь, спросил:

— Чего это всё значило?

— Ничего, — отозвался Ривс сквозь сжатые зубы. — Нам пока лучше забыть о том, что здесь произошло.

http://tl.rulate.ru/book/104728/4721502